Дар. Золото. Часть 4

Глава 11

1

Это называется отдохнул. Ага, с книгой в руках, пристроившись где-нибудь у окошка в удобном библиотечном кресле. Разогнался. Книг здесь нет. И не может быть, потому как в архиве обычной литературы не бывает, сами понимаете. Драконы мне этого не сказали, вот такие они мелкие пакостники. Почему бы сразу не объяснить, что здесь просто хранятся документы? Подозреваю, им очень захотелось меня куда-нибудь сбагрить, чтобы не путался под ногами хотя бы часа два-три. Да, здесь всё в идеальном порядке, всё разложено по полочкам, по дням, по годам, по столетиям. Но это только видимость, что разложено, и что по полочкам. Это только для меня по полочкам. Как объяснил Номер Два, архив адаптируется…мн… приспосабливается к каждому конкретному посетителю. Для меня, например, полки, бирки, надписи на каждом стеллаже, указатели сверху… А для более «продвинутых пользователей» предусмотрены какие-то светящиеся доски, и по ним надо тыкать пальцем. Этот, с позволения сказать, архивариус и мне пытался втюхать такую доску и научить тыкать в нее пальцем. Сначала я честно пытался понять его объяснения, но вскоре послал по очень далекому эротическому адресу. Уж лучше я как все нормальные люди – ножками вдоль стеллажей пройдусь. Правда, и ходить по-настоящему здесь не получается, - это так называемое информационное пространство Дара, которое может принять любую форму. Так называемые документы, здесь просто дубликаты настоящих. Абсолютно точные дубликаты. А больше всего меня удивило то, что подлинники, может быть, давно сгнили, сгорели, превратились в труху и тому подобные исторические прелести, но здесь они остались, как образ, как отпечаток, как след. Эти «следы», конечно, тоже исчезают со временем, особенно если никому не нужны. Но с очень, очень долгим временем.

Что за документы? А вот тут меня ждал облом. Я-то губу раскатал на всякие описания, научные доклады, открытия... Оказалось всё намного прозаичней – здесь были собраны кодексы, своды законов, приказы, указы, распоряжения, решения судов, свидетельства (о чем угодно), депеши, рапорты, объяснительные, заявления, записки (даже любовные), схемы, рисунки, графики, расписки в оплату… Словом, здесь было собрано то, что имело отношение к совершенным действиям людей или других разумных, зафиксированных с помощью знаков на каком-нибудь листе или пергаменте, доске или черепке. Можете себе представить - мое направление на отработку в крепость «Тихая» тоже здесь есть!

Осталось ответить на два вопроса: что и зачем. Зачем этот мусор здесь хранится и что это всё даст, предположим, мне? Ну, или тому, кто сумеет сюда попасть. Естественно, оба вопроса тут же были озвучены Номеру Два.

Смотрел он на меня долго. И пристально. Я уж было подумал, что он «завис». С ним, как он сам сказал, это бывает. Правда, я так и не понял, как можно зависнуть стоя обеими ногами на полу, но он вообще парень с прибабахами.

— Ты действительно не понимаешь, что это такое? Вот это всё вокруг? Этот «мусор».

Я на всякий случай сделал два шага назад, поправил Заразу и попросил Пончика с плеча не слезать, вдруг срочно драпать придется. Вдруг эта «программа» обидится и не хуже той тетки за дверью долбанет в меня чем-нибудь убойным. И осторожно кивнул.

— Ты не понимаешь, что здесь… правда? В смысле, настоящая. Без комментариев. Правда.

Наверно, задумался не только я. Зараза с Пончиком, судя по всему, тоже добросовестно пытались вместе со мной определиться с понятием «правда без комментариев». Вдруг не всё так однозначно.

— А… какая правда? — надо же было хоть что-то спросить.

— Та самая. Одна, — и эта «программа» принялась долго и нудно объяснять. — Понимаешь, слово сказано и улетело - оно забыто. Можно его через время повторить, а можно исказить, обмануть, переиначить и снова забыть. Но слово начертанное принимает окончательную форму. Ее не забудешь и по-другому не переиначишь. Давай, я просто приведу пример. Допустим, кто-то решил заняться грабежом на большой дороге. Захотелось ему таким способом поправить свое материальное положение в обществе. Сколотил он банду голов в пятнадцать, и начал потрошить прохожих, повозки и обозы. Головная боль для муниципалитета? Еще какая! Потому что муниципалитет обязан как-то реагировать и все документировать. И какой-нибудь дотошный секретарь добросовестно пишет всякие докладные: столько-то убили, стольких-то ограбили. И складывает в папочку, и несет на подпись мэру, или кому он там её несет. Проходит время, муниципалитет не чешется, и жителям грабежи на дороге надоедают. Жители берут дреколье и насаживают на него упырей-подорожников. Но вот беда, не всех. Главный удирает с нечестно нажитыми ништяками. Его не догоняют и плюют, убег и убег - в город, где его знают, он не вернется. Проходит лет двадцать, и в соседнем поселении появляется новенький губернатор, весь из себя добрый и заботливый. Но его, как главаря, узнает тот самый секретарь и начинает всем встречным-поперечным об этом рассказывать. И внезапно исчезает. Вместе с докладными. Пожар, понимаешь, случился в муниципалитете, и все-все сгорело. Думаешь на этом гейм ове… э… в смысле, закончилось? Если бы. Новенький губернатор обвиняет исчезнувшего секретаря в том, в чем виновен сам, и ему верят на слово: он же такой душка! Он же для города просто отец родной! С этих пор жители обоих городов, их дети, внуки, правнуки начинают считать секретаря убийцей и будут считать до скончания веков. Это называется «ложь». Но, докладные были составлены, а значит их точные дубликаты здесь. Это называется «правда». И эта маленькая правда - всего лишь докладные - перевесит тысячу лет лжи.

— Но секретарю-то уже до фонаря!

— Я говорю о правде, а не о справедливости.

— А что мешает губернатору придумать какой-нибудь другой документ, в котором будет написано, что секретарь и есть убийца? В какой бумажке будет правда?

— А кому он ее напишет? Себе? Это не документ, это сочинение на тему «как я провел лето».

О таком сочинении я ни разу не слышал, потому удивился:

— А что, кто-то пишет книги о том, как он провел...

— Забей, — перебил меня Номер Два. — Так, о чем это я? О подделке. Видишь ли, подделка не наполняется энергией. В ней может быть всё, но нет энергии действия, которая и перекидывает составленный документ сюда. Ты можешь царапать бумагу как угодно и сколько угодно, это будет называться графоманство: пиши сколько влезет, все равно читать никто не будет.

— А если вранье в отчете, докладной, или там… рапорте?

— Ты хочешь сказать, что секретарь тоже мог выдумать количество убиенных и вместо десяти, например, написать четыре?

— Ну.

— Каждый документ должен вмещать в себя несколько видов энергии. Допустим, сделали двадцать арбалетов. Продали десять, остальные подарили банде отморозков, а на бумаге отчитались, что продали двадцать за меньшую цену. Но, написавший это, отлично знает, что соврал. Или тот, кто ему диктовал, тоже знает, что соврал. Получается несоответствие энергии действия и энергии слов. Сюда подобному опусу дорога закрыта – совпадения нет. Это как ключ к замку: все бороздки и выступы должны совпасть.

— А указы? Кодексы. Законы, наконец.

— О, это попадает сюда в первую очередь. Потому что касалось и использовалось многими.

— Хорошо, пусть будет чистая, незамутненная правда, но ты все равно не ответил. Зачем это нужно хранить? Если среди людей ничего не изменится, никто не будет наказан или наоборот награжден, то зачем огород городить? Даже если вытащить отсюда какую-нибудь копию, кто ей поверит? Кому это всё нужно?

Номер Два совсем как я пожал плечами.

— Я всего лишь программа. И потом, странные ты вопросы задаешь. Ты же сюда пришел? Значит, это нужно тебе.

Ну, в общем, логично. Только маленькое уточнение: я не знал, куда попаду. А вот попал, да. И что со всей этой правдой делать не имею теперь ни малейшего понятия. Похоже, надо сваливать отсюда, а то на ужин опоздаю.

Хотя…

Документы. Я же могу прочитать кто какие приказы отдавал, кто их выполнял и т.д. и т.п! И первое с чего я начну-у…

2

Конечно, меня интересовало всё, что касается моих родных, моих друзей, ну, и моих недругов, само-собой. Соответственно, интересовала и эпоха, в которой они имели счастье родиться. Но составить хоть какое-никакое целостное представление о тех временах, было, скажем так, проблематично. Почему? А какое представление может дать, например, расписка в получении двух мешков зерна от соседа? Или манерных опусов о «внезапно и страстно вспыхнувшей» любви, которые (если верить Номеру Два) были получены и прочитаны? Что можно почерпнуть из составленных мальчишками всех мастей и возрастов братских клятв, «скрепленных кровью на все времена»? Кстати, о клятвах.

— Эй! Архивариус! — позвал я программу, торчавшую на самой верхней ступеньке приставной лестницы. Видимо, он читал что-то невероятно для него интересное, потому как посмотрел в мою сторону не сразу. — Где тут у вас текст драконьей клятвы хранится?

— Это когда дарки…э… драконы клялись на верность гномам? — он получил мой утвердительный кивок. — А нет её. И не было никогда, — и снова уткнулся в какой-то документ.

Честно скажу, пришел в себя я не сразу. Мозги ворочались довольно долго и со скрипом.

— Тогда откуда ты о ней знаешь? Программа, блин…

— По косвенным данным. Она упоминается во многих ответственных документах, все убеждены в ее наличии, но её подлинника нет. По крайней мере, здесь. Но могу с уверенностью в девяносто девять и девять десятых сказать, что нет нигде.

— А одна десятая?

— Пути господни неисповедимы.

Зараза! Ответь мне, друг мой строптивый, за каким… надобностью тебя сотворили? После такого откровения получается, что я сказки слушал? Получается, даже родовая память мне козью морду состроила? Соврала, другими словами.

«А кто тебе сказал, что клятва была на бумаге? Вот этот мутный крендель?»

— Я не мутный, я полупрозрачный.

«Один фиг. Была клятва. Только твои сродственнички далеко не такие альтруисты, как хотелось бы. Они потребовали клятву-жертву».

Чего-то я в последнее время не догоняю. Гномы и жертвы?

«Вот скажи мне хозяин», — слово «хозяин» было сказано так ядовито, что я поневоле задумался о прошлом той самой «души в железе», на которую мне последнее время все намекают. — «Как по-твоему, кровь дракона это жертва? Жертва. Договор, который подписали драконы своей кровушкой, когда Алабара вызволяли, есть артефакт на добровольном донорском, так сказать, пожертвовании. Так вот, драконья клятва тоже что-то вроде такого договора. В исполнение клятвы гномы потребовали сделать Ключи. Мы и есть клятва. Но вот этот умник считает, что бумага высший носитель правды…»

— Я так не считаю, — моментально опроверг Номер Два, — есть камень, кожа, металл, кристалл…

«…ага, дерево. Липа, например».

— Я предлагал твоему «хозяину» использовать цифровые технологии? — напомнил Номер Два. — Предлагал. Меня послали.

Ни я, ни Зараза понятия не имели, что такое «цифровые технологии», и мы с клинком эти слова демонстративно проигнорировали.

Выходит, мой клинок это одна десятая той самой клятвы – Ключей-то десять. А почему десять, кстати? Не пять, например, или два. Или даже один? Ведь одного дракона, шагнувшего в портал, вполне хватит, чтобы прийти на помощь и разнести в хлам всех, кто посмел обидеть… меня, например. Почему десять-то, Зараза?

Клинок молчал.

— А он и не скажет, — ехидненько вклинился в нашу приватную беседу Номер Два.

Но я не стал выяснять, почему не скажет. Зачем? Все равно ведь не скажет, я его знаю. Так чего время терять? А потом ко мне пришла мысль! Не побоюсь этого слова, гениальная. Ладно, выдающаяся.

— Скажи-ка мне, тезка. Ты же тут всё знаешь? Каждую бумаженцию?

Номер Два с подозрением скосил на меня глаза.

— Как бэ… да, а что?

— Ты обязан мне все тут рассказать и показать? По инструкции.

— Ну.

— Тогда поступим так.

3

Пончик спал, свернувшись безобидным меховым клубком в уютном местечке среди ветхих бухгалтерских книг. Он, видимо посчитал, что моей персоне здесь вряд ли что-то угрожает, и в его опеке я не нуждаюсь. Вставшая дыбом шерсть, когда Номер Два случайно наступил ему на хвост, улеглась не сразу, но мелкий проявил чудеса ханурьей выдержки - «программа» осталась безнаказанной, а мой подопечный решил, что лучшее в его случае это затихариться где-нибудь и спокойно поспать.

Не знаю, сколько прошло времени после того, как Номер Два вывалил на меня гору шуршащих манускриптов, где было хоть какое-то упоминание о Камне, но думаю что проковырялся я с ними довольно долго, часа два, не меньше. Почему мне понадобилась информация о Камне? А я, так сказать, решил начать с начала, с причины, из-за которой вся эта карусель закрутилась.

Потом до меня дошло, что из всего вороха писанины можно просто выбрать гномью переписку, - и гора уменьшилась вдвое. Но тоже гора. Легкое сочувствие на лице «программы» вызывало раздражение, но я и сам толком не представлял, что же хочу найти. Упоминания о том, как этот Камень искали? Ладно, сортируем.

Но когда и эта гора бумажек превратилась в холм, настроение не улучшилось – можно читать до новых веников, но вместо ответов найти одни вопросы. Да, мой двойник был невероятно памятливым, умел анализировать информацию, поступившую к нему, но решить за меня, что нужно лично мне не мог. Пришлось читать всё самому и внимательно.

И когда глаза уже слезились, а мешанина из разномастных почерков, приветственных слов, пожеланий или возмущений мерещилась везде, стоило поднять взгляд от «бумаги», я, наконец, наткнулся на запись такого содержания:

«…Для нас нет никакой сложности в том, чтобы вытащить Астру и рассеять ее, дорогой Танот. Ты лучше меня знаешь, что Дар сконцентрировал над ней купол и возможные обломки останутся внутри. Но здесь, как при ранении: пока стрела торчит в ране, человек мучается, но живет. Стоит ее вынуть, кровотечение убьет его за полчаса. Представляешь, какая мощь выплеснется из «раны» Дара?! Вся магическая составляющая полетит к бесам собачьим! Я допускаю, что фон может восстановиться, но насколько быстро, и насколько стабильно? Ты, надеюсь, понимаешь, что выдержат только те, у кого магический резерв будет превышать болевой порог. Ты много таких знаешь? А насколько сильно ударит по людям, и не только по людям, никому не известно. Вероятность благоприятного исхода подсчету не поддается. Кроме того, где гарантия, что мы успеем остановить выброс, и что Дар при подобной манипуляции не погибнет окончательно. Поэтому, я считаю пусть «мучается, но живет». Ты не первый, кто пытается подобным способом решить проблему, и такой вопрос уже поднимался. Раз двадцать. Решение было однозначным. Поэтому согласие на твой запрос я не дам. Извини…».

Гномий словарь, попавшийся мне в академической библиотеке, переводил слово «астра» как «звезда», и именно поэтому я обратил внимание на текст.

И не зря выходит, обратил! Получается, хвосты крысячьи, что мой предок, семейный так сказать маг, Танот Росс, знал, где находится Камень? Получается, все гномы, ёшкины коты, знали, где он находится?! Хотя в историческом наследии людей живущих сейчас на Даре официально считается, что гномы его не нашли. А они всех дурили, получается? Долго и качественно. Хотя, тут черным по белому и, наверно, специально для таких, как я, сказано – Дар может погибнуть.

Подождите. А как он может погибнуть? Что, развалится на куски? Или сгорит?

— Ау! Второй номер! Есть переписка Танота Россы вот с этим вот… чуваком?

Номер Два, нехотя спустился с приставной лестницы, двумя пальцами взял у меня листик, прочитал, с элегантной небрежностью разворошил наполовину разбросанный «холмик» и вытащил еще две бумажки. Гордо подал, и, состроив независимое лицо, удалился. Н-да. Если он, как сам сказал, меня копирует, то надо как-нибудь поработать… над образом.

«…А ты не думал, что «мучается, но живет» не только Дар. Один ребенок в наших семьях, или вовсе без детей, это как называется? Мы худо-бедно упорядочили порванные энергетические потоки, и заставили Дар уснуть. Но это как тяжелобольного напичкать снотворным и ничего не делать. Дар спит, и во сне погибает. И мы вместе с ним! Когда мы исчезнем – заметь, я не говорю «если», я говорю «когда» – он проснется. Надолго его хватит? И все повторится заново. Смещения пластов, разломы, разрывы и в результате: ледяная глыба посреди цветущей вселенной. Мы просто откладываем его гибель, только и всего. Да, я понимаю, что сил сдержать выброс у всех нас может не хватить, а упорядочить тем более. Но есть эсханты. Они многому научились за эти тысячелетия и каждый из них маг. И уж кто-кто, а они кровно заинтересованы в восстановлении Дара. Только не говори мне, что мы однозначно станем врагами в случае успеха. Во-первых мы и так не питаем друг к другу нежных чувств, а во-вторых этого еще не случилось, а что будет потом - только Хозяйке ведомо. Я настаиваю на Всеобщем Совете…»

После прочтения письма я понял только то, что мой предок стучался башкой об стенку, и стенка эта называлась… Зараза, подскажи слово.

«Консерватизм».

Во-во. Он самый, крысячьи уши. Неужели такие дальновидные интеллектуалы, как гномы, не понимали всего того, о чем распинался Танот Росс? К гадалке не ходи, понимали. Тогда чего не захотели найти этих, как их, эсхантов и попробовать сообща расхреначить каменюку?

«Я тебя иногда не понимаю, хозяин. Сказано же было: вероятность благоприятного исхода не поддается подсчету».

Это так хотели подсчитать! Кто хочет, ищет способы, а не причины! Надо было все хорошенько продумать и позвать этих, как их…

«Эсханты»

Во-во. Кстати.

— Эй, на галерке! Слазь, вопросы есть.

Номер два спускался медленно, осторожно опуская каждую ногу на ступеньку лестницы. Но мне показалось, что он мог бы очутится рядом со мной за один миг. За пол мига. Даже за одну десятую.

— Кто такие эсханты?

Мой двойник сделал умное лицо, откашлялся, встал как глашатай на городском помосте и заговорил:

— Точный перевод данного слова в известных мне гномьих словарях отсутствует. Существующие версии перевода очень ограничены, и не отражают той философской глубины и многогранности понятия, которым…

— Вернусь к драконам.

— Обмен.

— Что «обмен»?

— Слово переводится как «обмен».

— И все? Это типа «оменивальщики»?

— Так ведь я начал объяснять! Меня грубо и абсолютно по-хамски перебили.

— Я весь во внимании.

— Некроманты.

— Не понял.

— Ну, помнишь, я говорил о «биократах» и о том, что половина из них не стали дарками… э… драконами. Так вот те, кто не стали и есть маги-некроманты. Гномы их назвали эсханты.

— А при чем тут некромантия? Ты что-то путаешь. У меня друг некромант. По рождению, причем. И, между прочим, родился он в Вессалии, в семье людей. И его родители маги-воздушники.

— Я не знаком с основами магической науки, я архивариус. Но из поступивших сюда документов, я знаю, что некромантия занимается как раз жизнью, считая смерть переходом из одного состояния в другое. Они считают «смертельное» состояние ничуть не менее живым, только с другими функциями. Это вы привыкли, что если физическое тело двигается, оно живет, а как только перестало – оно умерло. То есть, вы считаете, что самого человека уже нет. А некроманты так не считают и могут переходить в разные состояния.

Я вспомнил своего призрачного прадедушку, устроившего спектакль с передачей мне родовой памяти в Машкином замке, и вздохнул: как там кошак с драконом? Чем занят Саня? Как воспитывает Машку Ирби? Лишь бы не разругались вдрызг. Мири их потом. Я так увлекся воспоминаниями, что чуть не пропустил вопрос.

— Вот ты. Ты можешь точно сказать, что такое жизнь?

Вопрос риторический, подождем продолжения.

— И я не могу. Но заметь, я программа, не живой по вашему определению, а с тобой разговариваю и даже отвечаю на вопросы.

— Не отвечаешь. Ты их задавать начал, но почему «обмен», так и не ответил?

— Я же всё объяснил! Некромант меняет, обменивает, состояние жизни собственное, на состояние жизни чужое.

— Наверно, я тупой.

— Мн-м… наверно. Я же тебе рассказывал: бывшие «биократы» погибают в тех магических потоках, которые существуют сейчас на Даре. Чтобы жить, им нужно другое тело. Я же говорил: часть «биократов» стала драконами, а другая часть решила остаться людьми. Но чтобы жить как человек, нужно тело человека. С этим ты, надеюсь, согласен? Вот они и меняют одно тело на другое. Носители разные, а содержание одно и то же. По сути, вечная жизнь, — мой второй номер посмотрел на меня так… покровительственно, что сразу же захотелось дать ему в нос. Но он решил добить меня окончательно. — Кстати. Человеческая оболочка, в которой находится эсхант, называется «посредник». О них, я надеюсь, ты слышал?

4

Мурашки по моей спине пробежались совершенно беззастенчиво. Услышь я такое в детстве, не спал бы ночи три. Накрылся бы с головой и трясся под одеялом. Это ж надо! На новогодние праздники, нам с сестренками, как и всей вессальской ребятне, няня подкладывала под подушки подарки. И мы верили, когда она говорила, что это добрый «дядюшка Пос» нам гостинцы принес. И каждый из нас мечтал, что постучится однажды в окошко человек в сверкающем синем плаще и выполнит самое заветное желание. Мы собирали и передавали друг другу удивительные рассказы о сбывшихся мечтах, и, даже став взрослыми, верить в эти рассказы не перестали.

Вот уж действительно, во многих знаниях многие печали. Но молчать я был просто не в силах - раздрай в душе нужно было хоть как-то заболтать.

— Выходит, можно жить и вот так, обменом. Не понравилось одно тело, занимай другое, и живи себе тысячи лет…

— Не совсем, — потер нос Номер Два. — Обмен, как я понял, должен быть добровольным. Должно быть согласие. Поэтому, у меня есть данные, что переселение происходит, в основном, в детском возрасте. Детей легче… обработать, скажем так.

— Уточнил, хвосты крысячьи... Еще противнее стало.

Номер Два пожал плечами, а я машинально развернул третий лист.

«…показал твое письмо верховным. Они в чрезвычайно категорической форме отвергли твое предложение о взаимодействии с эсхантами. Но дали добро на передачу тебе определенной информации. Поэтому я прошу немедленно ликвидировать мое послание по прочтении.

Как ты прекрасно знаешь, не в наших правилах изменять любые творения природы. Но, на этот раз принято решение вмешаться в генетическую составляющую одного, известного тебе, вида, так как назвать его «природным» можно с большой натяжкой. Цель - внедрение и дальнейшее развитие магических способностей его представителей. Верховные считают, что есть практически стопроцентная вероятность, что после изменения генома каждый из вновь родившихся окажется очень сильным магом. А их лояльность нам даст возможность справиться с ликвидацией Астры сообща. Приезжай, тебе предстоит принять участие в разработке и воплощении замысла в реальность…»

Так вот, чего хотели мои предки! В гнездах должны были появиться драконы-маги, вырасти и вытащить свой собственный мир из дерьма! Ё-ёшкины коты-ы…

— Они не успели, — прошептал я. — Они изменили гнезда, и в них уже начали появляться дракончики. Дракончики, на которых было возложено столько надежд. И всё рухнуло. Из-за одного доносчика, решившего, что его обидели… Они просто не успели…

Как страшно. Как страшно и нелепо сделать почти невозможное для спасения грёбаного мира, да и самих себя, и не успеть самую малость. Не дожить до воплощения замысла каких-то двести лет, пока новенькие драконы-маги вырастут. Гномов ведь не просто убивали – их будто уничтожали целенаправленно, чтобы и памяти не осталось. Словно торопились. Зачем? Раньше я думал, что им просто мстили. За то, что вмешались в разборки людей и драконов, за то, что не дали развязать войну. Но ведь это глупо – мои родичи и так вымирали. А если… кто-то хотел, чтобы они не успели? Да, нет… Это же чистой воды идиотизм.

— Ну почему идиотизм? — счел нужным вставить свое слово Номер Два. А я, судя по всему, начинаю разговаривать вслух. Настораживает, ага. — Если есть большая вероятность, что маги-драконы вытащат Камень, и ваш Дар останется в здравии, то зачем оставлять на нем конкурентов? Пока то, пока сё, пока маленькие маги подрастут, гномов можно уконтропупить. Главное правильно организовать геноцид. А дальше по накатанной.

Я не знал значений слов «уконтропупить» и «геноцид», но они даже звучали дико, поэтому перевода спрашивать не стал.

— Какие конкуренты? Ты о чем? Никто не знал о гнездах! Только Сайм догадался, что их изменили, потому что Линда родилась человеком. Для чего он знать не мог. Он крыса и предатель, но преследование гномов начали люди! В Верховном Королевском Указе было объявлено, что гномы являются врагами рода человеческого, и Совет Магов эту хрень подписал! Неужели все, одновременно, как по команде, возненавидели мой народ?

— Зачем все? Достаточно одного.

— Кого?!

— Главного.

— Король? Кассин?! А он что, внезапно спятил и решил, что золото ему больше не нужно? Неужели он не догадывался, что гномы закроют недра?

— А ты уверен, что король был королем? А вдруг, нет?

Теперь «завис» я.

— …это как? — но тут меня словно дубинкой по макушке тенькнуло. — Эсхант? Король-посредник?!!

Вот это поворот. Я-то считал, что Кассин жаждал войны с драконами, и что ему просто нужно было их золото. На самом деле… я считал правильно! Ему нужно было все и сразу: и золото, и война, и… Алабар. И король проворачивает многоходовочку.

Получается так. После рождения Линды «посредники» узнают об изменении гнезд. Чем им это грозит? Грозит тем, что появятся новые дракончики-маги и когда они вырастут, то вместе с моими предками восстановят Дар. У драконов появится защита от ментальной магии, семьи гномов возродятся, и справиться с ними будет уже невозможно.

Как я понимаю, жить мирно и уважать соседей в планах эсхантов не значилось. Но Дар спасать надо, иначе самим трындец. Что делать? А очень просто: рожденных маленьких магов воспитать самим. Что для этого надо? Надо поссорить гномов и драконов, забрать новорожденных, а пока дракончики растут, «уконтропупить» и тех, и других, желательно чужими руками.

Но из-за мерзких гномов всё пошло наперекосяк: войны людей с драконами не получилось, и о золоте пришлось забыть, а Сайм, хоть и сволочь, но Линду, не отдал - откупился Алабаром.

Зато на самих гномов охота удалась.

Вот почему мои предки потушили гнезда после рождения Алабара - они поняли, что никакого секрета для «посредников» уже нет. Не знаю каким образом, но гномы заставили Кассина вернуть младенца крылатым, а Договором, по сути, изолировали-спрятали маленьких магов в Серых Горах. Чтобы эсханты не сумели до них добраться, и детки выросли без «посредников». Но защитить себя гномы не смогли: верховных сожгли Бар и Сандра; единственных гномьих защитников, метаморфов, тоже начали травить; а менталистов, чтобы полноценно сопротивляться людям, среди моих предков не было.

«Ну, да», — вздохнул Зараза, — «Один ты у нас уникум. Недоученный».

Я не стал обижаться. Самому было тошно.