Дар. Золото. Часть 4

Глава 42

1

В принципе, по задворкам Лирии мы с Гаем прошли спокойно. Дед Пихто на матерном слове и кураже сам вызвался домчать нас до столицы, где у него имелась, как он выразился, давняя зазноба, к которой ему уж очень хотелось наведаться. А тут такая оказия подвернулась. Как я понимаю, подвернулись ему мы - платежеспособные клиенты, всего за два золотых согласившиеся на его извоз. Да, опять за два. Ох, уж эти золотые. Его лошадка, чем-то напомнившая мне трехцветку, оставленную на попечение Саниного учителя, Муфалима, спокойно отработала для хозяина денежку, чем на двух постоялых дворах заслужила не только тщательный хозяйский уход и теплые стойла, но и нашу искреннюю благодарность. В виде мешка яблок, что в изобилии продавались по краям имперской дороги желающими подзаработать селянами. К слову, селяне продавали не только яблоки, морковь и клубневые, но и плетеные корзины, одну из которых я прикупил для Пончика. Пушистый где-то подхватил блох, то и дело чесался и нервничал, и за моей пазухой ему, понятное дело, было не место. Пришлось искупать хвостатого в отваре полыни и чистотела, и предоставить отдельные апартаменты. За купание подопечный на меня надулся не хуже мыши на крупу, но корзину одобрил. Особенно теплый пледик на ее донышке, которым расщедрилась сердобольная хозяйка трактира, где мы останавливались по дороге.

Лирийские улочки уже окутывались сумерками, когда мы, расплатившись с дедком, добрались к «Анатомической лавке» маленького архимага. Посланный мной ментальный «поиск» на удивление не дал никаких результатов, разве что обнаружил двух крыс тыривших из опрокинутой мусорной корзины очистки свеклы и юркнувших в первый попавшийся лаз при нашем появлении. Но городовых в обозримом пространстве не было ни одного. Складывалось впечатление, что просьба «меня не искать» все же дошла до адресата, а чтобы агенты Стражи окончательно не подмочили свою репутацию, благоразумно было принято решение мне не мешать. Это я от нервов стал таким самоуверенным, а так я очень даже сомневающийся в себе индивидуум. Ну, вы в курсе.

— Ты это... На всякий случай нос закрой, — посоветовал я дракончику, постучав в дверь, над которой еле теплилась обычная лампадка.

— Зачем?

Ответить я не успел. На мой стук почти сразу послышалась возня с дверным засовом – словно кто-то в доме очень ждал именно нашего прихода – и из приоткрывшейся щели потянулся тошнотворный запах.

— Заходите, — голос принадлежал Муфалиму. И никаких «кто там?» или «кого принесло в такую пору?» не последовало. Ну, раз приглашают…

Гай поспешно прикрыл нос рукавом и шагнул вслед за мной в темный проем жилища маленького лекаря.

— Принесли? — вопрос, очень нетерпеливо заданный, поставил меня в тупик. Вроде бы, я ничего ему не обещал.

— … а должны? – может ветерок намагичить? А то мое обоняние скоро объявит мне аллергию пополам с атрофией, (красивое слово, от Сани как-то слышал). Вот и Гай уже давится рвотными позывами.

— Нет, вы только подумайте! Какая наглость! — неожиданно разозлился Муфалим, — заставили ждать их два часа под дверью и ничего не принесли!

А-а! Как я мог забыть? Санин учитель обычный человек, и не видит в темноте. Он явно принял нас за кого-то другого.

— Лэр, — осторожно сказал я. Ну, а вдруг у него сердце слабое, испугается еще, — возможно мы не те, кого вы ожидаете.

Архимаг щелкнул пальцами, и над нами повис «светляк».

Сцена, что называется – приплыли. Человечек, росточком мне чуть выше пояса, увидев нас с корзинкой, где Пончик усиленно прятал мордочку в мягком пледе, застыл с открытым ртом. И широко раскрытыми глазами. И, кажется, перестал дышать. От радости, не иначе.

— Т-тиш-шан? — отмер он. В его исполнении это прозвучало как-то по-змеиному, и я неосознанно закрыл нас с дракончиком радужной сферой. Обрадоваться-то он обрадовался, но кто знает этих архимагов, сейчас он мне рад, а через мгновение припечатает чем-нибудь убойным. Даром, что коротышка.

«Нас не ждали, а мы припёрлися» — прокомментировали у меня на поясе.

— Тишан! — на этот раз возглас прозвучал нормально. — Вот так неожиданность! Ох, что это я? Проходите скорее. А, да, запах. Сейчас-сейчас...

Муфалим засуетился, торопливо закрывая за нами дверь и мимоходом «смахивая» специфическое амбре, шедшее от выставленных экспонатов. А, заодно, возвращая им нормальный «не человеческий» вид. И вовремя. Дракончик от избытка впечатлений собирался грохнуться в обморок.

— Идемте! Идемте на кухню! Вы с дороги, сейчас что-нибудь придумаем, приготовим.

Я с затаенной надеждой ждал, когда прозвучит имя. Единственное имя, от которого становится горячо где-то в груди и хочется повторять его снова и снова. Финна. Она, наверняка спит, но, может быть, Муфалим ее разбудит? Как тогда, в конце лета. Когда мы спасались у него от погони. Она ведь его родственница и должна быть здесь. Обязана! Она же во дворце занимается цветами, и где ей жить, как не у дядюшки?

— Марат! — радостно крикнул маленький архимаг, — гости у нас!

— Вижу, — на кухню улыбаясь во все тридцать два, вошел крепкий паренек, в котором я еле узнал своего академического приятеля. После нашего феерического побега из королевской сокровищницы, когда Машка тащил на себе Марата, больше похожего на обтянутый кожей скелет, сейчас этот скелет оброс мышцами, как-то весь налился силой и даже раздался в плечах. Хотя, еще в Академии мало кто отваживался схлестнуться с некромантом в драке один на один. Это я так завидую. Да что там говорить, разочарован я был. Не его выхода ждал. Но парень жив, и даже здоров, а это радует.

Марат обхватил меня своими лапами.

— Здорово, спаситель! — отпустил, ткнул кулаком в плечо, — вы откуда такие красивые?

Хорошо, что за время моих странствий я разучился краснеть. А то бы залился краской по самые уши. Мы с дракончиком были похожи на двух бездомных, и, наверняка, запах от нас шел соответствующий.

— Молодые люди! Ко мне кое-кто с визитом должен пожаловать, так что сами тут, сами, — успешно отмазался карлик от ритуала гостеприимства и поковылял прочь.

Марат усмехнулся ему вслед и тоном, не терпящим возражений, скомандовал:

— Дуйте в купальню. А я пока вам белье найду и на стол соберу.

2

Через час мы отмытые и переодетые в чистое уплетали воздушные эклеры, пили какой-то совсем экзотический чай непонятного происхождения, (Муфалим категорически отказался называть поставщика), и вполуха слушали подробный рассказ о том, как великий… ой, простите, всего лишь одаренный и трудолюбивый маленький лекарь все-таки создал на основе банальной крапивы и зеленых яблок уникальное средство от аллергии на кошачью шерсть. Ну, и на всю остальную заодно. Поэтому Пончику великодушно разрешили обнюхать каждый угол полуподвального дома, нагло затребовать себе пирожное и задрыхнуть прямо на табурете около кухонного стола.

А я не мог отделаться от предчувствия очередного предательства. Откуда появилась эта навязчивая мысль, не знаю. Муфалим искренне радовался нашей встрече, даже был горд, что я выбрал именно его дом своим пристанищем, и никаких иных эмоций я не ощущал. Впрочем, уже только одно укрывание и лечение «государственного преступника» Марата говорило само за себя – маленький человечек не боялся никого и ничего. Ясное дело, дураком он не был и на рожон против существующего порядка не лез. Но мяукали в моей душе безрадостные кошки, еще не понимая что их так тревожит. А применять ментальную магию на архимаге, это даже не смешно, это чревато.

В конце-концов, теряться в догадках мне надоело, и я задал единственный вопрос, которые интересовал меня здесь и сейчас.

— Мэтр, а где Финна? — голос почему-то подозрительно просел, — она вернулась доучиваться в Академию?

Ответа я ждал со страхом, отчаянно не понимая, почему вдруг стало так тоскливо. И тихо.

— Э… — Муфалим исподлобья глянул на моего приятеля. Марат, уже поднесший чай ко рту, опустил чашку, поднялся.

— Гай, пойдем, я покажу, где вы будете спать, — дождавшись, когда дракончик прекратит жевать и удивленно последует за ним, Марат тихонько прикрыл дверь из кухни.

Мне окончательно поплохело. В голове заскакали картинки одна страшнее другой. К мысли об отце и сестрах я почти претерпелся, понимая, что осталось совсем немного до того момента, когда решиться их и моя участь. Но Финну я не выдержу. Если с ней что-то случилось, я разнесу и дворец, и тюрьму, и плевать останусь ли я после этого в живых! Плевать!

— Тишан, — откашлялся маленький человечек, — тут такая ситуация… Ты только выслушай всё спокойно, хорошо?

Я кивнул. А как же! Разумеется! Обязательно спокойно! Я само спокойствие!

Кулаки невольно сжались. Даже не заметил как Пончик оказался на столе напротив архимага, выскалив на него свои гадючьи клыки. Шерсть на ханурьем загривке вздыбилась, спина выгнулась, когти глубоко вонзились в полированную поверхность.

— Финна уехала домой. Еще летом, — Муфалим покосился на мелкое чудовище. А я гулко выдохнул, вновь ощутив стук собственного сердца. Жива, слава Небесам. — И… она вышла замуж, Тишан.

Сердце замерло снова.

Маленький человечек немного помолчал, но видя, что я, вроде бы, не реагирую, счел необходимым пояснить.

— Как только тебя объявили бунтовщиком, родственники ее сосватали. И через два дня обвенчали в храме. Она сама мне написала, — маг прятал глаза. — Ее мужем стал…

— Мне это не интересно, — я кое-как справился с водопадом обрушившихся на меня чувств. Нет, этот карлик лжет. То, что он сказал, неправда, не может быть правдой. — Мне интересно, почему никто не спросил её?

Муфалим с силой потер нос. Я уже успел заметить, что он так делает, когда волнуется, или ему что-то не нравится.

— В общем-то… Она была не против, Тишан, — он продолжал теребить нос так интенсивно, что казалось сейчас этот важный орган оторвется от лица. — Понимаешь, девочка просто испугалась! Очень!

…какая звенящая тишина вокруг... как пустынно и тихо… как бесконечно лениво течет время…

— Понимаю.

Я не мог больше находиться за этим столом. Просто не мог. Поднялся медленно, стараясь ничего не уронить. Ханур спрыгнул на пол, цокнув когтями о кафель, опустил голову и подполз к ногам. Он что, боится? Меня?! Глупенький.

— Всё правильно, мэтр… — голос все-таки охрип.

— Давай я тебе еще чаю подолью, — суетливо вскочил Муфалим, — тебе сейчас не помешает. Это я как лекарь советую. Сейчас я, вот тут…

Он, хромая, кинулся к плите.

— Не надо, лэр, всё хорошо. Все правильно.

Глубокой ночью, лежа на мягком матрасе под теплым покрывалом, я слушал дыхание спящих на соседних кроватях Марата и Гая и задавал себе бессмысленный во все времена вопрос: а что, вообще, я делаю на этой земле? Чтобы что? Зачем мы появляемся здесь? Для чего живем, почему умираем? Иногда нелепо и глупо. Ну, привязываемся мы к таким же, как сами. Ну, любим или ненавидим их, обманываем, обманываемся или возносим на пьедестал. И почему опустошаются наши души, если наши желания или надежды исчезают как туман, стоит лишь подуть ветрам обстоятельств? Может быть, всё дело в этой пустоте? Может быть, нужно смотреть на мир глазами бога – бесстрастно и терпеливо? Принимая себя и других такими, какие мы есть?

«Все зло от баб», — вздохнул Зараза под подушкой, куда я сунул его, снимая на ночь пояс, — «Даром, что Хозяйка тоже… того».

Мне не хотелось ему отвечать. Зачем отвечать на глупость? Мне не хотелось ни думать, ни дышать, ни жить. Нет, я понимаю - люди бояться за своих детей, за родных и друзей, но где проходит та грань между реальной опасностью и страхом потери комфорта или покоя? Да и какое я имею право судить кого-то?

«Так ты у нас альтруист. Человеколюбец!», — Ключ, видимо, решил поговорить. Поднабрался халявной энергии от источника в доме архимага и разболтался на сон грядущий, — «А кто, по-твоему, имеет право судить? Хозяйка?»

Отстань.

«Вот ты подумай. Ходят люди в храм. Ставят свечки, надеются, что есть судья свыше. Но представь: один малец назвал другого «бараном». Он сильнее, поэтому второй побежал жаловаться маме. Или папе, у кого что имеется под рукой. Второму обидно, и он просит маму наказать злодея. Но, если мамка не дура, она начнет воспитывать и тренировать своего, а не чужого спиногрыза, а воспитание человека судейского дела не касается никаким боком. Так?».

От его разобрало-то. Хоть бери перо да перлы записывай.

«Теперь, предположим, два пацана выросли. У обоих ряха в дверь не влезает, бицепсы с трицепсами рубаху рвут, косая сажень поперек плеч. И вот опять второй из них слышит некрасивое слово «баран» от своего вечного врага. Но вместо того, чтобы самому настучать по репе обидчику, он… глотая сопли, бежит к мамке! И как младенец, просит покарать недруга. Какая мысль придет в голову бабе? На фига было воспитывать и отращивать этому оболтусу такие крутые мышцы? Что ж ты, хряк помойный, не пользуешься тем, что тебе дадено? Хозяйка, да будет тебе известно полугном, та же мамка. Мудрая и справедливая».

Честно говоря, речь этой нахальной железяки я почти не слушал. Мало ли о чём он там бормочет?

«Это я о Силе бормочу, если что! О той, которая называется духовная зрелость, спокойный разум и ответственность за собственную судьбу. И не только свою. Но ты ж понимаешь, гораздо легче зажечь свечку в храме - пусть мамка разбирается. Только вот зачем Хозяйке тратить на тебя время, если став взрослым, ты ждешь, когда тебе подотрут задницу? У нее что, забот мало?».

Кажется, этот философский треп подействовал на меня не хуже колыбельной, и я, наконец, забылся сумрачным сном.

3

Мне что-то снилось. Что-то пронзительно яркое и огненное, отчего захватывало дух и становилось безмерно жаль всех тех, кто был в тот момент рядом. Сны я вижу редко, а значит, запоминаю, но не в этот раз. В этот раз, как только ото сна разлепились веки, спавший под боком Пончик поднял голову и вкусно зевнул. Уж он-то выспался, к гадалке не ходи.

Соседние койки уже аккуратно заправлены, под самым потолком в приоткрытое оконце проникает прохладный утренний воздух, а за стенкой кто-то недовольно бубнит. Этот кто-то явно предъявляет претензии, и можно было бы подслушать разговор, попросив кирпичи об услуге пропустить звук, вдруг это опять по мою душу. Но мне надоело бояться. Надоело сомневаться в людях и бегать от обстоятельств. Поэтому, поднимаемся с кровати, умываемся и одеваемся во все чистое, что лежит на прикроватной тумбе. С чувством, с толком, с расстановкой. И неторопливо, в сопровождении странно поглядывавшего на меня снизу вверх подопечного, выходим в свет. Э… на кухню.

И останавливаемся с открытым ртом.

— Dastem khaffr! Mieste ur, lafan ur strattong?! (Повторяю вопрос! Твой дом, или ты лично пострадал?!)

((Уважаемый читатель! Здесь я (переводчик) вынужден цитировать буквально. А так как знаю этот язык плохо, то перевожу со словарем. Если кто-то из вас владеет драконьим в совершенстве, заранее прошу прощения за неточности)).

— Njor! (При чем здесь я и мой дом?!) — Гай изо всех сил старался изобразить пресловутую драконью надменность. — Ass! (Все племя!)

— Solotoli wox?! (Интересно было бы узнать как?) — почему два дракона в присутствии людей не перешли на мыслеречь не знаю, но догадываюсь. Боялись, как бы оппонент не узнал больше, чем хочется сказать? А было бы интересно, о чем они тут.

— Orda! Fidda! (Ты нарушила порядок, дисциплину! Верность!)

— Uni? Avror la gekat sunestit vitaiantars, njor solo isstass?Vinaiantars ckaa, chek hom, njor guw da gomin? Ferr monstrum! Ur das gatt! Njor qwat! (Какую? С утра до ночи торчать в теплицах, потому что у меня не было первой ипостаси? Выхаживать телят, убирать в хлеву, и даже о парне не мечтать, потому что я человек? Все смотрели на меня, как на урода! Ты прав! Нарушила! И не жалею!)

Девушка была одета в совсем не характерную для драконов одежду. Какой-то зеленый брючный костюм с вышивкой и клинок на поясе, четвертый, если не ошибаюсь. Рыжие волосы туго стянуты в хвост на затылке, лицо обветрено, под глазами темные круги. Но зато сами глаза сверкают праведным гневом ярко-синего оттенка. Непреклонно так сверкают. Это вообще, Линда? Та самая?

— Линда? — удивился я. А попробуйте не удивиться, видя как эти двое, забыв обо всех присутствующих, выясняют отношения. Но драконица была настолько занята перепалкой, что вопрос элементарно не заметила. Накипело, видать.

— Ur das dagon! (Ты стала драконом!) — Гай тоже ни на что не обращал внимания.

— Unas gratias? Uli? (И кому мне сказать спасибо? Вам?)

— Ur ivi ttrapp? (Ты только поэтому удрала?!)

— Au lev Alabar. Hontu bin perlum. (Я полетела к Алабару. Ему грозила опасность).

— Jo! Nova! Da gomin perlum? Jo! Homs ar ur ton?! Nott! (Надо же! Вот новость! У людей и опасность? Не может быть! Кто же, кроме тебя, мог его спасти?! Никто, конечно!

— Ur das gatt. (Ты сам, вот этими словами, доказал мою правоту), — драконица гордо вскинула голову, — Sensa yudo. Alabar mieste forte, i au forte. Dass tryo vaticani… (Думай, что хочешь. Алабар нашел свое место, и я свое найду. Осталось выполнить третье предсказа...)

Девушка запнулась.

— Jo, vaticanium! Bjo tryo? Оno? Duo? (О, предсказание! Сразу третье? А куда делись первое и второе?) — Гая, судя по всему, несло.

— Woxtey! Au li ur set. Urwox schapp? (Знаешь что! Я не обязана тебе отчитываться. Сам-то ты как сюда попал?)

Наконец, Линда отвела взгляд от соплеменника и увидела меня.

— Тишан! — просияла она, вновь превращаясь в застенчивую девчонку из Серых Гор, — а мы тут вот прилетели…

Она смотрела за мою спину, и я невольно обернулся.

А кто там мог быть, кроме кошака? Белобрысый обормот, облокотившись на дверной косяк и скрестив руки на груди, криво ухмылялся своей неподражаемой ехидной улыбкой. Не надо было быть эмпатом, что бы понять - Машка дико рад меня видеть.

4

На завтрак были блинчики. С черничным вареньем. Что опять разбудило во мне ненужные воспоминания, и я, сидя напротив Машки, уныло ковырялся в тарелке и слушал его отчет о проделанной, как он выразился, работе.

Собственно, князь Рас был предельно краток, хотя его повествование о житие-бытие в вольном городе Сурья заняло без малого два часа. За это время мы успели не спеша позавтракать, убрать со стола, помыть посуду, и отправить Марата под прикрытием артефактной личины на закупку провианта – продовольственный склад Муфалима мог выдержать недельную отсидку в подвальном бункере, но только одного-двух не слишком привередливых индивидуумов. Вопросы у меня, конечно, остались, но я отложил их на потом. Главное было сделано - мой баул с чеканами здесь, и с этого момента начинается отчет времени, когда я выполню то, ради чего сюда пришел. Если получится, выполню с наименьшими потерями - нет, знаете-ли, желания смертей, боли и горя.

— Я тебе хочу кое-что показать, — загадочно намекнул Машка, когда Муфалим заметив неприкрытый интерес Гая к лаборатории, потащил дракончика на «экскурсию». Линда сонно потопала в комнату с кроватями, и я, глядя на уставшую девчонку, решил проявить заботу о кошаке.

— Может, поспишь? — прекрасно понимая, что кошак не отвяжется.

— Спал, — отказался Машка, и мотнул головой в сторону драконицы, — пока летели, старался все время спать. Оказывается, слияние разума это жёстко. Алабар, тот хоть мужик. Но женщина это что-то с чем-то… Зато, я понял, почему Линда такая.

— Какая? — мне стало интересно.

Машка передернул плечами, но вдруг хмыкнул.

— Хорошая, — и тут же хитро добавил, — Санька в лепешку расшибется, но детки у этих двоих будут. Ладно, пойдем. У нас с тобой есть дело, которое не терпит отлагательств.

Стараясь не показывать своего любопытства, я проследовал за оборотнем в общий торговый зал. Тот самый, который встречал посетителей трупными запахами и расчлененкой. Оказалось, именно здесь Машка оставил свой и мой баулы, посчитав место под прилавком самым безопасным. Доля логики в этом, конечно была, но все равно не очень уютно видеть, как оно всё тут выглядит без Муфалима. Но кошака, кажется, ничего не смущало. Он развязал свой мешок и выудил из него завернутую в холст деревянную коробочку.

Коробочка была с сюрпризом.

Чеканы. Семь штук. Не мои.

Я напрягся – Машка, по идее, не должен знать что это такое.

— И? — осторожность наше всё.

Вездесущий Пончик вспрыгнул на лавку прямо напротив Машки. Странно.

— Это такие же печати, как и в твоем бауле! Да, я ковырялся в твоих вещах. Ты мне сам разрешил, помнишь? В пещере. А даже если б не разрешил! Ничего не хочешь объяснить?

— Нет.

Опять. Опять мой друг подвергается смертельной опасности. И ведь, наверняка, проигнорирует мои требования не совать нос не в своё дело. Но откуда у него эти семь чеканов?

— Тишан, ты меня за дурака держишь?

— Ты о чем?

— Ладно, — в голосе оборотня послышалась угроза, — я сам тебе кое-что расскажу. Ты ведь хорошо учился, да? Ты ведь помнишь первый стих Главной Книги?

— Ну, помню, дальше что?

— Там есть слова «каждому племени часть». Вспоминай!

— Я не интересуюсь филологией настолько, чтобы впадать в экстаз от древних стишков.

— Строишь из себя идиота?

«Полностью согласен!»

— А не пошел бы ты? — озвучил я и для Машки, и для клинка.

— Это мои печати, — оборотень зашипел. — Моего народа! Моего племени! У каждого племени было по семь печатей. Понимаешь?!

— Поздравляю.

Машка захлопал глазами.

— Чё, реально не понимаешь? Право на землю! У людей, у эльфов, у гномов, у драконов, у нас! У всех!

— Да мне по фиг у кого сколько и по чём!! — от моего ора Машка отшатнулся. — Мой отец в тюрьме! Сестры! Потому что Пончик утащил чеканы! Тогда, во дворце! И Стража вышла на мою семью! У меня теперь нет дома! Мне надоело терять близких из-за какого-то старого серебра!

— Тишан, я знаю, как тебе сейчас хреново…

— Да ладно! Что ты можешь знать?! — окончательно сорвался я.

Машка замер.

А мне стало стыдно. Прав он, идиот я. Зато мой пушистый охранник не задавался вопросом кто прав, кто виноват. Он давно всё для себя решил, и второй раз за последние несколько часов перешел в боевое состояние. Этого мне только не хватало! Пришлось срочно брать себя в руки.

— Извини, — еле выдавил из себя. Отвернулся от побледневшего парня, хватаясь за свой баул, как за последнюю надежду. Ну, не мог я рассказать, что все эти гномьи «документы» скоро будут стоить не больше веса металла, из которого сделаны. Если, вообще, останутся живы те, кто будет знать что такое металл. — Твои чеканы мне не нужны, князь. Держи их при себе. За то, что привез шмотки спасибо, и… летите-ка вы с Линдой обратно.

— Я давал клятву, — разлепил посеревшие губы Машка.

— Освобождаю! — снова накатила злость.

Машка помедлил и, вдруг, подчеркнуто спокойно скрутил кукиш.

— Выкуси, — сунул мне его под нос, — у меня тут свой интерес. Шкурный.

— А без меня твоя шкура не обойдется?

— Никак, — Машкино внезапное спокойствие раздражало. — Ты же на эшафот собрался? Вот и мне туда надо.

— В смысле?

— В смысле, к главному лицу государства Вессалия. И тебя к нему пустят. А я с тобой. Я королю предъявляю печати - он закрепляет за мной землю. Официально. Как положено.

— Разогнался.

— Ага. И ты мне в этом поможешь. Как только твоих отпустят... Отпустят, куда денутся!.. ты на Калина наедешь. Только не надо овцой прикидываться, от тебя сейчас такой силой прёт, что шерсть дыбом.

Спросить что-нибудь в духе «а харя не треснет?» мне не дали.

— Кто тут у нас к главному лицу собирается? — голосок архимага просто вибрировал от любопытства. Похоже, мы с Машкой слишком громко разговаривали, если Муфалим прервал экскурсоводческую деятельность и решил выяснить, что происходит. — Хотелось бы составить этому смертнику компанию.

Глаза маленького человечка азартно блестели, но ответить я опять не успел.

— Послушайте, — в дверях появилась Линда. Она потерла глаза и ладошкой прикрыла зевок. — Нельзя ли потише? Мы все вместе с Тишаном пойдем, но зачем так кричать? Нужно выспаться, а вы тут ссоритесь.

Я застонал.

Входная дверь распахнулась, впуская в торговый зал холодный осенний свет. Груженый двумя солидными корзинами, Марат сиял довольной улыбкой, но, заметив наше сборище, озадаченно остановился.

— Как пить дать, произошло что-то интересное. Даже спрашивать не буду. Я с вами!

Нет. Не я идиот. Точно не я. Правда, была среди этих клинических… ну, вы поняли… личность, которая молчала.

— Гай! Надеюсь, ты не жаждешь попасть в королевские казематы?

Дракончик побелел настолько, что я сразу успокоился. Слава Хозяйке, хоть один нормальный здесь имеется. Так что мы посмотрим еще: кто, куда и как далеко пойдет.