Царство

Глава 38. "Война" Часть 1

Аннотация: полотно, которые плели Боги во время очередной партии Великой Игры, будет вот-вот закончено. Фавориты Богов столкнутся, и станет ясно, кому достанется приз.

Несмотря на боевые действия, звёздная система Фендлад притягивала к себе корабли, точно магнит. Туда посылали всё необходимое для войны. Обратно увозили технику, которую никак не починить на месте, и бедолаг, неспособных сражаться: сошедших с ума или тех, чье искалеченное тело не принимало никакие искусственные приращения.

Разведывательный шлюп типа "Гадюка" под названием "Повеса" вернул в родные пенаты меня и, конечно же, Манрикетту Мурцатто. Когда-то Повесой звали коня, теперь подобное прозвище получил и личный звездолёт. Мурцатто быстро росла и, можно сказать, перепрыгнула этап, на котором гибнет подавляющее большинство агентов. Уже не аколит, а настоящий дознаватель, Мурцатто прочили на место руководителя Ordo Militarum целого сектора.

Пусть даже в этом Ordo пока не было никого, кроме неё.

"Повеса" пристыковался к Белами-Ки, на причале появилась небольшая группа крепких молодых людей, защищающих важную персону, и ваш покорный слуга. Я плёлся следом, прислушивался, присматривался ко всем, кого встречал на пути, ловил последние новости и слухи.

Я не присутствовал на встрече Георга с Мурцатто, но могу приоткрыть занавес и в общих чертах передать то, о чём там говорили.

Участники — вольный торговец Георг Хокберг и дознаватель Манрикетта Мурцатто. Безмолвные свидетели — скитарий по прозвищу Ловчий и человекоподобный шкаф по имени Брок.

Кто поведал мне детали встречи — как всегда секрет.

Георг поднялся из-за стола. Какую одежду он предпочитает, вы знаете, а вот Мурцатто не стоит представлять в том виде, в котором вы встретили её на страницах "Царства" в последний раз.

Никакого вечернего платья и дорогих украшений. Довольно скучная чёрная куртка и чёрные же брюки, заправленные в ботфорты. Широкополая высокая кожаная шляпа с серебряной литерой "I" на тулье, на поясе — перевязь с оружием: рапирой и фосфорной серпентой.

Георг не стал дожидаться Мурцатто, вышел навстречу. Кажется, она несколько опешила и не сразу поняла, что он собирается сделать, но потом стянула перчатку и подала руку. Георг поклонился и поцеловал тыльную сторону ладони. Выпрямился, улыбнулся и проговорил:

— Роскошно выглядишь. — Георг сделал небольшую паузу и продолжил: — Помнится, в прошлый раз, когда мы встретились после долгой разлуки, меня ждал крах. Надеюсь, на этот раз всё будет по-другому.

— Как знать. — Мурцатто улыбнулась. — Пока можешь выдохнуть. Туонела не поручала мне расследовать твои преступления.

— Неплохо для начала.

Георг потянулся к Мурцатто, чтобы пригласить её сесть за стол, когда она произнесла:

— Может быть, не к месту, но всё же. — Георг уже взял её под локоть. — Я слышала о том, что случилось. Соболезную. Кажется, вы с Камалой были близки.

Георг отступил на шаг, улыбку и весь лоск как ветром сдуло. Он несколько мгновений искал слова, а потом коротко поблагодарил и указал на кресло.

Наконец они сели, разделённые лишь широкой столешницей с творческим беспорядком раскрытых фолиантов, стопок документов, смятых черновиков, записных книжек, пресс-папье и рассыпанной курительной смеси. Мурцатто положила шляпу на относительно чистое место.

Телохранители, в свою очередь, поглядывали друг на друга с разных концов комнаты и оценивали шансы в возможном противоборстве. Вроде бы Брок — всего лишь человек, хоть и крепкий, но держался уверенно. Или знал, что опасности нет, или был готов к схватке с боевым киборгом.

— Похоже, ты в курсе всего, — начал Георг, когда передал Мурцатто бокал с амасеком, — а вот я не знаю, чем ты занималась всё это время.

Мурцатто сделала глоток, потом поставила бокал и произнесла:

— Ну… омоложение, потом муштра. Сам знаешь, восстановить форму в таком возрасте непросто. Кроме того, оказалось, что я толком не умею стрелять и посредственно фехтую…

— Ты?!

— Да, представь себе. Техники у инквизиции сложнее, инструкторы требовательнее. Пришлось многому учиться заново.

— Я почему-то думал, что вся эта стрельба с рукопашным боем во всех структурах одинаковая.

— Только основы. — Ответив, Мурцатто сделала паузу, а потом продолжила: — Что же до остальных дисциплин, то освоить их было уже гораздо проще. Мозги на месте.

— А что по работе? Или ты всё время училась?

— Нет, больше двух лет я лютую на Реджине. — На лице Мурцатто появилась хищная ухмылка. — Всегда считала, что главный вор на свете — это ты, но нет.

— Кто посмел?! — с притворным удивлением воскликнул Георг, взмахнув руками. — Негодяй!

— Понятия не имею, как дела обстояли до рейдов друкари, но после у крупных военных чиновников в головах будто рычаг переключили. Как потом говорил один генерал: "Я подумал, что войны на моём веку больше не будет, что пора и для себя пожить". И вот высшее командование начало с таким размахом жить для себя, что всё бы рухнуло, всё. В частях едва ли четверть машин заводится, какие-то мёртвые души вместо солдат, караул!

— Ну, — заметил Георг, — подозреваю, что и до войны дела обстояли не лучше. Бьют там, где тонко. Друкари не интересуются крепкими орешками.

— Короче говоря, шлейф дел, и лишь одно о культе Излишеств. В основном — мошенничество в особо крупном размере, взяточничество. В итоге, в лучшем случае — перевод в штрафные подразделения с конфискацией имущества, в худшем — сервиторизация. — Мурцатто добавила спустя мгновение: — У меня на борту уже целая коллекция.

— Однако. — Георг закурил. — Безжалостно.

— Первоначально наказание было мягче, но Туонела посоветовала провести повторную инспекцию через год. И что ты думаешь?

— "Я подумал, что инквизиционных проверок на моём веку больше не будет, что пора и для себя пожить", — предположил Георг.

Мурцатто усмехнулась, Георг тоже.

— И вот теперь я здесь, — сказала она.

— Что собираешься делать?

— Следить, чтобы вы не завалили войну, — ответила Мурцатто. — На днях Туонела отправляется в субсектор Аккад. Там крупная банда еретиков, чумные корабли, эльдарские корсары, пока ничего серьёзного, но ситуация постепенно выходит из-под контроля.

— Я могу рассчитывать на другую секретную информацию?

— Нет, конечно. Не наглей.

В общем и целом, встреча прошла довольно тепло, несмотря на непростую историю взаимоотношений вольного торговца и его некогда первой советницы.

Но всё же Мурцатто — роковая женщина, и её появление стало первым признаком надвигающейся бури.

Второй признак — небольшой фрегат, не узнать который нельзя, если хотя бы раз его видел. Ствол носового излучателя высовывался будто бы из пасти огромного дракона, а на бортах космического корабля оранжевой краской на чёрном фоне выделялись языки пламени. То — фрегат "Искра Надежды", принадлежащий капитулу Саламандр.

На этот раз делегация собратьев Котара превышала предыдущую кратно. В ней, во-первых, был небольшой отряд Огненных Змиев, ветеранов первой роты в терминаторских доспехах. Во-вторых — и тут уже интереснее — пятёрка воинов, снаряжение которых Котар не опознал.

По внешнему виду выходило так, словно силовые доспехи, допустим, стандартную "Аквилу", усилили дополнительными листами брони. В то же время отдельные элементы доспехов теперь отчётливее прорисовывались. Даже сторонний человек, который никогда не ухаживал за снаряжением космического десанта, понял бы, где заканчивается латная перчатка, начинается наруч, который, в свою очередь, упирается в налокотник. Где-то питание элементов проходило под бронированной обшивкой, но были и исключения. По внешней тыльной стороне тянулись силовые кабели с набедренников к сабатонам. Те увеличились в размерах, что Котар связывал с дополнительными сервоприводами и мышечными усилителями. Вес комплекта увеличился, по меньшей мере, килограммов на сто, и для такой техники требовалось дополнительной питание, а ещё мощности, чтобы её куда-то двигать.

Котар высоко оценил защищённость, особенно шейного отдела и головы. Горжет чуть ли не по глаза, сзади сверху и по бокам голова закрыта прочной толстой полусферой.

Воины были вооружены болтерами, которые вслед за доспехами увеличились в размерах, огнемётами нового хищного дизайна, а также тяжёлой мультимелтой, которая претерпела меньше изменений, но всё же немного отличалась от классических моделей.

Командир отряда — сержант, если судить по позолоченному черепу на лобовой пластине — ещё и знаменосец. К его наспинному ранцу крепилось древко со штандартом второй роты. На нём — белая голова дракона на тёмном фоне.

Почти такой же высокий и крепкий, как и Котар, сержант выступил вперёд и снял шлем.

— Здравствуй, брат, — произнёс Котар.

В отличие от первой их встречи несколько лет назад, Корд не выразил каких-либо бурных чувств, а молча протянул запечатанное в стеклянной трубке письмо. Котар принял его, но открывать не стал, чем вызвал волнение. Некоторые воители в незнакомых доспехах взяли оружие на изготовку. Ветераны-терминаторы отнеслись к произошедшему спокойнее и ждали развития событий.

Котар сделал шаг назад, а потом поднял ладонь навстречу так, чтобы видели все гости Белами-Ки.

— В моих жилах больше нет крови, которую бы распознало это устройство, — объяснил Котар, — но я знаю каждое слово в этом письме, видел его в зеркале варпа. Ещё я знаю о том, какие особые распоряжения вам дал магистр на тот случай, если я откажусь вернуться на Ноктюрн. Знаю о вечной тюрьме Библиариума, в которой меня будут держать до тех пор, пока я не расскажу обо всех тайнах, доступных такому, как я. — Глаза Котара загорелись чуть ярче обыкновенного, и он добавил: — И всё же, братья — если я ещё могу вас так называть — прошу у вас немного времени. Хотя бы день. Мне нужно проститься со всеми, с кем успел подружиться, кого успел полюбить. Это моё последнее желание.

Корд переглянулся с предводителем ветеранов. Терминатор, чей шлем был украшен множеством клыков самых хищных тварей галактики, сдержанно кивнул. Корд опустил взор, помолчал немного, а потом проговорил:

— Мне жаль, что всё так вышло, старик. Ты должен понимать, приказ есть приказ.

— А ты не должен оправдываться, брат. Каков твой ответ? Ты же руководишь этим посольством, не так ли?

— У тебя есть день. Пожалуй, даже два. — Корд указал ладонью на воина с тяжёлой мультимелтой. — Ты представишь брата Гар'каса вольному торговцу. Теперь он — эмиссар. После ты волен делать всё, что пожелаешь, но через два дня мы отбываем. Отнесись к этому серьёзно. Приказ — доставить тебя домой живым или мёртвым.

Котар поклонился собратьям, а потом сказал:

— Благодарю. Я знал, что могу на вас положиться.

— Только не подведи, — попросил Корд. — На мне большая ответственность.

— Не подведу. Знай, брат, магистр высоко оценит твои старания. — Котар с грустью улыбнулся.

Сообщать Корду весь прогноз Котар не стал. Это проклятье — знать будущее. Однако всё, что от него потребовали, Котар сделал. На этот раз собратья держались отстранённо, ждали беды, и Котар не навязывал им своё общество.

Вечером, после всех дипломатических мероприятий Котар обнаружил у себя в каюте Ийдану. Электронный замок не взломан, но удивляться не стоило. Для своего возраста девушка обладала поразительными способностями.

— Ну вот и всё, — сказала она.

— Да. — Котар кивнул.

— Меня колотит, а ты так спокоен!

У Ийданы выступили слёзы. Котар молчал. Она прикрыла глаза ладонью, а потом проговорила, пытаясь не сорваться в рыдания:

— Это я призвала демона в твой меч. Я хотела уравнять…

Котар перебил воспитанницу:

— Я знаю. Это и многое другое.

Ийдана пошмыгала носом, глядя на Котара. Он медленно подошёл, взял её за талию одной рукой, приподнял и прижал к своей широкой могучей груди. Чуть погодя, когда Ийдана перестала плакать, Котар проговорил тихо:

— Важно не то, что мы когда-либо сделали, а то, что нам ещё предстоит совершить. У тебя и у меня есть долг. Я живу и сражаюсь, потому что должен. А ты?

Ийдана промолчала.

— Постарайся сделать всё правильно, Ийя. — Котар поставил её на пол, убедился, что она не потеряла равновесие, а потом отпустил и произнёс: — А теперь иди спать. Завтра нам понадобятся все силы.

Началось!

За пару часов до рассвета, — по условному терранскому времени, разумеется, — авгуры зафиксировали множество новых объектов у Точки Мандевилля. Никаких ретрансляционных станций в звёздной системе так и не появилось, но нельзя сказать, что корабли, участвующие в блокаде, совсем ничего не видели. Вместо ретрансляционных станций использовали эскортные суда, растянувшиеся в пространстве от Хелги-Воланты и до Точки Мандевилля на предельном расстоянии друг от друга так, чтобы передать сообщения по цепочке. Они справились с заданием, и уже совсем скоро полученные данные превратились в объёмные модели над голостолами.

Над какими-то моделями высветились названия, другие корабли Духи Машины так и не опознали, но суть в том, что в звёздной системе Фендлад возникла эскадра Рыцарей Некоронованных достаточно большая, чтобы нести на борту пятьсот, а то и шестьсот космических десантников. По нынешним временам число фантастическое, и кто-то даже обрадовался, вот только Рыцари не спешили сообщать о том, что пришли на помощь. В первую очередь, они рассылали разведывательные зонды ко всем подозрительным объектам, до которых их дальние сканеры не дотягивались. Это мы видели Рыцарей, а те пока что могли только предполагать, с кем им предстоит встретиться.

Нам же — при худшем исходе и с самыми злобными намерениями незваных гостей — предстояло встретиться с несколькими фрегатами типа "Гладий", парой ударных крейсеров и… с боевой баржей.

"Мономах" адмирала дель Мархиоса на Отарио-II, ковчеги и ремонтировались, и охраняли Тангиру-III, а у нас в эскадре корабля схожего класса не было вовсе. По огневой мощи с баржей могла соперничать только сфера круутов, но её так толком и не починили. Мощностей едва хватало, чтобы за пять лет восстановить "Розу Эвора".

Да, незваных гостей почти вдвое меньше, но боевая баржа давала Рыцарям такое преимущество, с которым нельзя было не считаться. Потрясающая живучесть, невероятная манёвренность для корабля класса линкор, лучшая броня и щиты, хорошее вооружение. Никогда не видел столкновения боевой баржи со сферой круутов, но, как это ни грустно признавать, лучше ставить на баржу или проиграть деньги.

Скромным дополнением к эскадре Рыцарей были корабли династии Збаржецких — недобитки при сражении в системе Барат-Джанар: линейный крейсер "Марс" и фрегат "Надежда Сан-Спирито". Оба повреждённые, но всё ещё способные больно укусить. В случае с "Марсом" — даже очень больно.

Незваные гости хранили молчание достаточно долго, чтобы сирены боевой тревоги сработали сначала на кораблях союзников Георга, а потом и в имперском флоте тоже. Звездолёты спешно покидали низкую орбиту планеты и выстраивались в порядки для манёвренной войны. Возможный противник обладал и лучшими абордажными командами, и дальнобойной артиллерией. Стоять на месте с такими вводными смерти подобно.

К концу дня запущенные Рыцарями зонды достигли Хелги-Воланты. Все карты на стол.

Тогда мы и получили сообщение с боевой баржи "Милосердие Ангела Смерти".

Над голостолом появилось объёмное изображение магистра Нуоберона Таллистера: залысина, нос крючком, впалые щёки и аккуратная щетина. Он смерил получателей сообщения презрительным взглядом и проговорил:

— Я обращаюсь к инквизитору-легату Туонеле Манале Зындон. Среди участников так называемого "Крестового Похода Очищения" есть еретики. Я требую немедленной выдачи воинов пиратской банды, известной под названием "Пустынные Странники", в первую очередь — еретика и колдуна Савы Калладо. Я требую допустить на гранд-крейсер "Пентакль" следственные группы, которые подтвердят или опровергнут его принадлежность к флоту наших прародителей, к легиону Тёмных Ангелов. У нас есть серьёзные подозрения, что настоящее название "Пентакля" — "Старая Терра". Пираты Савы Калладо обманом завладели кораблём, который по праву принадлежит Первому Легиону и его наследникам. Выдайте еретиков добровольно и докажите, что вы — верные слуги Трона. — Он добавил после небольшой паузы: — Если же вы попробуете помешать нам, будете уничтожены!

— Ты знал об этом, не так ли? — спросил Корд, нахмурившись. — Обо всей этой ситуации?

Многое в посольстве Саламандр изменилось — цели, состав, снаряжение — многое, но не приказ оказывать поддержку инквизиции. Котар и его конвоиры мигом оказались в свите Туонелы на переговорах с Рыцарями Некоронованными. Они направлялись на встречу на борту "Громового Ястреба", одного из нескольких челноков с настоящей ударной группой на все случаи жизни. Туонела себе не изменяла и приготовилась к тому, что переговоры зайдут в тупик самым драматическим образом.

— Нет, — ответил Котар, стараясь не прислушиваться к злобному хихиканью демона у себя в голове. — Я не всесилен.

Обыкновенно до точки назначения добирались сидя на скамьях, но сейчас все на ногах. Одни воины физически не могли сесть, — терминаторские доспехи слишком широкие и тяжёлые, — другие на взводе, они и не думали об отдыхе.

Кто враг? Котар? Рыцари? Что вообще происходит?!

— Не лги мне! — в голосе Корда прорезалось приглушённое рычание.

— Не лгу.

Корд некоторое время пристально изучал лицо того, кого он прежде называл братом, а потом отвёл взор и произнёс:

— Вот я ни разу не псайкер и всё равно чувствую, что дело добром не кончится. Как ты мог такое проглядеть?!

Котар пожал плечами, а потом сказал:

— История знает массу случаев, когда даже самые искушённые провидцы ошибались. Со стороны тебе может казаться, что у псайкеров всё под контролем, у братьев-библиариев всё под контролем, у мастера Вел'коны тем более всё под полным контролем, но это далеко не так. Поэтому наше искусство настолько опасное.

Корд оскалился, хотел что-то сказать, но сдержался. Молчание нарушил именно Котар:

— Предположу, что у Бел'нага всё вышло из-под контроля, поэтому его здесь нет.

— Бел'наг умер.

Котар прищурился, а Корд воскликнул:

— Скажи, что ты и этого не знал!

— Нет, не знал. Я пытался выяснить, что замышляют враги на Хелге, я не смотрел на весь мир вокруг.

— Бел'наг не перешёл Рубикон Примарис, — объяснил Корд. — Говорят, что процедура стала безопаснее, но мы потеряли примерно столько же братьев, как тогда, когда всё это только начиналось.

— Ор'ноко?

Корд покачал головой и сказал:

— Нет, Ор'ноко погиб в бою. Некроны.

Котар сотворил знамение аквилы, а потом произнёс:

— Пусть покоится с миром до тех пор, пока Император не призовёт его на последнюю битву.

— Да будет так. И Бел'наг тоже.

— А как ты себя чувствуешь в качестве воина-примарис? — спросил Котар немного погодя.

— Меня снова перековали, — ответил Корд, — и я снова стал сильнее. Но цена… слишком высока. Я бы лучше остался прежним, только бы мои братья были живы.

Остаток пути Корд объяснял Котару суть операции: что меняется в телах Ангелов Смерти, и какие новые способности они получают. Возможно, когда-нибудь я посвящу этой новой технологии отдельное произведение, а пока не вижу смысла отвлекаться от текущих событий.

На десантной палубе "Милосердия Ангела Смерти" делегацию инквизитора ждала целая армия. Котар отметил толпы боевых сервиторов под руководством техножрецов в алых мантиях, несколько рот пустотных абордажников в тяжёлых скафандрах и примерно сотню космических десантников. Последние даже не в парадном строю для того, чтобы впечатлить гостей, а разбиты на отряды и вооружены, вот хоть прямо сейчас отправляйся на абордаж, — необходимые летательные аппараты уже проверены и заправлены.

Правда, не все отряды десантников полные, где-то не хватало одного бойца, где-то двух или даже трёх, и именно так Котар понял, что первоначальные цифры в пятьсот-шестьсот Рыцарей преувеличены.

Другой вопрос, хотел ли магистр Нуоберон обмануть представителей инквизиции или его силы на самом деле ограничены?

Что точно можно было сказать о Нуобероне — он не из тех воинов Бога-Императора, которым не нужно ничего, кроме служения Ему. Это у рядовых Рыцарей серо-голубые доспехи, а у магистра всё больше золото. Нагрудник украшен золотой головой рычащего льва, позолоченные же лапы с когтями будто бы обхватывали наплечники и наколенники, а спину покрывала самая настоящая шкура этого редчайшего в здешних краях зверя. Высокий шлем магистра с декоративными белоснежными крыльями держал командир почётной стражи, а сам Нуоберон опирался на щит и на меч, который поставил на остриё, ничуть не страшась его затупить.

Котар кивнул капеллану Эллагору — тот стоял подле магистра — но не удостоился никаких знаков внимания, будто не проливали кровь в схватке с общим страшным врагом.

Туонела предстала перед Нуобероном и, несмотря на очевидно неравные условия переговоров, атаковала:

— Император защищает, магистр! Надеюсь, у вас есть веские доказательства вины Пустынных Странников, кроме какого-нибудь рассыпающегося листа пергамента. Каждый корабль моего крестового похода находится здесь во благо Империума, и вы не получите "Пентакль", даже если ваши подозрения подтвердятся. По крайней мере, пока война на Хелге-Воланте не завершится. Что же до "Странников"… К их службе у меня нет нареканий. Они приложили много усилий и многим пожертвовали ради победы, в то время как ваш капитул даже не откликнулся на призыв!

Уголки губ магистра, из-за которых он всегда казался недовольным, и вовсе изогнулись. Теперь он смотрел на инквизитора не просто с презрением, а как на ничтожное насекомое, которое нужно прихлопнуть, чтобы больше не слышать надоедливое жужжание.

— Чего-то подобного я и ожидал, — проговорил Нуоберон тихо. — Яд этого еретика — Калладо — сочится из ваших уст. Вы уже не понимаете, где добро, где зло. Вы им пропитались и стали марионеткой.

Туонела хотела вставить комментарий, когда Нуоберон рявкнул:

— Тишина!

Гром голоса впечатлил даже её, поэтому Нуоберон беспрепятственно продолжил:

— И если кого Император защищает, то точно не вас, "инквизитор".

Туонела потеряла дар речи. Котар сохранял спокойствие, несмотря на то, что и агенты инквизиции, и воины Караула Смерти подняли оружие. Котар лишь бросил братьям:

— Никаких резких движений. Вы же всё ещё собираетесь доставить меня на Ноктюрн, не так ли?

Туонела, наконец, собралась и произнесла:

— Сектор Сецессио — проклятое место. Здесь даже Ангелы Смерти сходят с ума. Сначала Крылатые Гусары, теперь вы. — Она перевела взгляд с магистра на остальных Рыцарей и продолжила: — То, что вы собираетесь предпринять, называется "вооружённый мятеж". Если вы решитесь на подобное, то еретиками назовут уже не Пустынных Странников, а вас. Нуоберон Таллистер должен сложить полномочия, я же продолжу говорить с тем, кто ещё сохранил разум.

Раздались редкие аплодисменты. В тишине перед кровопролитием они прозвучали особенно громко. Рядом с магистром появился невысокий мужчина в плаще с капюшоном. Он откинул капюшон, расстегнул одежду, и оказалось, что на груди — розетта агента инквизиции.

Чисто выбритое лицо, до синевы выбритая голова, пронзительный взгляд с внутренним колдовским пламенем и широкая улыбка, где во рту сплошь белоснежные ровные зубы. Таков таинственный незнакомец.

— Гай Гус, инквизитор Ordo Hereticus. — Он коротко поклонился. — Я сохранил разум, а ещё давно слежу за вами, Туонела. Могу сказать, что вам точно не следует обвинять кого-либо в ереси. — Он начал загибать пальцы. — Вы пригрели самых отпетых мошенников. Пиратов. Чужаков. Демонопоклонников с их богомерзкими ритуалами! — Гай обратился к Нуоберону: — Магистр Таллистер.

— Да, инквизитор.

— Взять их.

Возможно, в это мгновение началась бы большая битва, неминуемо закончившаяся поражением Туонелы, но… инквизитор-легат и двинуться не смогла. Никто не двинулся, кроме переглядывающихся воинов капитула Саламандр. Туонеле свело челюсть, и хоть что-то смог выдавить со стоном только Рутгер — её псайкер:

— Предательство… Котар! Котар! Это он нас держит!

Последние слова псайкер произнёс с хрипами, с кровью из глаз, ушей и рта, а после и вовсе потерял сознание.

Обвинение не пустое. Глаза Котара сияли сапфировым пламенем, спустя мгновение его скрыла мерцающая завеса чистого варпа. Библиарии Рыцарей увидели ещё и незримые нити, тянущиеся ко всем членам посольства Туонелы.

Цепи.

Безупречно чистое лицо Гая Гуса увидели на всех кораблях, которые участвовали в блокаде Хелги-Воланты. Он торжествовал, а потому не сдерживался и праздновал победу до того, как она одержана.

— Сава Калладо, Туонела Манала Зындон, Георг Хокберг, все прочие ксенофилы и демонопоклонники ныне вне закона. Тем, кто поможет задержать названных персон, я гарантирую свободу и всевозможные поощрения. Вы будете привлечены к судебным разбирательствам только в качестве свидетелей. — Инквизитор сделал паузу, а потом продолжил: — Что же до чужаков… Крууты, скваты, вам больше не рады не только в звёздной системе Фендлад, а вообще в секторе Сецессио. Я, Гай Гус, вестник Неодолимого Крестового Похода Робаута Жиллимана, клянусь, что если и не уничтожу вас, то прогоню за пределы пространства, освещаемого Астрономиконом. А пока вы можете воспользоваться моей добротой. Бегите и прячьтесь!

Возможно, инквизитор ожидал скорого ответа. Что после пленения главнокомандующего выстроится очередь тех, кто захочет получить помилование, готовые на всё, пусть бы даже обвинить в ереси родную мать.

Но ничего подобного Гай Гус так и не дождался. Только короткое сообщение от Георга и сеанс связи с Альдоной Вер-Криззой, которая командовала эскадрой имперского флота.

— Если вы, — начала Альдона без приветствия, зато с ведром со льдом в голосе, — вестник светлоликого примарха, то где его корабли и где же его войска?

— У меня достаточно сил, чтобы совершить правосудие, коммодор.

— Опальный вольный торговец и десантники, что себе на уме, — проговорила Альдона. — Единственное свидетельство власти, данной Богом-Императором, — это то, кого именно поддерживает имперская армия и имперский же флот. Ни армия, ни флот вас не поддерживает, господин Гус. Если с головы госпожи Зындон, любого другого члена посольства хоть волос упадёт, вы умрёте мучительной смертью.

Георг же в своём сообщении был ещё лаконичнее:

— Я на Белами-Ки. Иди и возьми меня, пидарас.

Роковые слова произнесены, эскадры сорвались с места, а дальнобойная артиллерия запустила плазменные снаряды. И мгновения не прошло, как тысячи людей погибли. Безымянный "Гладий" и эсминец под названием "Самум" перестали существовать, исчезнув где-то внутри шаров чистой энергии во время детонации снарядов "Новы".

На радость Великому Пожирателю, прочим кровожадным чужакам или демонам из глубин варпа люди снова убивали людей и продолжат убивать друг друга в какой-то непреодолимой жажде насилия, жажде уничтожить брата своего.

Проклятье богов, и я не знаю, как решить эту вечную беду, у кого спросить ответ. И орки, и эльдары, и, говорят, даже некроны страдают тем же заболеванием. Мы просто не способны договориться и ищем самый ничтожный довод, только чтобы снова пролить кровь.

Я не возводил очи горе и не ломал руки. Я отправился в ближайший госпиталь на Белами-Ки, чтобы напроситься к Сере в помощники.

О безумном, безумном мире пусть грустит кто-нибудь другой.

Пока Гай Гус безуспешно пытался достучаться хотя бы до отдельных капитанов имперского флота, магистр Нуоберон разбирался с пленниками и… неожиданными союзниками из капитула Саламандр.

Дело происходило в трюме, там, где на "Милосердии Ангела Смерти" карцер.

Котар отметил, что меры безопасности беспрецедентные. Несколько противовзрывных дверей, которые можно было открыть только с внешней стороны или по команде с мостика. Столько автоматических турелей и ловушек, сколько не было и в десятке отсеков на "Амбиции". И всё это — только внешний периметр, где работал персонал. Одиночные камеры находились за психосиловым барьером, который бы с лёгкостью сжёг мозги всем, кто бы попытался пройти за незримую грань. Несколько десятков камер занято, но свободных мест хватило бы с лихвой ещё на пару-тройку делегаций госпожи Зындон. Такая она, личная тюрьма Нуоберона.

— Саву нужно остановить, магистр, — повторял Котар, пока они двигались к цели. — Позвольте мне и моим братьям помочь! Он невероятно опасен! И станет ещё опаснее, если мы будем медлить!

Нуоберон поднял правую руку, и следовавший за ним капеллан Эллагор произнёс:

— Всё это слишком подозрительно, господин. Я советую вам на время заключить Саламандр в те же камеры, что и прочих пленников. — Эллагор обернулся к длинной цепочке космических десантников двух капитулов, шёл спиной вперёд, но не проявлял опасений, что запнётся и упадёт. — Да, вы не ослышались, братья. Но вам ничего не грозит. После сражения вам вернут и свободу, и оружие, и вы спокойно отправитесь на Ноктюрн.

— Кроме того, — добавил библиарий, который шёл слева от магистра, — я чувствую тьму в Котаре Ва-кенне. Его оружие и вовсе одержимо демоном.

Нуоберон обратился к Котару:

— Это правда?

— Да.

Нуоберон хмыкнул и спросил:

— Чем же ты тогда лучше Савы?

— То есть в вашем капитуле никто никогда не использовал оружие врагов против них самих? За всю историю существования?

Нуоберон ухмыльнулся, но ответил только тогда, когда вся группа остановилась у открытых камер, откуда только-только вышли смертные слуги с вёдрами и швабрами. Котар заглянул внутрь: лежанка, маленький стол, унитаз и раковина. Всё вычищено до блеска, бельё только что поменяли, но вывод напрашивался неутешительный.

— На самом деле я давно принял решение, — проговорил Нуоберон. — Я благодарю за помощь с задержанием еретиков, но не могу рисковать. Уже совсем скоро значительные силы покинут баржу и отправятся на абордаж. Я не имею право оставлять в тылу возможного неприятеля.

Скрежет зубов Корда услышал бы, наверное, даже глухой. Нуоберон как ни в чём не бывало продолжал:

— Прошу прощения, братья. Я готов принести личные извинения магистру Ту'Шану, но вы должны понимать.

— И что же дальше? — спросил Котар. — Отдать оружие и снять доспехи?

— Оружия будет достаточно, — отозвался Нуоберон.

Послышался кашель. В разговор снова вступил Эллагор:

— Мой господин, терминаторы…

— Тишина, — прервал его Нуоберон.

Он вновь поглядел Котару глаза в глаза и сказал:

— Как и говорил мой верный капеллан, вам ничего не грозит. Вы не будете знать нужды в еде и воде. Ваше оружие останется здесь же, вы получите его после того, как стихнет сражение. Вас устраивают такие условия?

Нуоберон положил руку на шар-противовес силового клинка.

Напоминаю, что вокруг Саламандр — почётная стража магистра, два десятка ветеранов в таких же доспехах, как и у Огненных Змиев, приблизительно с таким же опытом и подготовкой.

Котар переглянулся с Кордом. У того жилка на виске билась, он поигрывал желваками и постоянно переступал с одной ноги на другую. В глазах пламя и готовность сражаться даже в таких безнадёжных условиях.

— Брат…

— О, теперь ты заинтересовался моим мнением! Вся твоя дипломатия — гроксово дерьмо!

— Сейчас не время разыгрывать драму.

Взглядом Корд сжёг бы кого угодно, но Котар и бровью не повёл. Корд вздохнул и протянул тяжёлую винтовку ближайшему телохранителю Нуоберона. Тот не смог удержаться, чтобы не рассмотреть новую модель во всех деталях, что не укрылось от магистра.

— Грядёт новая эпоха, эпоха перемен, — проговорил Нуоберон, — расскажете о ней подробнее, когда я вернусь.

Корд всё так же метал молнии, а поэтому за него ответил Котар:

— Конечно, господин. И удачи в бою. Она вам ещё понадобится.

Котар передал проклятый клинок библиарию и первым отправился в темницу.

— За нами никто не следил? — спросила Ийдана.

Вудон закрыл дверь транспортного контейнера, а потом повернулся и ответил:

— Не об этом стоит волноваться, ведьма.

Зверолюд скрёб рогами низкий потолок капища. Ийдана давно присмотрела это место — наверняка произошла какая-то ошибка, и пустой транспортный контейнер исчез из всех записей. О нём забыли, да так и оставили в дальнем отсеке трюма, в самом тёмном углу. Очень удобно для совершения разных тёмных же делишек.

Прахом и пеплом Ийдана начертила на полу девятилучёвую звезду, на каждом конце поставила по свече из человеческого жира, в свободном пространстве вывела символы тёмного наречия для сосредоточения силы и отпугивания бездумных хищников, которых может привлечь страх. А боялись на Белами-Ки почти все.

— Как это не об этом? — спросила Ийдана. — Мой последний обряд.

Вудон прищурился. Маленькие глазки и вовсе потерялись под мощными надбровными дугами. Вудон спросил:

— Ты видишь свою смерть?

— И её тоже. — Ийдана кивнула. — В любом случае, моя жизнь здесь завершится. Со смертью или как-то иначе.

Вудон хмыкнул. Он подхватил с пола канистры с прометием и подобрался ближе, чтобы оценить проделанную работу… возможно, позаимствовать что-нибудь на будущее. Сам-то он умирать не собирался.

В центре девятилучёвой звезды ничего не было, ни символов, ни предметов или какой оболочки для призыва демонов, а поэтому Вудон спросил:

— Кто жертва?

— Я. — Ийдана заметила недоумение, вытянула руку и объяснила: — Только кровь. Не касайся граней.

Вудон фыркнул и отозвался:

— Я не ученик. — Но на всякий случай он сделал пару шагов назад.

Ийдана тем временем достала костяной кинжал, а потом резко ударила себя по запястью. Вудон покачал головой, — серьёзная жертва и большой риск. В деле с нерождёнными нельзя быть слабым, а подобная кровопотеря может привести к обмороку, к последующей за обмороком одержимости, когда разум окажется ничем не защищённым. Ийдана щедро полила кровью колдовской круг, а потом покинула его, не задевая незримых нитей, что связывали девятилучёвую звезду с варпом.

Свет в контейнере поддерживали только немногочисленные смердящие свечи, когда вдруг опустилась такая тьма, что даже эти огоньки будто бы прижало к земле.

Вудон похолодел. Если огоньки погаснут, то, значит, силы у призванной сущности столько, что её ничего не удержит, правильно ли Ийдана провела обряд или нет. Вудон, затаив дыхание, следил за тем, как уменьшалось пламя.

Вот оно размером с мизинец, потом с ноготок, похоже на искру и, наконец, вовсе испарилось. Волосы встали дыбом по всему телу, откуда ни возьмись налетел сквозняк, который застудил даже кости, а потом из кромешной тьмы донёсся хриплый старческий голос:

— Что тебе нужно, девочка?

Ийдана ответила:

— Время пришло. Я готова даровать тебе свободу, Ходжун Хатуна.

По спине Вудона пробежали мурашки. Одно дело — слышать, и совсем другое — встретиться с той, кто живёт в двух мирах одновременно.

— Тебе ещё нет двадцати вёсен. Куда ты торопишься? — спросила обволакивающая тьма.

— Я… мне нужна помощь.

Донёсся частый мерзкий хохот. Вудон подумал, что лучше бы их в этот миг не тревожить. Охотник на ведьм, который бы попробовал сейчас ворваться на капище, успел бы перед смертью несколько раз пожалеть о несвоевременном появлении.

— Ты ведь хотела меня обмануть, не так ли? — спросила тьма.

— Да.

Вудон проглотил холодную слюну.

— Я помогла прийти в мир подходящему ребёнку, мальчику, — объяснила Ийдана. — Я хотела предложить его вместо себя.

— Что же заставило тебя передумать?

Ийдана долго не отвечала, но всё же решилась:

— Нужно сделать кое-что. У меня нет сил, а у тебя есть.

— Не для себя?

— Нет.

Тьма отозвалась:

— Тогда я была права и отдала тебя в нужные руки, нужным людям. Ты достойна занять моё место.

Тьма постепенно отступала, и огоньки вновь появились над свечами, пусть даже слабые и болезненные.

— Я приду на помощь, — пообещала сущность напоследок, — но помни, девочка. Пусть меня уже почти не осталось в этом мире, но я найду силы покарать тебя за обман.

— Никакого обмана.

— Тогда жди.

Сверхъестественная тьма пропала, и Вудон почувствовал, как кровь снова прилила к онемевшим конечностям. Он посмотрел на соратницу.

Ийдана стояла на коленях и беззвучно плакала. Она смахнула слёзы, а потом обратилась к Вудону грудным голосом, едва не срываясь в рыдания:

— Нужно здесь всё сжечь. Залей прометием, а я… я пока приведу себя в порядок.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, куда именно направлялись Рыцари. Между эскадрами сотни и тысячи лиг, но кое о чём можно было говорить уверенно. Приоритетные цели — Белами-Ки, "Пентакль", сфера круутов.

Почему "Пентакль" объяснять, наверное, не надо, оставшаяся пара — просто из-за огневой мощи, если не уничтожить, то хотя бы на время вывести из игры.

Линейный крейсер "Адмирал Дерфлингер" под командованием Альдоны Вер-Криззы тоже представлял угрозу, но тут уж Рыцарям выбирать не приходилось, силы ограничены.

Понимая замысел противника, Альдона приказала сосредоточить огонь на боевой барже, ослабить или даже сбить пустотные щиты до столкновения.

"La Via Para Conocerla", новый крейсер техножречества Дитрита, и хорошо всем известная "Русалка" Пиу Де Бальбоа приготовились поразить вражеский флагман, но… почти сразу пришлось менять планы и позиции.

Их атаковали с тыла. Атаковали будто бы из ниоткуда. Только одна звёздная цивилизация обладала технологиями, которые бы позволили вплотную приблизиться к противнику так, чтобы их никто не заметил.

Фиолетовые лучи кораблей друкари хлестнули по пустотным щитам дальнобойной артиллерии. Если судить по мощности залпа, то в тылу не меньше дюжины эскортных судов или лёгких крейсеров.

"La Via Para Conocerla" и "Русалка" спешно разворачивались к обидчикам, когда Альдона повела имперскую эскадру на помощь. Оставлять такую угрозу в тылу никак нельзя! Чем-то пришлось пожертвовать, а поэтому Белами-Ки, "Пентакль" и сфера круутов остались один на один с Рыцарями.

Алые лучи "Пентакля" растопили бы любой ледяной астероид, испепелили любую каменную глыбу на просторах бескрайнего космоса, но на этот раз ударились о преграду, которая стойко перенесла воздействие. Это в Барат-Джанар "Пентакль" столкнулся с противником классом меньше, а потому без труда его уничтожил, здесь же, в звёздной системе Фендлад, попался крепкий орешек, созданный для того, чтобы биться в окружении под остервенелым огнём. Созданный побеждать во что бы то ни стало.

Ударный крейсер "Ангел Денницы" вообще не получил каких-либо повреждений, пока не схлестнулся с "Пентаклем" в перестрелке борт в борт. Он бы и там долгое время оставался неуязвимым, но его командир спешил и решился на отчаянный манёвр. Он подвёл корабль предельно близко, на несколько десятков метров до цели. Пустотные щиты соприкоснулись и погасили друг друга. Тут же началась беспощадная перестрелка, когда даже целиться не нужно, и слепой попадёт.

"Ангел" утюжил борт "Пентакля", уничтожая авгуры, ауспики и иную хрупкую аппаратуру, а главное — зенитные орудия. Многотонные снаряды пока всего лишь оставляли вмятины на броне, но это только пока. Вода камни точит, здесь же "эрозия" произойдёт гораздо раньше хотя бы потому, что, кроме макроорудий, ударный крейсер обладал бомбардой. Крупнокалиберные снаряды бомбарды рвали металлические бока гранд-крейсера, крушили кости и разрывали внутренние органы древнего пустотного хищника. Вышибали зубы, которыми тот мог укусить в ответ.

Но даже так "Пентакль" продолжал кусаться. Ни его духи, ни экипаж не встречали ещё противника, с которым бы не разделались.

Артиллеристы не палили почём зря, как только перезаряжали орудия. Они работали сообща, словно один большой организм. Турели с излучателями расчерчивали борта "Ангела Денницы", чтобы макроорудия обстреливали потом оплавленные борозды, загоняя снаряды как можно глубже.

"Пентакль" нанёс противнику весьма ощутимый урон, и командир "Ангела Денницы" не продолжил обмениваться любезностями, а сменил тактику. Какими бы крепкими ни были ударные крейсеры космического десанта, но всему есть предел.

К тому времени борта и того, и другого корабля напоминали больше лунную поверхность с раскалёнными кратерами, о зенитных пушках можно даже не вспоминать, а поэтому абордаж не заставил себя ждать. К "Пентаклю" потянулась вереница челноков и десантных капсул. "Ангел Денницы" сбавил ход, лёг на новый курс и отстал от цели. Теперь космическим десантникам, словно жукам-короедам, предстояло пожрать "Пентакль" изнутри, оставив только мёртвую оболочку.

На другом краю звёздного полотна боевая баржа "Милосердие Ангела Смерти" при поддержке фрегатов сражалась с Белами-Ки. Станция походила на стержень, с нанизанным на нём кольцами, но главное не форма, а то, что и пушек, и ракетных шахт у Белами-Ки столько, что равноценно всей эскадре имперского флота, которая вела сейчас бой с друкари.

Однако были и слабые стороны. Изящность и хрупкость конструкции обернулась против. Если не задаться целью — атаковать Белами-Ки в самое сердце, то канониры с одного конца протяжённого стержня не видели то, что происходит на другом. Туда-то Рыцари и направились.

Фрегаты поливали Белами-Ки огнём с предельной дистанции, а вот баржа приближалась, пользуясь тем, что вражеские снаряды подрывались, не преодолевая пузырь пустотного щита, а ракетами занимались истребители-перехватчики "Ксифоны".

Если бы не техника, ход сражения не менялся бы бесконечно долго, хотя бы даже до того мига, когда Бог-Император поднимется с Золотого Трона, но приблизительно через час пустотные щиты боевой баржи пали, чтобы дать время охладить генераторы.

Другое дело, что "Милосердие" успело подойти к цели на дистанцию эффективного пуска торпед.

Со стороны последствия попадания по Белами-Ки выглядели так, словно огромную сигарету космической станции подпалили. Несколько затяжек, и оставалось только стряхнуть пепел. Белами-Ки лишилась двигателей, артиллерийских платформ, ракетных шахт, нескольких грузовых отсеков с одного конца, конструкция не выдержала, и кольцо жилой зоны сорвалось с креплений, отправившись в самостоятельное странствие по звёздному морю. В этот миг боевая баржа дала последний залп из макроорудий и бомбард, а потом запустила торпеды только уже не с взрывчаткой или мелта-зарядами, а с абордажными командами.

В отличие от предыдущих описанных эпизодов, пустотный бой ударного крейсера "Трансформация Клинка" и сферы круутов был скоротечным. Вовсе не потому, что сфера превратила небольшой в сравнении с ней звездолёт в воспоминание одновременным пуском десятков ракет. На самом деле столько боеприпасов и не было.

Стоит вспомнить, в каком состоянии этот корабль нашли представители вольного торговца, и ничему уже не удивляться.

Тогда сфера пережила тяжелейшее столкновение с орками, её обездвижили, повредили системы жизнеобеспечения, отсеки с продовольствием. Крууты были вынуждены поедать друг друга, самоуничтожились бы вовсе, появись Котар с Авраамом позже.

Специалисты Георга восстановили подвижность, привели в порядок системы регенерации воздуха и очистки воды, но не привели корабль в боеготовность. Где бы им достать ракеты инопланетного производства?

Теперь эта недоработка обошлась настолько дорого, насколько это вообще возможно. "Трансформация Клинка" пережила обстрел, а потом, когда стало ясно, что следующего не будет, била по сфере в упор без всякой опаски получить сдачи. Командир "Трансформации" дал приказ идти на абордаж только чтобы выиграть время.

Сфера полыхала, пожары охватывали всё больше и больше отсеков, и никакие системы пожаротушения с бедой не справлялись. Удивительно, что сфера не развалилась много лет назад, но, кажется, это трагическое событие всё равно вот-вот наступит.

Языки пламени добрались до Священного Леса, — рекреационной зоны на борту. Место, где появлялась новая жизнь, было завоевано смертью, её самыми верными слугами.

— Здесь мы стоим, здесь мы и останемся!

Боевой клич Рыцарей Некоронованных раздавался там и тут. В адских условиях разгула огненной стихии он звучал даже безумнее, чем на борту летающей гробницы некронов. Когда-то его придумали для верных защитников, с этими словами на устах гибли те, кто сражался за миры Империума, теперь же страшные выкрики предупреждали круутов о том, что кровожадные убийцы рядом, что они не пожалеют ни женщин, ни детей.

Каш'таб только-только перестал видеть в людях угрозу и обман, как иллюзии осыпались осколками так же легко, как разбитое булыжником стекло.

— Смерть чужакам! — выкрикивали страшные громады со стальными шкурами.

— Смерть чужакам! — кричал и Каш'таб, отправившись с личной гвардией в последний бой.

Кричал не на готике, а щелчками и пересвистом родного языка.

Посреди выжженных холмов и полыхающих деревьев, иссушенных ручьёв и облаков дыма лёгкая пехота круутов сошлась с тяжёлой пехотой Рыцарей Некоронованных. Итог заведомо ясен, но никто не отступил. Крууты защищали свой дом и семьи, враги же не предлагали ничего, кроме смерти.

Импульсные винтовки сияли ослепительным белым светом, заряды прошивали и ростовые щиты кровожадных убийц, и их крепкие доспехи, но лишь немногие пали, в то время как крууты один за другим превращались в кровавый туман.

Человечество породило на свет таких чудовищ, с которыми сравнятся далеко не все демоны.

И некогда провожать умирающих на тот свет — Каш'таб рвался в ближний бой, чтобы забрать с собой хотя бы одного убийцу в серо-голубых доспехах. Вождь круутов выхватил из ножен подарок вольного торговца — силовой кинжал — и запрыгнул на покосившийся ствол обглоданного пламенем дерева. Раздался треск, ствол бы точно переломился, но Каш'таб успел разбежаться, прыгнуть и взмыть в воздух. Он собирался заколоть врага ударом в голову, когда тот сверхъестественным образом почувствовал опасность и сбил круута взмахом щита.

Каш'таб покатился по земле, извалявшись в прахе и пепле, но быстро вскочил и вновь помчался к цели. Шаг, другой, резкое уклонение, и только жадные зубы цепного меча пролетели перед клювом. Каш'таб, в свою очередь, ударил убийцу кинжалом под подбородок, а потом тут же молниеносным движением вонзил сверкающее лезвие в алую линзу визора.

Мертвец едва не раздавил круута, когда повалился сначала на колени, а потом и уткнулся мордой в землю. Тут-то Каш'таб и понял, что окружён, что он, его племя, все они проиграли. Вождь вскинул кинжал и указал остриём на каждую громаду поблизости.

— Кто следующий?! — рявкнул он на чистом низком готике.

Следующим был воин со следами когтей на наличнике шлема, с вмятинами на кирасе и с оплавленным плазмой наплечником. Он выхватил из кобуры болт-пистолет и покончил с круутом. Обезглавленное тело отважного воина упало к ногам беспощадных убийц.

В повреждённых областях Белами-Ки жизни не осталось, в уцелевших же после обстрела отсеках приготовились сражаться до последнего вздоха. Причалы, доки и вовсе превратили в непроходимые лабиринты, чтобы усложнить нападающим развёртывание.

При помощи мостовых кранов относительно широкие проспекты заставили грузовыми контейнерами так, чтобы тяжёлая техника не прошла. Даже для пехоты создавали "бутылочные горлышки", в которых в одного-двух десантников стрелял бы сразу целый взвод с оборудованных позиций.

Кроме того, на борту космической станции разворачивали танки! Пусть двигаться им особо некуда, но вокруг боевой техники вырастали опорные пункты, прикрывающие все стратегически важные направления.

К несчастью, Рыцари если не знали точно, то предполагали, чем и как их попытаются встретить.

Таранно-штурмовой корабль "Цест" ушёл от режущей очереди зенитной пушки, поднырнул под полупрозрачный купол пустотного щита, потом резко ускорился и за мгновение до столкновения использовал мелта-резаки, чтобы не разбиться. "Цест" проломил обшивку космической станции, завяз в ней, а потом, наконец, выпустил взрывоопасное содержимое на волю.

Первым на Белами-Ки высадился даже не десантник Рыцарей Некоронованных, а "Громобой" — это такая счетверённая скорострельная пушка на гусеничном ходу с дистанционным управлением.

"Громобой" выехал прямо в борт "Леману Руссу" — дистанция не больше десяти метров — и боковая броня танка не выдержала обстрел, несмотря на все заявления Георга о том, что именно его "Руссы" — самые крепкие на свете.

Детонация боекомплекта, вспышка пламени в башне, и пехотный взвод поблизости от танка посекло множеством осколков.

Никто так и не воспользовался паузой, пока со стволов "Громобоя" поднимались струйки дыма. Единственные, кто подобрался к пушке, — это боевые сервиторы, её обслуживающие. Технодесантник Рыцарей отдал команду перезарядить орудие, а потом поднял конверсионный излучатель и направился дальше.

Где-то ещё Рыцари высадили не только абордажные отряды с поддержкой мобильной артиллерии, а даже дредноуты, которые сдвигали грузовые контейнеры и переворачивали танки.

Старожилы быстро вспомнили о проклятом Скутуме, где война с космическими десантниками была одной из самых тяжёлых и кровопролитных за всю историю Classis Libera.

На "Пентакле", впрочем, события развивались уже не так радужно для Рыцарей.

Цепной меч встретился с точно таким же оружием, и пролился настоящий водопад искр, посыпались мономолекулярные лезвия, вырванные из полотна.

— Смерть предателям! — провыл безымянный Рыцарь чуть ли не громче, чем шумели сервоприводы его силовых доспехов.

Бившийся с ним Авраам ничего не ответил, только стиснул зубы от напряжения. Он вывернул оружие так, что по инерции противник сделал шаг в сторону. Авраам отбросил поломанное оружие, а потом кинулся на Рыцаря с кулаками. Один удар, другой, латные рукавицы оставили вмятины на шлеме.

Рыцарь частично оглушён, размахивал мечом уже не так уверенно. Авраам отбросил противника пинком, а потом выхватил болт-пистолет и вогнал ему снаряд в глазницу.

Авраам и сам тут же попал под обстрел. Кираса доспехов "Железный" стойко перенесла огонь, а вот шлем — нет. Детонация произошла в блоке респиратора, решётку разнесло, губы, щёки в лохмотья, лицо посекло до кости.

Затвор болтера щёлкнул, Авраам услышал это и понёсся к цели, пока противник не перезарядил оружие. Авраам не переставал стрелять на ходу, попал раз, другой, третий. Наконец, броня не выдержала, Рыцарь дёрнулся, из его шеи толчками пролилась кровь, но Авраам всё равно прыгнул и сбил его с ног. Из последних сил раненый Рыцарь попытался отвести дуло болт-пистолета от головы, на что Авраам ответил следующим образом. Он выхватил из ножен кинжал — давний сувенир, выточенный из когтя генокрада — вонзил его в кровоточащую рану на шее, а потом резко дёрнул в сторону, рассекая позвоночник.

Авраам отскочил и сел. Тут же поднялся на ноги, приготовившись к продолжению. Битва стихла, но ещё не завершилась. Напротив точно так же приходили в себя другие Рыцари, которые покончили с его собратьями.

Трое.

Один ублюдок легко отделался, никаких видимых ран. Другой отсоединил посечённый наличник, под которым обнаружилось посечённое же лицо. Третий был без руки, кровь ещё не свернулась, и с уродливой культи на пол струились алые капли. Но даже так — Рыцарей трое, а Авраам один. Они уже начали обступать его со всех сторон.

Авраам сплюнул сгустки крови, обломки зубов, а потом проговорил:

— Подходите ближе, сосунки, но не забудьте попрощаться с белым светом. Я убивал вас год от года, столетие за столетием и тысячи лет назад. Думаете, сейчас будет как-то иначе?

Их цепные мечи переключились с тихого шелеста холостого хода на полную мощность с хищным жужжанием.

Однако события развивались по другому сценарию, а не потому, о котором думаешь в первую очередь.

Авраам уже собирался броситься на слабое звено троицы палачей — однорукого калеку — когда боец с посечённым лицом и вовсе лица лишился. Только спустя мгновение до слуха долетел гром далёкого выстрела.

Авраам резко сменил план и кинулся уже на того бойца Рыцарей Некоронованных, который пережил схватку со Странниками без ран и повреждений. Он растерялся, пытаясь понять, где снайпер, а поэтому не среагировал вовремя и неловко отмахнулся от Авраама. Тот поймал Рыцаря за руку, а потом вонзил кинжал в подмышечную область, вогнал поглубже, и отобрал цепной меч. Авраам широко размахнулся, вкладывая в удар всю свою мощь, пробил нагрудник и рассёк оба сердца вражеского десантника.

Авраам успел бы встретить и атаку однорукого Рыцаря тоже, но тот вдруг оступился и рухнул после меткого попадания из снайперской винтовки.

Теперь можно было говорить о том, что бой не просто стих, а закончился. Авраам защитил двигательный отсек, пусть и высокой ценой. Машины как гудели, так и продолжали мерно гудеть, несмотря на то, что несколько минут назад рядом гремела жестокая сеча.

Авраам тяжело дышал. В носу запах меди, во рту — кровь. Язык цел, зубы… почти. К тому времени, как к Аврааму подбежали его братья, он уже оправился и был готов продолжать.

— У меня шлем неисправен, электроника сбоит, сам не вижу, — проговорил он, — поэтому давайте вкратце. Кто цел? Кто ранен? Что с противником?

Небольшой отряд десантников вёл Назар, молодой воин, который начал свой ратный путь на Хелге-Воланте почти десять лет тому назад. Ныне ему не достались силовые доспехи — со снабжением у Пустынных Странников всегда были проблемы — зато досталось оружие, с помощью которого эти самые доспехи можно с успехом дырявить. Снайперской болт-винтовкой и броневики останавливают!

— Везде отбились, брат, — ответил Назар, взвалив оружие на плечо. — Ублюдков на самом деле немного было. Семьдесят-восемьдесят бойцов, не считая пушечного мяса. Сейчас отступают к челнокам. Если не эвакуируются, то там и останутся. — Назар усмехнулся. — "Здесь мы стоим…". За что боролись, как говорится.

— Хорошо. — Авраам кивнул, а потом указал ладонью на изрубленные и изрешечённые тела поблизости: и Рыцарей, и своих павших братьев. — Свяжись с мостиком, пусть вышлют сервиторов и жрецов для оценки. Нужно восстановить первую линию, нужны доспехи и оружие, иначе следующую атаку мы уже не отобьём.

Автоматическая турель грохотала так сильно, что жутко болела голова, и Вилхелм думал о том, что в лучшем случае, если и будет какое-то завтра, то придётся пользоваться слуховым аппаратом.

И всё же он не представлял, как бы они продержались совсем без техники. Абордажники Рыцарей Некоронованных набегали приливом на их позиции уже дважды и каждый раз оставляли по десятку бездыханных тел. Убивали ещё больше.

Свою тяжёлую пехоту командование обороной Белами-Ки пока придерживало. Вилхелм понимал для чего, но не принимал это. Когда хочешь жить долго и счастливо, не свыкнуться с мыслью, что тобой пожертвовали.

Абордажники снова возвращались. Ни разу не космические десантники, всего лишь их смертные слуги, но в таком снаряжении, которое превращало людей в стальные горы.

Если бы не бронированные барьеры, защитников переходов меж отсеками смели бы в мгновение ока, а так Вилхелм считал, что они ещё продержатся некоторое время. Металл на укреплённой позиции уже раскалился, но — слава Богу-Императору! — пока не потёк.

Резкий хлопок, шлейф ракеты, удар, скрежет и искры. Турель "Тарантул", благодаря которой ополченцы сдерживали профессиональных солдат, превратилась в обломки.

— Готовьте гранаты! — выкрикнул Вилхелм. — Огонь на подавление!

Ополченцы трясущимися руками переключали режим на ружьях, а потом снова подступали к узким бойницам барьера. Лазерные лучи хлестали неторопливых колоссов, но те подступали всё ближе, не страшась более обстрела из спаренных тяжёлых болтеров "Тарантула".

— Зацени, что я достал!

Вилхелм обернулся и увидел Нере с мелта-ружьём и плазменной винтовкой наперевес.

— Думал, тебя уже и след простыл, — бросил ему Вилхелм.

— Ты за кого меня принимаешь?! — Нере прищурился.

Вилхелм только грустно улыбнулся и махнул рукой, чтобы Нере подобрался ближе. Вилхелм взял винтовку, проверил состояние, а потом отдал команду:

— Гренадёры, готовьсь! Через три, две, одну!

В наступающих полетели пучки лазерных лучей, десятки гранат, всё, что только оставалось у защитников. Противотанковые, осколочные, зажигательные, дымовые, даже парочка мелта-гранат.

Одна из них примагнитилась к скафандру вражеского стрелка, который подошёл ближе всего. Он потянулся оторвать и отбросить гранату, но не успел. От человека остались только обожжённые руки и ноги, а также оплавленная раковина снаряжения. Вторая граната ни в кого не попала, но проделала дыру в полу, куда и свалился следующий абордажник.

Вилхелм и Нере поднялись над бронированным барьером, — с их оружием бойницей не воспользуешься, только себя убьёшь. В абордажников полетели сгустки плазмы и буря сконцентрированного пламени. Пал один, второй, третий, остальные противники предпочли отступить.

И всё бы хорошо — ещё один приступ отбит, но тут из дымовой завесы вдруг выбежал не кто-нибудь, а космический десантник.

Вилхелм даже не понял, чем его задели. Он просто взлетел, а потом рухнул на пол с вмятиной на кирасе и с выбитым из лёгких воздухом. Нере и испугаться не успел — его схватили за голову, а потом смяли голову вместе с каской.

И снова грохот болтерных выстрелов, вот только на этот раз не автоматической турели, а личного оружия Рыцаря. Вилхелма забрызгало кровью, когда ближайший к нему ополченец сложился вдвое после попадания реактивного снаряда.

Вилхелм быстро осмотрелся. Его плазменная винтовка осталась где-то у барьера, зато он заметил мелта-ружьё Нере поблизости. Из последних сил Вилхелм бросился к нему, не глядя навёл туда, где свирепствовал враг, и нажал на спусковой крючок.

Рыцарь дёрнулся, вмиг лишившись руки, но тут же оказался рядом, пинком разоружил Вилхелма, а потом вогнал тому боевой нож в живот. У Вилхелма горлом кровь пошла, он вцепился в широкое лезвие, но вытащить, конечно же, не смог.

Рыцарь поднёс Вилхелма поближе, к оплавленному шлему, который если и снять, то только с кожей, а потом прохрипел:

— Сдохни в мучениях, пиратское отребье!

Рыцарь стряхнул Вилхелма с лезвия и направился дальше очищать станцию от врагов капитула.

Я был в тот миг в госпитале, бинтовал раненых, что-то прижимал да мыл, но заметил, как Сера всхлипнула и зарыдала. Её руки задрожали, но она довела операцию до конца и кое-как зашила рану.

Тогда я ещё ни о чём не догадывался и подумал, что ей просто стало страшно и тяжело. Сейчас поплачет, немного успокоится и продолжит.

Но когда я увидел, что она собирает инструменты в кожаную сумку, меня осенило. Я поспешил на перехват, насколько быстро позволял мне это сделать экзоскелет.

— Даже не думай! — воскликнул я. — Там война!

Она подняла на меня взгляд. Лицо красное, в глазах слёзы.

— У меня… — голос сел, Серу едва слышно. — У меня муж умирает! — сказала она громче.

— А ещё у тебя двое детей!

— Я ещё могу его спасти…

— Сера, пожалуйста, не глупи.

Я попытался её обнять, но она сначала сделала шаг назад, а потом резко прыгнула в сторону так, что схватить я её не сумел, только напугал медсестру, которая катила на утилизацию тележку с ампутированными конечностями.

— С ума сошли?! — воскликнула она.

— Держите её! Убьётся! — крикнул уже я, но весь персонал за работой, некогда за кем-то бегать.

Я нагнал Серу у лифта, но толстые створки захлопнулись прямо перед носом.

Что же произошло дальше?

А дальше Сера боролась сама с собой, пока механизм перемещал её всё ближе к зоне боевых действий. Сражение гремело на причалах, в доках, на артиллерийских палубах, возможно, будь Рыцарей больше, они бы зачистили ещё и жилые отсеки, но нам повезло.

Сера не могла стоять. Схватилась за сердце и упала на колени. Она едва дышала, так как прекрасно понимала, что я хотел сказать. Однако к тому времени, как пропало освещение, и лифт остановился обесточенный, её человеческое и механическое начала пришли к согласию. Парадоксальному, но согласию. Сера приняла совершенно алогичное решение, но дальше, смахнув слёзы, действовала с холодной отстранённостью, как во время операций на головном мозге.

Чтобы развести створки лифта, Сера воспользовалась механодендритами. Благодаря искусственной мускулатуре, ей удалось развить приличное усилие, — с некоторых пор её и вовсе нельзя было называть слабой женщиной, несмотря на хрупкий внешний вид. Двумя парами металлических щупалец она держала створки, ещё столько же перенесли её из одного места в другое сквозь узкое отверстие.

В коридоре царила тьма, доносился шум далёких выстрелов и криков. Вроде бы Сера прошла уже ни одну аугментацию, но так и не установила себе оптические имплантаты. Если бы не фонарь — насадка на механодендрит — Сера бы вовсе заплутала в кромешной тьме.

Конкретно в этой части Белами-Ки она никогда не была, но ориентировалась по разноцветным стрелкам, начертанным на полу и стенах, а также по схемам, которые попадались по пути. Она кусала губы, боялась пропустить нужный поворот, так как время на вес золота, — показания датчиков, вживлённых в тело Вилхелма, ухудшались. Ещё не прямые линии, но Сера как никто другой знала, что действовать нужно прямо сейчас, иначе никаких шансов.

Рёв цепных мечей и грохот болтеров впереди подсказали Сере, что она на правильном пути.

И ведь по её рассказу выходило так, что она даже не остановилась!

Глупая баба!

Глупая и совершенно бесстрашная!

До распределительной подстанции Сера добралась без приключений, а уже там обнаружила подорванные генераторы, оплавленные панели управления, воронки от снарядов, отверстия от пуль и море самых разных трупов: полыхающих, рассечённых или вовсе разорванных в клочья.

Крови Сера не боялась уже давным-давно, — со времён обучения медицине в культе Механикус на Стирии, — но на полях сражений бывать ещё не приходилось, и она почувствовала тошноту. Люди и Ангелы убивали друг друга с особой жестокостью.

Она закричала и чуть не потеряла сознание, когда луч фонаря выхватил из тьмы громадную фигуру космического десантника. Он опирался одной рукой о стену, а другой держался за кирасу в районе живота.

— Госпожа?! — раздался громкий голос, искажённый фильтрами шлема. — Госпожа ван Дейк?! Вы ли это?!

Сера прочистила горло и осторожно ответила, уже понимая, что бояться не нужно, — цвета доспехов не серо-голубые, а красно-синие:

— Да! Где-то здесь мой муж. Он ранен!

Воин снял шлем и примагнитил к поясу. Воином оказался брат Иоанн, один из эмиссаров капитулов космического десанта, которые были связаны с семейством Хокбергов. Возможно, последний эмиссар, так как павшие, через которых Сере пришлось перебираться, не подавали признаков жизни.

— Боюсь, я не смогу вам помочь. — Он кивнул ниже.

Сера посветила фонарём туда, куда он указывал, всхлипнула, а потом закрыла рот рукой. Брат Иоанн пропустил удар цепным мечом, и большая часть его внутренностей теперь болталась у колен. Он придерживал остатки, уже покрывшиеся чёрной коркой запёкшейся крови.

— Это я вам помогу, — пообещала Сера. — Но сначала мужу.

— Там могут быть враги, — предупредил Иоанн.

— Знаю.

Сера покинула подстанцию, преодолела технический коридор, уже взламывала блокировку противовзрывных дверей, когда створки разошлись в стороны под действием грубой силы. Сера так и застыла у электрического щитка, боясь пошевелиться, потому что на неё вышло целое подразделение Рыцарей Некоронованных.

Один из них поднял плазменную пушку, — оружие вдвое больше Серы со всеми её механодендритами. Она так и видела, как газ, разогретый до нескольких тысяч градусов, вырывается из широкого дула, прожигает и её, и стену, и пол, и переборку между уровнями космической станции. Видение настолько яркое, что крохотное сердечко Серы пропустило удар.

— Нет, Готье. Сейчас бы ещё убивать мирных жителей, — сказал другой десантник с декоративным лавровым венком на шлеме.

— Мирных?! Это шестерёнка восстанавливает питание! — ответил тот, что с пушкой.

Сера не могла объяснить, что она дверь хотела открыть, а не восстановить какое-то там питание. Слова застыли в горле.

— Нет. Пока я здесь командую. Убери оружие!

Нехотя десантник послушался. Сера вжалась в стену и старалась даже не смотреть в сторону Рыцарей, которые грохотали рядом. Она бы и рада предупредить Иоанна, но никак, самой бы остаться в живых.

Омниссия услышал мольбу своей самой отважной и верной дочери, — командир Рыцарей вдруг остановился, обернулся к отряду и проговорил:

— Новая вводная. Отмена задания, перетягиваемся на другую позицию.

— Куда это? — спросил Готье.

— С этой минуты переговоры только по воксу, закрытая частота, никто не должен слышать.

И в самом деле Сера перестала слышать то, о чём говорили Рыцари. Командир провёл инструктаж, и отряд снова прогрохотал мимо. Сера подождала момент, когда те и вовсе скрылись из виду, а потом бросилась к мужу.

Он оказался единственным из всего подразделения ополченцев, кого не нужно было собирать в мешок, чтобы куда-то перенести. Привалился к стене, да так и сидел, ожидая смерти. Он очнулся, ощутив луч фонаря, направленный в лицо, но сил хватило только на мычание.

— Молчи! Ясно?! — воскликнула Сера.

Вилхелм слабо кивнул.

Сера стянула с мужа смятую кирасу, срезала лишнюю одежду, а потом положила его на спину. Она очистила область рядом с раной, провела обеззараживание и только потом потянулась к металлическим пластинам, которые закрывали Вилхелму грудь и живот. Что-то вскрывать для доступа к повреждённым органам Сере не пришлось, она уже подумала об этом, когда пичкала мужа имплантатами.

Механизм сработал как надо, несмотря на то, что из-за удара погнулся. Наружу выплеснулись сгустки крови и вылетели искры. Сера выдохнула, когда оценила масштабы повреждений. Кровотечение было, но больше пострадала именно техника, а запасные части Сера с собой взяла.

Зажимом она пережала кровоточащие сосуды, а потом занималась неисправными имплантатами. Работала быстро, профессионально и уже скоро закончила с первой помощью. Вилхелм больше не умирал, но у него оставалось ещё минут сорок перед тем, как откажет печень. Его следовало как можно скорее перенести в госпиталь.

Сера перехватила Вилхелма механодендритами, а потом потащила на распределительную подстанцию к брату Иоанну, размышляя о том, как бы вправить тому внутренности, чтобы он помог с транспортировкой.

В центре управления космической станцией кипела работа. Пусть многие офицеры компании не успели вернуться с Хелги, но даже так общая численность впечатляла. Война шла на разных уровнях, и каждый требовал повышенного внимания.

Одни офицеры анализировали ход пустотного сражения, связывались с кораблями на случай, если их командиры упустили что-нибудь важное из виду. Другие отслеживали и сообщали о перемещениях всех объектов, особенно — ещё не опознанных. Теневые поля друкари позволяли обманывать технику, а поэтому нередким был случай, когда какой-либо фрегат или крейсер просто исчезал с экрана радара. Сражение шло уже полдня, а точных данных о величине эскадры чужаков до сих пор не появилось.

У гололитических столбов дежурили техножрецы, которые рассматривали трёхмерные модели звездолётов и оценивали входящие данные об их состоянии. Техножрецы отправляли имперской эскадре рекомендации, что следует защитить и куда стоит бить в первую очередь.

Небольшая группа диспетчеров принимала сообщения от подразделений, развёрнутых на поверхности планеты, и, как назло, сообщения, мало сказать, какие тревожные. Еретики, скрывающиеся в подземельях, будто бы знали о происходящем на орбите безумии. Толпы оживших мертвецов пошли на прорыв — слишком подозрительно для простого совпадения.

Подавляющая же часть офицеров во главе с генералом Рёд занимались оборонительной операцией на Белами-Ки. Тут уж если не постараться, то всех убьют.

У каждого экрана наблюдатель. Они отслеживали перемещение противника, а также действия защитников со всех камер, которые ещё не уничтожили и не взломали.

У самого широкого гололитического стола находилась сама генерал Рёд и её адъютанты. Они постоянно обновляли многоуровневую карту Белами-Ки, красными дугами обозначая опорные пункты, а синими стрелками — направления ударов Рыцарей.

К Виктории Георг и направился в первую очередь.

— Генерал, как обстановка?

Виктория разогнулась, поприветствовала капитана знамением аквилы и ответила:

— Стабилизируется.

Георг потряс кулаком и проговорил:

— Отлично! Будут знать, во что вляпались, когда мы вышвырнем их отсюда!

Виктория позволила себе лёгкую ухмылку, покачала головой и сказала:

— Не наша заслуга. Рыцари продвигались уверенно.

— Но что-то пошло не так?

— Похоже, откусили больше, чем смогли проглотить. Подозреваю, что на "Пентакле" абордаж провалился.

— А со сферой что?

— Со сферой всё. — Виктория повернулась к ближайшему техножрецу, который работал с гололитическим столбом и проекцией над ней. — Мастер Литий, будьте добры, покажите капитану сферу круутов.

Хрупкий техножрец с одной единственной линзой оптического имплантата по центру головы поклонился генералу, а потом ввёл необходимые данные в панель управления. Объёмное изображение "Адмирала Дерфлингера" сменилось на сферу круутов. Даже издали Георг понял, что кораблю конец, слишком велики повреждения. Если не изорванные кратеры после попадания макроснарядов, то разгерметизация и вырывающийся наружу полыхающий воздух. Полусферы внешней оболочки ещё можно отремонтировать, а вот сердцевина выгорела полностью вместе с самыми важными узлами космического корабля.

— Проклятье, — проговорил Георг. — Кто бы мог подумать, что на эту махину вообще попробуют напасть?!

— Рыцари, которые уничтожили сферу, уже в пути на "Пентакль", — продолжала Виктория, — Те, что здесь бились, отступают и грузятся. Их, наверное, перебросят туда же.

— Надеюсь, Сава со своими парнями всех этих сволочей перебьёт! — сказал Георг. — Нашли время разборки устраивать. И что им такого этот Гай Гус мог пообещать?!

Виктория не ответила, но несколькими быстрыми движениями сменила картинку над голостолом. Теперь Георг видел звёздную систему с яркой звездой, Хелгой-Волантой, множеством мёртвых планет, а также с крохотными точками космических кораблей и стационарных объектов.

— Рыцари уходят, но есть другие причины для волнения, — проговорила Виктория.

Она обвела стилусом круг, и устройство услужливо увеличило выбранную область. Между третьей и четвёртой планетой системы дальние сканеры обнаружили неопознанные летающие объекты. Георг проскрипел зубами.

— Это, скорее всего, еретики, — сказал он. — Их я и ждал, а не каких-то там Рыцарей. Ну… вы в курсе.

— Нам очень повезёт, если они ограничатся эвакуацией, — произнесла Виктория.

— Если…

Виктория кивнула, Георг сжал ладони в кулаки.

— Что-нибудь ещё?

Виктория увеличила изображение уже другой области на поле пустотного боя. "Марс" Збаржецкого перестал обстреливать имперскую эскадру издали, а на всех порах мчал к Белами-Ки, чтобы перенять эстафету по завоеванию космической станции у Рыцарей Некоронованных.

— Летит за моей головой. — Георг ухмыльнулся. — Наверняка обещал за неё столько золота, сколько я и вешу. — Георг добавил после короткой паузы: — Мы же отобьёмся?

— Я как раз занимаюсь перегруппировкой, — ответила Виктория. — Если Рыцари не вернутся, то да, отобьёмся.

— Тогда у меня личная просьба.

— Конечно, капитан.

— Сотня. Да, пожалуй, сотни бойцов хватит, — проговорил Георг, отведя взгляд и обхватив подбородок. — Самых отчаянных и бедовых. Тех, кто точно не дотянул бы до тридцати и без всяких войн. — Он добавил мгновением позже: — Я собираюсь совершить кое-что очень рискованное. И ужасно глупое.

Технодесантник Рыцарей готовил "Громобой" к транспортировке, когда услышал гулкие шаги позади.

На причал, мимо выломанных с корнем врат, прошагал дредноут модели "Броненосец", покрытый копотью и с перемазанными кровью манипуляторами.

Этот сплав плоти и металла на страницах "Царства Георга Хокберга", я ещё не описывал, а потому остановлюсь на нём подробнее.

Одни космические десантники смертны, другие, как вы уже не раз успели в этом убедиться, смертны внезапно. Что же до серьёзных увечий, то тут вариантов тоже не сказать чтобы много. Если не обладать талантами в биомантии, то остаётся либо масштабная аугментация, либо сервиторизация. И там, и там десантника превращают в машину, разница лишь в том, что первый сохраняет рассудок, а второй уже нет.

Становление пилотом дредноута ближе к масштабной аугментации, но есть нюанс. Изувеченного десантника кладут в специальный саркофаг с устройством поддержания жизнедеятельности. Далее этот саркофаг подключают к человекоподобному боевому механизму. С этой минуты пилот больше никогда не выберется из заточения, обречён на жизнь словно бы в гробу. Поэтому не стоит удивляться поговорке, которая в ходу во многих капитулах космического десанта:

"Смерть — не повод нарушать присягу!"

Бронированный резервуар с ногами-колоннами и огромными четырёхпалыми манипуляторами, с помощью которых с лёгкостью можно порвать и танковую броню, остановился неподалёку от грузового "Громового Ястреба", а потом громко произнёс:

— Ненавижу незаконченную работу!

Технодесантник ввёл команду в портативный когитатор, встроенный в наруч, и притянул "Громобой" к челноку. Толстые цепи надёжно зафиксировали пушку. Технодесантник обернулся к дредноуту и сказал:

— Спокойно, Адальберт. Мы ещё вернёмся.

— Надеюсь, магистр сделает выводы. Так воевать никуда не годится!

Технодесантник уже направлялся готовить к погрузке и дредноут тоже, когда оптические имплантаты уловили нечто невероятное.

Прогулочным шагом, ничуть не страшась обстрела, к Рыцарям приближались двое.

Первый — космический десантник. Внешний вид даже более вызывающий, чем легкомысленное поведение. Силовые доспехи богато изукрашены, покрыты гравировкой. На груди — крылатая капля, на плечах — даже не изображения, а золотые бюсты примарха Сангвиния и его верного воина из сангвинарной гвардии. У десантника были длинные белоснежные волосы и чистое бледное лицо из синтетической кожи, — ни одного рубца! Он держал в руках ростовой двуручный меч.

Второй — смертный, старый солдат с густой бородой. Снаряжение как у штурмовика, а ещё пробивное ружьё — примерно то же, что и лазерное, только более мощное, благодаря ранцевому питанию.

— Рыцари! — воскликнул смертный. — Мой господин, сэр Валерио Рейн, граф Виконтийский, бросает вам вызов! Выходите на бой, если у вас есть честь!

Технодесантник уже навёл на безумцев конверсионный излучатель, когда раздался сотрясающий гром, — так хохотал дредноут.

— Батфрид, позволь мне разделаться с этими клоунами! — воскликнул Адальберт.

— Хорошо, только быстро.

Дредноут направился к нарядному десантнику в пурпуре и золоте. С каждым шагом громады мелкие обломки поблизости подбрасывало в воздух, скрежетал металл.

Сэр Валерио Рейн нажал на руну включения, и клинок двуручного меча засиял ослепительным светом. Смертный слуга тем временем отбежал в сторону и спрятался за обломками стационарной лазерной установки "Сабля".

Адальберт разогнался и ударил сейсмическим молотом по тому месту, где только что стоял сумасшедший. Промах, — манипулятор глубоко погрузился в поверхность пола. Сверкнул клинок, и Адальберт принял вереницу данных, сигнализирующих о повреждении оружия. Со всей доступной скоростью, на которую был рассчитан дредноут, Адальберт отступил в сторону и оценил ущерб уже с помощью встроенных в саркофаг камер. На манипуляторе обнаружилась оплавленная расщелина. Ещё одно попадание по тому же месту, и можно лишиться конечности. Адальберт перевёл взгляд на наглую букашку напротив.

— Сегодня, чудовище, — провозгласил Валерио Рейн, — ты ответишь за свои преступления! За каждую смерть!

Адальберт издал вой, от которого у смертных кровь стыла в жилах, а потом показал противнику, почему его называли "Неистовым". Валерио отступал, а Адальберт оставлял вмятины в полу и на стенах, сдвигал чадящие дымом остовы подбитой техники и давил трупы, которые под впечатляющим весом боевой машины тут же превращались в бурое месиво.

— Куда же ты бежишь! — воскликнул Адальберт. — Так ты никакое чудовище не победишь!

Во время очередного замаха Валерио вдруг проскользнул под манипулятором, и Адальберт понял, что на этот раз повреждение куда серьёзнее, — сервоприводы его правой ноги обесточены, уже не до преследования. Дредноут и без того не сказать, что быстрая машина, а теперь, когда приходилось подволакивать конечность, Адальберт стал и вовсе неповоротливым.

В такой ситуации помогли бы тяжёлые огнемёты, встроенные в манипуляторы, но Адальберт успел опустошить баки с прометиумом, превращая пиратов в агонизирующие факелы.

Адальберт услышал голос технодесантника:

— Шутка зашла слишком далеко…

— Батфрид, не вмешивайся! — рявкнул Адальберт.

Однако Батфрид и не успел ничего сделать. Только навёл излучатель на Валерио Рейна, когда сам получил в лицо поток сверкающей энергии. Смертный слуга вступился за господина.

Всё произошло так быстро, что Адальберт бы открыл рот от удивления, если бы у него ещё оставалась челюсть. Он двинулся было к смертному, чтобы покарать его за вероломное убийство, когда на пути снова вырос космический десантник с двуручным мечом на плече.

И дредноут, и его противник на дуэли помчались друг на друга. В последний миг Валерио отскочил в сторону, потом запрыгнул на манипулятор, который опустился, чтобы раздавить его, ещё один прыжок и молниеносный росчерк поперёк бронированного саркофага. Обжигающее остриё силового меча мелькнуло перед пустыми глазницами Адальберта, и не осталось больше никаких потоков данных, ни одной ясной мысли.

Тишина.

Пустота.

Покой.

Спустя века нескончаемых сражений и десятки тысяч поверженных врагов Адальберт, наконец-то, закончил службу.

Авраам привёл значительно уменьшившийся отряд Странников в трюм, в отсек C-19. Внутреннее наименование ничего никому не скажет, но отмечу, что это — то самое место, куда некогда призывали князя демонов Велая.

С тех пор никаких следов присутствия настолько могущественной и тлетворной сущности не осталось, как и, конечно же, искажённых варпом трупов. У Авраама волосы дыбом встали, но он связал ощущения с псионической мощью магистра Савы, а не с кем-то ещё — сам-то он не участвовал в тёмных ритуалах и не интересовался подробностями.

В отсеке, который должен был быть заставлен грузовыми контейнерами от пола и до высокого — в несколько метров — потолка, царило запустение. Авраам бы спросил магистра, что все они здесь делают, когда абордажные команды противника ещё не уничтожены, но заметил любопытную архитектурную композицию у дальней стены.

К ней вела широкая дорожка, ограниченная с двух сторон великим множеством свечей — буквально десятки тысяч восковых кубиков или цилиндров с подожжёнными фитилями. Подожгли свечи совсем недавно, и они ещё не успели превратиться в одно сплошное белое море.

Чуть дальше стояли большие жаровни, где можно было приготовить и какую-нибудь полутушу. Вился огонь, трещали дрова, поднимался дым. Света столько, что могло показаться, что это его последний оплот, а где-то ещё клубится тьма, которая только и ждёт своей неизбежной победы.

Далее начинались ступени, на которых стоял магистр Сава. Они вели к некой каменной рамке каменного же зеркала. Авраам не определил материал. Могло показаться, что ни один резец или стек здесь не применяли, а Сава вызвал сооружение вот хотя бы прямиком из Моря Душ.

Кстати, о магистре Саве.

— Момент истины вот-вот настанет! — объявил он торжественно.

И всё же собрался он явно не для торжества. Это уцелевшие Странники в посечённых доспехах, чаще — с чужого плеча, без некоторых элементов, вроде наручей или шлемов, а порой и вовсе без какой-либо высокотехнологичной экипировки, у Савы же — всё самое лучшее.

Терминаторская броня модели "Тартарос", зафиксированный манипулятор с штормовым щитом справа, слева на поясе своего часа ждал памятный сломанный психосиловой клинок, от которого осталось чуть больше рукояти с гардой. Не стоит обманываться: вместе с отточенным разумом этот меч обладал невероятной мощью.

Авраам снял повреждённый шлем, прошёл меж рядов свечей и опустился на колено перед магистром.

— Господин, — проговорил он, склонив голову.

— Встань, Авраам! — воскликнул Сава. — Сегодня ты станешь свидетелем моего триумфа! Все вы!

— Нам не помешают?

— Нисколько. — Сава даже коротко посмеялся. — На самом деле я с нетерпением жду появления гостей. — Он продолжил после паузы: — Сейчас они отчаянно рвутся вперёд, чтобы поквитаться за смерти столь многих. Сейчас начинается сражение с ещё одним ударным крейсером. Сейчас готовится телепортация на капитанский мостик, но всё это я уже видел, уже предсказал… и приготовился.

По каменному зеркалу побежали трещины, которые наливались пурпурным свечением варпа, словно бы демоны преисподней давили, прикладывая все силы, только бы оказаться в таком враждебном и таком зовущем месте, как мир живых существ.

Одновременно с этим по пустому отсеку заметались шаровые молнии, и Сава предупредил:

— Приготовьтесь, мои славные воины! Враг уже близко! Попадут они именно сюда, а не куда-то ещё.

Странники в силовых доспехах выстроились редкой цепью у начала дорожки из свечей, бойцы со снайперскими, плазменными винтовками оттянулись назад.

— Магистр! Сколько их?

— Пара десятков терминаторов и…

Шаровые молнии сталкивались, порождали взрывы чистой энергии. Воздух лучился электрическими разрядами, пахло озоном. Спустя несколько мгновений сияние стало настолько ярким, что даже Ангелам Смерти с их улучшенным зрением пришлось отвести взгляд. Ещё секунда, и единственным источником света вновь стала дорога к каменному зеркалу.

Однако, кроме Пустынных Странников, в отсеке появилась ещё и гвардия Рыцарей Некоронованных во главе с…

— Магистр Нуоберон Таллистер, — проговорил Сава. — Добро пожаловать.

Нуоберон указал на Саву мечом и воскликнул:

— Падшего взять живьём! Остальных убить!

С одной стороны ветераны с опытом многих лет сражений против еретиков на Хелге-Воланте, с другой — с опытом многих сотен лет в бесчисленных горячих точках тут и там по всей галактике. С одной стороны смекалка и умелое использование скудных ресурсов, с другой — разнообразие и богатство арсенала, которым может похвастать не каждый капитул первого основания. И пусть с одной стороны почти вдвое больше бойцов, чем с другой, но первых смяли почти мгновенно.

Тактика, которая хорошо себя показала против разрозненных абордажных отрядов, которые действовали в отрыве друг от друга и от снабжения, разбилась при столкновении с ударным кулаком Рыцарей Некоронованных.

К магистру Саве вышли уже через несколько секунд, превращая свечи в пятна воска на полу, переворачивая жаровни и разбрасывая его защитников, как слепых щенков.

— Он — мой! — воскликнул Нуоберон, и магистры двух воинств скрестили клинки.

Один меч мерцал ослепительным дневным светом, другой — точно таким же сиянием, которое и пробивалось сквозь трещины каменного зеркала. При столкновении выплеснулся сноп искр, оба воина навалились на оружие в попытке оттолкнуть соперника. Сава спросил:

— Думаете, вы — первый, кто пришёл по мою душу?

— Я стану последним!

Сава рассмеялся, а Нуоберон попытался ударить его краем штормового щита, воспользовавшись силовым полем, как оружием. Сава ответил на атаку колдовским барьером, который остановил Нуоберона, но тут же осыпался, словно разбитое стекло. Осколки растворились в воздухе, так и не долетев до пола. Сава, в свою очередь, пнул Нуоберона в грудь, пользуясь тем, что именно он на возвышенности. Оба в терминаторских доспехах, а потому каждый удар, мало сказать, какой внушительный. Кто-нибудь другой, в другой же броне свалился бы с переломанными костями, Нуоберон же просто чертыхнулся и отступил с вмятиной на кирасе. Тут же пропустил ещё и рассекающий замах, когда колдовской меч снёс одно декоративное крыло на шлеме и задел наличник, разбив линзу визора.

Нуоберон сделал пару шагов назад, чтобы выиграть время и придумать иные способы достать противника, когда Сава произнёс:

— Знаете, мне достаточно и одной капли крови Ангелов Его, чтобы начать ритуал. Вы мне её только что подарили.

Взгляд Нуоберона тут же устремился на остриё призрачного клинка в руках Падшего. Вроде бы психосиловое оружие, но капля крови не испарилась под воздействием чистой энтропии, а поплыла к каменному зеркалу. Она и стала той соломинкой, которая сломала хребет гроксу.

Волна энергии повалила наземь всех, кто находился поблизости, и только Сава развёл руки и хохотал, приветствуя тех, кто смотрел на мир с изнанки.

Более не каменное зеркало, даже не портал.

Врата Хаоса.

На реальный мир слетелось посмотреть множество чудовищ. Одни напоминали людей, другие позаимствовали облик у самых разных и самых страшных существ галактики. Многоглазые, с двумя пастями и тремя челюстями, звероподобные и насекомообразные, кого только нет! Был здесь и демон, напоминающий давно сгнившего висельника с настолько растянутой шеей, что приходилось её скручивать в несколько витков вокруг когтистой лапы. Было и чудовище, похожее на клубок червей, способное разом пережевать даже космического десантника. На горизонте чумного сада угадывался обрыв, на краю которого росло дерево с гроздьями голов на ветвях. Его корни вышли за грань и обвили каменную рамку Врат Хаоса.

— Господин! — произнёс Сава. — Благодарю, что явились засвидетельствовать моё возвышение! Не стесняйтесь, заходите сами и ведите сюда остальных своих друзей!

Князь Велай не спешил появиться на этом празднике во плоти, зато "остальным друзьям" не понадобилось ещё одно приглашение.

Сквозь мерцающую пелену перехода меж мирами хлынул поток нерождённых, каждый из которых стремился полакомиться плотью, кровью и душами смертных. Демоны гоготали, вопили, шипели и выкрикивали проклятья, когда освящённые болт-снаряды или мечи вгрызались в их плоть.

Но как бы Рыцари ни старались, нечистые находились слишком близко к царству Хаоса и не обращали внимания на попытки их остановить. Даже самые страшные раны срастались в мгновение ока, и нужно было нечто большее, чем сталь, взрывчатка и силовые поля, чтобы победить зло.

Рыцари не дрогнули, оказавшись на пути тёмных сил. Возведённая ими стена огня повалила бы и биотитана тиранидов, и не всякий демон преодолевал её, не обратившись в процессе дурнопахнущей кучкой разорванной плоти.

Чтобы эта плоть не собиралась вновь во что-то смертельно опасное, библиарии использовали все свои силы так, что их глаза, кожа, сочленения доспехов, оружие засияло светом тысячи солнц. Пространство вокруг преломлялось, менялись законы природы, температура и притяжение, верх и низ. Ошмётки демонов взмывали в воздух, да так и плыли там, вместо того, чтобы упасть и смешаться с расплавленным воском в одну отвратительную тухлую массу.

И можно было подумать, что Рыцари отобьют натиск и обратят волну нерождённых вспять, но тут один из библиариев крикнул магистру Нуоберону:

— Господин! Мы не справимся с демонами у Врат! Нужно отступать! Уничтожить корабль вместе со всеми нечестивцами!

На голове у Нуоберона шлем, но я предположу, что от его лица отхлынула кровь, он закусил губу после прозвучавших слов. Нуоберон рассёк пополам одного чумоносца, второго, третьего… тянул с решением до тех пор, пока предупредивший его библиарий не упал. Этот псайкер зачерпнул с той стороны столько энергии, сколько не смог переварить и сгорел, обратившись в покрытую гарью мумию.

— Отступаем, — проговорил Нуоберон полушёпотом, чтобы после добавить уже громче: — Отступаем!

Теряя одного ветерана-гвардейца за другим, Рыцари попятились к выходу из отсека, а Сава бросил им вслед:

— Бесславно. Куда же вы, охотники? Предлагаете поменяться ролями? Что ж… я всегда за.

Сава стоял спиной к Вратам Хаоса, и мимо него в реальный мир проникало всё больше и больше тех, кто до этого обитал лишь в кошмарах. Нерождённые не трогали ни Саву, ни Авраама, ни тех немногих Странников, кто пережил последнюю битву, но яростно преследовали Рыцарей Некорованных, словно бы смерть последних — смысл существования.

Некоторые демоны вселялись в мертвецов, и первые неупокоенные десантники уже неуклюже переваливались в сторону бывших сослуживцев или тех, кто их совсем недавно убил. Другие демоны рвались вперёд и не оглядывались, ничуть не смущаясь того, что связь с Вратами, а, значит, и с Царством Хаоса, ослабевает. Третьи как раз и занимались этой проблемой, — рассаживали повсюду ростки Отца Чумы, чтобы его сад ширился, захватывая всё больше пространства не только в варпе, но и в мире живых существ тоже. Металл покрывался мхом, вытягивалась секущая, острая, словно нож, трава, раскрывались хищные мухоловки, опасные не только для насекомых, но и людей.

— По-моему, это уже слишком, — проговорил Авраам. — Пора прекратить ритуал.

Сава усмехнулся и ответил:

— В любви и на войне все средства хороши.

Одиночные камеры тюрьмы наверняка были сделаны из материалов, которые глушили сверхъестественные способности псайкеров, так как впервые за многие годы Котару удалось избавиться от постоянного присутствия таинственного незнакомца, от докучливых разговоров заодно. Котар зафиксировал положение тяжёлых доспехов и погрузился на несколько часов в транс, укрепляя рассудок перед неминуемой схваткой со злом. Его вернул в сознание голос, раздавшийся из динамика над дверью:

— Проснись и пой, Котар! Лексиканий Сирко Агнес хочет тебе что-то передать.

Голос незнакомый, но насмешливую манеру речи ни с чем не спутать, поэтому Котар ничуть не удивился, когда зашумел механизм замков, дверь отворилась, и на пороге появился космический десантник с одержимым фламбергом в руках.

Рыцаря била дрожь, на нём лица не было. Кожа бледная, сосуды чёрные, глаза закатились, как при обмороке, изо рта бежала тоненькая струйка слюны. Он опустился на колени и протянул оружие на вытянутых руках владельцу. Голова безвольно повисла, но слова прозвучали вполне осознанные, полные злой воли:

— Бедняга Сирко. Только-только заслужил звание лексикания, как тут же встретился с высшим демоном. Прям, что такое "не везёт" и как с ним бороться.

— Покончи с ним, — проговорил Котар. — Хватит мучить.

— Слушаюсь и повинуюсь.

Котар взял проклятое оружие, и жизненные силы покинули молодого лексикания. Он усох и превратился в тень с пергаментной кожей, которая пластами сходила с пожелтевших костей. Уже через мгновение силовые доспехи с останками Сирко развалились на отдельные элементы, посыпался песок.

"Наконец-то! Мы снова вместе! — теперь голос демона звучал в голове Котара. — Ты рад?"

— Нет. Нужно ещё многое сделать. Да и в лучшем случае… поводов для радости не будет.

Возможно, демон бы возразил, но тут в отсек с одиночными камерами высыпал целый отряд тюремщиков — всего лишь смертных, но тем не менее. Первый ряд тут же опустился на колено, второй приготовился стрелять из положения стоя. Среди тюремщиков бойцы с плазменными ружьями, такие опасны и воинам в терминаторских доспехах, а потому за мгновение до слитного залпа, неминуемых повреждений, ранений и даже смерти Котар вскинул меч и указал остриём в самое сердце плотного строя. Никаких спецэффектов не последовало, тюремщики просто повалились один поверх другого.

"Сон?! — воскликнул демон. — Ты сплёл такую паутину и… и просто усыпил их?! Я разочарован! Надо было вскипятить кровь в их жилах! Разорвать на куски!"

— Сегодня мы ещё многих убьём, — отозвался Котар.

"Да! И стоило начать прямо сейчас! Потренироваться… на кошках".

Котар перестал прислушиваться к демону. Он бросил взгляд на остальные запертые камеры. Усилием воли Котар нажал специальную руну на каждой двери, но не для того, чтобы их отпереть, а для того, чтобы произнести последние слова:

— Корд, братья мои. Я солгал вам.

Котар почувствовал вибрацию, — с той стороны по дверям заколотили со всей дури. Преграда из самых крепких сплавов в ладонь толщиной, не всякая пушка пробьёт, но всё же Котар был высокого мнения о мускульных усилителях и сервоприводах терминаторских доспехов. Смогут ли самостоятельно освободиться воины-примарис — большой вопрос, но вот ветераны из подразделения Огненных Змиев точно рано или поздно это сделают.

— Я не всесилен, но знал почти обо всём, что произошло. Что ещё произойдёт. Надеюсь, у вас хватит здравомыслия выслушать меня. — Котар вздохнул, так как гулкие далёкие звуки не прекратились. — Я предал, чтобы вы остались в живых. Госпожа Зындон, вас это тоже касается.

В камерах, где содержали свиту инквизитора, тихо. По той простой причине, что у них отобрали не только оружие, но и снаряжение тоже. А без силовых доспехов из такого заточения не выберется и Ангел Смерти.

— Это парадоксально, — продолжал Котар, — но здесь, в тюрьме на борту "Милосердия" у вас больше шансов, чем где бы то ни было. И если бы вы, братья, не пытались освободиться, то сделали бы свой лучший выбор. — Котар поглядел нити судьбы, — какие оборвались, а какие ещё вьются, — а потом продолжил: — Но раз уж вас не переубедить, то прошу помочь госпоже-инквизитору. Там, куда я отправляюсь, сражаются боги, не люди. Это верная смерть, которой вас, конечно же, не напугать, но всё же… Не идите за мной! Телепортационное устройство я сломаю, на десантную палубу не пробиться, там вас ждут. Да, противники в основном сервиторы, но есть и отряды умелых солдат. Они готовы на всё, пусть даже взорвать арсенал вместе со всеми, кто там находится. Постарайтесь добраться до мостика и вывести баржу из боя. И ещё кое-что, — Котар помолчал немного и добавил напоследок: — Если увидите меня ещё раз, не пытайтесь взять живым.

Аколиты госпожи Зындон не могли не отметить, что со Святым что-то произошло.

Последние годы Жерар Лабранш резко сдал. Ранения, увечья и тяжёлая работа превратили сильного мужчину в старика, но вдруг… Вдруг он расправил плечи, и с каждым шагом его походка становилась всё более уверенной, хотя кто-то с подобными травмами и не ходит вовсе. Жерар даже перестал опираться на трость, а нёс её как дубинку. Перед тем, как скрыться в келье, Жерар обернулся и обратился к постоянным и нежеланным спутникам:

— Не ищете объяснения тому, что случится. Иногда происходят чудеса.

Аколиты поклонились Святому и застыли на страже его покоев. Они уже привыкли к некой… отрешенности, к некоему даже… чудачеству господина Лабранша, а потому пропустили произнесённые слова мимо ушей.

Жерар же, оставшись в одиночестве, упал на колени перед образом Бога-Императора.

На иконе Его изобразили только-только оказавшимся на Золотом Троне. Оторванная обуглившаяся рука лежала отдельно на подлокотнике, поперёк груди широкая, всё ещё кровоточащая рана, где можно увидеть сердце, глаза вытекли, и кожа на лице высохла из-за того, какие необъятные силы пришлось использовать для победы над Архиеретиком. Вокруг трона на коленях стояли сыновья-примархи. Они оплакивали жертвы, на которые пришлось пойти ради победы.

Жерар бросил взгляд на возлюбленное Божество, а потом прикоснулся лбом пола и начал читать молитву.

"О, Бог-Император! Вручаю тебе душу и тело, все чувства и помыслы, вход и исход мой, жизнь и смерть. Ты, о Милосерднейший, защити раба Своего и избави от всякаго зла, очисти от грехов. Даруй мне кончину правоверную, непостыдную, да благослови на вечное бдение у Трона Златого. Славлю тебя во веки. Аминь".

Жерар начинал молитву в крохотной келье на Покаянии Святого Войтеха, а закончил на "Пентакле" в окружении братьев и сестёр из культа Святого Свежевателя.

Появление Жерара даже не сразу заметили, так как сами забылись во время таинства общения с Богом.

— Эт… это…

У женщины сбоку глаза на лоб полезли, началась несвоевременная икота. Она и вовсе отшатнулась от Жерара, как от прокажённого. Наверное, потеряла бы сознание, если бы не жаждала понять, бредит она или всё происходит наяву.

Жерар никак не отреагировал на подобное поведение. Поднялся, отряхнул колени, а потом обратился к пастве:

— Братья и сёстры. Я пришёл совершить то, что предначертано. Если среди вас есть истинно верующие, ступайте за мной.

Вокруг не так много крепких мужчин и женщин, в основном — старики и дети. Те, кто воевал с именем Его на устах, уже где-то там, в переходах и отсеках "Пентакля", сражались не с демонами, а с абордажными отрядами Рыцарей. Они пока даже не подозревали, что происходит, чьё именно пришествие произошло, и кто сегодня столкнётся.

И всё же не было такого человека в маленькой церквушке, кто бы не последовал за Жераром. Мало того, что он возник из воздуха, так ещё и немного сиял, словно сквозь кожу пробивалось тусклое пламя свечей.

Шествие, которое начали несколько десятков человек, постепенно ширилось. К культистам примыкали даже те члены экипажа, кто носил на лбу метку крылатого меча — самые преданные слуги Пустынных Странников. Жерар никому не отказывал и лишь кивал, когда ему приносили клятвы или даже падали ниц при встрече. Таким образом опустело несколько блокпостов, захватчики почувствовали большую свободу и начали действовать решительнее. Не прошло много времени перед тем, как крестный ход натолкнулся на абордажников Рыцарей Некоронованных.

Створки дверей уползли в пазы в стенах, абордажник увидел перед собой толпу с факелами, аквилами и иконами и тут же на автомате высадил несколько зарядов из дробовика в упор. То же проделали и его боевые товарищи. Вместе они убили множество людей, ещё больше покалечили, но тот, кто во главе колонны, даже не пошатнулся.

Рыцари Некоронованные жёстко и жестоко готовили смертных к службе, но абордажники не смогли продолжить избиение. Они заледенели, глядя на невысокого лысого мужчину в изорванной хламиде и с татуировкой двуглавого орла на лбу.

Тот прикоснулся к груди, его рука на миг исчезла в лохмотьях, но появилась обратно с шариками дроби на окровавленной ладони. Мужчина повернул её, и смертоносный металл, рвущий плоть и ломающий кости, осыпался к его ногам.

— Знаете ли вы, чью кровь пролили?! — прогремел голос будто бы с небес. — На колени!

Звук пронзил саму суть абордажников, воздействовал даже на тех людей, кто его не услышал, вообще находился в соседнем отсеке! Не осталось никаких сил сопротивляться, и они исполнили команду.

— Бросьте оружие! Я хочу видеть ваши лица! — Гром гремел в ушах, в голове, от него никак не скрыться, даже если покалечить, оглушить себя.

Пока матери рыдали над телами убиенных детей, а сыны и дщери пытались сохранить жизни своих родителей, перевязывая страшные раны, убийцы стянули шлемы и дрожали, ожидая страшного суда.

— М-мы… мы выполняли приказ, — произнёс командир отряда. — Просто приказ!

Он ослеп, карие глаза затянулись туманной пеленой. Язвы и раны открывались на лицах тех, кто посмел поднять руку на… на кого?! Именно этот вопрос клеймил души абордажников, перекрывая иные страдания.

— Ты, Ваил Пруст, и ты, Гуго Сартр, мне известны все ваши имена! — прозвучал голос. — Слепые вы и слепыми останетесь до тех пор, пока не явится вам истина!

— Пощади! Пощады, Повелитель! — промычал абордажник, названный Ваилом Прустом.

Он бился словно в лихорадке, рвал кожу на лице, кусал губы до крови.

— Да! Просите пощады! — гневался Повелитель. — Вы подняли руку на Слуг Моих! На… на Меня! С этого самого мгновения нет вам прощения, пока кровью не искупите свою вину!

— Конечно, Повелитель! Искупим!

— Вставайте! И пусть ни раны, ни слабость или увечья не остановят вас на праведном пути! Вы повергнете зло или будете вечно страдать от проклятья!

Слепые, покрытые стигматами абордажники поднялись с колен. Отныне они не видели ничего, кроме единственно достойной цели в их грешной жизни. В их головах не осталось ни одной мысли, даже допущения, что можно сопротивляться воле Святого.

На Жерара больно смотреть. Сияние усилилось, и он словно бы даже в размерах увеличился, потерял постоянную форму. Его душа… или некая сущность, назвать которую по имени страшно даже мне и спустя годы, более не помещалась в тщедушной и измученной оболочке.

Жерар не умел колдовать, как магистр Сава. Он не открывал Врата Хаоса.

Он сам стал чем-то вроде.