Дар. Золото. Часть 4

Глава 27

1

Их увидели сразу, едва они появились в воздухе над картой. Маленькие серые силуэты с длинными хвостами и вытянутыми мордами. Двое. Только двое.

— Не нашли, — озвучил очевидное Шос, и цепко глянул в сторону Доха. — Что будем делать, Правитель?

— Ждать, — тот стоял у высокого окна и смотрел на дождь. Мелкий, холодный, безрадостный осенний дождь.

— Третий уже, Дох, — осторожно произнесли за спиной.

Кто это сказал, Дох знал, но оборачиваться не спешил. Молчал. Что тут скажешь, если за какие-то четыре месяца они теряют трех молодых драконов. Самых молодых.

— Я позволю себе напомнить, что была против любых договоров с мальчишкой. Я позволю себе напомнить, что Гай дракон моего Дома. Я позволю себе…

— Заткнись, дорогая.

Дох, наконец, повернулся к остальным. Удивленным и встревоженным.

— Я тоже позволю себе кое-что напомнить. Нам всем. Зазнавшимся, чванливым, потерявшим всякое представление о реальном мире и реальной драке за существование. Даркам, — слова Первого Дракона падали как камни, тяжелые, грохочущие друг о друга. — Мы забыли, что такое война. Что на войне погибают и теряют близких. Мы решили, что можно просто жить вот тут, в Серых Горах, в заднице мира, трепыхаться в своем высокомерии как в болоте и думать, что никто нас не достанет. Что о нас забыли, и мы переживем всех. Но двести лет назад, нам очень наглядно показали: не забыли и достанут. Не надо иллюзий, что нас боятся, а потому не трогают. Люди, особенно правящие династии, отлично знают, что в этих горах есть всё: соль, руды, горючий камень и даже золото. Значит, мы здесь только до тех пор, пока люди не занялись нами всерьез. Значит, война против нас идет и будет идти. Что мы? А мы забросили науку, мы презираем технологии, мы даже размножаться сами не можем. Мы милостиво принимали помощь дравшихся за нас гномов, и тряслись от страха за себя. Смотрели, как гномы вымирают и все равно тряслись. Смотрели, как их вырезают и тряслись. Они дали нам возможность родить собственных магов, а мы их возненавидели и продолжаем трястись. И ничего не делаем. Но на этот раз, уважаемые дарки, никто нам не поможет.

Дох замолчал. Самый младший, трехсотлетний Дор с Филина, не удержался от недоумения.

— Но при чем здесь этот полугном?

— Ах, мы не понимаем, — презрение в голосе было столь явным, что младший опустил глаза. — Мы не понимаем, что у нас благодаря этому полугному есть три активированных гнезда. Мы не понимаем, что теперь у нас есть вода, о которой, не появись этот полугном и не будь он таким наглым, мы бы до скончания времен не знали. Действительно, при чем тут этот полугном?

— Но Алабар и Линда…

— Алабар выполнил свой долг!!! — рявкнул Правитель. Меж колонн мраморного зала заметалось эхо. — По свободной воле и совести! Я надеюсь, вы еще помните, что означают слова «долг» и «совесть»? В отличие от нас, он помнил, что находится на войне. Линду тоже никто не принуждал. Что случилось с Гаем мы не знаем, но почему никто не спросил, что случилось с Тишаном?

Нет, этим их не пронять. Слишком закостенели в собственной значимости и неуязвимости.

— Мне надоело выслушивать идиотские упреки. Сложившаяся ситуация заставляет меня прибегнуть к своему единственному единоличному праву, — Дох обвел всех старейшин внимательным взглядом, — Я, Правитель Драконьего Рода, распускаю совет Десяти и объявляю всеобщую мобилизацию, военное положение и единоначалие. С сегодняшнего дня, сроком на три месяца. Мои приказы выполнять беспрекословно! Как того требует положение военного времени. Вопросы?

За столом украдкой переглянулись десять старших. Дох это видел, но он принял решение и обжалованию оно не подлежит. Кому жаловаться-то?

— Приказ первый. В портальном зале активировано пять выходов. Дежурит одна пара вместо пяти. Через час каждый дом выделяет бойцов для дежурства и предоставляет список тех, кто будет их менять. По регламенту. Передадите данные старейшине Милии. Назначаю ее своим заместителем на северном крыле Серых Гор. На южное крыло ставлю Хаста из девятого Дома, крепость Сойка. Подберите себе двух помощников из чужих домов. Вам оставляю право принятия оперативных решений, но ответственность за все свои действия вы будете нести в полной мере. Возражения не принимаются. Приказ второй. Каждый из вас найдет в своих библиотеках все упоминания о Камне. Любые! Где, когда и тому подобное. Срок – три дня. И меня не интересует, сколько драконов вы привлечете к этой работе. Хоть всех. Хоть сами копайтесь. Через три дня, сведения должны лежать у меня на столе. О результатах разведки в Болот я вам сообщу позже, когда разведчики отдохнут. Свободны.

2

Лен, трезвый, выбритый и неброско, но удобно одетый двигался слева от Машки, удивляя оборотня легкой уверенной поступью.

— Странно, — заметил кот, — вроде эльф, а ходишь хорошо.

— Я с Лисса.

— О, как. Охотник, значит, — с нечитаемым выражением заключил Машка. — Ты что же, взрослым в Вессалии обосновался? Беглый, что ли?

— Поселенцы. Мои после войны в Заводье остались, — Лен глянул на оборотня искоса. — После набега, если точнее. Отец с матерью возвращаться в Илири не захотели.

— Мать за отцом на войну поехала?

— Наемница.

— Они что же, вместе с тобой на войнушку двинули?

— Да. От них обоих родня отказалась, и я болтался в обозе.

— Много вас... в Заводье осело?

— Сами жили. Одни.

— Семья-то большая? Братья, сестры, всё такое?

Лен некоторое время молчал.

— Мать убили через год. Мне тогда шесть стукнуло. Ушли вдвоем с батей в лес, жили охотой. Через десять лет убили и его, а я подался в город. Бродяжничал понемногу. Потом учитель появился, "стражник". Он, в общем-то, и спас. Дурь из головы выбил. Да ты не грузись, я зла ни на кого не держу, я эльф правильный.

Машка только фыркнул. Саня в разговорах участие не принимал - он предсказуемо затарился склянками и флаконами, то и дело открывал какой-нибудь кармашек и проверял, все-ли на месте. Линда, вырядившись в свой эльфийский костюм, топала сзади и сопела от усердия.

— Может все-таки расскажете, на фига мы туда лезем? — неодобрительно покосился Лен в сторону драконицы.

Наверно это был десятый раз, когда сыщик задавал подобный вопрос. Конечно, он очень по-творчески отключил систему слежения брошенного лазарета. Вернее, он ее не отключал вовсе, так как магом не был. Он просто днем пошел в «чумную» больничку и, зная куда подсоединили два передающих артефакта дозвона, просто-напросто перенес их на несколько шагов дальше. Если уж совсем конкретно: залез на дерево и сунул в пустое сорочье гнездо. Благо днем дежурным Стражи и без того хватает ситуаций, куда можно потратить собственные нервы, и они сочли негромкий звяк отсоединения обычным срабатыванием сигнала на собачек и кошечек. А если через несколько дней обнаружат, что артефакты не контачат с охраняемым зданием – это уж извините. Вдруг на него какая-нибудь сорока позарилась? И утащила. Бывает? Бывает. Следите за сороками.

— Тебе какая разница? Рушить мы ничего не будем, придем, постоим, уйдем, — Машка хоть и поверил эльфу, но доверять полностью не спешил. Воспитание не позволяло. Неизвестно, что за фрукт этот сыщик. Был бы Тишан, тот мог бы и в мозгах покопаться.

— Из-за нее? — сыщик кивком показал на внимательно смотревшую под ноги драконицу. Линда тут же подняла голову.

— У меня есть имя, лэр. И я иду рядом с вами. Потрудитесь быть воспитанным.

Сзади коротко хрюкнул Саня, а Машка насмешливо поинтересовался.

— Уели, эльф? — в сумерках блеснули его зубы. Все тридцать два, — Не парься, ничего криминального.

— Послушай, сиятельство, у меня, между прочим, тоже имя есть. Если я начну постоянно звать тебя «эй, оборотень», тебе понравится?

— Я на правду не обижаюсь, — с фиглярским пафосом высказался Машка, — Но ты не плачь, еще пара-другая недель, и я твое имя запомню.

Лен повернулся к Сане.

— Лэр Крисс, а лэр Крисс, а его сиятельство всегда такое? — последнюю букву он громко подчеркнул.

— Только в свободное ото сна время.

Бывший странноприимный дом встретил их опадающей со стен листвой дикого винограда, наглухо заколоченными окнами, и вороньим карканьем с полуразвалившихся печных труб. Вошли на этот раз как приличные люди, через парадную дверь, зажгли свечу в пустом и пыльном холле, и отчего-то разом притихли. Машка прошептал:

— Сань, ты у нас сегодня за главного. Давай, ищи, где тот источник, мы за тобой.

— Что его искать? — так же еле слышно ответил лекарь. — Он в прозект... в той комнате.

— Не, туда нам не надо. Ну её к праотцам эту комнату. Может рядом где-нибудь?

— В соседнюю палату. Идемте, я запомнил куда идти.

Все четверо, стараясь осторожно наступать на явно подгнившие полы, направились за Саней.

3

Комната, названная Саней палатой, ничем не отличалась от других, мимо которых прошествовала процессия им возглавляемая. Запустение и мелкий хлам, пыль, облупленная штукатурка и забитые досками окна. Это уже после проникновения «злоумышленников» их так намертво заколотили.

Но, прежде чем зайти в "палату", Саня приоткрыл дверь в бывшую прозекторскую, убедился, что ничего не поменялось, и иллюзорный труп всё так же «лежит» на столе, всё те же огненные буквы складываются в слова, а слова в предложения, и плывут над ним нескончаемым невесомым свитком. Передернулся и закрыл дверь, еле успев не дать Линде сунуть туда свой любопытный нос.

В темном соседнем помещении, где дверь обветшала и едва держалась в петлях, Машка, как истинный кошак, уже обходил углы поставив потрескивавшую свечу на пол.

— Чего-нибудь чуешь? — спросил он лекаря.

— Чуешь у нас ты, а я вижу. В крайнем случае, ощущаю. Могу даже пощупать.

— Вот без последнего обойдемся, — тут же хмыкнул оборотень. — Ну? Куда эту рыжую поставить?

«Рыжая» отреагировала мгновенно. Она явно подцепила где-то бациллу противоречия, и в последнее время демонстрировала "заразу" всем и вся.

— Лэр, объясните мне, как можно говорить о ком-то в третьем лице, если он стоит рядом? — чего в ее интонации сквозило больше, возмущения или интереса, сказать было сложно. Но Машка только развеселился.

— Грамотная, гляди, числовое значение лиц знает. Может, ты и по падежам склонять умеешь?

Линда поджала губы.

— Мастер по склонениям у нас вы.

Лен отмщенно засмеялся, звук громким эхом заскакал вдоль стен, пришлось обрывать смех на корню.

— Иди сюда, — позвал драконицу Саня и показал на соседнюю с прозекторской стенку, — вот тут встань. Будешь говорить, что чувствуешь.

— А что надо почувствовать? — Линда относилась к Сане, как к учителю, и считала себя вправе задавать вопросы. Причем будут ли они глупыми или нет, ей было, что называется, до фонаря. Лекарь же свое наставничество любознательной драконицы считал божественной карой за грехи и с бесконечным терпением объяснил:

— Что почувствуешь ты, я сказать не могу, но по идее ничего плохого. Просто сосредоточься.

— Хорошо, — согласилась Линда и зачем-то закрыла глаза.

— Э, нет, глазки не закрывай.

— Почему?

— А вдруг тебе плохо станет? Я должен твои зрачки видеть.

— Так вы же сказали «ничего плохого».

— Линда! — повысил голос Саня, начиная терять "бесконечное" терпение, — Просто слушай себя.

— Но у меня уши… — она внезапно замолчала и тут же довольно громко заявила в пространство, — Может быть, оставишь свои восторги при себе? Ты мне сейчас мешаешь! Ой… Лэр Крисс, простите, это я не вам, это я Ликанте.

Лен шагнул к Машке и еле слышно спросил:

— С ней всё в порядке? С головой, я имею в виду?

Князь Рас только улыбнулся, положив руку на свой Ключ.

Время отсчитывало мгновения, все стояли молча в ожидании непонятно чего. Линда кусала губы от усердия, Саня все больше и больше хмурился, свеча на полу потрескивала и трепыхалась. Вскоре эльф и оборотень, поняв, что дело затягивается, пристроили свои седалища на рухлядь, валявшуюся в углу. Линда с раздражением отстегнула ножны с Ключом и решительно вручила их Сане. Постояла. Подумала. Еще чуть-чуть подумала. И… начала трансформацию.

Сначала, лекарь, привыкший к тому, что глаза Алабара то и дело меняли форму, никак не среагировал. Стоял напряженно, стараясь уследить не столько за девушкой, сколько за сосредоточением вокруг нее магических потоков. Но когда щеки драконицы уже покрылись рубиновой чешуей, с висков потянулись вверх черные рожки, а позади раздался грохот доламывающейся мебели и тяжеловесный эльфийский мат, лекарь, наконец, заметил происходящее.

— Л-линда! — он попятился, — т-ты что творишь?!

Девушка открыла глаза, уставилась на лекаря вертикальными зрачками и удивилась:

— А что? Я подумала, если принять первую ипостась, то быстрее получиться. Нет?

— Это кто?! — Лен вскочил с пола, куда с грохотом опрокинулся мгновение назад, прижался спиной к стене, в руках блеснули узкие ножи. Словом, к драке он был готов. Причем, к драке не на жизнь, а насмерть. Осталось выяснить с кем.

Машка, сидя на куче обломков, с досадой хлопнул себя по лбу.

— Ёшь ты! — он, кряхтя, поднялся. — На всякого мудреца, довольно простоты. Слышь, блаженная, ты хоть какого цвета у нас? Ну, чтобы в толпе не перепутать, если вдруг потеряешься.

— Красного, — виновато буркнула девушка, до которой дошло что она пыталась сейчас сотворить. Сотворила, вернее.

— Н-да. Не потеряешься, — пришел к очевидному выводу оборотень.

— Я вас последний раз спрашиваю! — Лен даже выставил ножи перед собой. — Кто! Она! Такая!

Машка небрежно отмахнулся.

— Ты что, драконов никогда не видел? — и подошел к Сане. — Что-нибудь получается?

Тот скривился.

— Идите-ка, погуляйте. А то, я смотрю, этому сыщику совсем сплохело. Успокой его, что ли. Ножички вон отбери, поранится не дай Хозяйка. Мы тут без вас как-нибудь…

Машка неодобрительно прищурился, но лекарю он уже был не интересен, лекарь сосредоточил свое внимание на более «тяжелом пациенте».

4

С четверть часа Сане пришлось объяснять теорию магических потоков, их положение в пространстве, цветность и скорость, и возможное ощущение их организмом челов… существа с человеческими функциями, а также накопление как можно большего количества этих потоков в районе семи точек по центру тела, начиная от… м… паховой области, заканчивая макушкой. На что последовал бесхитростный вопрос:

— А что, надо чтобы эти светлячки в меня залезли? Я думала, они вредные! Я их все время отгоняю.

— Отгоняешь? — это звучало настолько нелепо, что Саня не поверил. — И… получается?

— А что тут сложного? Только, синие самые приставучие, с ними надо построже. Зато голубенькие легкие. И желтенькие. А красные горячие.

Сначала Саня челюсть уронил, потом звучно ее захлопнул.

— А сколько цветов… цветовых оттенков ты видишь?

Драконица смешно свела глаза к переносице, из-за чего показалось, что она страдает редкой разновидностью косоглазия.

— Ну-у… не знаю. Их так много… А иногда они сливаются в яркие белые пушинки. Красиво!

Саня впервые в жизни понял, что означает алхимическое выражение «выпасть в осадок». Девушка уловила его состояние и забеспокоилась.

— Лэр Крисс, с вами всё хорошо? Я что-то не то сказала?

— К-хм, — прочистил пересохшее горло лекарь. — Линда, надо этих «светлячков» впустить. В себя.

— А это не больно?

— Ты когда спишь, они сами через тебя проходят, — Саня растерянно потер пальцем лоб. — Это и есть энергия, которая тебе нужна. У тебя ее практически нет, ты много тратишь, но не восстанавливаешь. А в городе потоков для тебя маловато, там надо их накапливать. Зато здесь целый источник, и мы сейчас находимся с ним рядом. Ты попробуй.

Драконица послушно кивнула, но тут же снова спросила:

— Только синих сейчас нет, это плохо?

Теперь задумался Саня.

— Наверно, для тебя этого хорошо. Ты же помнишь, какого цвета ментальная магия? Синего. Значит, именно синие «светлячки» для тебя опасны. Ну, если ты без своей Ликанты, конечно. Вот их тебе нужно «отгонять». Очень-очень строго.

По лицу драконицы, вдруг, пробежала тень. Глаза подернулись влагой, она отвернулась и еле слышно прошептала:

— Благодарю, лэр Крисс.

— За что? — растерялся Саня.

— За доброту, — она ни с того ни с сего хлюпнула носом, и ему стало совсем неловко. Вроде бы, ничего такого он за собой не замечал.

Через полчаса Линда, прогибая половицы под ногами, танцем прошлась вокруг свечки, чуть не сбив еле трепещущее пламя. Её восторг ощутимо вихрился в воздухе, щекотал ноздри и Саня неожиданно чихнул. Девушка рассмеялась, да так искренне и громко, что лекарь, наблюдая такое детское ликование, со смущенной улыбкой протянул Ключ.

— Забирай свое сокровище.

— Я сейчас как воздушный змей на ниточке! — она раскинула руки в стороны и подпрыгнула. — Я сейчас взлечу-у!!

— Не надо, — Машка, скрестив руки на груди, подпирал съеденный жучками-короедами косяк, — больничка старая, подобного ужаса может не вынести. Развалится. А на счет змея, это ты в точку.

Но Машкины язвительные реплики драконицу только подзадорили.

— Да! Я такая! Это же здорово!

— Кто бы сомневался, — фыркнул кошак и поинтересовался у Сани. — Я так понимаю, вы закончили?

— Да, слава всем Святым! У нее, оказывается, такой резерв, что мама дорогая, — восхитился лекарь, — того и гляди заискрит.

Машку восторги лекаря не впечатлили по причине отсутствия магического дара, поэтому он предложил.

— Айда отсюда. Мне еще с Ирби заниматься.

Лен предусмотрительно оставался за Машкиной спиной, с опаской поглядывая на девушку. От того, что ему всё объяснили, легче не стало. Полученные сведения следовало как-то уложить в голове и постараться вписать их в свою личную картинку мира. Где-нибудь на диване, в спокойствии и расслабухе. Нет, на этот раз обойдемся без алкоголя. Хватит… этой, как то бишь ее … Рефлексии!

Коридор, куда они вышли был погружен во тьму, да и за стенами старого лазарета давно царила ночь.

Не обращая внимания на идущих сзади, Машка уверенно направился к выходу, насвистывая фривольный мотивчик из нашумевшей три года назад оперетки. Шагая за ним, лекарь держал в одной руке свечку, другой копался в склянках, пытаясь найти что-то срочно ему понадобившееся. Лен торопливо обогнал оборотня, старясь оказаться как можно дальше от Линды, даже если впереди кромешная темень. Драконица пританцовывала позади всех.

Когда отголоски шагов замерли в глубинах пустого лазарета, а Лен уже брался за ручку входной двери, оборотень оглянулся.

— Сань, а рыжая где?

Лекарь споткнулся. Линды не было. Несколько мгновений он стоял примороженный к полу.

— Там!

Свечка упала в пыль, Саня, сбивая ноги о ступеньки, помчался обратно. Оборотень и эльф, не сговариваясь, рванули за ним.

5

Да. Линда была «там».

Из приоткрытой двери в прозекторскую текли огненно-красные лучи, подсвечивая пространство темного коридора. Саня на цыпочках подкрался к злополучной комнате.

Девушка стояла перед призраком, лежавшем на узком хирургическим столе. Недвижимо. Отстраненно. Смотрела сквозь пылающие буквы, медленно и торжественно плывущие над трупом. Алые отсветы разноязыких слов трепещущими тенями ложились на ее застывшее мраморной маской лицо. Дрожащие ресницы, прозрачные дорожки слез на побледневших щеках, замерший крик в крепко сжатых губах. Остановившийся взгляд словно видел нечто непостижимое и страшное. Казалось, она не слышала, как подошел Саня, как осторожно вынул Ключ из ножен Машка, как Лен оступился на входе и чуть не упал, вовремя перешагнув низкий порожек.

— Линда, пойдем отсюда, — Саня попытался взять ее ладонь, как берут маленького ребенка, но вдруг отдернулся: рука оказалось горячей. На тыльной стороне ладони кожа потемнела, как бумага, что вот-вот вспыхнет. Тонкая огненная кайма очертила место, где коснулись человеческие пальцы. Но девушка даже не повернула головы, лишь прошептала:

— Так нельзя… так не должно быть…

Говорить. С ней нужно говорить. Нужно вывести ее из этого жуткого состояния. Когда стыд захлестывает душу петлей, когда жалость давит сердце жерновами, когда гнев разрывает криком горло, но зубы сжаты до хруста, до крови.

— Линда, лапочка, это иллюзия, это не по-настоящему. Пойдем, — он попробовал потянуть ее за рукав, но легче было сдвинуть глыбу.

— Я знаю… Но он страдал… А так быть не должно…

— Линда, мы здесь не можем ничего сделать.

— Можем. Я могу.

— Девочка, послушай меня, здесь источник. Он питает эту иллюзию. Ее давно хотели убрать. Сильные маги пытались, но не смогли.

— Я смогу.

Саня беспомощно оглянулся, ища поддержки, но Машка вытаращил глаза, жестом показал на свой Ключ и развел руки.

— Черныш ругается, — тихо сказал он, — Ликанта с ней заодно и блокирует всё. Сейчас её ничем не остановить.

— Уходите, — Линда вытянула вперед руки, словно пытаясь к чему-то дотронуться. Её ладони охватило свечение. Сначала слабое, неторопливое, легкое. С каждым мигом становясь сильнее, белое сияние насквозь просветило пальцы, запястья, стремительно двинулось по предплечьям, плечам. Мгновение, и девушка уже сверкала, перебивая светом алое призрачное пламя. В комнате не осталось теней. Свет обволакивал предметы. Казалось, чистая энергия наполнила пространство от пола до потолка.

— Линда! Прекрати немедленно!! — Саня подскочил к ней, обхватил плечи, но тут же со стоном опустился на пол. Оборотень, недолго думая, подхватил его подмышки и поволок прочь. Лен уже ждал снаружи, с силой захлопывая за ними дверь.

— Маш, положи меня, я сейчас подлечусь, — захрипел Саня.

— А может, мы его на закорки и деру? — предложил Лен, присаживаясь рядом с позеленевшим лекарем. — Хреново он выглядит. Да и… неуютненько тут как-то.

— Не боись, это не больно. Правда, эскулап? — обнадежил Машка, наблюдая, как Саня вытряхивает себе на язык содержимое одного флакончика. — Видишь, он согласен.

Машка хорохорился, но ему тоже было не по себе - одно дело встретить неведомое лицом к лицу, и совсем другое ждать не пойми чего.

— Уходите, — Саня с облегчением выдохнул, — я останусь. Мне поближе к источнику надо, а вам лучше уйти, мало ли что.

— Угу, — мыкнул оборотень, — а «мало ли» это что?

— Тебе лучше знать, я на войне не был.

— Хочешь сказать, рванет как пехотная мина?

Стены легонько задрожали. Тьма вокруг словно потекла, заполнилась белесым туманом. Тонкий, мерзкий, как ножом по стеклу, звук послышался из-за двери, скрипнул вдоль стен, ушел куда-то вверх, под крышу. И замер, сводя челюсти судорогой. Ватная тишина коснулась невидимой паутиной.

Мотнув головой, оборотень мизинцем прочистил ухо.

— И это всё?

— Сглазишь, — Лен был бледен, поразительно спокоен и неожиданно зол. — Чтобы ваша парочка и без последствий? Кому другому рассказывай.

В следующее мгновение мир перевернулся.

6

«Вот скажи мне, Хозяйки ради, зачем ты науськала своего хранителя? Она ж зеленая совсем! Ты ж ее чуть не убила, стервоза ты тысячелетняя».

«Для женщины быть стервой не преступление».

«А дурой?!»

«Ну, знаешь, Хайтар, это уже за рамки! Никто девчонку не науськивал. Она только прочитала послание и всё – носорог атакует! Я бы все равно её не отговорила. А если не можешь победить, присоединяйся к победителю».

«Вот только врать не надо. Если ты забыла, я напомню: условия нашего прощения – служение. А ты захотела отомстить. Хоть призраку, да отомстить - тебя, если я не ошибаюсь, отдали эсхантам. Согласен, посредники не самый лучший вариант хранителей, но…»

«Отдали?!! Хочешь расскажу, как я попала к посредникам? Как бы ты заговорил, если бы тебя предал твой хранитель? И не только тебя! Своих тоже! Продал! Маг! Гном! И далеко не из последних! Тебе повезло, ты почти сразу оказался у метаморфов, а они воины, не маги. А меня передавали из рук в руки, и последний… вернее, предпоследний оказался натуральным козлом…»

«…ну, да, вы стервы, мы козлы…»

«...в большинстве. Но за возможность жить вечно, этот Козёл готов был не только меня, он детей бы своих продал, родись они. Он много чего эсхантам «передал». Но тварь своё получила - никто не собирался вселять его душу в молодое тело. Посредники сначала отрубили ему руки, чтобы магичить не мог, потом выкололи глаза, вырвали язык, и каждый раз излечивали. Напоследок заперли в его же подвале, где он медленно подыхал от голода. А потом его погрызенный мышами труп вместе с подвалом и домом сгорел в драконьем пламени. Да, это было в Лирии. Двести лет назад. Знаешь, зачем я понадобилась эсхантам? Мой новый «хранитель» хотел выяснить, как же все-таки удалось заключить душу в предмет? Между прочим, мою душу! Он проводил опыты до тех пор, пока гномы не исчезли, и моя активация приказала долго жить. Я превратилась в ржавый кусок железа и стала не нужна. Но у меня нет ненависти, Хайтар. Линда – моя награда».

«Так какого ж беса ты ее не остановила?»

«Все-таки не хватает тебе лоска, дорогой. Как впрочем, и твоим хранителям, даром что князья. Повторяю еще раз, девчонка упряма, как дракон!»

«Это ты упряма как дракон».

«Да, мы две хрустальные туфельки пара!»

«Лапти вы обе. Но, ты-то могла предвидеть, сколько энергии эта ликвидация у нее возьмет».

«Ничего страшного, она прямо на источнике лежит, восстановится. Ты лучше объясни, почему твой хранитель, который, между прочим, тоже в отключке валяется, зовет тебя Чернышом? Почему не назовешь ему настоящее имя? Или это что-то из интимного?»

«Рано. Подрасти должен».

«Ой, ну надо же! А то, что он уже сына родил, не считается?»

«Дурное дело не хитрое. До Сэмуэла он пока не дорос. Вот как только, так сразу».

«А Сэмуэл у нас кто?»

«Первый князь Рас».

7

Под светом сверкающих звезд медленно оседала пыль.

Крыша, лохмотьями железных листов и остатками деревянных перекрытий, свисала в обширный зияющий пролом. Часть второго этажа битыми кирпичами разлетелась вокруг, посекла деревца в роще окружавшей больницу. Стены первого устояли, лишь обрушились возле бывшей прозекторской. Возле кучи щебня, укрытые искрящейся сферой, похожей на огромный мыльный пузырь и на треть заваленной обломками половиц, лежали трое мужчин. Чуть поодаль, в еще одном радужном шаре, на уцелевшем черно-белом кафеле съежилась, будто от холода, девушка. Казалось, она спала, глаза ее были закрыты, грудь вздымалась размеренно и спокойно.

Крупный ворон, сидя на свежесломанной березе, скосил глазом в сторону огненных сполохов, начавших лизать входную дверь здания и недовольно потоптался. Поднявшийся ветер потянул гарью, но птица все-таки решилась осторожно спланировать вниз, и приземлиться у кучи штукатурки, где вповалку лежали тела. Предпочтительней было бы сначала проверить человека, находившегося чуть дальше, но именно этот двуногий почему-то внушал непонятный ужас. Ворон бочком пропрыгал к безжизненно, а значит заманчиво скрючившемуся телу, осмотрел его правым глазом, потом левым, тюкнул клювом удачно оставшуюся без обувки ногу, но вдруг больно получил в лоб чем-то невидимым и отскочил.

— Ка-а! — высказал он обиду звездам.

Опробованная клювом нога дернулась. За ней дернулось всё тело, человек открыл глаза, и ворон снова громко возмутился вселенской несправедливостью. Ничего другого не оставалось, как гордо хлопнуть крыльями и вернуться на березу.

Машка со стоном разогнулся, стряхивая с себя слой пыли. Шумно отхаркнул, сплюнул в сторону кровавый сгусток, хмуро глянул на черную птицу.

— … с-спасибо, друг, — горло хрипело, как несмазанная колесная ось, — век не забуду…

Князь с трудом приподнялся. Прощупал свои руки-ноги, удовлетворился обследованием и на несколько мгновений замер, к чему-то прислушиваясь. Виновато хмыкнул, будто оправдываясь, и на четвереньках подполз к Сане.

— Эскулап, а эскулап, — затряс его за плечо, — ты живой?

— …нет, — губы еле шевельнулись, — но… воскресну… задушу… одного… кошака.

— Хозяйке слава, — буркнул оборотень, оглядываясь к Лену. Эльф лежал ничком, и Машке пришлось его переворачивать. Лицо сыщика оказалось посечено, переносица раздроблена, из ноздрей, чертя дорожки по прилипшим осколкам, толчками текли кровяные струйки. Жив. Но на всякий случай оборотень принюхался, — …и этот живой. Так… теперь виновница торжества.

Он пошарил глазами в поисках сапог, обнаружил один, снова сплюнул кровавую слюну, кое-как поднялся и босиком поковылял ко второй переливающейся сфере. Пока добирался, прозрачный шар померк и исчез, видимо посчитав, что надобность в нем отпала.

— Странно, — присмотрелся Машка, — она спит, что ли?

— Нет, — Саня уже сидел на обрушившемся куске стены, и копался в своем медицинском поясе, — обморок у нее такой.

Он вытащил пару склянок, одну опустошил сам, содержимое другой бесцеремонно плеснул в приоткрытый рот эльфа, не заботясь, проглотил тот снадобье или нет. Подождал немного, и принялся за восстановление эльфийского носа.

— Что с ней делать-то? — Машка заторможено наблюдал за лекарскими телодвижениями.

— Иди сюда. Выпьешь вот это, — Саня мотнул головой на довольно большой пузырек, — потом придется ее нести. В чувство приводить некогда. Насколько я понимаю, скоро здесь будет людно.

Оборотень взъерошил и без того всклокоченную шевелюру.

— Это да. Надо валить, — он нетвердыми шагами подошел к Сане, вытащил указанный пузырек, и в пару глотков осушил, — Етишь тебя, эскулап! Нельзя было хоть солода добавить в это пойло, а? Дрянь же несусветная!

Лекарю было некогда вступать в полемику, он был занят делом тонким и кропотливым – магией ставил косточки носа на предназначенное им Создателем место – и что гораздо важнее, все надо было сделать быстро. Очень быстро.

— А еще у нас тут пожар разгорается, — горестно вздохнул Машка, — кто-то свечками бросается не глядя, не будем говорить кто.

— Ка-а! — на берёзе с ним были полностью согласны.

8

Северные ворота давно не видели такого оживления, такого азартного обывательского стремления своими глазами запечатлеть большой «бум», разбудивший полгорода. И было бы слишком утомительно вспоминать, как трое обтрепанных, грязных мужчин, один из которых тащил, как оленя на плечах, бессознательную девушку, зигзагами драпали через погруженную в ночь рощу. Стараясь не попасть в поле зрения веренице людей, бежавших с факелами к разрушенному лазарету, они то и дело замирали за какими-нибудь деревьями.

Но вскоре, Машка, запалённо дыша, сгрузил Линду на кучу опавших листьев.

— Чё эти перепончатые такие тяжелые? — пробухтел он недовольно, — с виду девка, как девка, а пудов шесть, не иначе.

— Давай я понесу, — предложил Саня, но оборотень презрительно скривился.

— Ага, ты понесешь ее, а я понесу тебя.

— Это как? — удивился лэр Крисс, пытаясь понять выверты Машкиной логики.

— Забей, — лэр Рас отвернулся в сторону дороги, где мельтешили огоньки и раздавались возбужденные крики. — Надо переждать эту ораву, алчущую зрелищ. Не стоит против потока упираться. Заодно передохнем.

Лен тут же опустился под осинку и прислонился к стволу. Рывок из лазарета дался ему тяжело, хоть и сумел Саня остановить кровотечение, и сложить разбитое лицо. Было видно, что держится эльф с трудом. Да и сам лекарь, то и дело прикладывался к очередной склянке, не забыв, впрочем, сунуть пару стекляшек в руки оборотню и эльфу. Единственный, кого в данный момент ничего не волновало, была Линда.

— Сань, может, приведешь ее в рабочее состояние? Уж больно тяжелая. И костистая в придачу.

Лекарь неуверенно осмотрел драконицу.

— ... у нее резерва почти нет. Если я поделюсь, придется нести обоих. Так что… Я лучше дома её подниму. А вообще, надо было бричку взять.

— И где ты раньше-то был со своими чрезвычайно умными предложениями? — устало обронил оборотень, устраиваясь на листьях и прикрывая глаза.

— Там же где и ты, — добродушно огрызнулся Саня, с не меньшим облегчением присаживаясь рядом, — хотя… тогда нас бы точно увидели.

9

Под еле светившем фонарем над дверью «Трех Карасей» оборотень споткнулся, чуть не уронив Линду. И сразу снял ее с плеч, усаживая прямо на мостовую. Саня торопливо потянулся к кованой дверной ручке.

— Погоди, — Машка аккуратно вытянул Ключ, мгновенно превращаясь из усталого и измотанного человека в бойца. — Там чужой. Черныш и Ликанта говорят, что маг. Менталист. И сейчас он применил… как они называют «поиск». Не знаю, что это такое, но нас он уже заметил.

Саня покосился на еле стоящего Лена, на сидящую Линду, не глядя сунул руку в кармашек на поясе.

— Вот, — протянул он крохотный флакончик и отвел глаза, — зелье «времени». Действует мгновенно, человек становится быстрее. Раз в десять.

Князь Рас помедлил и прищурился.

— Черныш советует не пить, — он пристально уставился лекарю в глаза.

— …ну… — замялся тот, — отходняк после него... страшный. На два дня уложит в кровать без разговоров.

— Тогда незачем, — отвернулся оборотень и толкнул дверь.

Понимая, что незамеченным он уже не останется, Машка спускался в гостевой зал, как говорится, в полной боевой. Но увидев посетителя, тем более одного, остановился в недоумении. Ему навстречу поднялся со стула... как там... «третий секретарь главы муниципального органа управления городского поселения Сурья, а также помощник губернатора по вопросам связи с общественностью». Лэр Тан Сагальски самолично. Машка украдкой выдохнул, а молодой «секретарь», не обращая внимания на хмурого Дарека, маячившего рядом уже битых полчаса, едва скользнул взглядом по клинку в руке наемника и шагнул вперед.

— Уважаемый Машал, прошу прощения за свой поздний визит, но дело, которое заставило меня к вам прийти, не терпит отлагательств.

Лэра Сагальски почему-то не смутили ни потрепанная и пыльная Машкина одежда, ни его готовность применить оружие, он явно был сильно взволнован.

— Хорошо, — оборотень неожиданно повернулся к нему спиной, — но сначала я закончу свое дело, а потом займусь твоим.

Тан удивленно заморгал, поняв, что спорить или что-то предъявлять этому наглому наемнику просто не может. Пришлось дожидаться, пока гражданин Машал окажется свободен от собственных дел.

А дела наемника очень скоро проявились в виде перепачканного известкой небезызвестного в городе лекаря, еще одного грязного мужчину с перепачканным кровью лицом, и девушку, которую Машал нес на руках, и которая, судя по всему, была без сознания. Коротко стриженые рыжие волосы, высокий чистый лоб, стремительный разлет бровей, и тонкая линия носа с едва очерченными ноздрями. Казалось, бледные, чуть приоткрытые губы девушки безмятежно улыбались чему-то удивительно сказочному и далекому. Наемник, пронося девушку мимо, неловко пошатнулся, и тонкая девичья рука, затянутая в зеленое эльфийское сукно, едва задела стоявшего парня. Непонятный озноб прошелся по телу от этого прикосновения, перехватил дыхание, Тан замер, не в силах справиться с нахлынувшим смятением. Проводил взглядом двух мужчин, поднявшихся следом за наемником на второй этаж, и попытался вспомнить зачем сюда пришел. Да, он стоит в этом трактире. Да, на улице ночь. А что ему тут, собственно, надо? Но перед глазами, в ярком ореоле, плыло светлое, с высокими скулами лицо, словно давно забытое, но внезапно, в единый миг узнанное из тысячи других. Что, вообще, такое происходит? Что с ним такое происходит?

— Лэр, вам плохо? — спросили совсем рядом.

— А?.. — Тан повернулся на голос. Дарек, до этого столбом торчавший рядом, сейчас выглядел обеспокоенным, — … нет-нет, всё хорошо, благодарю...

— Знаете, я вам чаю принесу, — не поверил трактирщик, — а то вы взбледнули как-то.

Сагальски, наконец, сообразил, чего от него хотят, решил было отказаться, но повар шустренько умотал на кухню.

— Я слушаю.

Тан вздрогнул. Наемник сумел подойти неслышно, что для подготовленного менталиста, каким считал себя дворянин Сагальски, большой просчет. По крайней мере, так учили в Академии. Поэтому он, пряча недовольство собой, горделиво выпрямился.

— Э… гражданин Машал, — начал он официально, — меня направил по вашему адресу владелец «Сурьевских новостей». Он сам, лично и безотлагательно, отправился ко второму наборщику и печатникам. Дело в том, что нужно срочно набрать завтрашний… номер. Поэтому я вынужден просить вас…

— Причина, — перебил его Машка, не утруждая себя велеречивостью. Он устал, жаждал смыть с себя грязь, даже прихватил из комнаты чистую рубаху и штаны, и разговаривать долго не собирался.

Нет, определенно этот наемник Тану кого-то напоминает. Причем, он настолько нагл и прямолинеен, что в голове сам собой вырисовывается занимательный вопрос - а кто тут, собственно, лэр?

— Необходимо выпустить листовку для завтрашнего, — Сагальски споткнулся на слове, — оповещения населения о закрытии города.

— Не понял, — напрягся Машка.

С «третьего секретаря» как-то в одно мгновение слетел весь снобизм.

— Губернатор… погиб.

От такой новости подошедший к ним Дарек торопливо поставил кружку на стол, боясь выронить ее невзначай.

— В смысле, погиб? — нахмурился Машка.

— В прямом. Но быть может вы все-таки…

— Я переоденусь, — оборотень уже шоркал в сторону купальни, и «третьему секретарю» не оставалось ничего другого, как по молчаливому приглашению трактирщика сесть за стол и схватить принесенный чай.

Через четверть часа оборотень, стянув черной лентой хвост на затылке и накинув на себя песцовую безрукавку вместо изгвазданной куртки, шагал с «третьим секретарем» по непривычно оживленным в этот час улицам. Он еще в купальне придумал более-менее правдоподобную басню о том, где их носило, но дворянин Сагальски был озабочен гораздо более серьезными событиями, чем разрушение бывшего лазарета, и уж тем более его не интересовало, на какой свалке околачивались постояльцы «Трех Карасей». А события, о чем рассказал он наемнику Машалу по дороге, произошли такие.

Губернатор вольного города Сурья отправился в крепость. Сторожевую. Была одна такая на юге, в предгорье, недалеко от каторжных каменоломен. По искреннему убеждению «третьего секретаря» поехал его превосходительство туда с проверкой, мол, имел он на это предписанное право и никем не оспариваемую обязанность. Вроде как, выехал с утра, и с солидной свитой. Солидная, по мнению Тана, свита включила в себя четырех офицеров-стихийников из местной Управы, так как сам губернатор владел только бытовой артефакторикой, и способности у него были, между нами говоря, не очень. Что в крепости подлежало губернаторской проверке, Тан не знал, но (под пристальным взглядом Машки) допускал, что высокое начальство просто решило поохотиться, так как вместе с верховой свитой, была прихвачена крытая телега о двух конягах-тяжеловозах. Целый день губернатор с начальником крепости и его сопровождение были заняты… м… проверкой, а к вечеру, когда стемнело, отправились в обратный путь. И надо же было по темноте случиться несчастью: недалеко от тех самых каменоломен, его превосходительство вместе со свитой попали под обвал. Накрыло всех и сразу. Услышавшая грохот каторжная охрана примчалась на помощь, но все было тщетно, осталось только откидать камни с расплющенных тел. Разумеется, с помощью дармовой силы в качестве заключенных. С каторги же и сообщили в город о постигшей губернатора участи, и Первый его заместитель немедленно отдал распоряжение о закрытии города и об оповещении жителей с помощью срочного одностраничного выпуска «Сурьевских новостей». Причем, бесплатного выпуска - лэр «секретарь» это подчеркнул, покосившись на задумчиво ковылявшего наемника.

— А город зачем закрывать? — вдруг спросил этот наемник.

Лэр Сагальски откровенно растерялся.

— Так ведь... губернатор…

— И что? — Машал разглядывал фонари, горевшие сейчас как-то особенно ярко. — Ну, погиб, бывает. Похоронят, выберут другого, пока король на свято-место своего не прислал. Первый раз что ли? Начальство тоже умирает, как и все остальные. При чем тут город?

Такая здравая, а главное простая мысль Тану в голову как-то не приходила.

— …действительно, — пробормотал он.

— Кого поднимут в оцепление? — вновь поинтересовался наемник.

— Управу и Стражу конечно. И морскую охрану, корветы.

— А из крепости?

Тан пожал плечами. Некоторое время шли молча.

— Слушай, «секретарь», — наконец заговорил Машка, — ты не знаешь, бриг «Тунгур» в охране?

Тан удивился интересу простого наемника к морскому контингенту, но ответил:

— Кажется, «Тунгур» уже выбыл из охранения. По слухам его на север отправили. А что?

— Да так. Друг у меня там.