Дар. Золото. Часть 4

Глава 44

1

Солнце светило вовсю, будто пытаясь додать тепла и яркости осеннему дню, отнятых пасмурными тучами накануне. Четко очерченные синие тени на мостовых, желтая листва деревьев, суетящиеся прохожие, фаэтоны и кибитки. Лирийские улочки. Дома. От скособоченных одноэтажных до презентабельных и кичащихся своей роскошью. И чем ближе мы подходили к Храму, тем выше поднимались этажи, больше становились окна с цветными витражными стеклами, и серая гранитная облицовка на стенах все чаще заменяла обычную крашеную штукатурку.

В центре Лирии я не был никогда. В принципе, я и был-то в столице всего дважды, в отличие от Машки шагавшем сейчас рядом. Кошак нацепил на себя черные брюки тонкой кожи, бархатную куртку (тоже черную) с еле видимой серебряной вышивкой и мягкие черные сапоги на шнуровке. Утром, перед зеркалом, стянув волосы в короткий хвост, он долго и мрачно разглядывал свое отражение, и если бы не тяжелый вздох, я бы не обратил никакого внимания на «княжеский» прикид. Я тоже собирался - одевался во все чистое и был зол на эту «прекрасную» четверку, которая отказывалась слушать мои доводы и с ослиной упёртостью стремилась сопровождать меня, как выразился всё тот же кошак, «в последний путь». Слов нет, ни одна, даже чересчур свободная и безбашенная личность не смогла бы сейчас назвать Машку оборванцем. Лэр! Дворянин! Князь, ё. И попробуйте подумать иначе. На поясе ритуальный меч, на пальце печать, и пара массивных перстней, которые Муфалим рассматривал с каким-то завистливым неодобрением. Странный вопрос мага, откуда у его светлости боевые излучатели (строгости в голосе атрефактора было как у директора гимназии для мальчиков), не застал Машку врасплох, и он как-то чересчур буднично ответил: «Семейная реликвия. Отнял у недругов». Тут же последовала просьба держать эту семейную реликвию подальше от живых людей, на что кошак только хмыкнул. Теперь же он топал рядом со мной и непривычно хмуро молчал.

Молчали и Марат с Муфалимом - приятель держал учителя под руку. За моей спиной старалась быть незаметной Линда, все-таки починившая хламиду моего родственничка-мага и решившая, что теперь она является её полноправной хозяйкой. Как у драконицы получилось вернуть задрипанному плащу нормальный вид понятия не имею, но думаю, что без знаний карлика здесь не обошлось. Не зря же они вдвоем весь вечер жгли ламповое масло в кабинете, лихорадочно листали старые книги, увлеченно шептались и периодически сотрясали воздух ехидным хихиканьем. Естественно, девчонка предсказуемо обрядилась именно в плащ, и, как я понял, рассчитывала, что станет менее заметной. Добилась обратного. Рыжие волосы, выбивавшиеся из-под черного капюшона; высокая, скрытая за просторными складками, но явно девичья, фигура привлекали внимание и вызывали живейший интерес не только у мужской половины встреченных нами горожан. Эта жалостливая перепончатая еще и Пончика на руках несла. Видите ли «самостоятельная боевая единица» как бы занедужила, потому что злобный хозяин, то есть я, на нее наорал.

С мелким мы поссорились. Ханур устроил истерику в «Анатомической лавке», когда услышал мой приказ остаться. Ободрал шторы на кухне, разбил люстру с тремя дарайскими кристаллами, перевернул все кастрюли, но я был непреклонен, и брать его с собой отказался. Добренькая Линда пушистого пожалела, взяла с собой, и ханур теперь изображал смертельно раненого бойца на руках «сестры милосердия».

Но мне было не до него. Да вообще, ни до кого из них! Мне совсем не хотелось жалеть Муфалима, хромавшего и тяжело дышавшего возле Марата. Мне и Марата не хотелось жалеть - парень не стал пользоваться артефактом изменяющем внешность, А значит, в любой момент мог попасться на глаза какому-нибудь преданному короне аристократу, который узнает в нем последнего из династии Вальдов. Короче, никто эту «великолепную» четверку (пятерку, если считать и мелкого) идти со мной не просил. Так что сами виноваты. Я не на цирковое представление шел - у меня родных ни за что ни про что гнобили в королевской тюрьме.

Я лишь боялся остановки, непредвиденных обстоятельств, которые могут помешать мне добраться к Храму, вытащить сестер с отцом и отправить их подальше из этого проклятого места. Потом, когда они будут далеко, я не стану сомневаться – ломать мне Камень или нет. Но сначала мои родные.

Жизнь на улицах текла своей чередой, прохожие спешили, городовые наблюдали, экипажи цокали копытами и шуршали оббитыми зачарованным войлоком колесными ободами. Беспризорная ватага, пытаясь облегчить горожанам карманы, шустро сновала между людьми, нищие примащивались на углах, выставляя гнилые культяпки ног или рук на всеобщее обозрение.

До полудня оставалось чуть менее двух часов, когда вся наша разношерстная компашка, где в экипаже, где пешком, добралась, наконец, к Площади Королей. Именно здесь находилось самое оберегаемое и, по всеобщему признанию, самое сакральное место нашего мира.

Остроконечные, сверкавшие черным стеклом верхушки Храма словно прокалывали небесную синеву. Темные, хрустальные стены Чертогов, поглощая солнечный свет, уходили ввысь резкими гранями и отражали пространство вокруг. Грубо вырубленные ступени, больше похожие на скопление оплавленных, покрытых въевшейся сажей каменных глыб, явно предназначались не для человеческого шага. Они были слишком велики и неровны, но за прошедшие века стерты до блеска тысячами подошв и ладоней тех, кто поднимался и спускался с них, преклонял на них колени или ползком взбирался к вожделенному входу.

Двери в Храм, а скорее ворота из мощных железных плит с узорными синеватыми разводами и словно впаянными в полупрозрачный камень, сейчас были закрыты. В суетливой толпе, по обыкновению сновавшей вокруг Чертогов Небесных с утра до ночи, слышались удивленные, а чаще возмущенные возгласы - почему это вдруг святое место сейчас недоступно? Оно же веками стояло открытым настежь! Кто тот злодей, что закрыл доступ к духовному просветлению?

Наверное, недосуг было крикунам задаться вопросом: а зачем же этой вожделенной цели всеобщего поклонения двери? Стало быть, запирают все-таки «святое место» при особой надобности.

Другие же просто пялились на недоступный сегодня Черный Храм, и вовсе не желание прикоснуться к святыне оставляло их на площади, а самое банальное любопытство и понимание, что вот она и наступила, «особая надобность».

Я остановился. При виде идеально чистых граней огромного черного кристалла, представшего передо мной во всем своем царственном сиянии, перехватило дыхание.

— Астра! — выдохнул с восторгом, поневоле охватившем сердце. Ни один человек, ни одно существо не смогло бы остаться равнодушным, впервые увидев устремленные ввысь остроугольные стены. И будь это существо кем угодно, оно в десятый, в сотый раз, при взгляде на возникшее перед ним чудо, испытает благоговение от такой мощи и силы воплощенных в камень. Казалось, тонкий звон, еле уловимый и нежный, идет от Храма, беспрепятственно проникая в душу. Как же можно лишить Дар такого величия? Как я, маленький червяк у подножия вечности, что сверкает под полуденным солнцем, мог подумать о ее разрушении?!

— Что? — кажется, вопрос задал Марат. Почти прокричал в ухо, чтобы перебить гомон толпы вокруг. Хотя, может и Машка, с него станется заорать просто так…

Звук чужого голоса вытащил меня из прохладного восторженного забытья. Я по-лошадиному мотнул головой, проморгался, задышал глубоко, восстанавливая дыхание.

— Астра, говорю, — от восхищения остались только слезы в уголках глаз, — Звезда. Камень.

— Не понял, — это точно Марат, — Тишан, с тобой всё в порядке?

Он явно ничего не чувствовал. И это мгновенно бросило меня в холодную ярость.

— В полном! — первый раз я злился из-за того, что меня кто-то не понимает.

— …молодые люди, вы о чем?

Ну, конечно! Как можно было сомневаться, что карлик подаст свой тщедущный голосок. Я резко повернулся.

— Камень, говорю, — злое раздражение выплеснулось из меня как из переполненной бочки, — тот самый, да! Который долбанул наш Дар! Который ищут сотни лет и, вот беда-то какая, не могут найти! Ну, просто с ног сбились! А нигде нету!

Машка, как-то по-кошачьи мягко, положил руку на мое плечо.

— Тишан, всё нормально. Камень, так Камень. Лично мне на него плевать и пометить по всем углам. Мертвый он, чего на него злиться? Слышишь меня?

Я слышал его. Я всё и всех на этой площади слышал! Слух обострился до предела, и, казалось, даже воздух сгустился от звуков, какофонией обрушившихся на меня. Что со мной происходит? Словно мешает мне мое собственное тело, мои руки, ноги, голова… Пространство патокой плыло вокруг, и моя душа, как слепая муха, забилась в этом мягком ужасе.

Наваждение спало, когда маленький человечек больно стукнул меня в лоб. Вот прямо подхромал ко мне, привстал на носки и звезданул. Ладошкой.

От неожиданности я ойкнул. А крепкая у мага ладонь, оказывается. Аж в ушах зазвенело. Но помогло. Больше мне не хотелось в панике бежать куда глаза глядят, и я с облегчением выдохнул.

— Вот что, молодой человек, — маленький архимаг заложил руки за спину и качнулся с пяток на носки, — я, конечно, не могу посоветовать вам засунуть свой аристократизм в задницу и взять эмоции под контроль, так как аристократом вы не являетесь. Да-да, ваше неумение держать себя в руках яркое тому доказательство. А вместе с внезапно свалившейся на вас силой это может оказать вам плохую услугу.

Он смотрел на меня сверху вниз. Хотя, до сего момента я считал, что в его случае подобное невозможно. Смотрел глазами человека, сотни, если не тысячи, раз видевшего смерть и столько же раз воскрешавшего к жизни. Под его взглядом я почувствовал себя прозрачным как стекло, и показалось, что вся муть, осевшая где-то глубоко внутри, стала всем видна.

— Как я сейчас услышал, вы считаете Чертоги Небесные тем самым Камнем, который разрушает Дар. Признаюсь, меня эта новость несколько… м… смутила, хотя, я догадываюсь, что природа ваших способностей исключает ошибку. Что ж, эта информация лично для меня многое меняет. Но вы, Райен, кажется, возомнили себя эдаким посвященным, избранным, имеющим право наказывать зло и восстанавливать вселенскую справедливость, а мы, в вашем понимании, просто увязались следом и путаемся под ногами. Так?

Я готов был провалиться под мостовую.

— Вы, Райен, решили, что сможете один справиться с толпой королевских магов? Вы слишком самонадеянны. Я уже не говорю о Калине Первом, он вам не по силам. И не потому, что в искусстве хитрости и подлости вы, по сравнению с ним, приблудный щенок. Он действительно очень талантливый менталист, и любого из нас вскроет за пару ударов сердца.

Линда громко ойкнула сзади и, видимо, так сильно сжала Пончика, что пушистый протестующе пискнул. Муфалим даже не покосился в ее сторону, он смотрел только на меня. Дворянин, блин.

— Но, если вы все-таки засунете свой аристократизм в задницу и дадите себе труд подумать, то поймете, что мы идем с вами не ради вашей чересчур самоуверенной индивидуальности. А потому, что у каждого из нас есть собственные причины «наказать зло и восстановить вселенскую справедливость».

Наверно, мостовая все-таки поддалась на горячую просьбу разверзнуться подо мной. Булыжники вокруг зашевелились, и маленького архимага качнуло так, что Марат еле успел удержать учителя от падения, а Машка больно оттолкнул меня с опасного, как ему показалось, места.

— Райен! — возмутился маленький архимаг, — держите себя в руках, в конце-концов!

Нет, мое недовольство тем, что эти… личности потащились в Храм, никуда не делось. И зря Муфалим на меня наехал - я вовсе не считал себя избранным. Я не хотел, чтобы они пострадали. В этом бесовом Храме может произойти всякое. Я просто боялся. За отца, за сестер, за этих… личностей, да. За ханура тоже боялся. Ну, и немного рассчитывал на родовую силу. Совсем чуть-чуть. Ладно, кого я обманываю? На эту силу и рассчитывал, больше ведь не на что.

Согласен, у этих четверых… пятерых... причин желать возмездия больше, чем у меня. Если рассуждать непредвзято, без оглядки на собственный эгоизм, каждому из них есть что предъявить королю. Марат Вальд по «великой королевской милости» потерял всю семью до последнего младенца. Да и его собственная шкура, чуть не пошла на снадобья и эликсиры. Сородичи Машала Раса загнаны в дальние уголки Дара как бешеные животные. Линда лишилась обоих родителей, пусть и косвенно, но все же причастных к интригам королевского двора. Муфалим, несмотря на заслуги и титулы, да просто лекарскую профессию, не являющуюся угрозой по определению, был официальным изгоем, изгнанным из всех гильдий и сообществ. Даже Пончик имел причину «восстановить справедливость», чуть не погибнув однажды именно из-за Черного Храма. Как не крути, а моя ситуация оказывалась самой обнадеживающей.

Только вот потряхивало меня не из-за родных и друзей. Знаете ли, нет никакого желания становиться виновником Конца Света.

2

На фига мы, по непреклонному требованию белобрысого князя, приперлись на эту площадь за полтора часа до полудня, мне стало понятно чуть погодя.

Да, Машка настоял, чтобы мы пришли к Храму заранее, нашли местечко поспокойнее, в тенечке, и понаблюдали за ситуацией. Ну, кошак есть кошак, осторожничает. Мне же было по тому самому шакарскому барабану - я знал, меня не остановит никто, и внутрь я попаду по-любому. Но вот Правителя, вырулившего из какого-то узкого проулка с десяткой перепончатых, направившихся точно к Храму, я увидеть не ожидал. А тут такой сюрприз! Дох собственной персоной! В сопровождении десятерых драконов с этой вредной бабенкой Милией. Хотя, если быть точным, первой их почуяла Линда и моментально спряталась за Маратовскую спину. Приятель даже по сторонам головой вертеть не стал - не заметить драконов было невозможно. Они шли одной плотной группой, рассекая разношерстную, праздную толпу, как сытая акула косяк мелкой рыбешки – спокойно, неторопливо. Вокруг них как-то сам собой образовался промежуток отчуждения, в который никто не рисковал сунуться, или перебежать невзначай.

Порыв спрятаться, как и Линда, за чью-нибудь спину я в себе подавил, но от возгласа не удержался.

— А им-то какого здесь надо?!

— Вот-вот, — оборотень, оказывается, увидел крылатых давно, — судя по высокомерию и бойцовским шмоткам, Алабаровская родня пожаловала?

— Она, — я скосил глаза на Линду. Драконица, как последнюю надежду, прижимала к груди Пончика. Причем, мелкий был совсем не против. — Почему-то здесь все старшие. Совет десяти.

— И что могло такого случиться, если ящеры плюнули на страх и запрет, и притащились сюда?

— Ты меня спрашиваешь?

— Ну, это же ты у нас знаток драконьей психологии.

Я приготовился ответить что-нибудь в духе «сам такой», но тут увидел еще одну. Личность. Насью. Женщина в легкой, мастерски вышитой накидке и почему-то с походной сумкой за спиной, находилась с противоположной стороны площади и пристально следила за драконами. А рядом с ней ежась, будто от холода, стояла еще одна. Шакарка. Та самая «шакти», которую мы с Машкой отбили у бандитов, и которая встречала меня в стойбище шамана Ласхо. Ей явно было неуютно в толпе, она постоянно оглядывалась и жалась к лекарке.

Что происходит?

Муфалим, по понятным причинам, видел только спины, но почувствовал всеобщее напряжение и решил до нас докопаться.

— Молодые люди! Если вы не собираетесь комментировать происходящее вслух, то подсадите меня на дерево, что ли!

Марат оглянулся в поисках хоть какого-нибудь чахлого кустика, но в тени дома, где остановилась наша компания, не было даже палисадника с цветами. Зато стояла бочка для пресной воды, по обычаю всех морских городов, выставленная у каждого дома. Вода была вылита, бочка перевернута, и маленький архимаг с почтением водружен на нее. Не-не, в этом действе я участие не принимал. Это мой академический приятель старался. Я, как вы помните, никому комфорта не обещал, и даже с собой не звал, так что, без претензий. Мне было гораздо интереснее наблюдать за обнаруженными знакомыми. Кстати, знакомые эти, Насья и молодая шакарка, сейчас целеустремленно продирались сквозь толпу, и зуб даю, интересовали их именно драконы. Эх, сейчас бы артефакт какой-нибудь слуховой. Жуть, как хочется подслушать, о чем они будут говорить.

3

— Говори, — Дох разглядывал остановившуюся перед ним невысокую женщину в нарядной накидке. Ее лицо и ладони были покрыты характерными коричневыми разводами, но черты лица выглядели чуть широковатыми для змеелюдов. Помесок человека? Скорее всего. Вот вторая чистокровная шакарка – тоненькая, гибкая, как прутик. Боится людей, но в глазах упрямый блеск. Ученица Ласхо. Похоже, это она писала записку.

— Мы с вами в одном трактире остановились, — чуть поклонилась старшая, отдавая дань уважению древнему существу, — но свиток мы передадим вам в Храме.

— Почему? — нахмурился Правитель, — почему вы не подошли к нам раньше? Не все ли равно где получить чеканы? Неужели вы не понимаете, что лишнее внимание ни нам, ни вам ни к чему? Зачем вам Храм? Нужны красивые декорации?

Женщина словно не заметила его недовольство. Она, кажется, вообще не замечала ничего, что могло бы отвлечь ее от разговора. Ни мужчин, окруживших Доха и ее вместе с девочкой-шакти, и повернувшихся к ним спинами, ни удивленных и опасливых взглядов, бросаемых из толпы.

— Нам нужна защита. Ваша защита. Мы должны отдать печати королю.

— Должны?

— Да, огненный.

Дох присмотрелся внимательней.

— Провидица?

Женщина поклонилась снова и кивнула в сторону девушки.

— Она. Я только лекарь.

Дох рассмеялся.

— Лекарь! А оружие-то, которое ты под плащом прячешь, настоящее! Пользоваться-то умеешь?

— Еще как, — улыбнулась лекарка.

— Чем заплатили за Договор? — внезапная строгость дракона не застала женщину врасплох. Она лишь пожала плечами.

— Кровью, мудрый. Своей. Обычная цена для таких артефактов. И то сказать, дешево отделалась.

— Да, дешево, — Дох смотрел ей в глаза. — Ты ведь должна понимать, что твоя кровь не настолько ценна, чтобы менять на нее покой всего мира? Ты ведь отлично знаешь, что может произойти, когда Договор исчезнет.

— Знаю, крылатый. Но я знаю, что время вашего Договора сегодня закончится в любом случае. Получите вы его или нет, уже не имеет значения.

— Вот как? Выходит, я могу не отдавать тебе печати?

— Уговор дороже денег, верховный. Тот, кто украл свиток не хуже меня знает, что артефакт больше не нужен. Потому и согласился передать его нам. Он мог бы отдать его даром, но хочет использовать мою кровь вместо щита.

Недоверчивый драконий прищур лекарку не смутил, и Дох решил объяснить свое сомнение.

— Мне известны только одни… существа, которые в состоянии использовать чужую кровь, а тем более кровь шакаров, для защиты. Те, кто вас создал. Ты ведь знаешь, что твой народ это экспериментальная ветвь драконов? — Дох дождался утвердительного кивка, — значит, Договор тебе передал эсхант? Посредник, как вы их зовёте?

Насья усмехнулась.

— Та пьянь, что цедила мою кровь в колбу, была человеком. Но знания, которыми ты со мной поделился, уже не имеют значения. Я просто хочу, чтобы мне никто не смог помешать.

— И ты просишь нас тебе помочь, потому что больше некого?

— Поэтому. Меня зовут Насья, древний.

Дох сдержал улыбку.

— Хорошо, Насья. Мы пойдем с тобой, и пока ты и твоя «шакти» будете в Храме, мы сделаем всё, чтобы вас никто не тронул. Обещаю.

Толпа на площади заволновалась, подалась назад от сооружения. К Чертогам Небесным, клацая подковами по мостовой, подъезжала королевская гвардейская сотня. На гнедых конях, в алых плащах, одоспешенные под завязку. За гвардией следовала пара карет, но королевских вензелей на их дверцах не было, и примолкшее было разношерстное сборище заулюлюкало. У повозок Тайной Стражи никогда не было знаков отличия, но городской сброд почему-то безошибочно определял их принадлежность, и при удобном случае, простонародье не стеснялось в выражениях, демонстрировавших всю глубину его отношений с легендарной, но весьма неоднозначной вессальской службой.

Службе было плевать. Она наводила порядок. Отгоняла за пределы площади всех: паломников, бродяг, калек и просто любопытных, оттаскивала особо строптивых, молча слушала вопли о беззаконии и тирании и, наконец, выстроила вокруг святыни частокол из собственных тел – непроходимый, непролазный и даже непролетный, потому как агенты-маги Стражи дело свое знали. Что-что, а освобождение дороги к приезду королевского кортежа было проведено быстро и умело.

Но кортеж оказался не королевский.

4

Вернее, не вессальский. Хотя, тоже королевский, как ни крути. Эльфийские кунги от человеческих правителей мало чем отличаются, если дело касается показухи. Правда, любовь к театральным эффектам настолько въелась в большинство из разномастных власть предержащих, что и людская, и эльфийская элита не считали подобное поведение порочным.

То, что Храм будут готовить к знаменательному событию, то есть к встрече пришедшего с повинной злостного государственного преступника, то есть меня, никто не сомневался. И то, что оцепление будет, тоже. Но вот для чьей левой пятки на этом мероприятии островитяне? Я-то думал, что один такой уникальный, который удостоиться… мн… чести предстать перед Его Величеством.

Ан нет, приехали еще и эльфы. На конях. Белых. В яблоко. Кавалькада из трех расфуфыренных персон, с которыми я был знаком – встречались всё в том же стойбище Ласхо – и не менее расфуфыренного (правда, немногочисленного) сопровождения. И что самое интересное, для них двери в Черный Храм открыли. Те самые службисты и открыли, предварительно приняв под уздцы лошадный транспорт, как самая обычная трактирная прислуга. Кстати, отвели коняшек под навес, специально для этих целей сооруженный. А как же ж! Лошади, это вам не люди, на палящем солнце им нельзя, их беречь надо.

Почему эльфы явились к Храму раньше Калина Первого кто знает, может у них правила такие, я в королевских ритуалах не силён. Но до полудня оставалось совсем ничего. На башенных часах неподалеку было уже без четверти, и я заметил, как служитель в черной рясе торопливо выскочил на открытую площадку к колоколам. Сунул что-то в уши, (ветошь, скорее всего – артефакты монахам запрещены), накинул капюшон на голову, сцепил ладони в молитвенном порыве и замер.

Может и мне пора. В смысле, пора к открытым дверям Чертогов Небесных - молитв я не знаю. Зря, наверное. Сейчас бы не помешала какая-нибудь, хоть самая коротенькая.

— Слышь, колдун, — Машка тронул меня плечом, — а нам не время ли?

Вороны, сидевшие сплоченной стаей на крышах домов, отчего-то резко сорвались с насиженных мест, и, огласив пространство над площадью заполошными криками, умчались куда-то в сторону моря.

— Нет, — я проводил глазами черных предвестников, — ждем короля.

Машка лишь удивленно на меня покосился, но промолчал. Все мои спутники как-то подобрались, да и на площади словно повисло настороженное ожидание. Я глянул в сторону драконов, любопытно ведь, как они там. И, вдруг, увидел, что перепончатые нахально топают к входу. Прям, как к себе домой. Они что, в Храм намылились? Они думают, что их пустят?

А самое удивительное, что впереди крылатых двигалась Насья. Устремленный вперед взгляд, твердый широкий шаг и прямо-таки неумолимая поступь. Казалось, главный в такой странной компании совсем не Правитель. Вот эта невысокая женщина с исчерченным, будто коричневыми шрамами, лицом и есть Первая, что ведет всех за собой. Даже вредная Милия выглядела обескураженно, не забывая, впрочем, держать руки на клинках. Кстати, чешуйчатые что, надеются попасть в Чертоги с оружием? Хотя, справедливости ради, клинки я увидел только на брюнетке. Остальные были без мечей. Но, ведь это еще ничего не значит, не так ли?

И они прошли!

Их пропустили практически беспрепятственно. Заминка вышла только у линии оцепления, где стояли обычные бойцы. Но старший, подбежавший к ним, резко что-то сказал, и драконья делегация стала подниматься по высоким черным ступеням.

— А зачем они туда пошли? — не удержалась Линда от вопроса, который вертелся и в моей голове. Девчонка заметно нервничала, теребя шнуровку на плаще. Кстати, она давно отпустила ханура с рук, и мелкий плюнув на обиду, взобрался мне на плечо, кое-где процарапав и без того невзрачную одежонку.

— Дергаешься? Зря. Ты им нужна, как рыбе зонтик, — «успокоил» драконицу Машка.

Линда поджала губы.

— Не вам судить, кто кому нужен, лэр Рас.

Лицо лэра Раса озарила довольная ухмылка, и он снизошел до объяснения.

— Вряд ли твои сородичи здесь по твою душу.

— А по чью?

Вот и мне интересно. Эльфы, драконы, шакары… Как всегда, я чего-то не знаю, или не учёл. Неужели Калин настолько умен, что понял, как я собираюсь отдавать гномье серебро, будь оно неладно? Я ж просил поменьше народу! А тут собирается такая толпа, что я десять раз подумаю – надо ли мне это вообще?

— Скоро узнаем, — сказал Машка. Это он так Линду обнадежил. — Да, господин барон?

Это он типа мне. Типа, поторапливайся Тишан, а то последними придем, ничего не увидим, никому морду не набьем, или не успеем.

Я не читал его мысли. Просто я хорошо его знал. Злился он. Не на меня, а так, вообще, на всякий случай. Он таким способом себя на драку и всякие-разные неприятности настраивал. Ну, и эмпатия моя никуда не делась, работала исправно.

— Ждем, — я не мог объяснить, почему мне нужно дождаться приезда Калина, или кого там еще принесёт. Но я точно знал - надо войти в Храм последним. И закрыть дверь. Самому закрыть.

Тут ведь какое дело? Камень меня почуял, к гадалке не ходи. Подчиняться мне он явно не желает – у него тут намоленная столетиями сила, власть над душами. Тут либо придется усыплять бдительность, втираться в доверие, либо подавлять авторитетом. А с последним, понятное дело, у меня проблемы. Разве что, родичей подключить, если отзовутся.

«Нас подключай» — вдруг проскрипело в моей голове. Ключ решил пообщаться. — «Нас здесь трое, мы не живые и не дохлые. И Камень такой же. Попробуем его оглушить и подчинить на время. Зря ты пятого у Гая оставил, с ним бы посильнее вдарили».

Мой черный умник последние два дня был задумчив, серьезен и молчалив. Однозначно, стоило к его словам прислушаться.

А на сколько вы его сумеете вырубить?

«Ну… может быть, на час. Дальше ты сам».

Я вздохнул. Сам так сам, куда деваться?

5

Из-за поворота широкого проезда с южной стороны площади показались экипажи. Толпа, предчувствуя новое развлечение, заволновалась. Линда, Машка и Марат шагнули поближе ко мне, не то в намерении прикрыть, не то в желании спрятаться самим. Пончик вздыбил шерсть, Муфалим на бочке церемонно сложил руки на груди, вздернул подбородок, чем стал похож на один из двенадцати памятников, расположившихся вокруг Храма - статую первого короля правящей династии, Курана-завоевателя. Причем, в полный рост.

Экипажи оказались разномастными - ландо, кабриолет, дрожки - и привезли они… угадайте с трех раз.

Лично я с членами Палаты Магов не знаком, но то, что повылезавшие из повозок сиятельства, светлости, высокоблагородия и превосходительства имеют отношение к официальному магическому союзу королевства, сомнений не вызвало. У меня даже нос зачесался от силы, укутавшей словно в коконы эти, без всякого сомнения, влиятельные фигуры.

Пальцы занемели, колени похолодели, нос продолжил чесаться. Это первое, но не главное – в конце-концов, я научился брать себя в руки – успокоюсь, и кровоток восстановится. Хуже второе. Каким образом я, вчерашний выпускник Академии, буду в одну харю рубиться с такой сворой? Ай, да Калин! Ай, да молодец! Нагнал народу. Да какого! Ценит он свою шкурку, ценит. Но что теперь делать мне? Эльфы, драконы, шакары и маги. Всех скопом к праотцам отправлять? Без зазрения совести? Каменюка-то когда трещать начнет, она ж не будет выбирать кого помиловать, а кого… уконтропупить. Слышь, Хозяюшка, ты случайно не перепутала? Я, вроде бы, во всемогущие не записывался. Я, все-таки, не Танот Росс, я ему всего лишь дальний родственник. Совсем дальний.

Между тем, не менее расфуфыренные чем эльфы, маги прошествовали в Чертоги Небесные. За ними, подпрыгивая от нетерпения и предвкушения, по ступеням поднялись двое странных молодчиков в модных нынче коротких клетчатых курточках и высоких, под самые колени, сапогах.

— О! — князь Рас презрительно сплюнул, и сообщил, — репортерская братия пожаловала. Барон, ты пользуешься популярностью. Ради тебя даже газетчиков пригнали. Впечатлись!

Мне тоже внезапно захотелось плюнуть. Но в первом действии этой трагикомедии главную партию веду не я. Вот дойдем до следующей сцены, тогда и посмотрим, сможет ли писательская шайка вообще что-либо написать. Тогда и поплюемся, и посмеемся, и всё такое.

Аккурат под первый гулкий удар колокола с часовой башни, появился Королевский кортеж, который я прозевал. Я пялился на хрустальные стены Камня, неожиданно засверкавшие алыми сполохами. Знак? Или галлюцинация? Да и колеса с рессорами у кареты Его Величества были зачарованы на совесть - не слышно ни стука, ни скрипа. Словом, экипаж и охранение подкатили практически бесшумно, и я обратил на них внимание, только когда взвыла толпа.

Наверное, не стоит расписывать в красках, как из помпезно украшенной золотой лепниной и статуэтками кареты триумфально, словно сходил с пьедестала на грешную землю, спустился Калин Первый; как он помог королеве не запутаться в юбках, когда та сошла за ним с лесенки; как принцесса Алевтина, вся в серебристо-розовом, церемонно подала руку офицеру, подбежавшему к карете и радостно опустившемуся на одно колено; как нарядный маленький мальчик лет восьми самостоятельно спрыгнул с верхней ступеньки и совсем не обратил внимание на недовольный папин взгляд. Я впервые видел Касима, наследного принца, будущего короля Вессалии. Мальчишка как мальчишка, две руки, две ноги, голова. У Машки такой же. А слухи, что распускали о принце, мне были неинтересны.

Когда королевское семейство, под колокольный звон, скрылось в дверях Храма, оборотень снова двинул меня плечом.

— Пошли?

— Еще раз толкнешь, точно пошлю, — психанул я. Выискался, то же мне, распорядитель. Я пока не увидел самого важного - отца и сестер.

Машка будто прочел мои мысли.

— Тишан, твои родичи, наверняка, уже в Храме. Скорее всего, их туда ночью привезли.

— Логика? Зачем это делать ночью?

— Народу на улицах меньше. Если что, легче отразить нападение. Меньше возможностей зацепить обычных прохожих, — начал перечислять оборотень, — по крайней мере, я бы так поступил.

— Да клала Тайная Стража на обычных прохожих! — все-таки я на взводе, начинаю грубить и ругаться. Но князь Рас невозмутимо довел свою точку зрения до конца.

— Возможно, ты прав. Но зачем давать быдлу повод, а главное доказательство, что на него тупо «кладут». И потом, нужно исключить все возможные риски. А то, кто тебя знает, может, никаких печатей у тебя нет, и ты блефуешь.

Эх, если бы я мог блефовать… Лгать, лицемерить, предавать… Наверное, мне было бы проще жить. Но тогда, это был бы не Тишан Райен, полугном, полуэльф, получеловек. Словом, вряд ли это был бы я.

Значит, не стоит оттягивать неизбежное. Значит, пошли.