Дар. Золото. Часть 4

Глава 24

1

Среди стоявших на рейде Сурьевской бухты торговых шхун, рыбацких шлюпов и даже одного корвета, затесавшегося в эту морскую тусовку и ради праздника выпустившего половину экипажа на берег, бриг «Тунгур» даже с убранными парусами выделялся как акулий плавник, торчавший в суетливой стае плещущихся на мелководье рыбёх. Тяжеловесные с виду, несколько угловатые обводы корпуса, выкрашенные в странный для большинства морских судов серый, почти синий, цвет, даже под ярким осенним солнцем сливались с холодными волнами, с ленцой плескавшимися в трех саженях от леерных тросов. Беглый взгляд на на корабль не цеплялся ни за подвисшую корму, где располагалась кают-компания, украшенная резным деревом и аскетичными накладками чеканного серебра, ни за мачты, казавшиеся слегка несоразмерными, и высокими для такого небольшого судна. Не замечал он и ростры, что едва угадывалась над обитым свинцовыми пластинами форштевнем - тонкую женскую фигурку, вырезанную из цельного куска черного дерева и держащую в руках маленькую звезду. Только внимательный наблюдатель, углядев среди коричневых тросов восьмиконечную звезду, торопливо отворачивался, боясь привлечь внимание родной сестрицы Черной Хозяйки – Хозяйки Ночи, выбранной в покровительницы этого корабля.

Но палуба, нижняя палуба, скобленая до блеска, светилась желтым цыпленком даже сейчас, когда день поворачивал к закату и зябкий осенний ветер на открытой воде уже уверенно полоскал штандарты флагштоков, не сегодня-завтра предвещая нашествие грозовых туч с холодным дождем.

Около часа назад небольшая кондитерская на набережной осталась позади. Празднично одетые семейные пары, с детьми и без; чинные старухи, нацепившие на себя кружевные чепцы полувековой давности; матросы отпросившиеся на берег и исследовавшие городские улочки с интересом бродячих котов - вся эта разношерстная толпа то и дело хлопала дверью конфетной, из которой временами доносились крепкие словечки морского жаргона странного скрипучего говора, вызывавшего у большинства покупателей смех, в иное время обязательно возмутившихся бы подобным птичьим сквернословием.

— И почему не зашел? — покосился капитан на мрачного Алабара, шагавшего рядом. — Если хотел купить сладостей, надо было так и сделать, а не стоять четверть часа на крыльце и раздумывать. На «Тунгуре» ни пирожных, ни конфет в меню не предусмотрено.

— Обойдусь, — ответил дракон.

Лэр Жангери присмотрелся к спутнику.

— Попрощаться что ли хотел? Тогда тем более нужно было зайти. Когда ты тут появишься в другой раз, даже я сказать не могу.

Алабар остановился. С языка готова была сорваться отповедь в духе Машала Раса «не лезьте не в свое дело», но сказал совсем другое.

— Иногда воскрешение, — дракон рассматривал гранитные плиты под ногами, — хуже предательства.

До самого пирса, где капитана ждала шлюпка с двумя хитроглазыми парнями на веслах, шли молча. Да и когда верткая посудинка приняла на качающийся борт капитана и дракона, разговаривать тем более смысла не было. Жангери лишь украдкой поглядывал в сторону усевшегося позади гребцов парня, жадными глазами разглядывавшего рейд и, кажется, забывшего обо всем.

Сейчас капитан брига «Тунгур», стоя в шкиперской каюте, с любопытством наблюдал за смешной, на первый взгляд парой: высоким драконом с вещмешком за спиной, и коротышкой, больше походившем на объемный комод с толстыми ножками. Оба внимательно разглядывали друг друга.

— Опять раздобыл головную боль для Брама, — в каюту, хромая на правую ногу, поднялся офицер. По виду чуть старше Жангери, совершенно седой и худой, даже тощий. Он кутался в теплую меховую куртку, странно подчеркивающую его худобу. — Что на этот раз? Пожизненная каторга или карточный долг?

— А ты присмотрись Генри, может, угадаешь, — лэр Жангери сейчас походил на объевшегося колбасой кота.

Офицер тяжело опустился на привинченный к полу табурет, привычно скользнул взглядом по кораблю, отмечая всё ли в порядке и на всё ли на своих местах, и только потом перевел равнодушный взгляд на новенького.

— Ну, крепок, ну высок, ну и что? У нас таких девятнадцать штук. Штурмовики, как ты их любишь называть.

— Ты хотел себе замену?

Лэр Сторн выгнул бровь.

— Так, вроде, Хиг, дал согласие?

— Хиг хочет быть капитаном, а не старпомом. И ему на Вессалинских верфях птичку уже построили. Он же у нас граф, как-никак. Негоже графьям вторыми ходить, зуд в заднем проходе не позволяет.

— А тебе это какой стриж на хвосте принес?

— Да он сам и сказал. Неудобно ему было тебе отказывать.

— Значит, пожалели. Хотите, чтобы я сдох спокойно.

— Генри, не начинай. Я тебя еще год назад к старухе Стилл отправлял. Почему не пошел?

Офицер поморщился.

— Я ходил. Она не сумела, и даже не поняла что со мной. Потащила к какому-то своему знакомому карлику - тот еще экземпляр! - но и он руками развел. И эта железная бабулька разревелась навзрыд. Как по покойнику. Неприятно, знаешь ли.

— Почему не сказал, — капитан нахмурился.

— Потому. Люди не всесильны. А ты бы начал таскать меня по другим лекарям. Не хочу. Вот привел мне замену и спасибо. Только не пойму, он что, из обедневших дворян? Одежонка-то не особо статусная.

— А он вообще не лэр, — усмехнулся Жангери.

— Тениз, я понимаю, ты всемогущ, — хмуро подковырнул своего капитана первый помощник, — и ты, конечно, имеешь право раздавать титулы направо-налево, чем бессовестно пользуешься. Но скажи мне друг, что это за молодец, и что он все-таки натворил, чтоб я знал, на какую мозоль ему давить, чтобы гарантированно вбить геометрию, астрономию, навигацию, и все остальные мелкие правила этикета в его голову. Раз уж ты считаешь его на это способным.

На лице капитана опять появилась сытая улыбка, и лэр Генри Сторн, его друг и первый помощник, маг-стихийник с уникальной двойной специализацией огня и воздуха, поймал себя на мысли, что это редкое событие надо бы отметить в журнале. Судовом. С точным указанием времени оного.

— Поджег корабль.

Сторн немного подождал.

— Это все? И оно стоит того, чтобы ты сейчас свой белозубый оскал демонстрировал.

Жангери улыбнулся еще шире.

— Вессальский.

— А радуешься ты чему?

— Это была «Салака».

Лэр Сторн смотрел на друга спокойно. Сначала. Потом… смотрел недоверчиво. А когда до него дошел весь «глубокий» смысл произнесенного, недоверие сменилось восхищением.

— Да ладно?! Точно?

Жангери вспомнил тот мимолетный приступ страха при виде вытянувшихся зрачков и поежился.

— Точнее не бывает.

— Бесово ты отродье, Тениз! Ты кого сюда притащил?! — но глаза у первого помощника загорелись, — Вот этим ты собираешься заменить меня?! Спасибо, конечно - я и сам знал, что нереально крут, но как? Выносите всех святых! Как ты его вычислил?! И он согласился?! Трое остальных тоже в городе? И молчал главное!

— И буду молчать дальше. Вместе с тобой. До тех пор, пока это будет возможно, — Жангери посерьезнел. — Не вычислял я его, Генри. Тут просто повезло. Звезда прошлась, как сказал бы наш кок. Я просто решил не упустить случай. Кстати, а пожевать у нас ничего нет? Когда еще та склянка к ужину звякнет.

2

А на открытой палубе, у грот-мачты, которую мореманы всех мастей, ломая язык, финтибоберно называют квартердек, а если по-простому, то шканцы, кубышкообразный мужичек с золотой серьгой в ухе и свистком на шее, тоже золотым, ходил вокруг Алабара, как вокруг бычка на базаре. Дракон только косился на обходчика, терпеливо ожидая объяснения подобному интересу.

— Знакомая куртейка, — наконец высказался мужичок, потрогав пальцами кожаный рукав надетой на дракона куртки, — у меня ее один шулер выиграл. В кабаке. Мы тогда под Малыми Пятками стояли. Помню, я тогда хорошо ему засветил. У тебя как, тоже «карточная профессия», или за звонкую монету одежку приобрел? Чисто из интереса?

Алабар неторопливо снял куртку и протянул моряку.

— Возьмите, если это ваше. Только, зачем моряк взялся играть с шулером? Разве непонятно, что проиграет?

Моряк раздраженно выхватил одежку из рук дракона.

— Значит так, салага. Меня зовут Брам. Я тут иногда воспитателем рядового состава подрабатываю. Боцманом, если по-простому. И начиная с этого трагичного для тебя дня, я тебе и мамка, и папка, и всемилостивейший милсдарь в одном лице. Вопросы ко мне должны начинаться со слов «разрешите обратиться» и заканчиваться словом «лэр». Доступно?

— Да… лэр, — не сдержал улыбки Алабар, чем вызвал еще большее раздражение.

— Ты попал на военный корабль со специфическим спектром возможностей и полномочий. Слова «специфический», «спектр» и «полномочия» объяснять не буду, потому сокращу свой монолог до приемлемого, в твоем случае, понимания. Ты попал. Доступно? Не слышу!

— Да, лэр!

— У нас тут жизнь и смерть расписаны строго по уставу, а потому устав для тебя в самое наиближайшее время станет книгой для повседневного и повсеночного чтения. И если из множества букв вессальского алфавита тебе известен только крестик вместо полноценной подписи на контракте, значит помимо драянья гальюна, тебе предстоит ещё и освоение грамоты под моим чутким, а главное неотвратимым руководством. Доступно?

— Да, лэр!

— А теперь давай сюда это убожество, болтающееся, как конский кунак у тебя на поясе и только по недоразумению называемое дерьмовый нож в дерьмовых ножнах. Носить любое оружие матросам запрещено. По уставу. А ты у нас, как заверил меня капитан, и есть самый распоследний матрос. Для боя получишь нормальный клинок, но пока ты его получишь, я сделаю все возможное, чтобы сократить твои жировые запасы вдвое. Выполнять!

— Нет… лэр.

— Что-о?!

— Дерьмовый нож в дерьмовых ножнах останется у меня. Лэр.

Боцман Брам орать не стал. Он пригнул голову, поустойчивей расставил ноги и… потянулся за свистком.

Не желая ссориться в первый же день, Алабар круговым движением ладоней, словно из воздуха, вытащил пару мечей и протянул их моряку.

— Может быть, это заменит дерьмовый нож? Лэр.

Появление двух клинков из-ниоткуда впечатление на боцмана брига «Тунгур» произвело. И еще какое! Но не зря он возглавлял абордажную команду корабля и даже принимал непосредственное участие в захватывающем деле морской рукопашной лично. Он сцапал мечи, чуть вытащил один из ножен, скользнул взглядом по узорам синего лезвия и с силой вогнал клинок обратно.

— Устав, салага, — невозмутимость пополам с безразличием была продемонстрирована в полной мере, — всё оружие сдать!

— Что-то вы слишком долго беседуете, Брам, — к ним, прихрамывая на ногу, подходил высокий, худой офицер. — Тебе не кажется, что новенькому пора выдать форму. Ветер крепчает, а он в тонкой рубашке. Не хотелось бы усложнять жизнь нашему врачу.

— Знаете лэр, может быть, я лезу не в свое дело, но этот умник уже успел заиметь собственное мнение по поводу устава. Не хочет выполнять требования по разоружению. Не нравится он мне. Нет в нем морской жилки. Не подходит он нам. На берег его надо, чтобы потом не брать греха на душу и не выкидывать за борт в открытом море.

Генри Сторн скрыл усмешку: Браму «не нравился» каждый первый, кто ступал на борт «Тунгура». С этого «не нравишься ты мне» начинался любой диалог новоприбывшего с «главным завхозом» корабля, что, видимо, входило в личную боцманскую систему воспитания подчиненных. Перевоспитания.

— А причиной такого упорства ты не поинтересовался?

— Не успел, — выкрутился Брам, и оба старших офицера уставились на дракона в ожидании объяснения.

— Разрешите обратиться, лэр, — Алабар повернулся к Сторну, но разрешения ждать не стал. — Почему матросу нельзя носить нож? Насколько я знаю, некоторые узлы, особенно мокрые развязать невозможно, а порой необходимо. И при этом быстро.

— Все узлы на судне обязаны развязываться и завязываться в любую погоду, даже если они этого сильно не хотят. По уставу, — моментально отреагировал Брам.

Странную реплику боцмана Сторн поддержал серьезным кивком, озадачив дракона окончательно, но тут же пояснил:

— Внутренняя безопасность на корабле. Чтобы у матроса не возникло соблазна всадить нож в спину соседа по койке, если он чем-то ему насолил, или офицеру, если решил, что тот слишком задержался на этом свете. Корабль, особенно военный, это закрытая система, где на маленьком пространстве, в тяжелых условиях морского плавания живут десятки человек. И все они далеко не святые. Как правило, добропорядочных граждан имеющих дом, семью и относительно честный заработок, на флотскую службу не заманишь. Вот и приходиться заключать контракты с теми, кто есть, а это риск.

Пока лэр Сторн распространялся о трудностях взаимоотношений на флоте, Брам поглядывал на него очень неодобрительно – зачем вдаваться в подробности, если парниша как раз из той самой когорты недобропорядочных. Другие в Морскую Разведку просто не попадают.

— Странно все-таки, — с сомнением протянул Алабар, — убить можно и без ножа.

— А ты попробуй, — вдруг предложил боцман. — Меня, например. Смогёшь?

Вокруг уже начали открыто выглядывать любопытные носы, с самого начала живо интересовавшиеся разговором.

Алабар беспомощно оглянулся на Сторна, и офицер опомнился. Глядя на обычного, в общем-то, парня он совсем забыл, кто перед ним. Но боцманскую задумку первый помощник понял сразу, мысленно одобрил и, пресекая возможные пути отступления для дракона - даже если тот вовсе не собирался идти у Брама на поводу - высказался:

— Чтобы иметь достаточно оснований нарушить устав и разрешить тебе носить оружие, нужно убедиться в твоем здравомыслии. Заодно посмотрим, что ты умеешь… Алабар, кажется? Правила просты, победить в драке без применения оружия. И без убийства, естественно. Если я вижу, что кто-то из вас теряет над собой контроль, я выливаю ему на голову пару ведер забортной воды.

Тут же, в воздухе рядом с ним, повисла огромная мутная шарообразная капля.

3

Когда такое было, чтобы мужчина, если и не захотел участвовать в драке, то отказался бы на нее посмотреть? Стоит ли говорить, что все удобные для просмотра места на палубе и над ней были заняты без промедления. Казалось, весь экипаж повылезал тараканами из всех щелей и умудрился рассесться на довольно узком, в пару десятков шагов, пространстве между бортами. Откровенно насмешливые лица окружающих Алабара озадачили. Судя по книгам и рассказам тех же эльфов с "Красотки", на человеческих кораблях царила, если не тюремная, то близкая к ней атмосфера. Да и слова седого офицера о специфическом флотском контингенте не шли из головы. Здесь же тюрьмой и не пахло. Разве что робы были у всех одинаковые: добротные и чистые, что удивило дракона так же, как и отсутствие злобы или недовольства на лицах.

— А я его знаю! — вдруг заорали с грот-мачты, и Алабар поднял лицо вверх. На нижней рее обезьянкой устроился смутно знакомый зубоскал. — Меня кэп посылал ботинки ему отвезти! В Малых Пятках.

— Глянь, босота! У него точно нашенские ботинки!

— А то! Лучше обувки нету!

Ничего не успевающий понять дракон только вертел головой.

Оказавшийся полноценным лэром боцман аккуратно пристроил алабаровские мечи у помпы, туда же кинул куртку с парусиновой рубахой и нательником, и голый, сплошь татуированный боцманский торс предстал перед публикой во всем своем великолепии. Невольное сравнение с матерым секачом всплыло в голове дракона, хотя видел он это покрытое бурой шерстью животное всего один раз в жизни. На картинке.

— Три медяка на Скрипа! — вдруг заорали с реи.

— Я те скрипну щас, — немедленно набычился Брам. — Ты у меня три дня со шваброй скрипеть будешь.

— Эскузими, лэр! Сей мгновен поправимиссимо, — «испугались» на рее. — Ставлю на почтенного лэра нашего Брама Скрипа три медяка!

Что тут началось!

— Пять! Два! Десять, ети! У-у… а серебруху слабо? А у тебя самого-то есть, голытьба ушастая?! Ты за кого меня держишь?! За нее! Еще два! Куды поперед меня? Моя очередь! Четвертуха на общак, братва!

Пока полуголый боцман массировал шею, приседал, махал руками разгоняя кровь - словом, давал понять, что справиться с ним будет ой как непросто, верткий парень с круглой серьгой в ухе подскакивал к каждому прокричавшему, подставлял холщовый мешочек, непонятно откуда появившийся в его руках, громко называл имя жертвователя и сумму денег упавших в мешок. Встряхивал, и мчался на очередной возглас, безошибочно определяя его владельца.

— Что они делают? — пробормотал Алабар, но стоявший рядом Сторн его услышал. И так же тихо объяснил.

— Ставка. Кто хочет, ставит любое количество монет на того, кого считает…мн… лучшим.

— А потом?

— Когда выиграют разделят на всех поровну.

— А если проиграют?

Первый помощник скептически покосился на дракона.

— Тогда вся сумма отдается победителю и тем, кто на него ставил. В твоем случае, ничего делить не будут, все деньги останутся у Скрипа… то есть, у лэра Скрипа, — он хитро улыбнулся, — и в первом же порту боцман устроит праздник. Для всех, и на весь общак, скажем так.

— Двадцать! Парни, Ворон двадцатку поставил! Завтра снег пойдет!

— Да типун те на копчик, Сухарь!

— Серебро, — послышалось откуда-то из-под ног. — На лэра Брама.

— О-о! — толпа оживилась и расступилась, — Дохтор! На кого ж вы свои склянки покинули? Не дай Небо крысюки опять спиз…тырят чево! Они ж вас, змеюки, частенько грабят! Наверное, у них все время горло болит. Вот они его и полоскают тем, что покрепче!

Алабар ошарашенно заморгал, наблюдая как абсолютно лысая голова, торчащая из палубного люка расплылась в пьяненькой улыбке, и когда перед ней появился заветный мешочек, появившаяся из того же люка рука осторожно опустила в него сверкнувшее на солнце серебро.

— Злотник, — раздалось с кормы.

Толпа на мгновение застыла.

— О-охо!.. — прошелся вдоль бортов восторженный шорох.

Пока капитан спускался с юта по коротенькому трапу, перед ним молниеносно появился заветный мешок. И стоило круглой желтой монетке в нем исчезнуть, прозвучало громогласное:

— Лэр капитан! Один золотой!

— На Алабара.

— У-у… — недоверчиво промычала рассевшаяся вокруг толпа.

Жангери остановился рядом со Сторном и негромко, чтобы услышал только дракон, сказал:

— Обучение начинается… салага, — губы еле заметно дернулись в улыбке. — Урок первый.

4

Боцман Брам оказался отменным бойцом. И этим поразил дракона до самой глубины драконьей души - кто ж мог подумать, что такая массивная и вроде бы неповоротливая тушка в состоянии так легко скакать по качающейся опоре, и так спокойно выстреливать пудовыми кулаками со скоростью обиженной кобры. Кто бы мог подумать, что захват этими клешнеобразными конечностями окажется таким мощным и вязким, и вывернуться из него будет стоить хрустнувшего плеча.

Конечно, приемы кулачного боя драконья подготовка игнорировать никак не могла, но упор в ней делался на развитие координации и совершенном владении собственным телом. Не зря кошак Машка нервно шипел, когда приходилось напрягать вторую сущность в человеческом теле и кое-как изворачиваться из цепких и всегда неожиданных захватов дракона. Но то, что показывал сейчас лэр Брам, было похоже на странную смесь приемов годных как для обычной сельской потасовки, так и для профессионального боя наемников из не самых плохих. А значит, очень непредсказуемых. Можно было бы, конечно, покончить с этим представлением за считанные мгновения, но… побеждать ему было никак нельзя. А проигрывать было нельзя тем более. Ключ хотелось оставить на собственном поясе.

И Алабар отступал. Он уворачивался, отпрыгивал, пригибался, и даже кувыркался, когда человек наседал особо рьяно, и этим только вызывал недовольство живо комментирующей происходящее команды.

Команда была недовольна. Вместо полноценного мордобоя, какие-то скачки в сторону, и показательное нежелание новенького сцепиться с матерым бойцом в настоящей контактной схватке. Разочарованное молчание потихоньку переходило в презрительное улюлюканье, и обидные эпитеты сыпались на Алабара со всех сторон. Но, казалось, парень их не слышал. Он продолжал кружить вокруг Брама, приняв элементарную тактику выматывания противника, и Брам начал ошибаться. То, ногу поставит наперехлест и чуть не запутается в шагах, то слишком опустит руки и откроется. Но дракон упрямо не спешил воспользоваться чужими ошибками.

— Да, он реально боится! — начались возгласы с реи.

— Тю-ю!

— А чё, босота! Золотой-то теперь наш!

— Эй, ты драться-то будешь? Чай не девка на танцульках!

— А может он того?

— Чего?

— Па-фи-цист! Во!

— Да у них на селе все такие. Трусливые!

Но первым не выдержал Брам. Он с яростным криком «Ха!», пролетел с наскока шага три, пытаясь впечатать оба кулака дракону в грудь. Не видеть, чем закончится подобный прыжок, Алабар не мог, но пляски и ему надоели, и он просто подставил себя под удар, чуть повернув корпус - кулаки если и заденут, то пройдут вскользь. И… потерял равновесие.

В это мгновение висевшая над бойцами странно увеличившаяся капля ухнула с саженной высоты, и на падающего дракона обрушился водопад. Водяной удар был такой силы, что парня медузой распластало по палубе и волной прокатило к правому борту.

Брам резко остановился. Крики на реях смолкли. Голова корабельного лекаря, до сих пор торчавшая из люка, нырнула вниз, и тут же вынырнула обратно. Держа в руке какую-то сумку, судовой врач выбрался из люка целиком и направился к валявшемуся без сознания Алабару.

— Р-разрешите обратиться, — Брам круто развернулся к старпому. Сейчас он, совершенно не походил на того языкатого сквернослова, каким его видели постоянно. В глазах боцмана полыхала злость. — Я далек от мысли, что вы промахнулись. Лэр.

— Вы правы, я не промахнулся. Лэр, — бесстрастно ответил старпом, сцепляя ладони за спиной. Капитан только покосился на друга, но вмешиваться в намечающуюся ссору не стал. — Если у вас есть какие-то претензии, прошу в кают-компанию. Кроме того, как рефери поединка, довожу до вашего сведения, что бой состоялся, и вы его честно выиграли.

— Разрешите идти, лэр?! — «завхоз» даже щелкнул каблуками, давая понять, насколько он возмущен поведением первого помощника. Но все-таки подхватил вместе с одеждой и мечами "призовой" мешочек, и вразвалочку потопал к люку, где недавно торчала лекарская голова.

Обвешанная матросами, как гирляндами, рея начала пустеть. Взглядам, бросаемым в сторону старпома, можно было дать любую характеристику - от недовольных до откровенно злых - но высказать свое негодование вслух, а уж тем более оспорить озвученный вердикт, не посмел никто. Дисциплина, как-никак. Да, и от золота отказываться неохота.

Жангери сложил руки на груди.

— Ты часом не перестарался?

Но вопрос остался без ответа, Сторн уже хромал в лежавшему на мокрой палубе Алабару.

— Как он? — старпом обеспокоенно присел рядом с лекарем.

— Нормально. Крепкий паренек, и не такое выдержит. Тока… на фига, Генри? Он же самоконтроль и на стук не терял. Я смотрел. Даже, когда эти обормоты на рее его заводили.

— Ну… не рассчитал малёх…

— Так можно ж было рядом вылить.

— Я и хотел. Кто думал, что он падать начнет.

— Ну, воды бы поменьше нагреб.

Сторн опустил глаза.

— Я не смог, — на худом лице заходили желваки. — Теряю я дар, Тима… Видно… пора мне.

Он тяжело поднялся и, прихрамывая, поплелся в каюту.

5

Лэр Брам Скрип, пыхтел, как печка в бане, на которую выплеснули ковш холодной воды.

— Да я впервые вижу, чтобы меня вот так легко уделали! Конечно, уделали, что еще-то! И при этом пальцем не притронулись. Он ведь всё понял! И мой авторитет не опустил, и до последнего не уступал. Я даже не знаю, в каких Академиях могут готовить таких бойцов. А мечи вы видели?! Я тебе, Генри, этого не забуду …

— Хватит, Брам, — Жангери повысил голос, и боцман замолчал. — Тимофей, пусть наш пострадавший денек в твоем лазарете полежит. Да знаю я, что с ним все в порядке! Этого не знает команда. Вот и посмотрим, сколько оглоедов проявит любопытство. Но я тебя предупреждаю в последний раз: продолжишь бухать, найду замену.

— Так я ж в море ни-ни! Ты ж меня знаешь.

— То-то и оно. Брам, определишь Алабару место на мачте, и поставишь в штурмовую четверку к Булату. Да, и нож ему этот несчастный оставь, пусть таскает, раз так хочет. Хиг, у второго орудия некомплект - займись обучением парня. Если я правильно понял, он к технике дышит очень неровно. Салман, дополнительные полпайки на одного… человека нам погоды не сделают, и трюм не опустеет. Понял, надеюсь?

— Это с какой рожны, ей больше других? Я кокын! Мене честно делить!

Второй помощник капитана, граф Хиг Дайн, не удержался.

— Салман, ты вроде дворянин, а по-вессальски, как моя прабабка: все, что можно путаешь. Не рожны, а рожна; не ей, а ему; не «мене», а мне. И ты кок! Кок! Кокын в переводе с шушальского… кхм… дыхательный выступ с двумя дырками на морде домашнего животного, именуемого в просторечии хряк. Ты сколько с нами ходишь уже? Год!

— Твоя что надо? Хороший кушай, или хороший говори?

— Да вы прекратите, наконец, или нет?!! — хлопнул по столу Жангери. — Это на вас полтора месяца у берега так подействовали? Хватит, я сказал! Салман, приказ выполнять!

— Есть, лэр, — без капли акцента ответил корабельный повар.

— И самое главное. Проверить все свои посты, все углы, все комплекты и запасы. Чего не хватает, закупаем в полуторном объеме. Сегодня, пока мы развлекались, дежурный связист принял поручение. Нам надлежит через семь дней бросить якорь в проливе у западного мыса Северных Островов. Всё, господа. Веселый отпуск закончился. Начинаются суровые, и, скорее всего, штормовые будни.