Дар. Золото. Часть 4

Глава 29

1

Шторм стихал.

Алабар осторожно положил мага на длинный деревянный рундук. На соседнем, в лекарской каюте, уже лежал еще один судовой воздушник Черри Лин. Полчаса назад его притащили сюда матросы, и тоже в бессознательном состоянии. Буря, сутки назад все-таки догнавшая «Тунгур», вымотала всех. Экипаж ползал полудохлыми мокрыми улитками, граф Дайн все это время не отходил от секстанта и часов, пытаясь в грохочущей и воющей кутерьме хоть как-то определиться с местоположением корабля. Жангери безвылазно торчал в штурманской рубке, не выпуская из рук артефакт со странным названием «летучая мышь», за который любой уважающий себя и свое судно капитан не задумываясь отдал бы половину годового жалования. «Мышь» напоминала круглое черное блюдце и, как объяснил дракону Сторн, в любое время дня и ночи определяла расстояние до твердой поверхности в круге пары верст, то есть до условного горизонта. Причем не только над водой, но и в нескольких футах под водой, в зависимости от силы артефакта. Пока «Тунгуру» Хозяйка Удачи благоволила – в этих холодных водах, где волна намного короче, и жестче, чем в теплых южных морях, а ветра срываются в неистовство без всяких великосветских расшаркиваний и предупреждений, бриг обошелся лишь кратковременным испугом и боцманским воплем «все наверх», когда «мышка» один раз пискнула и показала рифы впереди. Воздушники сумели вывернуть дрейф в сторону, и бриг пронесся в трех саженях от каменных зубов, еле заметных в бушующем водном хаосе. Но магам досталось сильнее всех, и теперь оба удостоились внимания «Лысого Тимы», как за глаза называли матросы корабельного лекаря.

— Внимание команде! — раздался усиленный артефактным матюгальником боцманский рык. — Все наверх! Парусный аврал!

Алабар вздохнул. Это был уже четвертый парусный аврал за последние три часа. Капитан вместе с коротышкой боцманом старались не дать кораблю уйти в неуправляемый дрейф, поворачивали корпус чуть ли не бортом к ветру, поддерживали низкую парусность и постоянно меняли галс на добрую четверть круга. Все это, конечно, с точки зрения незыблемых правил управления судном было замечательно, но команде доставалось по самое не могу, особенно когда троса и рангоут покрывались тонкой корочкой льда, а палуба то и дело скользко поблескивала. То ставя, то сворачивая паруса (хорошо только нижние!), то поворачивая реи, матросы надрывно сипели и матерились сквозь зубы, понимая, что иначе их ждет увлекательное плаванье во льдах, откуда шанс вернуться был из тысячи один. И то, что в этих условиях, на скачущем бешенной лошадью корабле, никто ничего себе не сломал и не вывернул иначе как чудом не называлось.

Лысый Тим сочувствующе улыбнулся дракону.

— Дуй наверх! А то Скрип на клапти порвет, — но глянул на дракона и тут же поправился, — морально.

Наверху боцман рвал на клапти воздух. Ором.

— Шевелитесь, мокрицы двуногие!! Ставим полный парус! И мне плевать, что ваши сопли уже на такелаже висят! Сдохните, а корабль разверните! Иначе своими соплями будете крабов удивлять! На гроте! Уснули?!! Может вам еще колыбельную спеть?!

— Крабы в холоде не живут, — бормотнул дракон себе под нос, отплевываясь от злых соленых брызг, сдирая вместе с десятком таких же мокрых бедолаг ладони о подмерзший брас фок-мачты.

— А! Наша всезнайка! — лэр Скрип был похож на несуразную, похрустывающую при каждом движении огромную сосульку с примороженным к верхней части латунным рупором. — Меняешь рулевого! Он уже дохлой медузой на штурвале висит. И попробуй не удержать румб! Вместо баллера прикручу! Бегом!

— Есть, лэр, — на ходу отгавкнулся дракон, но боцман уже забыл о въедливом новичке.

— И-и раз! И-и раз! И-и раз! — раздалось за спиной сквозь визгливое недовольство студеного ветра.

2

Булат в самом деле чуть ли не висел на штурвале, вцепившись в него мертвой хваткой. Алабар легонько оттолкнул приятеля, давая возможность расслабить руки, и встал на его место. Такой же, как дракон, высокий и крепкий парень сразу же отцепил от себя страховку, обернул ею Алабара и закрепил на специальной скобе. И только тогда выдохнул «Румб двести восемьдесят сдал». Дождался ответного «Румб двести восемьдесят принял» и, цепляясь за все доступные выступы пошатался спать. От парусного аврала сдавший вахту рулевой освобождался, и даже качка не помешает ему завалиться сейчас в гамак.

В том, что капитан лэр Жангери стоял в двух шагах от штурвала, когда парни менялись, не было ничего удивительного. На своем корабле капитан может стоять где ему вздумается. А уж когда реи поворачиваются, мачты угрожающе скрипят от натуги и пытаются выгнуться дугой под наполняющимися ветром парусами, самое ему место возле рулевого. За любые маневры корабля отвечает капитан. Будь он хоть трижды болен, ранен, при смерти или того хуже влюблен. Капитан «Тунгура» ничем из вышеперечисленного не страдал и держался на ногах с уверенностью бывалого канатоходца.

— Это я попросил Брама тебя прислать, — сказал он Алабару, когда Булат нырнул, наконец, в люк и задраил его за собой. — Нас несет по краю ледяного поля. Но ветер меняется. Еще немного и, чувствую, повернет почти на восьмую круга. Хороший момент для разворота на потерянный курс. Непростого разворота, сразу скажу, будет нужна твоя сила. Понимаешь, о чем я?

— Не очень, лэр, — отозвался дракон.

Жангери наблюдал за палубной беготней.

— Рулевой должен чувствовать корабль, — пояснил он, — должен понимать, куда его направляет масса воды, куда тянет ветер. В особых случаях я сам становлюсь за штурвал, потому что отдавать команды рулевому, это тратить время на слова. Объясню почему. «Тунгур» не просто хорошо сделанная деревянная посудина, это артефакт. И самая важная его часть - киль. Только двое на корабле знают, что наш киль может увеличиваться в глубину почти в полтора раза, и вместо одной рулевой лопасти, у «Тунгура» их три. И именно на киле. Нашу команду называют безбашенной за то, что мы можем развернуть бриг на полкруга практически на месте. Это очень опасно и трудновыполнимо на обычном судне. Но секрет даже не в этом, — Жангери помедлил. — Секрет в силе рулевого. В его магической силе.

Несмотря на холодный пронизывающий ветер, Алабару вдруг стало жарко. Жангери с того памятного дня еще ни разу не говорил с ним о магии. Да и хватало дракону «уроков» Сторна, разъяснений слегка высокомерного лэра Дайна, и выматывающих тренировок в группе Булата. Но сейчас он понял: его ждет что-то совсем из ряда вон, и неожиданно захотелось обернуться в первую ипостась. Как говориться: драпаем быстро и далеко.

— На штурвальных рукоятях есть серебряные вставки, их все видят. Видят, но не знают, что это магические проводники. Через них нужно своим даром почувствовать киль, а с ним и весь корабль, стать с ним единым существом и выполнить маневр, который тебе нужен. Думаю, не стоит объяснять, что слабому это не по силам.

Алабару захотелось выругаться. Громко. Нет, не на шушальском. На своем. Ругаться на древнем драконьем тоже очень неплохо выходит. Этот… человек специально так подстроил?! Это что же получается, теперь от него, дракона, зависят жизни людей?! Он-то, дракон, в случае чего может и полетать! А у них крыльев нет! Да это просто…просто подстава!

Лэр Тениз Жангери, казалось, не замечал, как побелели скулы стоящего рядом парня. Лэр капитан Тениз Жангери сказал очень спокойно:

— Приготовься. Позови «Тунгур» через ладони. Заставь своей силой тебе подчиниться. Соедини разум с артефактом. Когда я дам команду на румб сто шестьдесят, выполни ее плавно, без рывков. Слейся с кораблем, стань его скелетом, его мышцами.

Этот лэр что, вообще не видит, как дракона трясет?! А паруса-то уже поставлены!!

— Всем закрепиться! — сквозь свист ветра ожил боцманский рупор, — Повторяю для глухих! Всем закрепиться!

Суеты на палубе не было, каждый знал, что ему делать.

— Внимание на руле, — негромкий голос капитана затвердел. — Принять лево руля сто шестьдесят.

— Есть лево руль, — зашипел дракон, невольно выдыхая дым, меняя зрачки, до крови раздирая вытянувшимися когтями сжатые пальцы.

Пространство вокруг исчезло. То пространство, которое мы видим глазами, слышим ушами, ощущаем собственной шкурой. Оно внезапно стало иным. Вязким, тягучим, мутным...

Дракону не привыкать к слиянию, будь это в первый или в тысячный раз. Дракон рожден для объединения разума и сил. Неважно чьих, неважно как, неважно когда. Живая машина, созданная подчиняться даже во сне. Сопротивляться, противостоять, давать отпор чужому - исключительное право человека.

Легкость, с которой Алабар нырнул в «сознание» корабля, сначала потрясла. Но мысли вдруг потерялись среди просмоленных досок, среди деревянных и бронзовых блоков, среди тросов и тяжелых полотнищ. «Тунгур» навязывал дракону свою волю. Неживую, непреклонную, слепую. Он вовсе не хотел идти против моря, против таких тяжелых волн и такого упрямого ветра. Рвать паруса, заставлять трещать от напряжения мачты и шпангоуты, гнуть киль под огромной массой воды. Зачем? Прямой путь самый легкий. Что за существо пытается направить его против стихии? Что оно такое? И Алабар принял желание корабля. Как своё. Личное. Он стал кораблем. Он почувствовал его силу, его мощь. Теперь никто и никогда не посмеет идти против него! Никто! Даже тот, кто сейчас пытается отпихнуть его в сторону, схватиться за штурвал, и что-то изменить.

Дракон словно застыл камнем.

— Алабар!!! Леворуль!!!

От капитанского вопля заложило в ушах.

«Эй, хранитель», — вдруг раздалось в голове дракона. — «Слышишь, меня?»

Алабар вздрогнул. Оглянулся, силясь понять, кто с ним говорит.

«Не верти башкой. Я это, Бача. Дай порулить?»

Дракон растерялся, и этого хватило. Ключ, который Тишан и Машка увели из королевской сокровищницы, бесцеремонно «перехватил управление на себя», как часа через два он объяснял подопечному. И пока Алабар соображал, его руки, да и всё его мощное драконье тело, выполняло команду «лево сто шестьдесят», потому что Баче было плевать, чего желает или не желает бриг «Тунгур». В иерархии артефактных предметов, клинок считал себя если не маршалом, то генералом, без разговоров. Будет тут какой-то деревянный тазик указывать его хранителю что делать. Перебьется!

Корабль накренился, едва ли не цепляя леерами верхушки волн, и «пошел» по дуге. Тяжело, скрипя, срывая краску с бортов. Половина матросов находившихся на палубе синхронно подняла морды кверху, молясь. В левую «скулу» корабля, визжа и беснуясь словно упустивший добычу зверь, врезался боковой ветер. Паруса опали. Но спустя несколько долгих жутких мгновений хлопнули разом, стремительно выдергивая бриг из затяжного разворота.

Крен выравнивался.

— Через колено вашу едрить, смертнички!!! — грохнул карой небесной боцманский бас. — Раздернуть фок и кливера! Перешли! Брасы и шкоты в зубы! На гроте! Заснули?! В бога, душу!!! В могиле отоспитесь! Подтягиваем! Крепим!

— На румбе сто шестьдесят, — спохватился дракон.

Жангери, стоявший напротив и смотревший ему в глаза, выдохнул с облегчением.

— Так держать.

3

Часа через два как-то резко утихомирились волны. Ветер, еще крепкий, будто спешил выгнать бриг из своей епархии, дул ровно без шквальных порывов. Команда, постягивав с себя мокрое шмотье и развесив его на просушку меж гамаков, в одном исподнем валялась на теплых досках длинного кубрика. Лэр Скрип, хоть и был зажимист, как любой уважающий себя… э… каптенармус (не надо ругаться, не надо!), но Лысого Тима, в части предупреждения всяких там болезней, слушался беспрекословно. Сказал доктор активировать кристаллы обогрева, значит активировать. И матросы блаженствовали, вытянув задубевшие конечности.

— Ей, басята! — на верхней ступеньке трапа, с двумя железными бадейками в обеих руках стоял лыбящийся во весь рот Салман, — Лэра капитана приказала хавку принести. Мене корыта таскайте!

Крепкий, подвижный, с лицом, на котором четко проступала хорошая примесь аларской крови, повар спустился сам, спустил емкости, расположив их слева и справа, жестом фокусника достал черпак и победно уселся на нижнюю ступень.

По заведенной традиции, миски и ложки матросы хранили в своих рундучках, и за их чистоту и сохранность отвечали сами. Предвкушение внеочередной кормежки взбодрило всех, послышались довольные возгласы, стук доставаемой посуды.

— Как ты умудряешься при такой качке еще и кашеварить, Салман? — Летка, тот самый паренек, что в Малых Пятках возил Алабару ботинки, с огромной миской уже приплясывал рядом. Кок на размеры посудины не посмотрел, налил похлебки ровно один черпак, чем вызвал веселое недовольство матроса. — Ну, вот что ты за жмот? Смотри сколько еще места в плошке осталось! Ну, хоть бы разок больше нацедил.

— Ты мене еще научи, Енька! Я тибе не Салман, я тибе лэра Салман Тахар.

— Сам ты Енька! Меня матушка с батюшкой Леткой назвали, — привычно огрызнулся паренек и поспешил из очереди.

— Да какой ты лэр, — подставил посуду следующий, — ни шиша магичить не могёшь, ни дома у тебя, ни земли. Как есть оборванец. Тока и того, что отец твой за доблесть на флоте чин получил. Вот и всё твое дворянство.

— Твоя дурной, как ишак, — не обиделся лэр. Черпак ловко летал из бадьи и обратно, не пролив ни капли драгоценной субстанции, — отец получил, и мене дадут. Тогда и зимля, и дом, и жина.

— Это за что же дадут?

— За то, что тибе, суслика, слушаю, и как вириблюд жрать на горбах таскаю.

Паренек действительно был похож на грызуна. Его неправильный прикус часто вызывал хамоватые шуточки, на которые он реагировал крайне болезненно и, как правило, кулаками. Но Салману не только он, но и вся команда готова была простить многое. Потому как верблюдом он себя называл с полным правом – еще ни разу не было такого, чтобы кок не накормил вовремя. У него на камбузе всегда было что поесть, будь то шторм, штиль, отсутствие пресной воды или горючего камня, а то и припасов. Однажды, когда в продуктовых коробах было шаром покати, а до ближайшего порта еще двое суток, на обед в мисках оказалась говядина с картошкой. Правда, потом обратили внимание, что в трюмах стало как-то подозрительно мало крыс. Наверное, все-таки был лэр Тахар магом. Только молчал об этом в тряпочку и не кололся ни при каких обстоятельствах.

На Алабара он глаз не поднял, плюхнул положенную пайку, сунул два куска лепешки вместо одного.

— Твоя капитана иди, как пожрешь.

Было у дракона подозрение, что кок его недолюбливает. Но при этом постоянно выделяет чуть больше еды, чем всем. Хотя, иногда сдавшему вахту можно было притащиться на камбуз с жалостливым лицом, и Салман, ругаясь, выделял дополнительную пайку. Какая муха укусила корабельного повара, и почему он постоянно ворчит при его появлении, Алабару выяснять не хотелось, тем более сейчас.

После такого бездарного провала за рулем, хотелось забиться куда-нибудь, а лучше исчезнуть на пару часов, прийти в норму и всё хорошенько обдумать. Но кругом вода, а тренировки в передвижении по пространственным дыркам он забросил. Не до того. Еще и Ключ прицепился со своими закидонами. Ему, видите ли, понравилось бодаться с "Тунгуром". Ему, видите ли, скучно! На вопрос "а что произошло у штурвала" туманно объяснил, мол, есть запирающий артефакт, который по сути накопитель и который не дает выкачать мага до донышка. Так вот, перед тем, как Алабар взялся за "колесо", этот артефакт был вынут. Корабль, за неимением ничего другого, потянул силу из дракона, и чтобы подопечный не свалился пустым мешком на палубу, Ключ, то есть доблестный Бача, перехватил управление. Дракон мрачно выслушал всю эту галиматью и вежливо попросил Бачу не лезть не в свое дело, если не просят. Клинок обиделся.

И вот теперь вызов к капитану.

— А чё это Белому две лепёхи?! — возмутился Летка, сверкая голым торсом. Нательник он снял, чтобы невзначай не испачкать во время еды.

Дракон протянул ему оба куска.

— Держи. Я не хочу.

— Да ладно, это я так, голос разрабатываю, — пошел на попятную матрос, — ты сегодня оно как лихо фордак(1) закрутил. Думали хана котятам.

Алабар положил хлеб пареньку на колени, и потопал к своему гамаку.

4

Лэр Жангери смотрел в окно. Штурманская рубка чуть ли не от пола до потолка (к слову довольно низкого) была застеклена. Толстыми ровными и прозрачными стеклами в квадратных рамах. Дорогое удовольствие даже для флота. На столе, в центре рубки, картографический пергамент был отодвинут в сторону, уступив место глубокой тарелке с такой же похлебкой, какой полчаса назад подчевал команду Салман. Еда была нетронута, капельки застывшего жира мерно покачивались на ее поверхности.

— Разрешите, — открыл дверь Алабар. Последовал отстраненный кивок, и дракон с непередаваемым чувством отвращения к себе вошел.

Жангери повернулся, долго рассматривал вытянувшегося перед ним парня, отметив и упрямо сжатые губы, и поднятый подбородок, и непреклонный, но какой-то тоскливый взгляд вдаль. Словно стоявший перед ним сотни, тысячи раз вот так вставал перед кем-то более значимым и схлопывался раковиной, которую уже невозможно открыть.

— Кто управлял кораблем?

Алабар молчал. Потом через силу выдавил:

— Я, лэр.

Формально, да, он. Но Жангери, естественно, ни на мгновение ему не поверил.

— А если честно? — моряк давно понял, что врать этот парень не умеет. Промолчать, улыбнуться, уйти от ответа, высказать открыто всё, что думает. Но не соврать. — У нас с тобой договор. Я должен обучать тебя как мага.

Дракон продолжал молчать, но тоска в глазах застыла льдом.

— Я артефактор, Алабар. Потомственный. Чувствовать предмет это основа моего дара. То, что я ощутил три часа назад, — Жангери посмотрел на штурвал в паре шагов от рубки, где спиной к ним стоял очередной рулевой, — иначе как вмешательством в мою работу не назовешь. Да, «Тунгур» я зачаровывал сам. На это ушло два года. И где чужая энергия, а где моя я определю сразу. А энергия, которая вмешалась в управление кораблем не живая, но и не… неодушевленная. Значит, артефакт. Ты этим артефактом быть не можешь по определению.

— В «Трех Карасях» вы именно так меня и определили. Считайте, что не ошиблись.

Жангери внутренне улыбнулся. Оказывается даже дракону ничто человеческое не чуждо. Обиделся все-таки, просто вида не подал. Это хорошо, умеет держать удар. И умеет его возвращать.

— Я догадываюсь, какой предмет может быть подобной игрушкой. Тот, что ты очень ревностно отстаивал по прибытии на «Тунгур». Нож. Но вот незадача, я его никак не чувствую. Давай открыто, Алабар. Я притащил тебя сюда не за красивые глазки, и, я вижу, ты это понимаешь. Но не понимаешь причину, — капитан Тениз Жангери зашагал вдоль стола. — Мне нужен помощник. Лэр Сторн умирает, и ходит со мной в море из последних сил. Я не могу его предать и оставить на берегу, это добьет его окончательно. Так вот. Он на тебя не нарадуется. На твои знания и подготовку, на то, что ты жаден к новому и все хватаешь на лету. Он знает, кто ты, а потому гоняет тебя так, что даже Брам в кают-компании исходит на пену и возмущается нагрузкой, какую Генри на тебя взваливает.

Жангери остановился.

— Как я могу тебе доверять, Алабар, если ты не доверяешь мне?

— Доверие для драконов слишком часто заканчивалось их… ликвидацией.

— Тогда зачем ты здесь, дракон?

В рубке было почти тихо. Плотно пригнанные стекла, обитая кожей дверь хорошо гасили завывания ветра и плеск волн.

— Вы вынули накопитель из штурвала, — не удержался Алабар, — но мне об этом не сказали. Теперь вы говорите о доверии.

— Понятно, — Жангери улыбнулся. — Да, не сказал. Прежде чем учить тебя магии, я должен был определить твой реальный потенциал. А это возможно только в критических ситуациях. В дальнейшем, ты бы и сам все понял.

— Определили?

— Да, Алабар. Ты раз в десять сильнее "Тунгура". Но вот почему ты потерял управление, я не понимаю.

Алабар выдохнул, отстегнул клинок. Подошел к столу и положил прямо на карту. Потрепанные, потрескавшиеся старые ножны, деревянная обгрызенная рукоять начали медленно чернеть, заиграли темными бликами, становясь изящным, смертоносным, истинным оружием.

Жангери напряженно наблюдал за превращением.

— Ключ, — прошептал он, когда вытянувший клинок замер, упершись острием в бортик стола. — Активирован. Кто? Так, стоп. Я знаю кто. Тот мальчишка, который попрекал меня камином в доме у Насьи. Он… гном?

— Нет, — Алабар поморщился, — наполовину.

В голосе артефактора послышались покровительственные нотки.

— Гномов наполовину не бывает, Алабар. Скорее всего, это очередная мутация так с мальчиком пошутила, — но заметив бесстрастный взгляд дракона, человек насторожился. — Или… бывает?

Жангери опять заходил вокруг стола.

— Так вот кто им нужен, — казалось, моряк не замечал стоявшего парня. — Не дракон, не метаморф, а уж тем более не лекарь. Полукровка! Да еще и маг! Удавиться на рее! — он вдруг остановился и резко спросил. — А за чем вы полезли в королевскую казну?

Алабар замялся, но все-же показал на клинок.

— И всё? — удивился капитан, — зачем?

— Ключ блокирует ментальную магию. И… помогает. Если надо.

— Помогает… Как у штурвала?

Дракон сделал вид, что смотреть в решетчатое окно ему гораздо интересное, и Жангери начал рассуждать вслух.

— Так. Что-то мне дед такое говорил. После вашего эпического побега, во дворце было совещание. Там выяснилось что оказывается вы живете в Серых Горах и… да, подвержены ментальному воздействию, — Жангери смотрел на Алабара, требуя подтверждения. Тот кивнул, продолжая буравить взглядом очистившийся горизонт. — В таком случае, понятно, почему «Тунгур» тебя не слушал. Ты не умеешь сопротивляться. Ты, просто необученный. Подожди. Драконы, кажется, не маги. Как это я сразу не сообразил. У вас и у метаморфов собственных магов никогда не было. Так?

— Не было.

— А ты?

— А я выродок.

Женгери замер. Потом задумчиво сел на привинченный к полу табурет. Взял в руки Ключ, но вытаскивать из ножен не стал, положил обратно.

— Вот ведь компания подобралась! Полугном, барс-оборотень, маг-дракон. Что-то мне подсказывает, лекарь тоже отличается чем-то убойным. Н-да, Насья была права. Да, сядь ты, наконец, успокойся.

Алабар вдруг фыркнул.

— Я спокоен, — он присел на скрипнувший под ним табурет, — это вы нервничаете.

— …попробуй тут… — Жангери пододвинул клинок к дракону. — Забери. Похоже, он не терпит чужих рук. Ладно. Ты хоть свою специализацию знаешь? Чему тебя учить? Ментальную защиту я тебе покажу: ты маг, освоишь. А вот конкретные способности у тебя какие?

— Ну… — почему-то застеснялся Алабар, — я вроде как пространственные переходы делаю.

Моряк смешно захлопал глазами.

— Что ты делаешь?

— Ну… туннели. Или дырки в пространстве. Через которые можно быстро перейти в другое место.

— Ты… пространственный маг? — на круглом обветренном капитанском лице было написано такое потрясение, что Алабар обругал себя последними словами, боясь, как бы ему и лэра капитана не пришлось тащить к Лысому Тиму. Вот лекарь обрадуется. Он осторожно кивнул, стараясь не упустить критический момент, по которому надо будет ловить падающего со стула человека. Но глаза Жангери внезапно засияли.

— Нет, мне все говорили, что я удачливый сукин сын, но чтоб настолько!.. Ну, Хозяйка! — моряк поднял лицо вверх. — Ну, прими благодарность! Да я при первой же оказии, весь экипаж в храм загоню! Пусть Её Небесной Светлости свечки ставят. Каждый по десять!

— П-почему? — как всегда от волнения, дракон начал заикаться.

— Не понимаешь?! Да нам теперь ни один шторм не страшен! Мы теперь плевать хотели на штили и мели. Мы ж их теперь на раз-два проходить будем. Всё. С завтрашнего дня, занимаешься со мной. Каждый день.

— А… к-как же лэр Сторн?

— Что значит «как»? — удивился лэр капитан. — И Генри, и лэр Дайн, и работа на мачте, и тренировки с Булатом, все в силе. А магией ты будешь заниматься в свободное время.

— В свободное?!! — дракон внезапно разозлился. Его зрачки налились зеленым янтарём, — Да я сдохну! Я и так сплю по три часа!

— Ты на меня тут зенками не сверкай, — Жангери вернул в голос строгость, но посмотрев на похудевшего за неделю парня согласился. — Ладно. На мачты больше не лазь. Все равно ты то и дело такелаж рвешь. Я Скрипа, предупрежу.

5

Парусный аврал объявлялся еще два раза, и последний уже вечером, когда поменялся ветер. Звезды, в ореоле тумана, сияли на небе ночными лампами. Стало намного теплее, троса уже не цеплялись к ладоням холодными иглами, и боцман не особо налегал на матерные выражения, видимо, их запас подошел к концу.

Ночью Алабар наконец-то спал без сновидений, что преследовали его с момента прихода на корабль, и постоянная необходимость все время быть начеку, все время следить, чтобы случайно не выдать себя, наконец, отпустила. Утренняя склянка звякнула, как всегда, слишком рано, хотелось поваляться еще, но спать днем устав корабля разрешал только сменившимся с вахты.

Нацепив на себя высохшее за ночь барахло, команда нехотя выползала на верхнюю палубу.

А там, за бортом... За бортом была земля!

Для Алабара это оказалось настолько неожиданным, что он остановился прямо на трапе. Еще несколько часов назад ему казалось, что кроме воды, неба и ветра на свете не существует ничего. Что все ранее пережитое просто сон, просто красочный сон, и вечное море с вечным небом будут вокруг всегда. До скончания времен. И вдруг… земля. Крутые обрывы, врезавшиеся в море окаменевшими носами, огромные плоские валуны по которым лениво ходят черно-белые чайки.

— Строчи ластами, Белый! Чего встал? — толкнули сзади, и дракон зайцем выскочил наверх.

На утреннем построении среди офицеров первый помощник не появился. Молодой воздушник Черри Лин, белолицый, курносый, весело поглядывал странными узкими глазами в сторону скал, и смешливо прыскал в кулак, когда стоящий рядом граф Дайн что-то негромко бормотал. Оба заработали замечание капитана, но их хитрые физиономии хитрыми быть не перестали.

Первого помощника, Генри Сторна, Алабар так и не высмотрел. Надо бы перед завтраком забежать в лекарскую каюту и самолично убедиться, что наставник в добром здравии. Думать о плохом решительно не хотелось.

Хотелось смотреть на землю. На холодные, серые скалы кое-где покрытые зеленым мхом. На неяркое, солнце, отражающееся в тихой глади извилистого фьорда, на синие тени, отбрасываемые прибрежными глыбами. Тонули вдалеке в сизой дымке острые, заснеженные пики, и море мерным шелестом вздыхало, накатывая на узкую прибрежную полоску мокрого песка еле заметные волны. Острова. Те самые Северные Острова, с их суровым покоем и силой.

—… сразу после завтрака. Форма одежды парадная.

Резкий толчок в бок заставил очнуться. Булат, кривя рот, прошипел:

— Не спи. Тебя Скрип пасёт.

Алабар благодарно мгукнул приятелю, отыскав глазами боцмана. Тот рассматривал дракона оценивающим прищуром, но стоило парню уставиться на него с видом «бравым и придурковатым», довольно ухмыльнулся и отвел глаза.

— У тебя форма-то парадная есть? — снова зашипели рядом.

— Зачем?

Лэр Дайн, как всегда после распоряжений капитана, вышел вперед и нудно завел короткую лекцию о противопожарной безопасности в части пользования кристаллами обогрева и прочих огненных приблуд. Но команда, в ожидании скорого завтрака, его уже не слушала.

— Ты в каких облаках летаешь? — удивился Булат. — Нас кэп с собой берет. Тебя и меня.

— Куда?

— Наверно, сон был в тему, — съязвил приятель, — раз ты никак не проснешься. Наш Тениз должен к обеду на «Салаке» появиться. Мы с тобой в шлюпке, на веслах.

— На «Салаке»?

— Мля-а, проснись! По правому борту!

Булат оказался не совсем точен. Флагманский клипер «Салака» стоял в четверть версты от «Тунгура» не по правому борту, а скорее за правым кормовым фонарем. Потому Алабар его и не заметил. И, честно говоря, не очень хотел. Воспоминание, что именно этот корабль пришлось поджечь, когда их четверка драпала из Лирии, оказалось неприятным. Но «Салаке» инцидент явно пошел на пользу - новенький такелаж и свежая краска, придавали ему нарядный и праздничный вид, по сравнению с которым «Тунгур» выглядел потрепанным серым волком, рядом с ухоженной белоснежной гончей. Почему-то за бриг стало обидно, и захотелось снова сбить спесь с зазнайки.

6

Лэр капитан выглядел вызывающе. В том смысле, что вызывал множество вопросов, разбивавшихся о его непрошибаемую невозмутимость. Из парадной формы на нем был только толстый бушлат с прямыми брюками, светлые шнурованные ботинки. Ну, и косынка, куда ж без нее. Узкий стилет тоже остался висеть на белом поясе. Остальные знаки отличия, капитан счел ненужными, но послал Булата к боцману за, как он выразился, дежурным клинком, а взглянув на переставший маскироваться Ключ Алабара, непонятно крякнул, но промолчал. В общем, Жангери от матросов почти ничем не отличался, и когда их маленькая шлюпка аккуратно стукнула борт «Салаки», вахтенный флагманского клипера, скинув шторм-трап, нагло поинтересовался:

— Вы своего кэпа не притопили часом? Где главнюк-то ваш?

Вероятно, матрос был новеньким, поэтому пришлось бедолаге на собственной шкуре познавать, что из себя представляет Морская Разведка. А заодно и учиться хорошим манерам.

Булат церемониться не стал. Он проигнорировал трап, взлетел прямо по борту, и, через весьма ограниченное для восприятия и адекватной реакции время, молодой матросик уже крепко упирался носом в палубу. С Булатовским коленом на загривке. А все телодвижения заметивших подобное непотребство моряков, пресек Алабар. Просто встал перед ними.

Жангери с непередаваемым довольством поднялся на палубу.

— Ну, сколько можно, Тениз! — к ним уже спешил затянутый в белоснежный китель мужчина. Второй помощник, судя по нашивкам. — Обязательно надо было показывать выучку своих головорезов?

Подбежав к Жангери, он торопливо протянул руку, и капитан «Тунгура» крепко ее пожал.

— Мои головорезы, как ты выразился, всего лишь вежливо поздоровались. В отличие от твоего… м… вахтенного.

— Хорошо-хорошо, — подхватил капитана под руку второй помощник, — давно тебя ждем. Не умеешь ты прибывать вовремя. Обеденную склянку проспал!

— Проверьте часы, — отмахнулся Жангери и взглядом приказал обоим парням следовать за ним.

Булат поднял перепуганного матроса за шкирку, отряхнул с теплым пожеланием «Не болей!», догнал Алабара, и теперь оба высоких парня, сопровождаемые не очень дружелюбными взглядами, отставали от своего капитана ровно на один шаг.

Наружная отделка кают-компании «Салаки» изобиловала излишествами. Не привыкший к роскоши дракон в первый раз задумался о стоимости подобных изысков и чуть не прозевал приказ капитана встать по обе стороны двустворчатых дверей. Жангери явно не питал к флагману добрых чувств, и всячески подчеркивал свое отношение к любимчику Комфлота. Выражалось это в демонстрации вот такого наплевательства на время прибытия, на неполную парадную (в сущности, совсем не парадную) форму, на походный стилет вместо полноценного длинного кортика. Даже то, что капитан не оставил матросов дожидаться в шлюпке, а притащил за собой к этим дверям, говорило о многом. Наверное, он мог себе это позволить, решил Алабар. Но дракон догадывался еще об одной причине подобного поведения. Лэр Жангери выполнял договор. Учил его, дракона, тому, что знал сам, давал возможность рассмотреть морское ремесло со всех, даже не очень приглядных, сторон. И скорее всего, капитан знал, что у Алабара хороший слух. Потому как не слышать, о чем идет речь в кают-компании, было невозможно.

— Вы сколько уже тут точите? — голос Жангери был опасно добродушен. — Три дня. Три дня вы стоите на якоре в бухте. Согласен, этот островок принадлежит Вессалии. А море вокруг? Я напомню, островитянам запрещено иметь военный флот. Но это не значит, что они не занимаются наблюдением. А вы даже не удосужились прошвырнуться по фьордам, чтобы просто проверить, есть ли там ладьи эльфов или нет. Обычные рыбачьи ладьи. Проверить, и если надо задержать. Помнится, вы очень резво двинули за эльфийской шхуной на глазах у всей Лирии. Что же помешало изобразить свирепость здесь? Хотя бы до окончания выполнения задачи. Зато эльфы, думаю, не спали. За три дня вашего бездействия, единственное что они не успели сосчитать, это количество крыс в вашем трюме.

— Не передергивай.

— И вот теперь, кто-то в штабе, услышав слово «переговоры», решил, что эльфы испугались ваших крыс? А мне думается, эльфы решились на ультиматум. Мне думается, что и вы так думаете.

— Но, тем не менее, взаимодействие с ними обязано быть, — голос был раздражен, — мы еще не в состоянии войны, чтобы отвечать отказом на приглашение.

— А почему вы решили, что этим «приглашённым» должен быть я? Я таких полномочий не имею. И никогда не имел по специфике возложенных на меня обязанностей. Морская Разведка никогда открыто не светила мордами в посольствах других государств. Для этого у нас есть официальная дипломатия. Что изменилось теперь?

— Тениз, никто из нас таких полномочий не имеет. Просто пришел приказ…

— Кому? — перебил говорившего Жангери. — Кому пришел приказ?

— Мне он пришел, — казалось, голос стал еще раздражённее. — Но без конкретных имён.

— Значит так. Мне было предписано находиться здесь во время возможного начала военных действий с эльфийской стороной. Для единственной задачи: подобрать три диверсионные группы, действующие сейчас на Островах. Или то, что от этих групп останется.

— Тениз, я тебя понимаю, но решение принято. Я уже послал донесение.

Повисло молчание.

— Успел, значит, — эти два слова прозвучали настолько ядовито, что собеседник капитана возмутился.

— Что значит «успел»? Ты выбирай выражения, Тениз.

Но Тениз продолжал:

— Пока мы болтались в шторме, ты здесь рыбу удил и донесения сочинял?

Послышался звук резко отодвигаемого стула.

— Здесь в пакете все подробности нового задания, — раздраженный голос перешел на официальный тон. — Мы думаем, что лучше тебя…

— Я тебя умоляю, Рэндал, давай обойдемся без пафоса. Страшно тебе, так и скажи. Хочешь мной прикрыться? Не новость. То, что твой нос быстрее всех чует запах жареного, не знает на флоте только совсем тупой. Правда, был один счастливый случай, когда тебя поджарили самого, но ведь и на старуху должна быть проруха.

Звук резко отодвинутого стула повторился, послышались злые шаги и обе дверные створки распахнулись.

— За мной! — бросил Жангери на ходу.

В шлюпке, когда расстояние от «Салаки» позволило говорить в полный голос, Алабар глядя на хмурого Жангери, сказал.

— Для этого корабля, я готов сделать исключение.

— Ты о чем?

— О нашем договоре, — продолжал грести дракон.

Жангери некоторое время молчал, вспоминая.

— Не-ет, Алабар, — рассмеялся он. — Зачем жечь корабль? Не корабль управляет человеком. Человек кораблем.

___________________________________________________________________

(1) - Поворот фордевинд — судно пересекает линию ветра кормой.