Царство

Глава 36. "Расплата"

Аннотация: женщина, которой так дорожил Георг Хокберг, мертва. Он отправляется на её родной мир, чтобы проститься. Слабостью вольного торговца не могут не воспользоваться его многочисленные враги.

Подходил к концу 018.М42.

Люди сектора Сецессио продолжали катить тяжеленный камень в гору на благо Бога-Императора и всего Империума, не подозревая, в каком печальном положении находятся их защитники.

Резервы таяли. Больше никаких надежд на то, что что-то там отремонтируют, какие-то армии приведут в боевую готовность и отправят на фронт. Все уже там.

И как будто Хелги-Воланты недостаточно, но появился ещё один театр военных действий — Отарио-II. Главнокомандующие вооружёнными силами Нагары и Дитрита, глядя на бомбардировку планеты некронами, воспользовались ситуацией. Объявили мобилизацию, и через некоторое время первые суда, гружённые ополченцами, скитариями, Сёстрами Битвы, вышли на орбиту. Неважно, зелёная у чужаков шкура или металлическая, в их деле собирались поставить жирную точку.

Не стоило забывать и о пиратских налётах повсюду в Сецессио. Эльдарские корсары, орочьи фрибутеры, рейдеры еретиков — не всегда были силы, чтобы отразить нападения. Какие-то колонии оставались с угрозой один на один. Ложка мёда в бочке дёгтя — колонии никто не захватывал, нападавшие ограничивались разбоем, порой сопровождавшимся захватом людей в рабство, реже — жертвоприношениями.

Короче говоря, что армию, что флот Империума в секторе можно было сравнить с боксёром, бой для которого всё никак не заканчивался. Пара десятков раундов позади, но на месте побеждённого противника появлялся свежий, за ним ещё один и так далее и тому подобное. Боксёра уже мать не узнает, лицо распухло, глаза не видят. Удар хотя и по-прежнему тяжёлый, но куда бьёт, боксёр и сам порой не понимает.

Чем же в это время занимался Георг Хокберг?

Вольный торговец отправился на похороны погибшей подруги. Решил опустить пустой гроб Камалы Кассаб в горячие пески Аларде, что в системе Барат-Джанар, где она когда-то и родилась. Георг не скрывал этот факт… вообще-то подозрительно, но Иеремия Збаржецкий не тянул с местью. Он ждал момента, когда Георг ослабнет, слишком долго.

Важное примечание!

Вы хорошо знаете мои вкусы. Мне нравится относиться к тексту, как к театральной постановке. Занавес открывается, на сцене актёры в искусном гриме и костюмах, позади них декорации, пусть и не всегда богатые, ну… начали! Пока актёры не донесут какую-либо мысль со сцены, отрывок не заканчивается, никаких прыжков в прошлое или будущее, смены декораций.

В этот раз я позволю себе отойти от привычных правил, благо текст позволяет куда больше театральных подмостков, спасибо читателям и их фантазии. Почти во всех отрывках я совершу переход от настоящего к прошлому и наоборот, чтобы последовательно объяснить причины и следствия.

Засим я кланяюсь и прячусь меж строк. Надеюсь, вам понравится "Расплата" и её необычная для "Царства Георга Хокберга" структура.

"Амбиция" грузно пересекала звёздное море на пути к маленькой пустынной планете, — после сражения с некронами о маневренности и скорости даже вспоминать не приходилось. Хорошо хоть, что "Амбиция" вообще двигалась, а не развалилась на куски во время варп-перелёта, когда демоны навалились на поле Геллера в тщетной попытке добраться до таких сладких душ.

Повреждения велики.

В лучшие годы "Амбицию" Георга Хокберга узнавали по статуе Бога-Императора на носу и позолоте по бортам.

Повелитель, как и всегда, прошёл проверку временем, всеми возможными и невозможными напастями, тогда как борта крейсера почернели и зияли многочисленными пробоинами. Левый бок "Амбиции" и вовсе разворотило — некроны поразили склад боеприпасов для первой слева артиллерийской батареи, уничтожив и её заодно. Страшная рана древнего корабля не кровоточила, но всем своим видом кричала об уязвимости, о том, куда следует бить, чтобы покончить с ним.

Далеко не первый раз, когда "Амбиция" оказывалась на краю гибели, но ситуация изменилась.

Хотя бы по тому, что корабль Георга впервые же попал под огонь орудия "Нова" — Иеремия Збаржецкий не собирался договариваться или что-то требовать.

Пустотные щиты поглотили плазменную ярость и пали. Генераторы перешли на щадящий режим работы до тех пор, пока не остынут. "Амбиция" осталась совершенно незащищённой перед следующей атакой, так как на крепкую броню надежды нет, — в ней слишком много дыр. Сказать, что "Амбиция" угодила в засаду в самый неподходящий момент — значит ничего не сказать.

Однако вместо того, чтобы остановиться и дать последний отчаянный бой — врагу не сдаётся наша гордая "Амбиция"! — корабль вольного торговца набрал скорость. Выжимал из уцелевших двигателей всё до последнего, словно нет никакого завтра, и лучше уж дрейфовать в пустоте, ждать медленной смерти, вместо того чтобы сгореть в пламени рукотворной звезды.

"Амбиция" направилась к облаку обломков, которые остались в системе после пустотной войны, не поймёшь уже кто против кого. За десятилетия смутного времени в Сецессио поломать копья успели многие.

"Амбиция" даже выпустила навстречу эскадре Збаржецкого разведывательный зонд, чем вызвала у Иеремии улыбку.

Конечно, я сам не видел, но предположу, что он ещё и подумал:

"Неужели этот жирный грокс на что-то надеется?"

"Марс" Збаржецкого снова попытался попасть по "Амбиции" плазменным снарядом, но та вовремя ушла из области поражения. Иеремия поморщился и приказал сойтись с противником накоротке.

На перехват цели отправились эскортные суда и лёгкие крейсеры. Крупные линейные корабли замыкали колонну, сканируя окружающее пространство. Как-никак союзники у Георга ещё оставались, и они вполне могли ударить с тыла.

В авангарде "Клинок Жан-Жака" капитана Бонне, эсминец "Надежда Сан-Спирито" Яна Збаржецкого и фрегат типа "Фальшион" под названием "Тарпан".

Почему так мало у настолько богатой династии?

Во-первых, я уже упоминал, что сектор Сецессио — опасное место. А во-вторых, точно так же я упоминал, что в крупных побоищах эскортные суда горят как спички. До того момента Збаржецкий избегал вооружённого столкновения с Хокбергом, но не с чужаками и еретиками вообще.

"Клинок Жан-Жака" вроде бы вырвался вперёд, но ему пришлось погасить часть двигателей, чтобы сберечь ресурс. В принципе, фрегат и без того выходил на дистанцию эффективной стрельбы, так как "Амбиция" разворачивалась к преследователям, чтобы дать залп с борта.

На капитанском мостике "Клинка" над голостолом возникла объёмная проекция капитана Саричек с "Тарпана", видного мужчины с пышными усами.

— Что?! Струхнул, новичок? — воскликнул он. — Сейчас высадим торпеды, да нырнём! Эта громадина неповоротливая, не достанет! Главное мы уже сделали!

Капитан Бонне ничего не ответил соратнику. Он отдал команду офицерам на мостике, и "Клинок Жан-Жака" двинулся на сближение с "Тарпаном".

А теперь я предлагаю вам отправиться в прошлое, в далекий 010.М42.

Вот так. Разорвал отрывок, снизил динамику, развеял надежды на захватывающее действо. И всё же после предыдущей главы с гибелью десятков космических кораблей и безумным абордажем нужно немножко отдохнуть, да и "Расплата" посвящена не сражению в целом, а, скорее, подготовке к нему.

В далёком 010.М42 Георг восстанавливался после неудачного покушения, омолаживался, вращался в высших кругах Нагары, участвовал в интригах и, конечно же, задумывал очередное злодеяние.

На тайную встречу он отправился в одиночку, пока Ловчий и другие телохранители разыгрывали возможных наблюдателей в клинике, словно бы Георг там и оставался.

Георг расплатился, выбрался из такси и поплёлся вдоль набережной к заброшенной лодочной станции, где не сверкал ни один люмен. В те времена он ещё не восстановил ногу и носил с собой трость не для колоритного образа, — он опирался на неё.

Георг даже нарядился так, чтобы не привлекать внимания, словно бы не посвятил привлечению внимания всю жизнь.

Никакой широкополой шляпы, — на голове панама. Волосы зачесаны в длинный хвост, на носу огромные очки. Рубашка с короткими рукавами, летние свободные укороченные же брюки, сандалии. Георг напоминал местного, не самого богатого жителя примерно всем, кроме загара. Не успел, только-только поднялся с больничной койки.

Впотьмах Георг не сразу нашёл вход, но дальше не двинулся, ждал, так как ворота закрыты. Едва промелькнула мысль о том, что он пришёл куда-то не туда, когда Георга взяли под руки и натянули на голову мешок.

Он снова увидел свет через несколько минут, когда неизвестные бугаи приволокли Георга куда надо.

Донёсся низкий прокуренный женский голос:

— Вы или сумасшедший, или поразительно самонадеянный тип, господин Хокберг.

Георг проморгался и разглядел напротив крупную, даже тучную женщину в свободном золотистом платье и сигаретой в руке. На голове пышный парик темно-рыжего цвета, яркий макияж, призванный отвлечь внимание от складок и подбородков.

У Георга связаны руки, его подвесили на крюк лебёдки, с помощью которой когда-то извлекали лодки из воды. Станция заброшена, лодок давно нет, слева и справа от дощатого настила, где Георг пытался сохранить равновесие, колыхалась вода.

Женщина не одна, в окружении подтянутых мужчин с пустыми взглядами бывалых головорезов, но были здесь и исключения — приятной наружности блондинка лет тридцати-тридцати пяти в спортивном пиджаке и брюках, а также… капитан Абонданс Дагобер Шерюбен Бонне, — для друзей просто Аба. Всё такой же щегол в нарядных тряпках под стать Георгу, когда тот не находился на секретном задании.

— Я пальцами щёлкну, вас разделают на мелкие кусочки и разбросают по округе, — продолжала дородная дама.

Могло показаться, что она в матери годится капитану Бонне, и если вы сразу об этом подумали, то поздравляю с верной догадкой.

Разрешите представить вам вольную торговку Элизу Жизель Бонне, — для друзей просто Элизель.

— Я тоже рад познакомиться!

Георг улыбнулся так широко, насколько это вообще возможно, учитывая затёкшие руки и не самую располагающую к беседе обстановку.

Элиза хмыкнула и спросила:

— Вы одни?

— Как и договаривались.

— Даже если нет, то вряд ли ваши спутники успеют нам помешать, — проговорила Элиза и кивнула ближайшему головорезу.

Он тут же завёл пилу для резки металла и под аккомпанемент кровожадного рёва подступил к вольному торговцу. Тот весь подобрался, но молить о пощаде не стал. Смерил взглядом свысока собеседницу и подождал, пока она остановит своего цепного пса.

— Хорошо. Говорите, что хотели. — Элиза выпустила облачко дыма после того, как глубоко затянулась. — Но помните о том, что напали на моего сына, убили его людей и повредили корабли. Почему-то он за вас поручился, — всегда был глупым доверчивым мальчиком.

Аба немного покраснел, его светловолосая спутница усмехнулась.

— Руки болят, — сказал Георг. — Я вряд ли куда-то убегу и что-то сделаю. Не могли бы вы…

Элиза тяжело вздохнула, а потом отдала команду, и головорезы сняли Георга с крюка. Не стали его развязывать, но тот и не возражал.

— Я знаю, что ваша семья хотела бы вернуться в Сецессио. Так?

— Не испытывайте моё терпение, господин Хокберг, — отозвалась Элиза. — Выкладывайте всё сразу.

— Я предлагаю вам и только вам право на свободную торговлю в субсекторе Гардарика. Это пространство наименее освоенное, так что я точно не обеднею. Никто никакие препоны на пути ставить не будет. Защита от властей, защита от разбойников. Разбойники теперь на меня работают. — Георг ухмыльнулся.

Элиза повращала ладонью, чтобы Георг продолжил раскручивать перед ней полотно замысла.

Всю стену текста приводить не буду — Георг устал говорить, а вы устанете слушать — вот отдельные меткие фразы, вырванные из речи великого комбинатора:

— Предположу, что скоро сюда нагрянут корпорации Автаркии. Я с ними на ножах… Аба — идеальная жертва. У него есть мотив, ходить никуда не надо, с ним свяжутся… Здешние "элиты" можно смело записывать в кавычках. В основном тупорылые и недальновидные. Когда придёт время, побегут с корабля, где их будут ждать ваши люди с предложением приобрести их активы за полцены, если вы, конечно, будете так добры купить у них что-нибудь аж за полцены… Мы сами назначим место и время решающей битвы…

По мере объяснений Георга Элиза всё больше мрачнела и в один прекрасный миг попросила телохранителей покинуть помещение. Остались только её дети и плеск накатывающих волн.

— Аба не справится. Его раскусят, — сказала она, вызвав обиженный взгляд сына.

— Всё получится, — отозвался Георг. — От жадности ещё никто не стал умнее. Уж кому, как не мне, об этом знать? Мы найдём, что подбросить оппонентам. Сыграем в поддавки.

— Вы просите меня рискнуть ребёнком! — Элиза повысила голос. — А своим бы вы рискнули?!

— Я совсем недавно с ребёнком познакомился. — Георг развёл руками. — Если она захочет рискнуть… я не стану отговаривать. Попробую сделать так, чтобы шансы были на её стороне.

Элиза молчала. Эффектная блондинка повернулась к ней и произнесла:

— Мам…

Аба вторил:

— Я справлюсь.

Элиза метнула на него злой взгляд и произнесла:

— Твой отец тоже так говорил!

Безразмерная грудь вздымалась, на лбу испарина, Георг всерьёз волновался тогда о здоровье собеседницы. Многое зависело от неё.

Наконец Элиза сказала:

— Я подумаю, Георг. Как оказалось, вы и сумасшедший, и самонадеянный, и тот ещё жулик…

Вернёмся в настоящее время. То есть не в то настоящее время, где я сижу за печатной машинкой, курю трубку, пью травяной отвар, но чаще стучу по клавишам, а туда, где разворачивалось сражение между вольными торговцами.

Итак…

Капитан Бонне ничего не ответил товарищу. Он отдал команду офицерам на мостике, и "Клинок Жан-Жака" двинулся на сближение с "Тарпаном".

Капитан Саричек снова прислал сообщение:

— Сколько лет ходишь, всё никак не научишься. Куда прёшь?!

Однако Аба отдавал отчёт своим действиям и придерживался давнего плана. Его "Клинок" едва не протаранил фрегат "Тарпан", когда сбросил скорость, включил маневровые двигатели и поразил ведущий корабль снарядами макротурелей.

Ни разу не "Нова", пушки самого малого калибра, не плазма, а взрывчатка, но теперь капитан Саричек не мог просто так высадить торпеды и нырнуть. Там его ждал "Клинок Жан-Жака", который не прекращал огонь и был близок к тому, чтобы растерзать "Тарпану" корму и взорвать двигательный отсек.

— Предатель! — завопил Саричек.

Иеремия Збаржецкий выразился красочнее, прислав Абе следующее сообщение:

— Щенок! Я тебя из-под земли достану! Убью тебя! Всю семью!

На Абу угрозы не возымели никакого воздействия. "Клинок" продолжал бить "Тарпана" и осыпать "Надежду Сан-Спирито" снарядами с борта. Эсминец, получив повреждения, развернулся и отправился на соединение с эскадрой, истекая мелкими обломками из рваных ран на боку, а вот "Тарпан" оказался между молотом и наковальней. Нет так много вариантов действия.

"Тарпан" попытался перелететь над "Амбицией" и скрыться, но не тут-то было. Георг Хокберг по возможности нанимал лучших из лучших. Канониры не промахнулись ни разу, сначала оторвали фрегату нос, а следующим залпом превратили "Тарпан" в вихрь обломков.

"Клинок Жан-Жака" и "Амбиция" разошлись в разные стороны, чтобы разделить вражескую эскадру, но Иеремия не попался на очевидную уловку. Он расставил приоритеты и погнался за кораблём Георга.

Пока что ничего не угрожало жизни капитана Бонне, и материнское сердце перестало колоть ежесекундно.

"Амбицию" нагнали посреди старого поля боя. Множество почерневших обломков принадлежало кораблям имперской сборки, другие представляли собой сочетание техники и астероидов — явно орочьи поделки.

Кто вышел победителем из противостояния — история умалчивает. К счастью, то же не произойдёт с историей противоборства Георга с Иеремией. Никаких белых пятен!

Лёгкие крейсеры Збаржецкого обходили "Амбицию" по флангам, чтобы остановить её бег и выгнать на охотников. Гончие легко бы добились своего, если бы не одно но. Точнее, если бы не неизвестное количество этих самых "но".

Мины.

"Амбицию" будто бы сам Бог-Император хранил, тогда как сначала один "Неустрашимый" Збаржецкого попал в ловушку, а потом и другой. Взрывы разворотили им носы. Третий "Неустрашимый" и вовсе остановился, его капитан приказал сканировать каждый объект поблизости. Что-то даже нашли и подорвали, но это — капля в море. Вокруг слишком много всего!

А между тем мины, произведённые в Империуме, и те, что собирали в кузнях еретехов, обладали важной особенностью — они не висели на месте. В каждом таком устройстве система наведения и маломощный двигатель, чтобы мина медленно плыла навстречу тому кораблю, который её Духи Машины не знали.

Наверняка Иеремия рвал и метал, глядя вслед удаляющейся "Амбиции", но скрипя сердцем приказал капитанам лёгких крейсеров покинуть опасную зону. Повреждения серьёзные, но ещё несмертельные.

Возможно, Иеремия и вовсе бы смирился с тем, что добыча уходит, но тут некоторые дюзы "Амбиции" погасли, и корабль заклятого врага значительно замедлился. Иеремия не мог не ухватиться за возможность.

Не прошло много времени перед тем, как крейсеры Збаржецкого окружили своеобразное астероидное поле, откуда "Амбиция" так и не успела вылететь. Теперь куда бы она ни двинулась, тут же бы попала под встречный огонь. И раз уж зверь скрылся в логове, то нужно выкурить его оттуда.

Обстрел начался незамедлительно. "Амбиция" искала защищенное со всех сторон место, пряталась среди обломков, но всё же совокупная мощь трёх крейсеров — не шутки. Снаряды, торпеды, пламя "Новы", вторичные разрывы детонирующих мин, "Амбиция" словно бы влетела в варп без поля Геллера.

Збаржецкий потратил целое состояние на боеприпасы, и не сказать, что впустую. И часа не прошло, как "Амбиция" застыла среди выжженного пятна на поле давным-давно отгремевшего сражения. Обшивка раскалилась, оплавилась и изогнулась. Дюзы погасли окончательно и бесповоротно. Даже статуя Бога-Императора теперь больше напоминала закопчённый ком — явный символ того, что вольный торговец, так часто обманывающий судьбу, наконец, растерял всю удачу и благословение свыше.

Самое время схватить полуживую добычу. "Марс" Иеремии и крейсер типа "Диктатор" под названием "Гетман Ковальчик" выпустили в сторону противника абордажные катера. Те тоже могли столкнуться с минами, но не с огнём зенитных пушек, — ожесточенный обстрел повредил "Амбиции" даже макроорудия, не говоря уже об оборудовании меньших размеров. Всё, что меньше, просто перестало существовать.

В качестве поддержки наступающих выступал крейсер "Шляхтич" типа "Тиран". Он приготовился покончить с врагом, если абордажная операция пойдёт не по плану. "Шляхтич" ощетинился батареями таких орудий, которые ставили и на линкоры — потрясающая дальность и огневая мощь.

Если подводить предварительные итоги, то получалось, что дела у Збаржецкого шли более чем хорошо, победа в кармане.

Так казалось ровно до тех пор, пока с "Амбиции" не пришли первые сообщения от пустотных абордажников. Крики, ругань, вызов подкреплений, мольбы об эвакуации и даже:

— В-а-а-а-г-х! Слышь, ты! Пришли ещё людиков! Те здохли уже, мозгляки…

Вернёмся к событиям не столь отдалённым, всего на три недели назад.

Отарио-II — добывающий мир, чёрная пустыня без конца и края из-за высокой активности вулканов. Здесь никогда не было много людей, поселения каторжников и технорабов разрастались вокруг подземных источников пресной воды, карьеров и перерабатывающих заводов. Именно поэтому оркам относительно легко удалось сломить сопротивление, в отличие от Нагары или Дитрита, где войны тянулись годами и не привели к какому-либо успеху зеленокожих завоевателей.

Впрочем, назвать захват Отарио-II успехом тоже язык не поворачивался. Когда орки потеряли кустарные корабли, на которых они и напали на звёздную систему, вышло так, что планета превратилась в одну огромную резервацию, которую ещё и беспрестанно обстреливали. Сил на сухопутную операцию не было, зато экипажи оборонительного флота Нагары и Дитрита отточили навыки бомбардировки до бритвенной остроты.

Жаль только, эти навыки не пригодились в сражении против некронов…

Теперь после короткого урока истории и географии представьте мрачную долину, раскинувшуюся между высоких гор. На горизонте чёрный полумесяц, не сказать, что сильно ниже пиков и хребтов вокруг. То — обломки крейсера некронов.

От края до края долину заполняла серая взвесь пепла, что ещё не опустился на землю после извержения. Не будь этой взвеси, наблюдатели и невооружённым взглядом заметили бы разъезженную колею, которая вела к подземному ходу у подножия горы. Другое дело, что наблюдатели на этот раз находились не на поверхности, а на орбите, и вооружились не биноклями, а авгурами и ауспиками, настоящими чудесами Омниссии, позволяющими оценить — пусть и не с самой высокой точностью — даже то, что находится под земной твердью.

Как и во время извержения вулкана, долина окрасилась яркими оттенками красного и оранжевого цветов, но дело не в раскалённой лаве, а в бомбардировке.

Лазерные лучи, бомбы и ракеты, всё пошло в дело, только чтобы вскрыть доселе надёжную защиту. Удары наносили не какие-то орбитальные мониторы, а крейсеры и целый линкор "Император" адмирала дель Мархиоса.

Как только долина обратилась в громадный раскалённый кратер, где не уцелела бы ни одна живая душа, на штурм подземных укреплений ринулись те, кого подавляющее большинство граждан Империума считают персонажами мифов и легенд, бессмертными созданиями, ангелами самого Повелителя Человечества.

И нет, это были не Рыцари Некоронованные.

Багровая Стража.

Как и "Палач проклятых" из эскадры Окселя-Принцхорна, ударный крейсер "Отпрыск Ведьмы" вышел из Моря Душ поздно, к окончанию сражения с некронами. Однако предводитель Багровой Стражи, капитан Радегаст, не отказался помочь с очищением планеты от зеленокожей заразы.

Посадочные капсулы, окрашенные радующими глаз полосками жёлтого и красного цветов, прорвались сквозь свинцовые тучи, запустили тормозные двигатели и упали на обрушенный лабиринт подземных укреплений. Отделения щитоносцев, подкреплённые стрелками, отправились на зачистку.

Капитан Радегаст возглавлял штурм. Он вооружился осадным щитом со специальным отверстием под болтер и начал спуск в глубины разворошённого гнезда чужаков.

Сначала по пути попадались лишь обожжённые трупы зеленокожих или их тщедушных слуг, но уже через несколько минут до слуха капитана донесся воинственный вой.

— В-а-а-а-г-х!

Радегаст тут же заткнул чересчур громкого орка. Реактивный снаряд снёс лес острых клыков и несколько обломанных зубов, порвал плоть, превратил в крошево кости и взорвался, пробив голову следующему орку, которому не повезло оказаться сразу за первой целью.

Велик соблазн зажать спусковой крючок и не отпускать до тех пор, пока не кончатся враги или не щёлкнет затвор, но всё же Радегаст берёг боеприпасы. Совершенно непонятно, сколько врагов впереди и когда вообще закончится операция. Радегаст отвечал на вражескую ярость скупо, но перебил с десяток противников перед тем, как они, наконец, до него добрались.

— Здохни!

Здоровенный орк опустил топор на щит так, что дрогнула рука даже у лучшего воина человечества. И всё же ничего страшного, только вмятина — мастера-оружейники готовили снаряжение космического десанта к столкновению с противником куда опаснее.

Радегаст оттолкнул врага и дал короткую очередь, превратив орка в кровавый туман и отвратительные, чавкающие под сабатонами останки. Радегаст тут же убрал болтер на магнитную зацепку на пояснице и выхватил из ножен цепной меч.

Рёв грозного оружия заглушил даже дикие вопли зеленокожих. Радегаст бил щитом и разрубал мечом. Совсем скоро белоснежный табард, покрывающий доспехи, побагровел от пролитой крови. Табард побагровел, щит густо покрылся зарубками и вмятинами, в цепи меча сохранились далеко не все мономолекулярные зубья. На их месте клочья тёмно-зелёных шкур, сухожилия и кровоточащее мясо. Ещё несколько минут самозабвенной рубки, и цепной меч заглохнет, из двигателя потянется дымок.

Тогда-то штурмовой отряд капитана Радегаста и вырвался из узкого туннеля в большую пещеру, которую орки использовали как цех для производства нехитрой техники. Здесь собирали багги, на которых зеленокожие рассекали просторы Отарио-II, объезжая владения или просто участвуя в гонках, и бронированные грузовики, чуть ли не железнодорожные вагоны на колесах для больших ударных групп. Никакого конвейера, а сплошь и рядом ручная сборка, пирамиды шин, горы запасных частей, ряды бочек с прометием и автомобильные рамы, в которых ещё можно было узнать технику колонистов. Если бы не космические десантники, совсем скоро их бы облепили разнообразным мусором, — полезным и не очень, — а потом с помощью орочьих богов и такой-то матери завели и отправили в бой.

Багровая Стража растянулась цепью. В первом ряду — щитоносцы, позади — стрелки с болтерами. Пока две волны — одна зеленая, другая жёлто-красная — не схлестнулись, щитоносцы двигались врассыпную, чтобы обеспечить соратникам лучший обзор и широкий сектор обстрела. Когда орки, несмотря на подавляющий огонь и высокие потери, приблизились, бойцы с болтерами отступили, а щитоносцы встали вплотную, чтобы прикрывать не только себя, но и собрата сбоку. Они сменили оружие, — выхватили короткие клинки или боевые ножи, так как в таком строю особо не размахнуться.

Зеленокожая волна нахлынула на твердыню крови и золота. Самые смелые и сумасшедшие орки даже попытались запрыгнуть на плотную "черепаху", но под сосредоточенным огнём стрелков с задних рядов превратились в кровавое воспоминание. Каждый миг каждый щит гнулся под градом остервенелых ударов, пока Радегаст не отдал команду:

— Вперёд! Смерть оркам!

Общая атака, общее отступление, чтобы снова заманить орков в ловушку. Толчок или вскидывание щита вверх, чтобы нанести смертельный укол ножом или мечом. Синхронные, отточенные до механических действий движения, словно сражались не отдельные воины, а одно громадное чудовище из адамантия и керамита, напряжённых мышц и крепчайших костей.

В крови по колено и трупах по пояс Стража неуклонно двигалась к цели, и лишь черепа зеленокожих хрустели под ногами.

В тот миг могло показаться, что десантники опустошат все подземные укрепления орков, уничтожат целый клан, но, зачистив сборочный цех, Стража заняла оборону.

Иногда войны вели не на истребление, хотя это совсем не то, что Радегаст принимал и поддерживал.

Георг появился в разорённом цехе вместе с Ловчим и Авраамом. Он поторопился с тем, чтобы снять респиратор и теперь зажимал нос надушенным платком, так как запах стоял такой, что хоть топор вешай. Мало того, что орки никогда не отличались высокими стандартами гигиены, так теперь их ещё выпотрошили, свалили в кучу и жгли, использовав найденный здесь же прометиум. Одежду можно смело выбрасывать, — вонь не выветрится и спустя несколько стирок.

Багровая Стража свалила тела в несколько холмов у стен, но Георгу всё равно пришлось напрячь зрение, чтобы не наступить на отсечённую конечность или в чьи-нибудь потроха, — так густо они покрывали пол.

Когда Георг поравнялся с капитаном Радегастом, тот поделился с вольным торговцем мнением:

— Всё ещё не могу поверить, что мы участвуем в этом. Надеюсь, у вас получится, господин Хокберг, иначе мы просто дадим оркам время, чтобы перегруппироваться.

Раздался вой:

— И мы гатовы драца, грамила!

Вместо ответа Радегаст запустил цепной меч на холостом ходу, а Георг перевёл взгляд на тех, с кем и хотел встретиться.

В "Classis Libera" сражение с кланом Кровавых Топоров я описал примерно так же, как и все прочие столкновения во время долгой войны на Нагаре. Но правду знают лишь непосредственные участники или же те, кому я не боюсь передавать черновики.

Острова Ом стали могилой десятков тысяч живых существ, мы с орками зарубились на всю катушку, никто не мог взять верх. Георг отправился на мирные переговоры и… — смертельный номер! — договорился!

С орками!

Событиям больше двадцати лет, но участники всё те же. Сменился разве что телохранитель вольного торговца, так как прежний пал смертью храбрых, одолев великое зло.

Один орк, морщинистый и сухой, опирался на деревянный посох. Полуслепой, с обломанными клыками и горбатой спиной он не вызывал таких же опасений, как его рослые мускулистые сородичи, но тут сторонний наблюдатель и ошибся бы, так как на самом деле повстречался с псайкером. Как по заказу рядом со старым орком в воздухе замерцали зеленоватые молнии.

Второй представитель клана, скорее всего, трудился в разгромленном цехе. Вся морда в саже, глаз не видно из-за сварочных очков. Из-за могучих плечей выглядывали медные катушки неизвестного имперской науке устройства. Грязный фартук был заляпан мазутом, кровью и ещё Бог-Император знает чем. Оружие, напоминающее малокалиберную пушку, легко представить даже в башне танка, но орк порой удерживал его в одной руке, чтобы другой вытащить изо рта тлеющую сигару.

Наконец, вождь. Как же без него?

Его звали Кишкадав, и вряд ли при встрече у кого-то оставались сомнения в том, что этот великан способен выдавить кишки. Могли возникнуть сомнения в том, что перед тобой живое существо.

Моторизированная броня: глухой шлем, невероятно раздутая бочкообразная грудь, свинцемёт с большим коробом боеприпасов, силовая клешня со встроенным огнемётом, ранец с генератором и несколько двигателей на каждую конечность.

Однако уже в следующее мгновение вождь "поднял забрало". То, что могло показаться головой орка с налитыми кровью глазами-линзами и металлическими клыками, раскрылось парой лепестков. Огромная челюсть отпала вниз, остальная морда под приглушённый шум гидравлики поднялась.

— Что?! — вырвалось у Радегаста.

Да, пожалуй, такое ожидаешь увидеть меньше всего.

Дело в том, что орка внутри высокотехнологичной консервной банки не было.

Был гретчин.

Это такие низкорослые и худощавые зеленокожие создания, едва ли по пояс взрослому человеку. Тоненькие ручки, тоненькие ножки, зато удивительно длинные носы и широкие заострённые уши. С субтильным телосложением в обществе культа силы приходится быть очень внимательными.

Орки гретчинов в грош не ставят, последние редко чего-то добиваются, кроме очередной оплеухи, а поэтому видеть такое создание на месте вождя, сами понимаете, насколько дико.

И дело не в какой-то гениальности Генерала-Гретчина — именно так его звали — а в трофейном имплантате, который орочий изобретатель в сварочных очках присобачил своему рабу шутки ради. Это устройство, как и потёртая фуражка, ранее принадлежало неизвестному имперскому офицеру. Шутка зашла слишком далеко, но изобретатель не подавал никаких признаков волнения.

— Как я и сказал, — пропищал Генерал-Гретчин на чистом низком готике, без какого-либо орочьего акцента, что без ножа режет слух. — Мы готовы сражаться и…

Георг поморщился и прервал речь взмахом ладони. Он сказал:

— Не трать моё время. Если бы ты был готов сражаться, то прислал бы сюда лучших бойцов и убил переговорщиков.

— Я и сейчас могу это сделать. — Георг тяжело вздохнул, Генерал-Гретчин заметил и продолжил уже иначе: — Хорошо, слушаю.

— Время вышло, за вас взялись серьёзно, и скоро всех перебьют, — сказал Георг. — На орбите несколько десятков кораблей, капитул космического десанта, армия в полмиллиона человек, а вы ещё не всех некронов победили.

Если что, Георг безбожно врал: на орбите и десятка кораблей нет, большая часть в доках Дитрита на ремонте; Багровую Стражу представляла только четвёртая рота, всего бойцов едва ли половина от штатной численности; совокупная же армия ополченцев, скитариев и Сестёр Битвы не превышала и сотни тысяч. Но Генералу-Гретчину об этом знать необязательно, а проверить услышанное он не мог. Зато видел, на что способен даже небольшой отряд космических десантников.

— Эти железяки… — Генерал-Гретчин поморщился, — которых ты некронами называешь, как же не вовремя они прилетели!

— Мне не рассказывай. Как будто и без них проблем не было!

— Ну. — Генерал-Гретчин помолчал немного, потом вздохнул и проговорил: — Ладно, я примерно понимаю, о чём пойдёт речь. Но что ты готов предложить за наш союз?

— Хотя бы то, что я никому не расскажу, что на самом деле Кишкадав — какой-то гретчин.

Были ещё условия и предложения. Встречные требования и компромиссы. Но таким образом Кровавые Топоры выступили против других орочьих кланов в войне за Отарио-II.

Таким образом несколько тысяч их лучших бойцов отправились на схватку с абордажниками Збаржецкого.

И хорошо, когда ты — космический десантник, ты быстро соображаешь и ещё быстрее движешься, выше двух метров и весом в несколько сотен килограммов стальных мышц и ещё более крепких костей, тебя защищают силовые доспехи с палец толщиной, а в руках такое оружие, которым отправляют демонов обратно в варп. Тогда ты способен провернуть иного орка в фарш, потом забросить в мясорубку ещё пару десятков его сородичей и даже не вспотеть.

Совсем другой разговор у орков с обыкновенными людьми, в хорошем они снаряжении или без него.

Да, абордажники Збаржецкого не растерялись, от схватки к схватке встречали врагов сосредоточенным огнём, но когда зеленокожие всё-таки сходились с ними врукопашную, то…

Совсем не Багровая Стража.

Даже если орки ломали топоры и ножи о крепкие шлемы, то удары приводили к сотрясению мозга или к сломанной шее. Какие-то зеленокожие хватали абордажников за ноги, вскидывали над головой, а потом опускали на пол, ломая все до последней кости. Запрыгивали на поверженных солдат, не давали не то чтобы подняться, а даже двинуться, чтобы потом прорезать уязвимые места сочленений доспехов, где, кроме изолирующего материала, ничего нет.

Живые позавидовали мёртвым. Когда столкновения подходили к концу, орки ещё долго могли развлекаться с уцелевшей добычей. Споры о том, кто сможет вырвать людику руку из сустава — обычное дело и ещё не самая изощрённая пытка.

Есть веская причина не брать орочий корабль на абордаж, а уничтожать издалека — внутри всё равно нет ничего, кроме неприятностей и смерти.

Едва последние абордажные катера отошли от "Амбиции", снова начался обстрел. С мечтами о том, чтобы завладеть "Амбицией" и поставить Георга на колени, пришлось расстаться, но смерть конкурента тоже устраивала Иеремию.

Снаряды пробарабанили по изорванным бортам "Амбиции", снесли башню астропатов, попали по капитанскому мостику, уничтожили пару дюз, когда вроде бы уже поверженный вольный торговец вытащил ещё один козырь из рукава.

"Гетман Ковальчик" угодил в эпицентр взрыва плазменного снаряда, а "Шляхтич" засёк пуск торпед, а потом и крупный торпедоносец, который на всех парах заходил на крейсер с тыла. Торпедоносец хорошо известен, столкновения с "Пентаклем" ждали, а вот дальнюю артиллерию с орудием "Нова" нет.

"Tibi gratias ago Deus Mechanicus" на ремонте, и наверняка в голове Иеремии пронеслись панические мысли о том, что имперский флот нарушил нейтралитет, — где бы ещё Георг отыскал подобный арсенал?

Иеремия отдал необходимые команды, его крейсеры отвлеклись от изуродованной "Амбиции" и двинулись на перегруппировку. Лёгкие крейсеры и эсминец, напротив, прикрывали отступление. Как бы их капитаны ни желали жить долго и счастливо, но приказ есть приказ.

С перегруппировкой тут же возникли большие проблемы.

Сначала "Шляхтич" не смог оторваться от "Пентакля". Крейсер уклонился от сверхтяжёлых торпед, но из-за манёвров не набрал нужную скорость и сошёлся с торпедоносцем в перестрелке борт в борт. И какие бы хорошие пушки ни стояли на "Шляхтиче", но разница в классах судов решала. С одной стороны к цели полетели многотонные снаряды, с другой, кроме снарядов, ещё и ярко-красные лучи смерти.

С "Надежды Сан-Спирито" пришли неутешительные вести о том, что в области действия дальних сканеров появились неизвестные объекты и среди них есть кое-что крупное. Эсминец послал навстречу разведывательный зонд.

"Гетман Ковальчик" только-только восстановил пустотные щиты, как их опять сбили выстрелом "Новы". И как будто бы этого мало, корму крейсера изрезали разноцветные лучи, которые проникли достаточно глубоко, чтобы остановить корабль. Металл обшивки, способный без повреждений выдержать удар небольшого астероида или даже снаряда, вмиг стал алым и податливым, словно пластилин. Ещё несколько секунд, и он чуть ли не в жидкое состояние перешёл! Вторичных взрывов не было, не задет ни реактор, ни арсенал, но на "Гетмане Ковальчике" явно выключили свет.

Совсем не случайный меткий выстрел, а работа сообща и со знанием дела. "Гетман Ковальчик" лёг в дрейф, пока его ремонтные бригады восстанавливали питание и пытались оживить двигательную систему. Если ремонтники не справятся, кораблю конец.

В этот миг "Марс" принял сообщение с "Русалки" Пиу Де Бальбоа, в котором старый пират произнёс следующее:

— Это должен был сказать Георг, но я не знаю, жив ли он вообще. Итак… — Пиу выдержал короткую паузу, прочистил горло и произнёс: — Ты бы победил, Иеремия, победил без единого выстрела. — Пиу продолжил через несколько секунд: — Если бы тебе хватило выдержки подождать. Мы бы сами развалились и разбежались. А теперь тебе конец. Надо было сидеть дома.

Следующие события произошли за несколько дней до перелёта в Отарио, где имперские силы собирались схлестнуться в битве со зловещими некронами.

Георг пригласил Пиу в "Маркизу", лучший бордель на борту "Амбиции".

Они сидели в угловой нише и некоторое время просто наслаждались открывающимися видами: полуобнажёнными или полностью раздетыми красотками. Те прогуливались по залу, крутились у шестов или составляли компанию офицерам, позволяя всё и немного больше.

Эффектная брюнетка, даром что выше и крупнее Пиу, начала с танца на столе, напоила Пиу амасеком со своей прелестной, покрытой татуировками ножки, испачкав нарядную рубашку, а после пират и сам не выдержал — притянул к себе и усадил на колени. Он жадно впился в губы, не отпускал и словно бы даже приготовился обглодать красотке лицо. Когда Пиу всё-таки отстранился от страстной танцовщицы, он провёл ладонью по её бедру, а потом кивнул в сторону Георга и сказал:

— Прости, guapo. Сегодня тот день, когда этот мерзавец решил обсудить дела в самом неподходящем для дел месте.

Красотка стрельнула глазами в сторону Хокберга и проговорила томно:

— Мы можем сделать это по-быстрому. Хотя бы даже втроём.

— Соблазнительно. — Георг ухмыльнулся. — Но всё же, Таша, тебе стоит ненадолго нас оставить и подразнить Пиу издалека. Уверен, он обязательно найдёт тебя чуть погодя.

— О, не сомневайся. — Пиу послал красотке воздушный поцелуй.

Та отозвалась:

— Не заставляй меня скучать.

Спорить с господином и повелителем "Амбиции" себе дороже. Танцовщица подхватила трусики и, покачивая бёдрами, направилась к барной стойке.

— Хороша чёртовка, — протянул Пиу вслед, а потом повернулся к Георгу и сказал: — У тебя хороший вкус. Как ни зайду, всегда есть на что посмотреть, с кем провести время.

— Ну, я сам сюда хожу.

Пиу опрокинул рюмку амасека, поморщился, а потом спросил:

— О чём ты хотел поговорить?

— Пора кончать со Збаржецким.

— Ха! Давно пора.

— Подвернулся случай. — Георг тоже выпил, а потом продолжил: — Не знаю, что там будет в Отарио, но пятьдесят кораблей — это пятьдесят кораблей. Ты где-нибудь видел такое?

— До встречи с тобой я с такими крупными ставками не играл. Но к чему ты ведёшь? Издалека начал.

— Я веду к тому, что мы точно справимся, а для тебя найдётся дело куда тоньше и рискованнее.

— Что может быть рискованнее?!

— Ты отправишься на Данцберг, встретишься со Збаржецким и скажешь, что хотел бы выйти из игры.

Лёгкое опьянение Пиу исчезло в мгновении ока, — пират предельно сосредоточен.

— Разумеется, "целую руки, обнимаю", "Георг сдулся", — продолжал Георг, — "всё разваливается", "к вам у меня никаких счётов", "ничего личного, просто бизнес". Ну… там ещё что-нибудь придумаешь.

— Он не клюнет, — сказал Пиу. — И вообще, скорее всего, нападёт.

— Откупишься.

— Где бы только денег взять?

Георг посмотрел на собеседника исподлобья. Пиу вскинул руки и произнёс:

— Хорошо-хорошо. Найду. Но всё же…

— Но всё же он прибережёт силы. После Отарио просто лучший момент напасть на меня! Корабли, скорее всего, будут повреждены, какие-то, не дай Бог-Император, уничтожены…

— А дальше?

— А дальше как в той старой задумке Камалы с минным полем в Барат-Джанар. Опять же техножрецы подтвердили участие, хотят обкатать новый крейсер…

— Доделали всё-таки?

— Ну… почти пятнадцать лет понадобилось. — Георг сделал короткую паузу и продолжил: — А кроме того, Иеремию ждёт ещё один неприятный сюрприз, о котором даже ты пока ничего не знаешь…

Неприятный сюрприз для Иеремии — это флот семьи Бонне: три фрегата разного типа и — барабанная дробь! — звёздный галеон "Завоевание".

С появлением свежих сил получилось так, что эскадра Збаржецкого проиграла бы Хокбергу и ко, даже если бы они сошлись стенка на стенку, а не в том ужасном положении, в котором Збаржецкие оказались.

Не теряя драгоценного времени, Иеремия объявил отступление. "Марс" остановился и начал готовиться не просто к малому варп-прыжку, а к перелёту как можно дальше от Барат-Джанар. Подобный манёвр вдали от Точки Мандевиля — рулетка, меньшее зло в сравнении с полным поражением, но Иеремия не колебался. "Марс" собирался проложить в Море Душ новый маршрут или погибнуть, пытаясь.

Остальные корабли эскадры Збаржецкого делали всё, чтобы флагман уцелел, пусть надежд на хоть какой-то положительный исход для них самих оставалось всё меньше и меньше.

"Пентакль" получил несколько чувствительных попаданий, в четырёх местах по правому борту пробоины, откуда вырывался полыхающий воздух, вылетали обломки и те несчастные, кому не посчастливилось оказаться в повреждённых отсеках, но противнику досталось куда больше. Он и вовсе потерял способность совершать хоть какие-либо действия. "Шляхтич" заваливался в сторону, словно бы тонул и уходил ниже. Можно было скромно заявить о критических повреждениях, но я напишу, что его левый борт просто-напросто исчез. "Шляхтич" словно бы приложили к щётке шлифовальной машины и продержали достаточно долго, чтобы от некогда красивой модели осталась едва ли половина. Изорванные останки скрылись в вихре пламени, перекрученного металла, облаков праха и пепла.

Однако капитану "Пентакля" этого было недостаточно, и гранд-крейсер продолжал обстрел до тех пор, пока не пронзил плазменное сердце противника. Яркая вспышка вновь рождённой звезды, и "Шляхтич" перестал существовать вместе с как минимум восьмьюдесятью тысячами членами экипажа.

Не лучше дела обстояли и у "Гетмана Ковальчика". Почти полностью парализованный, он мог хоть как-то перемещаться в пространстве только благодаря маневровым двигателям. Крейсер медленно вращался, пытаясь взять на прицел дальнобойную артиллерию Георга. Та естественно поддаваться не собиралась, держалась в глубоком тылу и постоянно заходила на "Гетмана" с кормы. Дошло до того, что с крейсера снова сбили пустотные щиты, а "Русалка" точными залпами излучателей провела хирургическую операцию по удалению маневрового крыла.

Пиу отправил сообщение противнику:

— Кто бы там ни руководил "Гетманом", сдавайтесь! Когда остынут излучатели, я уничтожу генератор пустотных щитов. Потом вас разнесут из "Новы". Вы у нас как на ладони, не дёргайтесь!

Капитан "Гетмана Ковальчика" не просил пощады и не ждал, когда его корабль возьмут на абордаж. Он принял решение за весь экипаж.

В то время как плазменный реактор "Шляхтича" поразили лучом смерти, капитан "Гетмана" перегрузил его самостоятельно, вопреки всей техники безопасности.

Погибаю, но не сдаюсь.

Из дыр в обшивке хлынул не огонь, а ослепительное сияние серебристых и белых оттенков. Свечение нарастало, и корабль будто бы растворился в нём, обратился в призрак с едва различимыми очертаниями. Ещё несколько мгновений, сфера энергии поглотила "Гетмана" целиком, и он остался лишь в воспоминаниях тех, кто когда-то сражался вместе или против него.

К тому времени на "Марсе" завершились приготовления к переходу в Море Душ. Флагман тут же скрылся в ране бытия, откуда навстречу протянулись щупальца исполинских варп-хищников. Они пытались схватить и раздавить добычу, но обожглись о незримый барьер поля Геллера. Ещё не спасение — "Марс" мог заблудиться на нехоженых тропах.

Примеру главнокомандующего собирались последовать высшие офицеры лёгких крейсеров и фрегата "Надежда Сан-Спирито". Хоть к чёрту на рога, лишь бы не в загребущие лапы Хокберга.

Вот только для этого неплохо бы ещё разорвать дистанцию, а сделать это мог лишь скоростной фрегат. Экипажам "Неустрашимых" оставалось надеяться на то, что их корабли переживут любую атаку до спасительного прыжка в варп.

И сначала могло показаться, что их желания сбудутся. Фрегаты Элизы Бонне остановились далеко за границами эффективной стрельбы лёгких крейсеров Збаржецкого. Но вот её галеон под названием "Le jeu de la hache", напротив, даже ускорился, чтобы сокрушить врагов, пока те не сбежали.

Надежды больше нет.

Галеоны "Завоевание" все как один — переделанные транспортные суда, на борту которых на заре Империума перевозили армии вторжения от одного театра военных действий к другому. Очень и очень внушительные корабли, и плох тот вольный торговец, который бы не слепил из "Завоевания" эрзац-крейсер. Широкий, чуть ли не кубический, "Le jeu de la hache" походил на свою хозяйку и вызывал улыбку у всех, кто путешествовал среди звёзд, но только до той поры, пока они не сходились с "Завоеванием" в смертельной схватке.

Покатый широкий нос "Le jeu de la hache", покрытый многослойной бронёй, врезался в борт "Неустрашимого" и переломил изящный корпус пополам. Капитаны оставшихся лёгких крейсеров наверняка похолодели, когда пересчитали орудия по бортам галеона. Хватило одного слитного залпа, чтобы их корабли превратились в полыхающие кометы.

В звёздной системе Барат-Джанар династия Збаржецких потерпела сокрушительное поражение.

О своём успехе Георг доложил госпоже-инквизитору, правда, сильно позже. Со дня сражения прошло несколько месяцев, поэтому немудрено, что Туонела встретила вольного торговца довольно холодно и кивком предложила занять место за столом.

— Вы не спешили, — начала Туонела.

Она собрала разложенные документы в стопку и убрала в ящик стола, чтобы вольный торговец не увидел то, что ему знать совсем необязательно.

Георг ответил примерно в том же духе, без приветствий и расшаркивания. Он не стал улыбаться и лгать о том, что ему нравится общество инквизитора.

— Надо было много кого посетить, — сказал Георг, — обрадовать новостью о том, что слухи о моей смерти сильно преувеличены и придётся со мной как-то договариваться.

— Переполошили вы, конечно, местную знать. — Туонела позволила себе лёгкую ухмылку уголками губ.

Георг отмахнулся и проворчал:

— В бездну их. Надоели уже. Только о своей выгоде и думают.

— Как иронично.

Георг хмыкнул и отозвался:

— Ну да, отвлекают от мыслей о моей выгоде.

— Что ж… — произнесла Туонела, — раз вы разобрались со своими проблемами, то пора бы вернуться к делам Крестового Похода и…

Георг поднял руку, привлекая внимание. Туонела прищурилась, но всё же кивнула, позволяя ему продолжить.

— Я хотел бы пригласить вас на одно мероприятие на Нагаре. — Георг постучал ногой по полу. — Здесь за пару месяцев вряд ли произойдут какие-то перемены, справятся и без вас.

— А почему вы не можете справиться без меня? — Туонела сделала особое ударение на местоимениях.

— Дело, которым я занимаюсь вот уже почти двадцать лет, близко к завершению. Все звёздные системы сектора связаны торговыми цепочками, у компании есть выход и за пределы Сецессио. Историческое событие! Вы засвидетельствуете его, узаконите силу заключённых договоров.

— Кажется, я забыла о чём-то важном. Вы теперь отдаёте приказы? — притворно удивилась Туонела.

Георг вздохнул и произнёс:

— Если вы хотите, чтобы я и дальше финансировал ваши глупые войны, то придётся поучаствовать.

— Вот как?

— Да.

Молчаливая дуэль, когда между инквизитором и вольным торговцем разве что молнии не били, продолжалась целую минуту. Потом Туонела отвела взгляд и сказала:

— Так уж и быть, сделаю одолжение.

— Гора с плеч.

Георг поднялся, махнул Туонеле шляпой на прощание, развернулся и уже покинул было кабинет, когда услышал:

— Не думайте, что можете и впредь так себя вести.

Георг остановился, помолчал немного, а потом бросил:

— Прошу прощения, госпожа. Переутомился. Последнее время много всего пришлось сделать. — Он добавил спустя короткую паузу: — Я многое потерял.

Пока имперский флот утюжил Отарио-II, поддерживая наступление сухопутной армии, на орбите Нагары появлялся один корабль за другим. Прибыла даже делегация Альянса Колоний Сутунг-Хар!

Громадные звездолёты, напоминающие неприступные крепости с высокими донжонами и укреплёнными казематами, подобрались к планете невероятно близко. Так, как никто им это не позволял десятилетиями. Впервые за всю историю освоения Нагары представители иной цивилизации приземлились не ради завоевания или грабительского налёта.

У выхода из челнока показалась коренастая фигура Штурмира Стража Родичей. Представитель скватов окинул взглядом алых оптических имплантатов раскинувшуюся вокруг картину.

Звезда испускала сияние примерно такого же оттенка, как и глаза Штурмира. Даже на расстоянии многих миллионов километров Отарио не просто грела, а словно бы вознамерилась сжечь всех, кто посмел жить и развиваться под её жгучими лучами. Стоило капле пота упасть на скалобетонное покрытие космопорта, как она тут же превращалась в пар.

На горизонте — терминалы. В отличие от распространённой в Империуме милитаристской архитектуры все здания хрупкие, будто из стекла.

Чуть ближе к челноку — несколько автомобилей, вольный торговец собственный персоной, оркестр, красная ковровая дорожка и ряды наёмников в аляповатых нарядах: обязательно в широких шляпах с пышными перьями, разноцветных камзолах и брюках, в высоких красных сапогах.

Стоило Штурмиру спуститься, как Виктория Рёд — командир почётного караула — воскликнула:

— Рав-няйсь! Смир-но! На ка-ра-ул!

Сначала солдаты устремили взгляды на дорогого гостя и его спутников, а потом вскинули ружья к розоватому небу.

Сразу видно, что Штурмир этого человеческого обряда не знал, вжал голову в плечи, — вдруг ещё эти сумасшедшие люди начнут стрелять! Но всё же он прошествовал по ковру и протянул Георгу широкую лапищу. Тот не растерялся и тут же пожал её.

— Должен отметить, — сказал Штурмир, — что ты, Георг, один из самых паршивых имперских дипломатов на моей памяти. Но всё же, молодец, справился.

Несмотря на чересчур крепкое рукопожатие, которое всё никак не заканчивалось, Георг ответил, улыбаясь:

— Будь я хорошим имперским дипломатом, то уже объявил бы вам войну.

Штурмир расхохотался, а потом похлопал Георга — уж до куда достал — не по спине, а по пояснице.

На посадку заходил ещё один челнок, явно чужацкого происхождения. Штурмир проводил его взглядом, а потом проворчал:

— Бродяги! И всё же… они тоже здесь.

— Все мы — бродяги. — Георг указал свободной рукой на лимузин. — Штурмир, твои родичи поедут в автобусах, тебя же я приглашаю в личный транспорт. Там кондиционер, прохладительные… или горячительные напитки.

— Лечить подобное подобным? — Штурмир усмехнулся. — Жарко тут у вас. Угощусь простой водой.

Один челнок взлетел, другой опустился. Скваты — не последний сюрприз Георга.

Он не рискнул пригласить на собрание орков — тем и без встреч на высшем уровне было чем заняться — но с рампы челнока сошла небольшая группа круутов во главе с Каш’табом, вождём племени, которое поддержало вольного торговца на Хелге-Воланте.

Ради торжества им даже костюмы пошили, вместо привычных круутам набедренных повязок. Поверх костюмов — балахоны с капюшонами, чтобы не вызвать у очевидцев обмороки. Это скватов можно принять за людей, пусть и с приличного расстояния, а с круутами для этого нужно быть совсем слепым. Когти не скрыть не перчатками, ни ботинками, а если даже попытаться, то одежду можно сразу выбрасывать.

Каш’таб остановился за несколько шагов до Хокберга, поклонился и сотворил знамение аквилы. Хорошо, что рядом не оказалось догматичных представителей церкви Бога-Императора, иначе скандала со стрельбой было бы не избежать.

Каш’таб сказал:

— Благодарю за приглашение, вождь. Это место напоминает о доме.

— Я верю, что однажды у вас получится вернуться… или найти новый дом, — сказал Георг. — Я ценю наш союз и помогу чем смогу.

— Мы привыкли никому не доверять. Но вы нас пока не обманывали. Мы ценим это.

— О, — протянул Георг с улыбкой. — Не расслабляйтесь. Обо мне ходит множество мерзких слухов, и некоторые из них имеют под собой основания.

И дорогие гости, и Хокберг со свитой уже совсем скоро достигли столичного улья и вошли в здание правительства Нагары. В тот день заседание отменили, но самые влиятельные фракции планеты прислали представителей, по числу которых можно было судить о кардинальных переменах на Нагаре.

Чиновники Администратума — исчезающий вид, тогда как людей Божьих и культистов Святой Омниссии стало гораздо больше. Сохранится ли райский мир прежним или его ждёт трансформация в обитель веры/кузню — покажет время.

В холле Георг повстречался с семьёй Бонне. Он низко поклонился матроне, взял её руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Элиза Жизель Бонне ограничилась скромным кивком, но этого, да ещё поддержки семейства, вполне достаточно. Так же Георг сделал Элизе комплимент:

— Вы сногсшибательны! Сражён наповал!

Красота — страшная сила, и ради того, чтобы получить хоть какую-то талию, Элиза воспользовалась утягивающим корсетом. Она постоянно обмахивалась веером, чтобы не упасть от удушья.

— Ах, вы мне льстите, господин Хокберг, — отозвалась Элиза.

Из-за пудры лицо торговки больше походило на мраморную маску, и было сложно представить, что эта светская львица в пышном парике совсем недавно отдала приказ идти на таран, а потом уничтожить пушечным залпом пару кораблей с многотысячными экипажами.

— Ничуть. — Георг улыбнулся самой искренней улыбкой из тех, которые когда-либо отрабатывал перед зеркалом. — Надеюсь, на балу мне выпадет честь потанцевать с вами.

Элиза рассмеялась, прикрывшись веером, её дети заметно покраснели. Георг откланялся и двинулся дальше.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, Георг наткнулся на ещё на одну властную женщину со свитой. Вот только если семейство Бонне со слугами — верх изящества и белоснежного кружева, то тут — утилитарная военная мода.

Госпожа-инквизитор никогда не скрывала армейское прошлое. Она как-то сразу постройнела и похорошела в сером мундире с золотыми эполетами, перехваченным у пояса алым кушаком. В изгибе локтя комиссарская фуражка, — череп и кости, — последнее, что видят в своей жизни трусливые солдаты. Только татуировка с фигурной литерой "I" на лбу не давала забыть о том, кто перед тобой.

Инквизитору Георг тоже поклонился, правда, руку целовать не стал. В ответ вольный торговец не получил ни приветствия, ни кивка, лишь презрительный взгляд — наказание за непозволительное поведение и необдуманные слова.

И всё же Туонела с аколитами здесь. Этого вольному торговцу тоже было достаточно.

Все прочие гости и участники встречи рассыпались в похвалах и поздравляли Георга, но он нашёл время перекинуться парой фраз только с самыми именитыми и влиятельными. Георг должен был обратиться к собравшимся со вступительным словом, и он поторопился пройти в зал пленарных заседаний.

Руководители Classis Libera, а также партнёры компании из других семей, домов и кланов Нагары и не только заняли места партийных землевладельцев за каменными столами, тогда как те самые землевладельцы, представители власти вообще наблюдали за встречей из лож.

Георг бодрым шагом, ничуть не помогая себе тростью, вскочил на сцену и занял место за трибуной. Он немного наклонился к батареи микрофонов и произнёс:

— Здравствуйте, друзья! Я хотел бы начать со слов благодарности. Без вас ничего подобного никогда бы не произошло! Каждый внёс свою лепту и заложил камень в фундамент крупнейшей торговой компании на многие световые годы от Сецессио. — Георг сделал небольшую паузу, ухмыльнулся, а потом добавил: — Но это — только начало. Вы знаете меня, знаете, что мне нужно больше. Я мыслю далеко за пределы сектора, сквозь время и пространство, и будущее, несмотря на серьёзные вызовы, видится мне… восхитительным. Я хочу поделиться своим видением, очаровать открывающимися возможностями. Если вы поддержите мои начинания, мы с вами горы свернём, и это ещё мягко сказано. Возможно, я забегаю вперёд, но… — и снова эффектная пауза, — я объявляю о создании Нагарского Картеля.

Георг блистал на сцене, блистал на балу после, но когда он вернулся в свою каюту на "Пентакле", то напоминал кого угодно, но только не победителя.

Он не включил свет, разделся и наощупь нашёл холодильник, где хранились запасы алкогольных напитков на все случаи жизни. Георг выбрал амасек с Алексильвы ещё тех времён, когда планета напоминала не выжженную ядерным оружием пустыню, а цветущий сад.

Георг плеснул немного на дно, уже закрыл бутылку, но передумал и наполнил бокал чуть ли не до краёв. Рука дрогнула, он пролил немного драгоценного напитка под ноги и чертыхнулся. Георг сделал большой глоток и застыл посреди каюты.

Больше никаких великих замыслов и хитрых планов.

Тишина.

Георг прикончил первую порцию амасека, наполнил бокал ещё раз и направился к иллюминатору. Он сдвинул в сторону тяжёлые портьеры и в который раз оценил печальное зрелище — прикреплённую к "Пентаклю" "Амбицию".

То, что от неё осталось.

Есть такая старая повесть, уже и не вспомню название, читал давным-давно. Суть в том, что одинокий старый рыбак на маленькой парусной лодке поймал на крючок царь-рыбу, едва ли не больше этой самой лодки. Поймал-то поймал, но не смог вместе с ней добраться до берега. Морские хищники не оставили от богатого улова ничего, кроме скелета.

Так вот "Амбиция" теперь и напоминала скелет некой огромной царь-рыбы. Только голова и хвост в относительном порядке, а кое-где по бокам зияли сквозные отверстия. Некоторые трещины в корпусе заставляли сомневаться в том, что корабль останется целым, если его отцепить от "Пентакля".

В имперском флоте технику в подобном состоянии списывают и отправляют на переплавку, но для Георга "Амбиция" — не какой-то механизм. Он собирался восстановить семейное наследие, пусть даже на это уйдёт целая жизнь. И совершенно неважно, что с нуля построить новую "Амбицию" всяко быстрее.

Георг и не заметил, как закончился амасек в бокале. Опьянение, так необходимое для того, чтобы просто лечь спать и забыться, всё не наступало, и Георг отправился за добавкой.

По пути взгляд зацепился за письменный стол и мундштук в подарочном футляре. Совсем не тот, который Георг носил с собой, а то немногое, что сохранилось у Георга после того, как Камалы не стало.

Георг схватил футляр, собирался уже убрать куда подальше, но не смог. Забыл об амасеке, но не о том, чтобы поменять старый мундштук на новый.

Сон так и не пришёл.

Георг просидел на постели до утра, собрался и пошёл работать: улыбаться, фонтанировать смелыми идеями, казаться бодрым и уверенным в себе победителем.