Царство

Глава 13. "Пустынные Странники"

Аннотация: кто же эти таинственные космические десантники, благодаря которым Георгу Хокбергу удалось одержать победу над пиратами? Всё тайное когда-нибудь станет явным, и в этом произведении я подкину ещё несколько улик пытливым читателям.

К концу 006.М42 у меня накопилось достаточно записей, чтобы заняться первым томом моей эпопеи "Царство Георга Хокберга". Пришлось потрудиться: одновременно делал очерки по текущим событиям и занимался редактированием старого.

А ведь много лет назад, когда меня призвали в армию, я толком не умел ни читать, ни писать. Привели юношу как агнца на заклание.

Так, на чём я остановился? Ах да, редактирование.

Вы, мои самые преданные читатели, наверное, в курсе — я многое изменил. Всё-таки вы тоже были свидетелями. На всякий случай отмечу очевидное и бросающееся в глаза.

Во-первых, положение Георга Хокберга в начале нового тысячелетия. Лёгким росчерком пера в конце прошлой книги Георг стал героем, который жизни не пожалеет ради Империума и своей команды, а поэтому мне нужно было оправдать его возвращение к тёмному прошлому, махинациям и мошенничеству. Я решил эту задачу самоповтором. В первом томе положение Георга и компании даже хуже, чем после откровенно неудачной Битвы за Скутум.

Люди уходят. Георг занимает у всех, у кого только можно занять. Теряет то, теряет это. Возвращается на Стирию. Видит, как власти планеты высасывают все соки из стирийского народа. Решает вступиться, но и в этом деле терпит крах. Гроб, гроб, кладбище…

Георг страдает из-за того, что приходится вновь заниматься грязными делами, только бы остаться на плаву. Но делает он это из любви к людям, за которых несёт ответственность, и на этом пути его, наконец, ждёт успех.

Во-вторых, в книгу по просьбе Авраама не попал договор с Авраамом и, соответственно, Пустынные Странники. Ребята, мало сказать, подозрительные, и впоследствии я понял, что решение было верным. Кое-чему нет места в чистовике.

Сражение с пиратами Генриха Эвери без Пустынных Странников превратилось в вызов здравому смыслу. Примерно как окончание "Последних дней". Я видел множество отзывов на роман, и у флотских эта его часть вызвала или улыбку, или заразительный смех, или даже зреющую злобу на то, что приходится читать такую ерунду.

Зато дуэль Георга с капитаном Бартом Виккерсом пошла в народ, и на эту тему сочинили задорную песню, которую до сих пор горланят в кабаках.

События, о которых пойдёт речь в этом рассказе, остались за кадром. Я не видел всей картины, даже составить её с чужих слов было сложно: Котар отмалчивался, Авраам недоговаривал, Георг привирал, я ни разу не добился аудиенции с магистром Савой, как ни старался. Пришлось додумывать, и спустя годы, зная итоги, у меня получилось.

Да, в основном — фантазия. И да, этот рассказ — подарок моим самым преданным поклонникам.

Я знаю, вам можно доверять. Там, конечно, нет ничего такого сногсшибательного, переворачивающего всё с ног на голову, но всё равно лучше не распространяться о том, что вы сейчас узнаете.

Бойся Святой Императорской Инквизиции.

— Эй, коротышка, — проговорил один из Пустынных Странников, великан среди десантников, даже выше Котара.

Обращался он к Аврааму.

Можно было бы написать, что "Авраам и бровью не повёл", но он в полных доспехах, со шлемом на голове, а поэтому просто "никак не отреагировал".

Здоровяк продолжил:

— Спасибо тебе. Старик последнее время осторожничает. Даже чересчур. Уже несколько лет никак нигде.

— Скажешь спасибо после боя, Барух, — отозвался Авраам.

— Да хотя бы и погибнуть, — сказал здоровяк. — Всё лучше, чем бездельничать.

Он поставил на плечо ракетную установку "Протей" и ждал, когда створки разойдутся, когда начнётся штурм Белами-Ки.

Первая волна — шестеро космических десантников и сотня скитариев в броских пурпурных плащах техножречества Дитрита. Загнать на причал можно и больше воинов, но не нужно. Если приступ провалится, то стационарные турели просто всех перестреляют.

Авраам потратил последние мгновения перед боем, чтобы ещё раз осмотреть снаряжение.

Раздался жуткий скрежет, — высокие широкие створки поползли в пазы в стенах. Внутрь ворвались лучи люменов, донеслась гремучая смесь ароматов пиратской космической станции: выхлопы прометиевых двигателей, вонь чего-то горелого непонятного и чёткий запах человеческого пота.

Авраам разглядел причал — протяжённое помещение длиной в пару километров. Первая половина — просто дорога без каких-либо препятствий, устройств или техники. Ни погрузчиков, ни самоходных трапов, ни автобусов для пассажиров, ничего того, что можно встретить в космопорту. В оставшейся части причала находились стационарные орудия, небольшие бункеры и оборудованные позиции для стрелков. Всё, что может пригодиться для защиты от незваных гостей. Когда действуешь по ту сторону закона, ждёшь неприятности.

Среди солдат и пушек раненых членов экипажа "Ракшаса" дожидались медики и ремонтники с Белами-Ки. Пираты заглотили наживку и пока не поняли, что их ждёт.

Глядя на космических десантников, сложно представить, чтобы эти горы мышц и костей в керамитовой скорлупе двигались быстрее старого грокса, но вот такое оно — волшебство гения Бога-Императора.

Створки ещё не разошлись до конца, а вся шестёрка уже снаружи. Четверо, в том числе Авраам, рванулись вперёд, двое бросились к стенам, прицелились и выстрелили.

Ракетная установка автоматическая, и сама изогнутая точно под огромный наплечник десантника, и магазин, прикреплённый сверху, изогнутый. По четыре ракеты на брата, все цели поражены. Бойцы отложили использованное оружие и присоединились к бешеному забегу.

К тому мгновению, как последняя ракета отправилась к цели, четвёрка Странников уже преодолела пустое пространство без укрытий и каких-либо шансов уцелеть под обстрелом. К рёву сервоприводов силовых доспехов присоединились вопли о помощи и крики агонии.

Перед Странниками не стояла задача убить как можно больше людей, но эти люди были на пути, а дорога каждая секунда. При ударе кто-то взмывал в воздух, других отбрасывало в сторону или под тяжёлую пяту космического десантника. Не позавидуешь — смерть вероятна, увечье гарантировано. Медицинские каталки разваливались, инструменты падали на пол. Белоснежные балахоны Пустынных Странников покрывались тёмно-красными пятнами.

Вроде бы дело нескольких секунд, ничего непонятно, даже испугаться не успеешь, но команды медиков и ремонтников заметались из стороны в сторону, охваченные паникой.

Работая локтями, Авраам преодолел препятствие и добрался до первой цели, — автоматической турели "Тарантул". Приземистая установка представляла собой бронированный блок наведения на четырёх ножках с парой тяжёлых болтеров по бокам. В отличие от защитников станции, которые приподнялись над укрытием посмотреть, что же, чёрт возьми, происходит, стволы турели уже повернулись в сторону несущегося как молния Авраама. Они вот-вот выплюнут реактивные снаряды навстречу.

Авраам кувыркнулся в сторону, приземлился на наплечник, перекатился и поставил ногу так, чтобы заблокировать ход турели. Тяжёлые болтеры пытались повернуться вслед за десантником, но упёрлись в сабатон. Не теряя ни секунды, Авраам разрядил болтер в ближайших солдат, превратив каждого в облачко кровавого тумана. Не больше одного-двух снарядов на человека, и только пиратскому техноадепту досталось сразу четыре. Детонация в поясе, в груди, в плече, в шее. Техноадепт развалился на куски, хотя не пролилась и капля крови.

Болтер щёлкнул, оповестив об опустевшем магазине. Авраам не стал перезаряжать, — ударил прикладом по оптике "Тарантула", а потом пинком свернул блок наведения. Теперь стволы тяжёлых болтеров если и вращались, то бесцельно и лихорадочно.

И снова безумный забег, движения за гранью человеческих возможностей, за гранью даже того, на что можно среагировать. К сражению с космическими десантниками нужно готовиться, долго упорно тренироваться, и то совершенно не факт, что всё получится. Лучи и пули били куда угодно — в стены, в потолок, в бегущих гражданских — но только не в Пустынных Странников.

Следующая цель — стационарная установка "Сабля". Там блока наведения не было, — за гашеткой дежурил стрелок. Он уже переборол шок и взял Авраама на прицел.

Залп. Пара слепящих синевой лучей пролетели над головой Авраама. Он снова спасся кувырком, но уже не в сторону, а вперёд. Да, порвался балахон, а на доспехах остались царапины, но это всяко лучше смерти от ожогов или расчленения.

Залп. Авраам скрежетал зубами и маятником перескакивал с одной ноги на другую. Неприятно, когда тебя заставляет танцевать какой-то смертный, но ничего не поделаешь.

Залп. Стрелок убил множество медиков, множество ремонтников, наверняка своё получили и скитарии, но Авраам никак не желал присоединяться к длинному списку жертв.

Залп. Авраам пригнулся, потерял равновесие, прокатился несколько метров по полу, вскочил и прыгнул на круглую площадку, где была установлена "Сабля". Авраам добрался до стрелка и отшвырнул его в сторону.

Защитники станции стреляли в упор. Пули рикошетили от силовых доспехов, а лучи лазерных ружей оставляли красные точки в местах попадания, чтобы исчезнуть через некоторое время, когда керамит остынет.

Авраам отвечал ударами приклада, кулака, пинками. Пласталевые каски раскалывались, о черепах и хрупких костях даже упоминать не стоит. Нет, здесь нужен был другой подход, вот только этих солдат жизнь к такому не готовила.

С ног до головы перемазанные кровью, в рваных балахонах, с вмятинами и сколами на силовых доспехах Пустынные Странники достигли врат, разделяющих причал и разгрузочно-погрузочную зону. Врата захлопнулись перед самым носом, но Странники выполнили свою основную задачу — обеспечили прорыв.

Теперь оставалось лишь поддержать штурм, для которого с "Ракшаса" наступали уже свежие подразделения скитариев. За операцией через пустые глазницы парящих сервочерепов наблюдали техножрецы-секуторы, рассчитывая каждое действие стальных воителей.

Воспользовавшись передышкой — подрывать врата всё равно нечем — Авраам перезарядил болтер и осмотрел доспехи. Ничего плохого он не заметил, а поэтому переключился на себя любимого. Бег с препятствиями не дался легко, — оба сердца стучали так, словно чечётку отплясывали. Авраам закрыл глаза, прочитал мантру, упорядочил дыхание и успокоился. Он снова превратился в холодную машину войны и смерти, не допускающую ошибок и какой-либо погрешности.

Тем временем скитарии неторопливо, но основательно обрабатывали уцелевших после молниеносной атаки: добивали тех, кто ещё сопротивлялся, пленили оставшихся. Солдат, поднявших руки, разоружали, осматривали, выстраивали в линию и отправляли на "Ракшас". Возможно, они ещё послужили бы на благо Пустынных Странников, вот только вражеский командир посчитал иначе.

На отопленный и освещённый причал ворвалась леденящая тьма космоса, так как заслонки на потолке и стенах открылись. Без магнитных подошв, герметичного снаряжения и запаса воздуха люди были обречены. Некоторым защитникам и работникам станции, конечно, удалось зацепиться и не улететь в безвоздушное пространство, но они быстро коченели и задыхались.

Один из Пустынных Странников, воин в шлеме с декоративными короткими металлическими крыльями, указал на хоровод трупов, вращающийся за пределами станции, и сказал:

— Кто бы здесь ни руководил, он ещё верит, что может победить.

— Или ему терять нечего, — отозвался Авраам. — Думает, что мы пришли мстить и живых не оставим.

— И он ведь прав? — спросил Барух.

— Лучше обойтись малой кровью, — ответил Авраам. — Пиратов это тоже касается. Они ещё послужат нам.

— Очень жаль, — сказал Барух. — Небольшое кровопускание ещё никому не повредило.

Десантники смолкли и посмотрели на скитариев.

И всё-таки те, кто руководил обороной станции, что-то да получили от разгерметизации отсека. Они выиграли время, так как скорость скитариев снизилась. Скитарии неторопливо передвигали то одну, то другую ногу, включая и отключая магниты так, чтобы ни в коем случае не оторваться от поверхности. В условиях невесомости можно, конечно, подпрыгнуть и плыть, но сложно рассчитать усилие и был риск улететь далеко-далеко, где тебя уже никто не найдёт.

— Пустынные Странники, да? — проговорил воин в крылатом шлеме.

— Мне показалось это хорошей шуткой, Давид, — ответил Авраам.

— Да, неплохо. Магистру особенно понравилось. Я давно не слышал, чтобы он смеялся.

— А я думаю, мог бы пойти и дальше, — сказал Барух. — Какой-нибудь абсурд в духе "Мстящих Мстителей" или "Лютых законников". Честно говоря, почти неотличимо от названия капитула каких-нибудь ублюдков — цатого основания.

— Нет, Барух, у меня всё-таки есть вкус, — произнёс Авраам.

— Ох ты как заговорил…

— И да, братья, — продолжал Авраам, переглянувшись, — рад вас всех видеть. Даже тебя, Барух.

Барух усмехнулся, и к этому мигу отряды скитариев, наконец, достигли врат. Металлические бойцы несли большие дисковые мелта-бомбы, способные прожечь толстую танковую броню.

Штурмовая группа отошла на безопасное расстояние, когда заслонки на причале начали закрываться.

— Видеонаблюдение? — предположил Давид.

— Скорее всего, — отозвался Авраам. — Поняли, наконец, чем опасна разгерметизация. — Авраам перевёл взгляд на скитариев и обратился к ближайшему офицеру по воксу: — Альфа, у вас есть боевые сервиторы?

— Нет, Ангел, — ответил тот. — Закончились на "Русалке".

— Сейчас вся первая линия ляжет.

Альфа только крепче перехватил электродуговое ружьё и ответил:

— Мы готовы к смерти ради Дитрита, Омниссии и Бога-Машины.

— Тогда удачи.

Бомбы сработали, и струйки раскалённого докрасна металла потекли во все стороны. Одновременно с той стороны в пролом хлынул настоящий поток огня на любой вкус: лазерные лучи разной мощности, пули разного калибра, снаряды, гранаты, ракеты и шары плазмы. Последнее особенно неприятно. От плазмы не защищали и силовые доспехи.

Как Авраам и предсказал, какими бы хорошими ни были кибернетически усиленные бойцы с Дитрита, но первые подразделения, отправившиеся на штурм, не смогли даже отступить, встретив сопротивление. От альфы скитариев, с которым Авраам говорил пару минут назад, осталась лишь оплавленная раковина туловища. Жадное пламя поглотило и плоть, и электронную начинку.

Пустынные Странники вступили в бой вместе с третьей волной, когда стало ясно, что защитники не могут поддерживать интенсивный огонь: боеприпасы заканчивались, стабберы нужно было перезаряжать, а плазменные и лазерные орудия перегревались.

И всё-таки один из боевых братьев Авраама почти тут же, едва преодолев оплавленное отверстие во вратах, получил плазменный шар в лицо.

— Ной! — выкрикнул Авраам.

Только крик. Не было времени разбираться, что к чему.

Авраам проскрежетал зубами и поглядел на позиции врагов.

Пираты очистили пространство у врат и возвели баррикады примерно в пятидесяти метрах от них. Использовали для этого грузовики, между которыми стояли лёгкие вездеходы с установленными на крышах тяжёлыми орудиями. Пехота вела огонь лёжа под грузовиками или за наспех оборудованными укрытиями на платформах грузовиков. В ход шли мешки с песком, ящики, лом, стальные изделия непонятного назначения.

Авраам тут же определил, где находится убийца его брата. Пара болтов — кровь и плоть перепачкали кабину грузовика.

С появлением на поле боя космических десантников наметился перелом. Пустынные Странники быстро перебили всех тех пиратов, кто представлял для них угрозу, а потом приняли на себя огонь остальных. Теперь десантники не неслись вперёд как угорелые, а неторопливо шли сквозь шторм. Кто-то, как Барух, самозабвенно палил от бедра, другие, как Авраам, хотя бы выставили ладонь вперёд, чтобы прикрыть уязвимые линзы шлема.

Пираты ещё не поняли своей ошибки и продолжали осыпать пулями и лучами несокрушимые осадные башни, движущиеся к их крепости. Но чем больше патронов они тратили на десантников, тем больше скитариев без всяких проблем проникали в разгрузочно-погрузочную зону.

Пираты потеряли инициативу, преимущество в огневой мощи, в числе, а потом их оборона рухнула.

Жестом отчаяния стала попытка сбить Авраама. Водитель ближайшего вездехода завёл машину и направил её на таран. В любом случае Авраам бы отделался лишь испугом, может быть, парой ушибов, какой-нибудь неисправностью доспехов, но выручил Давид. Выстрел из мелта-ружья, — капот вездехода исчез, водитель в кабине превратился в обожжённый скелет, вплавленный в сиденье, остов машины высек искры из пола и остановился в паре шагов от цели, выпуская клубы дыма.

Штурм продолжился.

На пути то и дело попадались очаги сопротивления, но уже было ясно, что скоро Белами-Ки перейдёт в руки союзников.

Через несколько часов Странники вернулись к месту гибели боевого брата.

— Проклятье! — воскликнул Барух. — А мне казалось, плёвое дело. Пройдёт как по маслу.

— Эх, Ной… — Авраам вздохнул и опустился на колени у тела брата.

Наличник исчез. От головы Ноя осталась обожжённая затылочная часть, спаянная с остатками шлема. От мертвеца шёл смрад выпаренного мозга и плоти, жжёных волос.

— Ной погиб больше двухсот лет назад, — заметил Давид.

— Что? — спросил Авраам.

— Что слышал, — ответил Барух.

— Тогда… — Авраам указал на тело.

— Это не Ной, — отозвался Барух. — Всего лишь ещё один ублюдок.

— Эй! — воскликнули Пустынные Странники, до этого молчавшие.

Барух отмахнулся и добавил:

— В смысле, не нашего семени.

— Наёмник? — спросил Авраам.

Давид ответил за Баруха:

— Нет. Магистр решился на производство. Но пока тренируется на чужом семени. Этот, — Давид указал ладонью на павшего, — Его звали Элеазар. Химера. Что-то магистр взял у потомков Пертурабо, что-то у головорезов Кёрза.

Барух подхватил:

— Элеазар только недавно заслужил право носить силовые доспехи. Сосунок. Но старик всё-таки доверил ему доспехи Ноя.

— Так. — Авраам поднялся на ноги. — Какой сюрприз меня ещё ждёт? Кого здесь я на самом деле не знаю?

Пара молчаливых Странников подняла руки, а Авраам сделал шаг назад и проговорил тихо:

— Как же мало нас осталось…

Первое, что сделал Георг, когда вошёл в центр управления космической станцией, — это сел в кресло командующего и покрутился, вызвав усмешку капитана Де Бальбоа и вздох Мурцатто.

— Ребячество, — проговорила она.

— Ну что ты так? — спросил Георг. — Расслабься! Улыбнись!

— Ещё многое нужно сделать, — ответила Мурцатто. — Да и вообще до сих пор стреляют.

— Праздновать надо, обязательно надо, — продолжал Георг. — Иначе в один прекрасный момент крыша поедет от напряжения.

Мурцатто не ответила, а отправилась осматривать оборудование. Георг тоже его оценил.

Несколько рядов с пультами управления и местами для персонала. Эту технику окружали батареи плоских экранов, на которых можно было увидеть самые важные узлы Белами-Ки и даже пространство вокруг станции. Многие экраны погашены или не передавали ничего, кроме помех, но удивляться не стоило, — Белами-Ки пережила ещё одну смену власти.

Эта область центра управления была сравнима с капитанским мостиком "Амбиции", но кроме неё в кольцеобразном помещении Георг встретил линии шкафов когнис-хранилищ, гололитические столбы и столы, над которыми проецировались модели кораблей, а также когитаторы, — некоторые словно бы прямиком из Тёмной Эры Технологий, как, впрочем, и сама станция.

Хороший улов.

— Жаль, конечно, но придётся расстаться, — проговорил Георг.

— Никто тебя за язык не тянул, — произнёс Пиу.

Капитан Де Бальбоа присаживаться не стал, — в боевом скафандре можно снести всю хрупкую аппаратуру на панелях без всяких усилий.

Георг отмахнулся и сказал:

— Оно того стоило.

— И всё-таки, — продолжал Пиу. — Целая космическая станция! Да ещё какая! — Он покачал головой. — Жирно.

Георг ухмыльнулся и спросил:

— Выращиваю конкурента?

— Что? — Пиу прищурился.

— А… не обращай внимания.

В это мгновение раздался шум, и в помещение мимо телохранителей прошёл Авраам. Белоснежный балахон Пустынных Странников исчез. Гарь почти полностью скрыла синие и красные полосы на доспехах. Никаких серьёзных повреждений или ран, но лучше сделать пока перерыв между сражениями.

— Георг, — произнёс Авраам, — договор в силе?

— Конечно, друг мой. Как я могу тебя обмануть?!

— Ну, знаешь…

— Что-то ты какой-то хмурый. Что стряслось?

Авраам поморщился, помолчал немного, а потом сказал:

— Брата убили.

Георг кивнул и проговорил:

— Соболезную.

Авраам поморщился и махнул рукой в том смысле, что бесполезно соболезновать.

Георг же спросил, указав на оборудование вокруг:

— Что делать будете с призом? Пару месяцев ремонта, отмыть, обновить, и Белами-Ки будет не узнать. Расцветёт!

— На всё воля магистра. А пока он приказал подготовить Белами-Ки к варп-переходу.

— Что?

— Сам подумай. — Авраам подошёл к панорамному иллюминатору и подозвал Георга.

За иллюминатором Георг ничего такого не заметил. Да, прекрасный вид на внешнюю сторону станции. Да, к ближайшему причалу была пристыкована "Русалка", которая прекрасным видом как раз не отличалась. Да, во тьме на горизонте угадывались очертания "Пентакля", "Амбиции" и "Tibi gratias".

Авраам проследил взгляд Георга и пояснил:

— Вон туда смотри. — Авраам указал пальцем. — Пожар, несколько отсеков разгерметизированы.

— Я же упоминал ремонт.

— Да нет же, проклятье! — Авраам покачал головой. — Я к тому, что ещё один переворот Белами-Ки может и не пережить, несмотря ни на какие ремонты.

— Других претендентов нет. Камала сказала, что капитаны, которые в переделе участвовать отказались, покинули сектор.

— А чужаки что? — спросил Авраам. — Хорошо к нам относиться стали?

— Ну, — Георг развёл руками. — Такое уж не предскажешь.

Авраам хмыкнул и сказал:

— Мой магистр, кстати, предсказывает. Например, предсказал, где и когда нападёт Эвери. Ошибся всего на неделю. Среди нитей судеб он также увидел и налёт эльдарских корсаров на станцию. Вероятность небольшая, но есть.

— А с твоим магистром можно как-нибудь сходить в казино? — спросил Георг.

— Шутник. — Авраам проговорил после небольшой паузы: — Короче, в ближайшее время подготовим станцию к перелёту, переберёмся на новое место, отремонтируемся, наберём команду — рассчитываю на твою помощь, кстати — и мы снова открыты для бизнеса.

Георг улыбнулся и сказал:

— Всегда готов к плодотворному сотрудничеству.

Георг протянул руку, и Авраам пожал её.

Ноктюрн — мир смерти. Заниматься земледелием на нём очень тяжело, но Котар помнил, что в его родном племени не только охотились, а добывали пищу любым возможным способом. Глядя на "Пентакль", ему на ум пришло сравнение с плугом. Громадное маневровое крыло, расположенное под прямым углом к коротким крыльям вдоль фюзеляжа напоминало именно нож плуга.

Неожиданное появление Пустынных Странников, волнующий разговор с магистром Савой, его подавляющая псионическая сила вызывали тревогу, поэтому Котар хотел написать доклад и попытаться узнать больше у своих братьев. А пока он собирал информацию и раздумывал над тем, что именно отправить великому Ту’Шану.

Котар ещё раз поглядел в иллюминатор на громаду "Пентакля". Невозможно было не поразиться мощи этого древнего корабля. Котар ничуть не удивился бы, узнав, что глубоко в чреве "Пентакля" хранятся циклонные торпеды или вирусное оружие. Да, экспедиции крестовых походов покоряли далёкие миры и возвращали в Империум мятежные планеты, но могли их и уничтожить. Котар допускал, что "Пентаклю" не раз приходилось приводить такой приговор в исполнение.

Семь с половиной километров в длину, полтора в ширину и высоту, если учитывать стабилизаторы и вытянутые столбы авгуров. Никаких особых примет, кроме, конечно, типа. Гранд-крейсеры "Отвергающие" если и остались где-то в Империуме, то на консервации или на службе у богатых вольных торговцев, которые отличались любовью к антиквариату.

И всё-таки спустя несколько минут наблюдений Котар подметил кое-что для доклада магистру.

"Пентакль" уже давно не ремонтировали. Вряд ли не хватало средств, просто не случилось.

Котар увидел не только свежие раны, полученные этим пустотным хищником в схватке с пиратами, но и застарелые шрамы, — вскрытые отсеки, очищенные от любого мало-мальски ценного оборудования и заваренные до лучших времён. Ещё одно свидетельство величия "Пентакля", — он не обращал внимания на отмирание отдельных своих частей.

Проведя ещё немного времени за наблюдением, Котар отправился на прогулку в доки, где хотел посмотреть на тех, кто служил Странникам.

Люди в капитулах космического десанта занимали разное положение. Зачастую они были крепостными, прикреплёнными к какому-нибудь объекту, — монастырю или кораблю, например. Иногда слуг низводили до положения рабов, порой даже не стеснялись об этом говорить вслух и совсем редко встречались свободные люди, нанятые на какую-либо ответственную должность.

Люди с "Пентакля" больше напоминали рабов, да и татуировка парящего меча на лбу, скорее, клеймо, а не украшение.

Котар покачал головой. Неприятное противоречие. Во время общения с Савой, Котар убедился, что собеседник — невероятно образованная личность. С ним можно было поговорить на самые разные темы, начиная с поэзии и заканчивая астрофизикой. И вот оказывается, что на самом деле Сава — рабовладелец, которому чужды идеи гуманизма.

Но это всё догадки, и их ещё стоило проверить.

Сложно скрыться, когда скребёшь макушкой потолок, а пол гнётся или жалобно скрипит под твоим весом, но Котар старательно отводил взгляды работяг, чтобы не отвлекать их от дел.

Сначала со складов откачивали воздух, изолировали помещение. Потом туда запускали челноки с "Пентакля". Сервиторы и техноадепты, используя краны и специальную технику, разгружали челноки, чтобы те отправлялись обратно. В помещение вновь закачивали воздух, выравнивали давление, открывали его и развозили ящики в разных направлениях.

Погрузчики отличались друг от друга. Колёсную технику использовали для малых грузов, шагоходы переносили то, что потяжелее, и совсем неподъёмное доставалось на долю мостовых кранов, подвешенных у высоких потолков.

Странники основательно подошли к работе. Котар прикинул и предположил, что только у него перед глазами трудятся сотни. А будут тысячи, когда персонал Белами-Ки выучит правила и присягнёт новым хозяевам.

Котар спрятался в тени грузовых контейнеров, выставленных друг на друга, перекрестил руки на груди и отправил свой дух вглубь разума бригадира, руководившего людьми в этом месте. Котар ухватился за свежее воспоминание и развернул его.

Мужчина удерживал боксёрскую грушу, из которой выбивал пыль мальчишка приблизительно семи-восьми лет.

Майка и шорты пропитались потом, тоненькие ручки мальчика подрагивали, но если он и останавливался, то не дольше, чем на мгновение. Однако усталость взяла своё, он утратил бдительность, перчатка только скользнула по груше. Мальчик потерял равновесие и едва не улетел в сторону, если бы его не поддержал отец.

— Следи за собой! На испытаниях тебе никто помогать не будет!

Мальчик тяжело дышал. Он упёрся руками о колени, сделал несколько вдохов и выдохов, потом сел на мат и сказал:

— Мама говорит, что на испытаниях умирают. Я не хочу умирать.

Лицо мужчины и без того костлявое с явно выраженными скулами и острым подбородком ещё больше ожесточилось. Он сказал:

— Ты ещё маленький и не понимаешь, какая это честь! Какая жизнь тебя ждёт, если не справишься!

— Но живём же! — пропищал мальчишка.

— Меньше слушай мать, сынок, — произнёс мужчина. — Она — слабая женщина, уже смирилась. — Он показал пальцем на сына и продолжил: — Ты же должен сражаться. Так что поднимайся, пока ремня не получил.

В племени Котара никто никого не спрашивал хочу-не хочу. Не было условий, чтобы отказаться от борьбы. Именно поэтому множество капитулов набирали рекрутов исключительно с миров смерти.

Пустынные Странники, похоже, были лишены такой возможности, но всё-таки многое вкладывали в подготовку воинов, если судить по выучке и способностям Авраама.

Котар не стал проникать глубже в разум бригадира. Тот мог почувствовать воздействие и доложить, а Котар не хотел, чтобы о его расследовании узнали. Он собирал только поверхностные мысли, смотрел только самое яркое и новое из жизни людей вокруг. В конце концов, он не нашёл ничего предосудительного и решил просто поговорить с кем-нибудь из команды "Пентакля".

Котар отправился к небольшой беседке, рядом с которой стоял указатель с изображённой дымящейся сигаретой. Он перестал отводить взгляд находящимся поблизости работягам, чем вызвал нервную дрожь и сорвавшуюся с языка ругань. Всё-таки не каждый день почти перед самым носом возникает чернокожий великан в одежде из шкур гигантских рептилий. Один из слуг Странников выронил сигарету, бросился было подобрать, но та укатилась прямо к сапогам Котара. Котар наклонился за ней, но когда снова выпрямился, слуги уже и след простыл.

Котар обратился к седому мужчине, даже старику, который уже отдохнул и вышел из курилки, в то время как остальные его товарищи застыли на месте не в силах пошевелиться.

— Уважаемый, можно с вами поговорить?

Старик опустился на одно колено, склонил голову и ответил:

— Конечно, господин.

— Вы можете подняться и не прятать взгляд.

Старик встал, но всё-таки явно был не в своей тарелке. Он нервно почёсывал руку, переступал с ноги на ногу.

Дело в алых глазах выходца с Ноктюрна или вообще в ужасе перед Ангелами Смерти, Котар не знал.

— Меня зовут Котар. А вас?

— Ф-фред, — старик быстро поправился: — Фредерик, господин.

— Ты можешь рассказать о себе, Фредерик? Кем работаешь? Давно ли на "Пентакле"?

Фредерик проглотил ком в горле и сказал:

— Я, я… я — разнорабочий. Могу варить. Могу… погрузчиком управлять. А с хозяевами я… не знаю… всю жизнь. Простите, башка совсем не соображает, не скажу, сколько лет точно.

Котар почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.

— Разговоры со смертными не очень хорошо тебе даются, друг мой.

Котар обернулся и сделал шаг назад. Пока Котар отводил взгляд людям, магистр Сава отвёл взгляд ему самому, иначе подобраться так незаметно он бы не смог.

Всё также в силовых доспехах. Всё также с железной маской на лице.

Сава обратился к Фредерику:

— Можешь идти, я сам отвечу на все вопросы.

Фредерик согнулся в поясе, поблагодарил магистра, сбившись на неразборчивую скороговорку, и чуть ли не убежал, только бы побыстрее покинуть это место.

— Они вас до смерти боятся, — сказал Котар.

— Ты хотел сказать "нас", — отозвался Сава.

— Нет, я сказал именно то, что хотел, — произнёс Котар. — Слуги Саламандр выказывают нам уважение. Они не боятся нас.

Сава махнул рукой и сказал:

— Ну, как видишь, я не разделяю взглядов Саламандр. Наши люди не должны забывать, кто мы такие.

— И кто вы?

— Мы не их оружие. Мы не их защитники. Мы не равны. — Мягкий голос Савы зазвенел, словно мечи столкнулись. — Мы — повелители. Мы выше. Смертным на "Пентакле" лучше не забывать об этом.

Котар покачал головой и ответил:

— Не могу согласиться, магистр. Это против всего того, за что я сражаюсь с тех пор, как вступил в капитул.

— Я уважаю твои взгляды, Котар, и жду того же от тебя.

Глаза Савы мутного болотного оттенка, но жгли ничуть не хуже пылающих углей Котара. Было в них что-то, заставляющее холодеть даже огнекровного воина Саламандр.

Ангелы Смерти постояли некоторое время молча. Окружающий мир на пару десятков метров вокруг вымер. Если кто-то и хотел устроить себе перекур, то пришлось искать для этого другое место.

Наконец Котар выставил руки вперёд и сказал:

— Ладно. Признаю, получилось не очень вежливо. Мне было любопытно, но, наверное, я зашёл слишком далеко.

— В молодости я был таким же, — сказал Сава. — Я искал, я рисковал. Смотри, к чему я пришёл.

Он повернулся боком, чтобы отсутствие правой руки стало заметнее.

— Я гнию заживо, — продолжал Сава. — Яд друкари разрушает моё тело, и приходится тратить уйму сил, чтобы просто существовать.

— Если вы позволите, магистр, то мои братья постараются найти в архивах упоминание о таком случае. У Саламандр давняя история противостояния с друкари. Скорее всего, противоядие есть.

— Если бы… — Сава вздохнул. — Но за попытку буду благодарен. — Он сделал паузу, а потом продолжил: — Впредь, если у тебя возникнут какие-нибудь вопросы обо мне, моих Странниках, "Пентакле", людях из команды, то спрашивай у меня.

— Хорошо. — Котар кивнул. — Тогда давайте начнём с темы…

Позже, когда в доках одна смена пришла на место другой, Сава закончил отвечать на вопросы Котара и растворился без следа.

Псионическая проекция.

Как оказалось, Сава даже не покидал капитанский мостик "Пентакля". Сказать, что Котар был поражён, значит, ничего не сказать, но дело даже не в колдовстве, а в большей степени в истории Пустынных Странников.

Всё это следовало проверить как можно быстрее, и Котару хотелось взвыть от того, что ответа магистра Ту’Шана придётся ждать многие месяцы. А пока сообщения перемещаются по галактике в виде фантасмагорических видений, он собирался опросить Авраама и его братьев на наличие несовпадений в показаниях.

История Георга Хокберга всегда была смешана с ложью в равных пропорциях, но в случае с Пустынными Странниками коктейль получился куда более мутным и опьяняющим.

В начале был взрыв.

И ещё один. И ещё.

Орудийные платформы, рассыпанные тут и там в астероидном поясе вокруг Белами-Ки, превращались в обломки. Странники не могли взять их с собой, а поэтому магистр Сава велел уничтожить эти объекты. Без команды, без постоянного исправления курса орудийные платформы рано или поздно разбились бы сами, но Сава приказал подорвать боезапас. Порой осколки разлетались так далеко, что срабатывали мины. Исход Белами-Ки сопровождался красочной иллюминацией.

Некогда Белами-Ки — вытянутый стержень и нанизанные на него кольца, вращающиеся по и против часовой стрелки, а между ними неподвижные платформы с кинетическими орудиями и ракетными шахтами.

Теперь орудия сдвинулись и скрылись в специальных пазах в стержне, а кольца объединились в одну огромную цилиндрическую фигуру, втулку, проще говоря.

Старожилы не помнили, когда такое происходило в последний раз, и, скорее всего, Белами-Ки трансформировалась меньше десятка раз за всю историю своего существования.

Белым светом зажглись сопла плазменных двигателей с одной стороны цилиндра, и космическая станция впервые за многие сотни лет переместилась в пространстве. Ни разу не крейсерская, даже не скорость линкоров, Белами-Ки летела очень медленно, а поэтому её буксировали корабли компании и "Пентакль" Пустынных Странников.

Когда станцию перетащили к ближайшей точке Мандевилля, настало время чудес. На Белами-Ки уже давно не было навигатора, и задачу перемещения в варпе взял на себя Сава.

— Твой магистр… — выдавил Котар. — Есть ли границы у его способностей?

На что Авраам вполне честно ответил:

— Не знаю. — Он повернулся к Георгу и сказал: — Ну вот и всё. Я улетаю.

— Тебя ждать? — спросил Георг.

Авраам ухмыльнулся и сказал:

— Разумеется. Куда ты без меня? Просто мне нужно побыть со своими братьями: обсудить дальнейшие планы, получить новую вводную… в конце концов, узнать новости. Многое изменилось с тех пор, как я покинул капитул. Последнее время чуть ли не каждый день меня ждал какой-нибудь сюрприз. Чаще неприятный.

Георг развёл руками и спросил:

— Когда вернёшься?

— Ну… я думаю… за несколько месяцев ты наше предприятие не просрёшь. К концу следующего года точно пришлю весточку. Отправишь за мной шлюп нашего рыцаря, чтобы основной костяк флота от работы не отрывать.

— Договорились.

Когда Авраам отбыл, Котар бросил следующую фразу:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, господин Хокберг.

Георг усмехнулся и ответил:

— Нет, не знаю, уважаемый. Я не занимаюсь гаданием на рекафской гуще.

— И всё же стоит тщательнее выбирать себе союзников.

— Мне нравятся мои союзники. — Георг улыбнулся.

Котар промолчал, и Георг продолжил:

— Я имею дела с планетарными правительствами, запускаю революции, разжигаю войны, но я не управляю стихиями. Могу только имитировать управление и уверять других, что всё под контролем. Человек вообще слишком мал, чтобы управлять стихиями.

— Каждый сам творец своей судьбы…

Георг отмахнулся и произнёс:

— Ерунда! Человека мотает по жизни и вверх, и вниз. Главное в таком случае — ловить момент. Их может быть очень немного. А может не быть вообще.

Котар покачал головой.

Примерно через час вокруг Белами-Ки и "Пентакля" заплясали молнии. Завертелась воронка псионической энергии, всё быстрее и быстрее, пока мир за ней не слился в одну кружащую голову пелену из цветов иных миров. На кораблях имперского флота есть предписание закрывать все иллюминаторы во время подобного действия, но то имперский флот.

Присутствующие на капитанском мостике "Амбиции" видели и не такое, остались в трезвом уме и твёрдой памяти, верны Богу-Императору или хотя бы собственным ценностям.

Пелена прорвалась, и в материальном мире появился разрыв, окно в мир нематериальный. Наполненный чувствами, — злостью, гневом, жадностью, желанием, любопытством, любовью, — наполненный искажённой жизнью, он ужасал и восхищал. Вселенная полна волнующих тайн и загадок, но главная тайна манила броситься вслед за ней прямо сейчас. Сиюминутному порыву трудно противиться, но каждый знал — всё это западня.

Хаос — суть обман.

Когда Белами-Ки и "Пентакль" скрылись из виду, офицер связи принял сигнал с "Русалки". Раздался голос Пиу Де Бальбоа:

— Maldita sea! Упустили! А ведь с этим местом у меня было связано так много приятных воспоминаний!

Георг усмехнулся, попросил микрофон и приказал передать ответ на корабль подельника:

— Не переживай, Пиу. Начинается новая эпоха, и нет никаких причин держаться за старое. Поверь мне, у каждого из нас появится своя Белами-Ки, своё место под звёздами!

Следующее сообщение с "Русалки" гласило:

— Твои слова да Богу-Императору в уши.

Георг отвечать не стал, зато Котар подметил:

— Имитация управления, говорите?

Георг подмигнул Котару и отозвался:

— Да, именно так это и называется.