Дар. Золото. Часть 4

Глава 45

1

Гай слонялся по Анатомической Лавке и не мог придумать чем заняться. Маленький человечек разрешил ему заходить в любые помещения, брать что пожелает, кроме комнаты, где дверь была закрыта на замок. И дракончик, мучаясь от безделья и угрызений совести, что не смог пересилить себя и пойти вместе с гномом, пытался найти себе дело. Хоть какое-нибудь, лишь бы не думать о том, что сейчас происходит с Тишаном и остальными, и не слушать бубнёж клинка, что мол осторожность хорошая штука, но в меру.

Библиотека удивила старинными фолиантами по анатомии многих рас, артефактными свитками непонятного назначения, заметками и дневниками самого архимага и много чем еще, поэтому выбор какой-нибудь книги, чтобы просто скоротать время осложнился. Неужели, тут ничего попроще нет? Не может же такой эрудированный человек, как Муфалим, интересоваться только медициной.

Внезапно Гаю сплохело. В буквальном смысле. Желудок подкатил к горлу, просясь наружу, и заставил срочно искать мусорную корзину, чтобы не приведи Хозяйка, не обблевать дорогой ковер. Затошнило не по-детски. Интересно, что он мог съесть на завтрак такого, что не ели другие? Вроде, никаких ядов в пище не было.

В следующее мгновение прямо посреди книжных полок возник странный серый тоннель. Колыхающиеся стенки словно подернулись жарким маревом, и из зыбкого овального проема вывалились два человека в странной одинаковой одежде. Вернее, один вывалил другого на дорогой ковер, упал сам, и тоннель за ним буквально свернулся, ударив громким хлопком по ушам.

Взятая за миг до этого дикого события книга выпала из рук.

На ковре валялся Алабар собственной персоной, рядом с ним уткнулся лицом в пол крупный мужчина, без явных признаков жизни.

— Ал? — поперхнулся Гай.

Беглый дракон мучительно застонал и открыл глаза. Оглядел комнату, остановил взгляд на ошарашенном парне и спросил.

— Я… дома? — столько разочарования было в этом вопросе, что Гай немедленно вскинулся.

— Нет! Ты не дома! Это Лирия! Лавка Муфалима. И если тебе интересно, то Муфалим это лекарь!

А тошнота прошла, надо же.

— Слава Хозяйке, — облегчение в голосе соплеменника обидело Гая еще больше, но ничего сказать он не успел.

— Зови учителя, Гай, — Алабар перевернулся на четвереньки и, пошатываясь, встал. Бледный, с коричневыми пятнами под глазами, — и пожрать бы чего. Изобразить сможешь?

Гай растерялся окончательно. Белый дракон, который никогда не использовал в своем лексиконе развязных словечек, выражается как… А как кто?

— Да откуда ты, вообще, взялся?! — удивление быстро перешло в желание высказать дезертиру всё, что за это время накопилось в душе. Вспомнить всех и каждого, и поставить белого выскочку на место. Как Линду! — Что за обноски на тебе? Где мечи, с которыми ты удрал?

Алабар вдруг зарычал. Да, так, что Гай подпрыгнул.

— Ты глухой? Зови лекаря! — дракон ткнул пальцем в распластанное тело, — если он тут копыта откинет, мало никому не покажется, обещаю!

Дракончик пялился на собрата, чувствуя, как муравьиная армия страха топчется по спине.

— Гай!!! Не строй из себя дубину! Делай, что говорю!

— Нету! — выкрикнул дракончик, — ушли все! Я один здесь!

Алабра на миг замер.

— Источник! В этом доме есть источник. Где?

До Гая, наконец, дошло, что с ним не собираются ни спорить, ни выяснять отношения и, вообще, чихать хотели на его негодование. И хватило ума, понять, что всё перечисленное сейчас неважно. Совсем.

— …н-не знаю. Не видел. Даже как выглядит, не знаю. Может в закрытой комнате?

— Закрытая комната? Точно! — Алабар подхватил боцмана под мышки и волоком потащил из библиотеки.

— Не понял, — пробормотал дракончик, — ты что, был в этом доме?

2

Внутрь Черного Храма нас пропустили беспрепятственно. Бегло осмотрели всю нашу банду, заставили Линду снять плащ «для осмотра», что драконицу буквально взбесило, но она с высокомерием светской львицы (и где только научилась?) выполнила требование. Правда, офицерик-маг, проверявший ее на наличие спрятанных убойных артефактов, через пару мгновений схватился за живот, чем вызвал злорадные усмешки на наших лицах.

Клинки нам оставили. Видимо посчитали, что воспользоваться этим оружием мы попросту не успеем - задавят массой. Ну, и магией заодно.

В Храме оказалось прохладно, сумрачно и тяжело. Если бы не факелы, развешанные по искрящимся алыми сполохами стенам, было бы совсем тоскливо. Слышалось потрескивание огня из всех углов, да оживляла картину невысокая, но довольно большая мраморная плита, державшая на себе трон для властителя, и обитые золотой парчой три стула, на которых пристроила свои седалища венценосная семейка. Все остальные, зашедшие перед нами, маячили по разные стороны широкой ковровой дорожки, будто боялись невзначай наступить на что-то ядовитое. Эльфы и маги справа, драконы с шакарками слева. И приглушенное шуршание слов, произносимых вполголоса или шепотом. И Гвардия везде. Элитная, откормленная, боевая. В доспехах, с мечами, с арбалетами, а кое-кто и сетями. От бойцов несло такой непреклонной решимостью закрыть грудью короля от всех мыслимых напастей, что я бы их прямо зауважал. Если бы не синий ментальный след над каждым. Под воздействием ребятки, значит, когда запахнет жареным, думать они не станут. А жаль. Да мне всех тут жаль! Даже эту шкуру в короне, да простит мне Небо такое презрение к правителям. Я знаю - дураков во власти не бывает. Они быстро «выходят из строя», как правило, с почестями и длинными проникновенными речами у надгробия.

Так. Меня, кажется, опять понесло на философские измышления, а я сюда пришел не для пустой болтовни. Надо выключать каменюку, пока на меня не обратили внимание. Странно, но нас пятерых почему-то реально не замечали. Калин сидел лицом к входу и мило вел беседу с королевой. Он даже не удостаивал вниманием толстяка, который крутился рядом, осторожно пытаясь вклиниться в их разговор и что-то сказать. Эльфийский Верховный Кунг Кальд Раэн Третий мрачно разглядывал отполированные до стеклянного блеска черные храмовые плиты. Дох, возвышаясь на полголовы даже среди своих драконов, явно следил за бойцами охраны и, судя по равнодушным взглядам кидаемых его соплеменниками вокруг, король Вессалии перепончатых не интересовал совсем. А это странно.

Мы остановились сразу, как только вошли в зал, и вроде ни от кого специально не прятались, но нас словно накрыла невидимая пелена. Может, это Муфалим так развлекается, давая нам возможность освоиться среди всесильной и надменной публики? Хотя, перейдя на магическое зрение, я не увидел в хрустальном зале никаких потоков. Ни изумрудных, ни фиолетовых, ни каких-либо вообще, так, всего лишь разноцветные следы по углам. Не понял, здесь что, сила заблокирована? Или это спецы-артефакторы постарались, чтобы никто, в том числе и я, не удумал подмагичить властителю какую-нибудь свинью? Ну, за всех сказать не могу, а лично мне эту самую свинью подложить Его Величеству очень даже хочется. И плевать я хотел на все его артефакты.

В общем, дамы и господа, двери закрываются. Давайте, Ключики, ваш выход – перекрывайте каменюку! А я потом подхвачу.

********

Стылый порыв ветра прошелестел по огромному хрустальному залу. Свет факелов заплясал, разбрасывая танцующе тени на вытянувшиеся от удивления лица, дернулась охрана в попытке вынуть оружие и замерла, понимая, что нет перед ней врага видимого явного, и завертела головами. А по черным стенам, словно кровь по жилам, пробежались светящиеся багровые ручейки и потерялись где-то вверху, в темноте, под перекрытием.

Тягуче, будто простонав, скрипнули в петлях узорчатые стальные двери и медленно сошлись в единое целое. Полоса дневного света еще силилась проникнуть сквозь исчезающую щель, но погасла, когда проскрежетал в сцепке древний металл. Храм вздрогнул. Яркие, слепящие росчерки сверкнули по соединениям, разбросали раскаленные капли и, шипя тысячами змей, отрезали пространство зала и всех, кто остался здесь, от мира.

********

Надо сказать, взмок я, пока эти воротины внутренним усилием двигал и соединял. Камень-то, конечно, застыл, (я почти увидел, как энергия клинков влезла ему под «шкуру» и перекрыла тяжелые чужеродные потоки), но Ключи выложились по-полной, и надеяться на них дальше смысла не было. Правда, я в последний момент почувствовал, что в Храме есть еще один выход. Как и положено в таких огромных помещениях. Скорее всего, секретный.

Первыми меня со товарищи заметили газетчики и рысью кинулись наперерез. И сразу нарвались на Машку – князь Рас сделал всего один шаг им навстречу, но с таким видом, что борзописцы не стали испытывать судьбу и проверять, на что способен этот щуплый лэр - прыснули в разные стороны на полдороге.

Но зато теперь на нас смотрели все. Даже качнуло от той мешанины эмоций, которая шквалом пронеслась по закрытому пространству зала. Наверняка, и мои друзья ощутили что-то подобное. Марат тихо ругнулся, удержав учителя от очередного падения, оборотень непроизвольно сжал кулаки. Одна Линда не отреагировала никак, но по черному плащу с тихим треском прошелестели едва заметные искры. Она невозмутимо скинула с себя капюшон, открывая лицо на всеобщее обозрение, и я мысленно зааплодировал, когда уловил смятение в драконовской группировке. Еще бы! Девчонка выглядела как… ну, если не как королева, то эдакая неприступная княгиня в черном домино.

Кстати, а где Пончик?

Ну, всё. Тушите факелы, теперь придется еще и за мелкого паразита переживать.

Я пробежался взглядом по залу в поисках отца и Ташки с Сашкой, никого не увидел и сцепил зубы.

Обманул, венценосец. А что? Ему же можно. Это всем остальным нельзя. Хозяйка на небе, король на земле – типа что хочу, то и ворочу. Ну, ничего, так даже проще! Разхреначу тут всё к бесовой матери! Без соплей и лишнего словоблудия!

— О-о! — эхом прозвучало с трона, будто в ответ на мою внутреннюю ругань. Государь соизволил меня заметить, — а вы точны, барон Райен. Ровно полдень. Вы умеете держать слово.

— А вы? — некогда мне показывать дворянское воспитание. Тем более, Калин находится от меня далековато, чтобы следовать этикету и расшаркиваться, желая долгих лет и здравия, которые совсем не хочется желать. Но ведь, для подобных действий нужно подойти ближе, не правда ли? Неудобно ведь орать через зал. И я зашагал по ковровой дорожке, увлекая за собой и мою самовольно провозглашенную поддержку.

Мы шли, и наше спокойствие и дерзость хлестали выстроившихся по обе стороны без всякой магии. Кто замер в напряжении, кто отпрянул назад, кого, напротив, приспичило рассмотреть поближе неотесанную деревенщину - меня то есть - что не смогла даже приодеться ради такого события. И почти все, переводили взгляд с моей очень непрезентабельной персоны на Муфалима и Марата. Удивление, интерес, презрение и даже отвращение, всё это сыпалось на моих друзей как сухие листья поздней осенью – шурша и опадая, и не принося никакого вреда.

Неожиданно из группы магов вперед протиснулась старушенция. Строгое, оливкового цвета платье вышитое серебром вызвало ассоциацию с медициной. Лекарь, что ли?

Бабка подскочила к маленькому архимагу и лихорадочно зашептала:

— Дахар, — она разве что не вцепилась в него, — Марат, вы с ума сошли?! Вы что здесь делаете? Уходите немедленно. Вам тут нельзя!

Она, наверняка, понимала, что ее шепот слышен каждому здесь стоящему – да и просто не принято разговаривать в присутствии короля без его на то разрешения или «вопрошения». Но, по-видимому, желание остановить Муфалима было сильнее здравого смысла. И я догадываюсь, что подобное поведение, кроме как банальной любовью не называется.

— Саланта, — мягко тронул ее ладонь карлик, — спасибо.

Отвернулся, кивнул Марату, и они заспешили, догоняя нас и оставляя за собой растерянную и поникшую женщину. Мы-то ушли вперед – останавливать меня, Машку и Линду никому даже в голову не пришло.

Протопав почти половину разделявшего меня и «цель» расстояния, я почувствовал взгляд. Узнавание, злость, стукнули меня чуть ли не в лоб. Аж, ответить захотелось! Запустить в этого франта смазливой наружности чем-нибудь тяжелым. Вамьюл, кажется. Кто бы сомневался, что трое эльфийских главнюков меня узнают, и выражение их лиц не будет сулить ничего хорошего. Впрочем, и плохого - им сейчас, как я понял, не до меня. Зато, они посчитали себя вправе перекрыть нам дорогу. Спинами.

— Ваше Величество! — не сдерживаясь, рыкнул Кальд Раэн Третий заставляя эхо от его голоса заметаться в хрустальных стенах. А действительно, с какой стати сдались ему наши вессальские церемонии?! Наглому мальчишке (то есть, мне) оборзеть позволили, а он, Кунг Северных Островов, лысый что ли? — Я вижу, мы решили не придерживаться правил проведения подобного рода церемоний. Согласен, зачем тянуть время? Единственное, что недопустимо при любых обстоятельствах не учитывать, так это статусность. Надеюсь, вы, Ваше Величество, позволите мне, как суверену независимого государства, быть принятым первым. По статусу.

Суверен независимого государства был взбешен. Он еле держал себя в руках, что для кичливых эльфов нехарактерно. Тем более для правителя. А ведь три месяца назад я видел совсем другого «суверена» - достаточно умного, чтобы держать свои эмоции под контролем. Что могло такого случиться, что эльфа настолько переклинило?

Калин улыбнулся.

— Разумеется, вы первый, коллега.

Н-да, весел нынче Калин Первый. Шутить изволит.

Верховного Кунга от его слов передернуло, но расстановка сил была не в его пользу.

— Прежде чем передать Вашему Величеству печати Дара, я хотел бы увидеть эльфийских наследников.

Не понял. Каких таких наследников? Это что же, Ласхо оказался прав?! И Калин все-таки выкрал отпрысков влиятельных эльфийских семей? А чему я, собственно удивляюсь. Моих он тоже, по сути дела, «выкрал». У королей, видимо, слабость на кражи.

— Конечно, дорогой Кальд, — легкий поворот королевской головы вправо, туда, где сидел за неприметной конторкой писарь и отирался рядом с ним какой-то толстяк, — Приведите детей, Лир.

Оказалось, за троном, где удобно устроилась королевская семья, была ширма. Черный бархат надежно скрывал тех, кто за ним находился, а отсутствие хоть какого-нибудь освещения делало незаметной саму занавесь. Может, и мои там?

Подростки – девочка и двое мальчиков – выходили неуверенно, с опаской. Они остановились возле столика секретаря, чуть ли не прижавшись друг к другу. Что-то странное было в их лицах.

Сзади меня закашлялся Муфалим. От группы магов явственно потянуло возмущением, послышался сдавленный выдох. Я даже заметил, как наследный принц, Касим, вдруг удивленно расширил глаза, но его сестрица Алевтина, улыбаясь, что-то процедила сквозь зубы, и мальчик моргнул. А потом и вовсе опустил взгляд.

Все эти телодвижения произошли за какую-то пару мгновений. Калин Первый цепко глянул в сторону магов, лицо короля потемнело, и магистры замерли, а я осторожно оглянулся к своим, благо стояли мы за эльфийскими спинами.

Наверное, мой немой вопрос, был, как обычно, написан на лбу, поэтому Марат одними губами прошептал:

— Высшая иллюзия. Артефакты. Дети не те.

— Зачем? — не удержался я от ответного шепота.

Марат красноречиво пожал плечами. Ясно. Либо король обманывает северянина и не собирается отдавать ему детей, либо… детей уже нет. От этой мысли по телу прошел озноб. А если и с моими также? Но почему все молчат? В смысле, почему маги молчат? Боятся? Да, конечно же! Вон сколько охраны! И магических потоков с гулькин нос, плюс день равноденствия. Это у меня свой источник, а чистокровные люди сейчас совсем слабенькие, что, кстати, мне на руку. Я, конечно, могу высказаться, устроить скандал плавно переходящий в боевые действия, но у меня другая задача. Так что, стоим, смотрим представление дальше и молчим. Пока.

Пока я размышлял, старшие эльфы, ничего не заподозрив, без особых расшаркиваний положили небольшую деревянную коробочку на поднос, протянутый им толстячком. Калин взял вещицу в руки, открыл, удостоверился в наличии вожделенных печатей, не удержался – хвастаясь, показал королеве и наследникам – и отдал коробочку всё тому же толстяку. Чеканы перекочевали на стол секретаря, а трое подростков подошли к «своим». Самого старшего тут же обнял пожилой эльф, имя которого я, хоть убей, сейчас не вспомню, но парнишка явно чувствовал себя скованно.

— Разрешите откланяться Ваше Величество, — неприкрытый сарказм прозвучал в голосе Кальда Третьего, — будет невежливо с нашей стороны злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Что-вы, что-вы, было очень приятно с вами побеседовать, — вернул шпильку Его Величество, — вам действительно пора. Скоро зимние шторма, а у вас к несчастью ледового флота нет.

Нет ледового флота? Вот так новость. А куда же он делся?

Северянин так резко повернулся на выход, что Вамьюл еле успел отскочить с дороги. Не заботясь об остальном сопровождении, которое, громко топая, спешно последовало за ним, Верховный неожиданно замедлил шаг у группы драконов. Не надо обладать изощренной логикой, чтобы понять - он давно узнал Доха, и сейчас зло и пристально вглядывался в лицо Правителя. Но древний только насмешливо кивнул, признавая знакомство, и отвернулся.

Подростки, шедшие с эльфами, явно испытывали страх, спотыкались и оглядывались, словно надеясь на что-то, но никто не пытался их остановить.

На душе было мерзко. И, видимо, не только на моей - от оборотня сквозило ледяным холодом - слух у него кошачий, он прекрасно слышал ответ Марата. Линду заметно трясло. Магистры, из тех, кто сумел распознать, какая подлость только что произошла, стояли с каменными лицами. Подозрительно выглядел и маленький принц – он совершенно точно знал больше всех здесь присутствующих, смотрел в пол, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Только драконы за Насьей и девочкой-шакти, были равнодушны.

И правда, что им какие-то люди? Или эльфы.

3

Ворота из Храма они не открыли. Подбежавшая стража также безрезультатно толкала воротины, тихо матерясь. Калин Первый, наблюдая с трона за этой возней, приподнял бровь и попенял толстячку:

— Лир, я надеялся, что вы подготовитесь как следует. Вы забыли смазать дверные петли? Чтобы их не клинило.

Я ликовал. Скромно и незаметно. И намеревался позлорадствовать еще немного, если бы не увидел глаза. На меня смотрел принц. Да, Касим. Смотрел, не отрываясь, как младенец. Внимательно, беззлобно, с каким-то непонятным сочувствием, словно пытаясь понять, что же это за предмет находится перед ним. Удивительные глаза оказались у Касима.

— Ваше Величество, — я еле отвел от них взгляд, — пока я не увижу своих родных, отсюда никто не выйдет.

Сказал, и успокоился. Ну, вот, границы обозначены, градус пафоса снижен, по сути, это предьява королю. И щелчок по самолюбию «величества». А что, нет что ли? Столько охраны, магов, а какой-то сопляк, чихать на них хотел и условия тут выставляет.

Понял это не только Калин. В его глазах явно читалось осознание, что артефакты-блокаторы магии на меня не действуют. Находившейся поблизости страже до подобных откровений не было дела. Она посчитала меня угрозой Его Величеству, зашуршала вынимаемыми клинками - но король остановил охрану взмахом ладони.

— Вы, Райен, отличаетесь наглостью и бесцеремонностью. А так же вам не откажешь в интеллекте, смелости и самообладании. Очень ценные качества, особенно если обнаружились они в одном человеке. Тем более, вы доказали, что в состоянии предпринимать нестандартные действия. Например, пробраться в мою казну, выкрасть ценную вещь и безнаказанно уйти. На такое способны немногие. Как я понимаю, были вы там не один, а умение работать в группе и руководить ею заставляет вас уважать, лэр. Но, я согласен со своим северным партнером, не будем терять время. Я рассчитываю, вам хватит ума на моем приеме делать то, что говорю я. Возвращайте украденное. Надеюсь, у вас всё с собой, а не на постоялом дворе, где вы, судя по всему, остановились.

— В полной мере!

Это не я сказал. Это Марат шагнул вперед и оказался рядом со мной. Приятель, как и я, пренебрег правилами этикета и кланяться не стал.

— Меня барон Райен тоже украл. Из тюрьмы для магов, где надо мной проводил магические и медицинские опыты ректор Академии Магии Кадаш Балор.

Изумление, повисшее в воздухе, быстро сменилось замешательством, а потом недоверием. Со стороны магистров послышалось фырканье, хрюканье и прочие звуки, сильно напоминающие хутор поутру. Раздались возгласы «где доказательства?», «мальчишка лжёт», «нелепость!». Правда, реплики были единичными и слишком уж возмущенными, чтобы поверить в их искренность. Скорее, наличествовала демонстрация лояльности правящей коалиции. О, как завернул!

А Марат и не думал останавливаться.

— Я понимаю, что моя семья, столетиями честно служившая королевскому дому и королевству, оказалась не нужна. В отличие от ее земель и денег. Но никогда бы не подумал, что в правящей элите нашей страны может дойти до прямого каннибализма. Поэтому хотелось бы уточнить, меня вам тоже вернуть? Для продолжения прерванных экспериментов.

Калин первый встал. Венценосное выражение лица напоминало маску под названием «невозмутимость и самообладание». А, собственно, почему маску? Он на самом деле был невозмутим, и самообладание не терял.

— Лэр Марат Вальд, вассал короны, граф в пятом поколении! — сказал весомо и сдержанно. — Слушайте! Я, Калин Первый, король Вессалии, объявляю здесь о своей непричастности к действиям своих подданных, а именно Кадаша Балора и Ксандра Лорана. Я приношу официальное извинение и принимаю на себя ответственность за их поступки, а также даю королевское слово по воздаянию справедливого наказания обоим.

Ух, ты-ы! Или снег, или дождь. Один из двух точно пойдет прямо сейчас. И прямо в этом зале. Калин Первый оправдывается! Наверняка, не только я открыл рот. Мысленно. Все-таки красиво он нас сделал. Взял на себя ответственность за чужие (как бы) делишки, но, по существу, эту самую ответственность с себя снял.

Калин, естественно, понял, что Марат со мной заодно, и в этой ситуации было бы глупо не попытаться нас разделить и перетянуть одного на свою сторону. Некроманты на дороге не валяются, а свою «спецификацию» мой приятель никогда не скрывал. Что ж, попытка нас разъединить засчитана.

Надо было видеть, как принцесса взглянула на папу. С восхищением! Зато младшенький наследничек так и сидел, опустив глаза. Я даже засомневался, а Касим ли смотрел на меня некоторое время назад? Может, почудилось?

По обычаю, если сюзерен приносит вассалу извинение за какой-то проступок, последний должен это извинение принять. Тоже прилюдно. Или не принять.

Все, даже эльфы у входа и драконы с левой стороны дорожки, замерли в ожидании ответа лэра Вальда. Про себя я уже молчу - боялся, что он не раскусит игры нашего свет-величества, но не мне давать советы. Парень и раньше был в своем праве принять любую сторону, несмотря на спасение, а сейчас и подавно.

— Не принимаю, — голос Марата был тверд, — мою семью вы не воскресите.

Дружный выход не то возмущения, не то удовлетворения прошелестел по залу. А я вдруг почувствовал, что Калин ждал, даже надеялся на такой ответ. Кажется, в шахматах это называется вилка - когда любой последующий ход противника приводит к потере фигуры на его поле. Марат своим отказом открыто высказал Его Величеству «фе» и этим «развязал» коронованному шахматисту руки.

Ладно, еще не вечер, господа. Еще не всё сегодня сказано.

Калин Первый бесстрастно опустился на широкое сиденье трона и с еле скрываемой насмешкой поинтересовался.

— Райен, кажется, вы еще не всё сказали?

А чего я ожидал? Менталист он и на Скользком Хребте менталист. И пусть хоть день равноденствия, хоть ночь, для такого монстра, как Калин Первый все едино…

— Отца и сестер приведите, — огрызнулся я, — посмотреть хочу.

Невероятно, но толстячок Лир, шестеривший около трона, кинулся выполнять мою просьбу, не спросясь у «величества» разрешения. Калин даже бровь приподнял, впечатлившись энтузиазмом служаки.

А через миг я забыл обо всем.

4

Отец сильно похудел, осунулся, был бледен, но старался выглядеть спокойным, и даже улыбнулся. Кого он обманывает? Я видел насколько ему тяжело держать спину прямо, а голову гордо. Одежда – я помню этот костюм, он одевал его, когда нужно было куда-то срочно собраться и выглядеть при этом более-менее зажиточно – висела на нем балахоном, но была чистой и даже поглаженной. Наверно, готовились, душегубы тюремные, к нашей встрече.

Сестры выглядели получше. Зато у них на запястьях красовались специфические браслеты. Прямо скажу, когда я эти игрушки увидел, заморгал. Зачем вешать на женщин артефакты подчинения, которые цепляют буйным душевнобольным? Но сразу понял, мои сестры и без оружия в состоянии отметелить любого, кто позволит себе косо посмотреть в их сторону. Мастер Руш занимался с этими белками-попрыгушками гораздо дольше, чем со мной, а учить он умел. Видимо девочки и тюрьме показали характер. Только вот обошлось ли одними браслетами? Сомневаюсь. А оттого становлюсь злее. И нахальнее.

— Снимите артефакты, — не прошу, а требую, глядя на толстяка Лира. И человек бросается выполнять приказ.

— Тишан, — вдруг обращается ко мне король, по-свойски так, — ты о печатях случайно не забыл? Я тебе родных показал, а ты моими подчиненным распоряжаешься. Нехорошо как-то.

А мы, оказывается на «ты»?

Угроза в голосе короля была, да. И нешуточная. Располагавшаяся позади трона четверка телохранителей уловила угрожающие модуляции суверена и выдвинулась ко мне поближе, а лэр Лир опомнился - остановился в шаге от сестер.

Я скинул с плеч вещмешок, чем заставил дернуться охрану, покопался и достал оранжевую коробочку. Подноса мне не предложили, а отдавать Калину в руки чеканы я не захотел, протопал к столику секретаря и шлепнул коробку о столешницу прямо перед его носом. Да так, что увлеченно скрипевший пером по бумаге человек вздрогнул и выставился на меня с недоумением. Да плевать, не велика птица, чтобы его нервы беречь!

— Артефакты снимите, — обернулся я к королю.

Его Величество щелкнуло пальцами, и толстячок снова засуетился возле Сашки с Ташкой. Когда браслеты с сестер были сняты, лэр Лир, чуть ли не бегом кинулся к столику. Проверить, не заныкал ли я чего-нибудь из украденного списка.

А я подошел к отцу. Наверно, за лето я вырос - почему-то мы с ним оказались одного роста. Я всегда считал его повыше себя. Да и тюрьма не красит людей. Две рыженькие белки, тоже похудевшие и бледные, стоило им освободиться от магических пут, тут же подскочили к нам.

— Тиш, ты жив, жив! — Ташка ни на кого не обращала внимания. Она и раньше не отличалась церемонностью, а сейчас перед ней буд-то убрали последний барьер, и вся энергия сестрицы вылетела как пробка из бутылки с перебродившим вином. Она щедрыми волнами выплескивала радость, и ей было все равно, где она находится, сколько магов и немагов вокруг, кто и как на нее смотрит. Сашка же тихо улыбалась, стараясь, как всегда, оставаться в тени сестры. Но я-то хорошо знал, какова эта тихоня в стычке. Откуда что бралось, кода вторая близняшка брала в руки оружие.

— Прости меня, сын, — вдруг прошептал отец, — я не сумел. Я им все рассказал. Все, что знал.

Глаза у него подозрительно заблестели.

Козлы! Достали человека! Никогда я отцовских слез не видел. А сейчас тем более смотреть на них не собираюсь.

— Ты не мог ничего рассказать, — я обнял отца и задохнулся на полуслове от щемящего чувства вины, — Ты не знаешь ничего. Это подонкам, кто над тобой издевался, кажется, что они всевседущи и всемогущи. На самом деле внутри них, как в барабане, пустота и звон. Забудь, отец. Больше никто не посмеет нас унижать.

— Достаточно! — понятно, что Калину не понравилась наш не особо сдерживаемый разговор. Будь я на его месте, мне бы тоже не понравилось. Но я на своем. — Мило побеседовать вы сможете где-нибудь в другом месте.

Я отстранился от отца.

— Вы правы, сир, — неожиданно всплыло это короткое слово. Родовая память влезла, напомнив, что так обращались к королям гномы. Наверняка, Калин это знал, вон как его передернуло. — Моим родным пора уходить отсюда.

— А вы ничего не забыли, Райен? – чудны дела твои, Хозяюшка, король опять ко мне на «вы», — насколько я помню, вы обязались принести сюда все печати Дара. Все те, что хранились в подвале вашего дома.

— Пусть уйдут мои родные, — уперся я. Прозрачный намек, что тюремные мозгоправы хорошо покопались в памяти отца, зацепил неожиданно сильно. Даже дураку было бы понятно, что с «государственными преступниками» в тюрьмах не церемонятся, но зачем лишний раз подчеркивать свое всесилие?

— Сначала печати Дара, — тонкая улыбка на королевских губах, и вскинутые по монаршему знаку арбалеты телохранителей. Не на меня, и даже не на отца – на сестёр.

Машка и Марат, без лишних слов, вместе шагнули вперед, оказавшись передо мной и моими родными. Они что, решили нас собой закрыть? Ненормальные. Это мне придется их прикрывать, если дело до драки дойдет.

Со стороны магов послышался сдержанный ропот, кому-то из магистров не нравилось то, чему они стали свидетелями.

— Ваше Величество! — немолодой, с редкой оранжево-синей аурой, заметной вокруг него даже в такой день, маг обратился к королю без позволения. — Не знаю, как остальные члены Палаты Магов, но я решительно не понимаю, что здесь происходит! Месяца три назад вы вызвали некоторых из нас, чтобы оповестить о нападении на королевскую сокровищницу. И уверили всех, что кражи не было, а вас интересует только само нападение. Оказалось, и кража была, и совершил ее вот этот молодой человек. Так же вы уверяли, что в тюрьме, где находится сокровищница, никаких заключенных на тот момент не было. Но, пришедший сюда лэр Вальд открыто заявил, что не только был заключенным, но и подвергался запрещенным экспериментам. И его тоже выкрал вот этот молодой человек. Напрашивается вывод: если бы не его действия, мы бы продолжали оставаться в неведении о творящемся беззаконии. А в свете произошедших этим летом событий, когда воздушные кланы Вессалии подверглись гонениям за недоказанное предательство, я начинаю сомневаться в личной безопасности. Меня пригласили сюда на торжественную церемонию, но происходящее напоминает её меньше всего.

— И что же оно вам напоминает, магистр Ральдо? — показательно добродушно поинтересовался король.

— Вымогательство, мягко говоря.

Кто-то ахнул, кто-то шикнул на наглеца, охрана за спинами напряглась. Но Калин, продолжал улыбаться. И, судя по его самоуверенному виду, он прекрасно знал, что некоторые из Палаты Магов, именно так себя и поведут. Он знал, что сейчас эти люди, как профессионалы ничего не стоят. Потоки в Храме явно чем-то поглощаются, плюс равноденствие давит. Конечно, кое-кто мог захватить накопители, но ведь маги прибыли на «праздник», а не на «войну». Зато, у самого Калина, я уверен, накопителей нет разве что в туфлях.

— Вы, Ральдо, воздушник! — это уже другой голос, чересчур бойкий и напыщенный, — вы сейчас просто хотите оправдать предательство ваших домов!

Меня все это начинало злить. Ух, как начинало!

— Предательства воздушных кланов не было, — неожиданно громко вклинился в перепалку Машка, и головы спорщиков разом повернулись в его сторону. Оборотень поднял правую руку, словно произносил клятву. — Я, князь Машал Рас, был в крепости Тихая во время нападения летом этого года в составе добровольного военного контингента. Нападение было подготовлено и спровоцировано действиями двух агентов Тайной Стражи по приказу бывшего Начальника этой службы лэра Ксандра Лорана. Целью провокации атаки на крепость, был барон Тишан Райен, как маг земли. А конкретно: его последующая изоляция под предлогом вымышленной гибели, а также сведения о найденном им месторождении золота в Ульгарских горах. Свидетельствую. И готов предстать перед справедливым судом.

Я и забыл уже, что нас Тайная Стража отлавливала. Ну, кошак, подлил масла в огонь. Достаточно посмотреть на «величество», чтобы стало предельно ясно - если мы не добьемся своего, добьют нас. Причем, с превеликим удовольствием.

Началась пока еще сдержанная склока, послышались раздраженные возгласы.

— Маг земли? Впервые слышу!

— Месторождение?

— Кто такой князь Рас?

— Кажется, Расам принадлежали западные земли. Росский Хребет. Что-то такое припоминается.

— Я правильно понимаю? У барончика есть то, что захотелось прибрать к рукам любыми способами?

— Формулировка не к месту. Да, есть вещи, которые, во имя спокойствия всего государства, изъять необходимо.

— Вы, лэр, абсолютно уверены, что у вас нет ничего такого, что вдруг понадобиться изъять? Во имя спокойствия государства?

— Например?

— Золото, например.

— Послушайте! Он, между прочим, вор!

— Полностью согласен. С ним еще этот сумасшедший карлик. Они преступники. Значит, преступление должно быть наказано, а украденное возвращено сторицей. Тем более такая ценность, как печати.

— Ну, хорошо, а при чем здесь его родные?

— Они все в этом участвовали.

— Где доказательства?

— Насья, у меня нет желания продолжать слушать этот бред.

Голос, словно холодный порыв ветра, затушил языки зарождающегося скандала. Голос был равнодушен. Усиленный акустикой высоких каменных сводов, он разнесся над всеми, мощный, гулкий. Его обладатель давно привык использовать собственную гортань как оружие.

— Выполни свое обещание передо мной, женщина, или мы уходим. Я не вижу причин оставаться здесь дольше.

Дракон. О, да! Крылатые умеют показывать свое превосходство, даже таким простым способом, как сказанное слово.

Все удивленно замолчали. А я остро ощутил панику Линды, которая услышав Правителя, еле подавила желание спрятаться. Но она тут же взяла себя в руки, скосила глаза на Муфалима, стоявшего рядом, и, как он, задрала подбородок повыше. Странное, если не сказать забавное зрелище представляли собой эти двое. Высокая, замотанная в монашеский черный плащ девушка и одетый в роскошный бархатный костюм карлик. Оба выглядели одинаково неприступно и весомо. Вот как у них это получается?

Мне до крысячих ушей стало обидно: надо же, самоуверенные ящеры не видят причин оставаться в Храме! А как же Гай? А Линда, наконец, и Алабар? Драконы своих младших уже забыли? Или здесь разворачивается сцена «с глаз долой, из сердца вон»? Не похоже на Доха, ой, не похоже… Наверняка, у перепончатых какой-то козырь в кармане. Зачем-то же они сюда влезли.

Дальнейшие события заставили меня просто тихо замереть в ах… афиге, и смотреть на развернувшееся действо во все глаза. И не только меня.

5

Насья, та самая лекарка, вытащившая из бездны Саню в селении с нелепым названием Малые Пятки, повернулась к Доху и… поклонилась! Сдержанно, с достоинством, с уважением. Я бы даже сказал, с безграничным уважением, что отнюдь не осталось незамеченным нашим «величеством». Затем, еще трижды поклонилась остальным драконам, образовавшим полукруг возле Правителя. Потом она, как совсем недавно я, сняла с плеч торбу и вытащила под пляшущий свет факелов довольно большой сверток. Развязала шнурок, обвивавший предмет из серо-зеленой кожи и обеими руками протянула вещь Доху.

Что-то мне эта шкура напоминает? Видел я подобное, точно видел. Да. В сокровищнице, где хранились чеканы. Вместе с короной и скипетром.

— Прими, Первый из крылатых, — кажется, Насья произносит ритуальный призыв сил Дара. Вон, вокруг нее уже туман вьется. Голубой. Когда Машка приносил мне клятву верности в крепости Тихая, он тоже что-то такое шаманил. — Мы выполнили твоё условие сделки. Призываю всех давших мне душу и кровь в свидетели: земля, вода, ветер, огонь! Смотрите! Я возвращаю Великую Жертву изначальных! Будь честен и ты, огнедышащий. Выполни свое слово.

Калин вскочил. Еле контролируемый монарший гнев, врезался в пространство многопудовой волной. Ярость пульсировала вокруг человека и бешенными толчками расходилась в стороны, и ментальными всплесками долбила всё вокруг. Вот это его перекосило! С чего бы?

Если бы не клинок, обозвавший меня дебилом и прикрывший от удара из последних сил, я бы так и стоял, выпучив глаза и не понимая какого здесь творится?! Сила королевской злобы была такова, что кое-кого из Палаты швырнуло на плиты. Вокруг побледневшего Муфалима и большей половины магов блеснули радужные сферы (все-таки притащили они с собой накопители). Машку, Марата и Линду, как и меня, остатками сил прикрыли клинки, а крылатые остались стоять плечом к плечу, и я почувствовал их еле скрываемое ликование от того, что магия не подействовала.

Королева вскрикнула, наследники вцепились в подлокотники, а я успел увидеть, как от мраморной плиты, где сидело королевское семейство, к стульям потекли зеленые живительные струйки. Артефакт? Странно, почему я раньше этот мрамор не почувствовал.

Эльфы у входа, как по команде схватились за уши, срывая серьги. Еще бы! Какие-то мизерные финтифлюшки, пусть даже из синей меди! Понятно, что они раскалились, а может и поплавились от подобной атаки? Теперь северные выскочки будут ходить с примочками на мочках. Каламбур, да.

А вот охрана, как я и предполагал, сорвалась. Разумеется на драконов. Щелкнули арбалеты, болты предсказуемо звякнули о покрывшие ящеров панцири, не причинив никакого вреда, а десятка Старших молниеносно перегруппировалась вокруг Доха и женщин-шакарок.

Я никогда не видел, как действуют драконы в группе. Собственно, кроме мастерства Алабара, я вообще ничего не видел. А ведь они еще и безоружные. По крайней мере, лично я оружия у них не заметил.

Стражники тоже «не видели» и «не заметили», и попёрли буром. Практически все. С мечами наголо, с развернутыми сетками, с перекошенными от решимости мордами и с незамутненной жаждой поймать, порвать, покарать. Хотя, я не уверен, что это были их собственные мысли, и они подчинялись собственному разуму.

Подготовленные стражники Гвардии это серьезно. Сомневаюсь, что даже Машка смог бы долго продержаться против усиленного артефактными доспехами бойца под семь пудов живого, тренированного веса. Не ошибусь, если предположу, что и специфическими зельями эти мужички были залиты по самые уши. Поэтому у всех, кто затаил дыхание в ожидании быстрой расправы над непонятными чужаками, даже не возникло предположения, что охрана может не справиться.

Драконы стояли и ждали. А я, наверно от страха, опять видел всё в замедленном действии, словно время специально для меня замедлило свой бег. Страха за марионеток, которые сейчас сломя голову неслись на тех, кого древние гении создали ради одной цели – убивать.

То, что произошло дальше трудно назвать боем. Или даже избиением. Я не знаю, как можно оценить внезапно раскромсанные и, буд-то сами собой, разлетевшиеся в стороны куски человеческих тел, оставившие на черных плитах красные лужи, ошметки внутренностей, обломки костей, огрызки доспехов и одежды. Тошнотворный запах крови отчаянно шибанул в нос, заставив чей-то вскрик захлебнуться в обморочном припадке.

Драконы, еще мгновение назад при виде несущихся на них людей даже не пытавшиеся сделать хоть какое-то движение, сейчас стояли забрызганные человеческой кровью с оружием убитых в руках. С диким безразличием они рассматривали останки, валявшиеся вокруг. Казалось, за такой короткий, немыслимо короткий миг, просто не могло, не должно было ничего случиться. Выходит, только казалось. Жестокость и скорость расправы над элитными бойцами, и равнодушие к чужим жизням потрясли.

Нет, крылатые вовсе не стремились показать свою кровожадность. Они защищались, и были в своем праве. Но ведь могли обойтись без крови, без смертей. Только, что для вечных чья-то жалкая жизнь?

Десятка самых старых драконов… Они были созданы для войны. Они были созданы одними из первых. Каждому сотни лет. Они видели не одну, не две – тысячи войн! Что им Гвардия, Стража? Что им Огонь или Лед? Они еще помнят времена, когда сражались не с мелочью вроде людей, или эльфов, или даже метаморфов. Они сражались друг с другом.

Кажется, понимал это только я.

— Ах, вы твари! — взвизгнул какой-то плюгавенький маг, и судя по вспыхнувшим ладоням, намылился засветить в Доховскую группу пульсаром. Огневик, что скажешь. У «красных» всегда было высокое мнение о себе любимых.

Маги резво засучивали рукава, выхватывали из карманов у кого что было припасено из боевого – оранжевые карандашики, шарики-бомбочки, разрывные цепочки – всё я просто не успел заметить, многое видел впервые. Арсеналом, который, как оказалось, они притащили с собой, явно можно было бы весь Храм, к такой матери, разнести. А может, не мешать? Пусть разносят?

Драконы тоже не будь дураками, полезли в карманы. Уж кто-кто, а я хорошо помню, как в портовой Лиассе мы с Дохом прятались под защитой его артефакта. Нас тогда четверо лупили. А если у перепончатых не только защитные игрушки есть?

Вдруг, краем глаза я заметил, что какой-то придурок из магов повернулся в нашу сторону. Он что, решил «доброе» дело сделать? И под шумок упокоить нас тут? Навечно. На благо короны и государства.

Испугаться я не успел, кошак оказался проворнее, его фамильный перстень прикончил придурка, и дородный дядечка хватая ртом воздух повалился под ноги соратникам. Соратники оскорбились и… увидели более доступную цель – Муфалима и Линду. Ну, за архимага я спокоен. А вот девчонка, что-то бледная совсем. Зато Марат не хуже дракона скрючил пальцы, что-то пробурчал под нос, и еще один «придурок» из особо рьяных, упал, схватившись за горло.

И понесла-ась… Машка, выставляет обе руки с кольцами. Эльфы ощетиниваются клинками и с серо-зелеными лицами теснятся у выхода. Оставшаяся четверка телохранителей короля злобно сверкает глазами, образовав вокруг суверена коробочку. Король суетиться у левого подлокотника трона (там что, кнопка какая-то?!). Толстяк Лир пятится к бархатной ширме. Королева сползает со стула без чувств. Принцесса Алевтина пытается удержать мать на стуле, а принц Касим, гладит Пончика, сидящего на его коленях… Пончика?

— Стоя-ать!!! — ору и с силой стряхиваю с ладоней заклинание. Первое, что пришло в голову. А пришел банальный принцип паралича, который жандармы всех мастей, размахивая «полицейскими» четками, применяют где надо и где не надо. Ничего другого просто не вспомнил.

Видать перестарался…

Все застыли. Машку и Линду клинки не закрыли (гном я или не гном?) и через Заразу передали мне парочку забористых слов из ненормативной лексики. Марата и Муфалима, не говоря уже о моих родных, тоже зацепило. Ну, ничего, пусть постоят. А некоторые, особо умные магистры, которых достало на «недоделанном» шаге, полежат. Эти свалились, и сейчас с выпученными глазами отчаянно пытаются сопротивляться. Но куда там! Я вложил в посыл столько энергии, что самому стало стыдно. Как первокурсник какой-то, честное слово, не сумел рассчитать силы. Слава Хозяйке, заклинание на перепончатых хоть и не подействовало, но они не захотели пользоваться возможностью всех тут… уконтропупить.

— Х-хоспода! — выдыхаю громко, с досадой. — Надо быть полным кретином, чтобы лезть с голой ж… пяткой на дракона. Жить надоело?!

Вижу по глазам, что нет, не надоело, очень даже хочется пожить ещё. Осмысление в глазах тоже вижу: а у нас тут что, драконы?! Где?! Покажите!!

— Вы мозги дома забыли? — начинаю воспитательную речь, усиленно отворачиваясь от зрелища разбросанных кровавых ошметков, и пытаясь хоть чуть-чуть отключить обоняние — вы не видели с какой скоростью была оприходована охрана? Соображалка совсем не работает?

Оглядываюсь на драконов.

— А вы, крысячьи уши, перепончатые, чтоб вас?! Мастера клинков и книжалов! Что, без разчленёнки обойтись не могли?!

Я повернулся к Калину, застывшему с широко раскрытым ртом и выставленными вперед ладонями. Скользнул глазами по королевскому семейству, понимая, что совершил сейчас тягчайшее преступление – напал на короля и его домочадцев – и вдруг увидел мальчика. Ребенок продолжал гладить ханура и слушал меня со сдержанным интересом. Естественно, я споткнулся на полуслове, но сглотнув застрявший в горле ком, все же решил донести свою позицию до суверена.

— Ваше величество! Я правильно понял, то из сокровищницы была украдена еще одна ценная вещь - Договор драконов с гномами и людьми? И сейчас, прямо на ваших глазах, этот артефакт отдали заинтересованной стороне? Не спорю, поступок довольно наглый. Но, насколько я осведомлен, тому, кто доставит Договор, драконы поклялись отдать семь печатей Дара. Кстати, эльфы тому свидетели. Значит, сейчас представители шакаров получат гномье серебро. Смею предположить, что оно, как и мои чеканы, должно быть передано вам, иначе, нет смысла устраивать в Чертогах Небесных этот балаган! Вы понимаете это не хуже меня, но почему-то срываетесь и отдаете приказы несовместимые с жизнью ваших людей. Вас жадность душит? Хотите, чтобы и чеканы у вас были и Договор остался? Давайте не будем ни чем меряться и спокойно доведем дело до конца. Тем более, что Правитель драконов не из тех, кто не выполняет взятые на себя обязательства.

Выдохнул. Затянул я с речью, затянул. Про обязательства и Правителя я специально вставил. Так сказать, напомнил Доху, что мне он кое-что должен. Пусть не обольщается, я ничего не забыл, память у меня тренированная.

— Да! — вспомнил я, — хочу предупредить неадекватов. Перестаньте тупить! Не скажу, что я хорошо защищен, но с этого момента никого жалеть не буду. Еще раз кто-то попытается на меня или моих друзей тявкнуть, сдохнет гораздо быстрее, чем рассчитывал.

Я не стремился никого запугать, я просто ставил в известность с четким намерением сделать так, как сказал. Зараза на поясе даже заурчал от предвкушения, без обычного ехидства отметив мои слова.

Паралич потихоньку спадал. Кое-то уже шевелился, король закрыл рот и сумел опустить руки, встряхнулся Марат, напомнив выскочившего из воды пса, а Муфалим проскипел сзади что-то наподобие «развелось неучей, дуром лупят, головой работать не хотят». Приходили в чувство, одним словом.

Дох, бесцеремонно вытащил из рук лекарки шкуру, недолго думая, вложил в её ладонь мешочек и кивнул своим на выход.

— Дох! — окликаю дракона, — не стоит торопиться.

Правитель даже не дернулся. Он меня показательно не замечал. Так значит? Получили свое и вспомнили о могуществе? Типа, сейчас перекинутся и как начнут тут все жечь-палить. А что с Гаем, уже никого не интересует? Ладно.

— Надеетесь на возвращение огня? — мило улыбаюсь. — Зря.

Одиннадцать перепончатых остановились разом. И повернулись.

— Повтори, — четко, с угрозой произнес дракон.

— Говорю, пламя к вам не вернется. За пределами Серых Гор, вы, не рожденные в гнёздах, вместо огня сможете выдохнуть одни искры. Возможно, еще дымовую завесу. Но спешу вас успокоить, завеса будет качественной.

Нет, я над ними не издевался, я всего лишь говорил правду, которая выплыла нежданно-негаданно из родовой памяти.

— Вы, само-собой, артефакт уничтожите, но не забудьте: народа, который указан в Договоре третьим, давно нет. По вашей милости, между прочим. А я всего лишь полукровка. Так что, не взыщите. Вы не стали защищать гномов, они исчезли. Теперь кусайте локти хоть до посинения.

Дох поверил мне сразу. Трудно не поверить в то, о чем догадывался сам, но не мог принять. Лицо дракона стало похожим на серый камень, наверно именно из этого камня его когда-то сотворили.

Молчание затягивалось. По залу пошел громкий шепот.

— Полукровка? Глупость. Не может быть. Мальчик начитался книжек…

О, маги приходят в себя, уже разговаривают. Шустро они. Дох потерял ко мне интерес. И судя по всему, Линда его интересовала еще меньше.

— Уходим.

Да, старшие драконы умели держать удар. Широко шагая, они двинулись к воротам.

Ну-ну, пусть попробуют выйти.

6

Двое выскочили из «Анатомической лавки», что располагалась всего в нескольких кварталах от Дворцового сада. Один из них сунул ключ в замочную скважину, пытаясь запереть дверь, и действие явно было ему в новинку.

— Я сейчас, подожди, — попросил он второго. Высокого, мощного парня, одетого в морскую форму, — надо закрыть. В Лирии знаешь сколько ворья!

Второй остановился.

— Вот зачем ты увязался за мной, Гай? Нечего тебе там делать.

— А тебе что там делать? — ковырялся первый с замком.

— Я уже сказал. Я маг.

— Подумаешь, — с ноткой зависти возразил Гай.

— Думай. Но быстрее, — Алабар от нетерпения уже приплясывал.

— А что быстрее? — дракончик, наконец, провернул ключ, и посоветовал, — сделай переход и все дела.

— Я никогда там не был. Так что ножками, Гай, ножками.

7
Насья, наконец, отмерла от паралича. Проморгалась, глянула на мешочек в ладони, на уходивших драконов, на девочку-шакарку, стоявшую рядом с ней опустив голову, и двинулась к трону. Не очень большое расстояние к мраморной плите она преодолела осторожно, стараясь обходить лужи крови и перешагивая куски разрубленных тел, словно боясь запачкаться. И никто не ожидал, что простая селянка, подойдя к королевскому семейству, снова поклонится… Касиму. С Пончиком на руках. На короля женщина не обратила никакого внимания.

Поведение обычного человека настолько не соответствовало устоявшимся взглядам на общепринятые взаимоотношения дворян и дворовых, что возмущенный выдох прокатился среди магистров шуршащею волной, а Его Величество изумленно захлопал глазами. Где это видано, чтобы безродная селянка позволила себе подобное поведение в отношении Главного лица государства.

Первым опомнился толстяк Лир.

— Э-э… уважаемая Насья, — он постарался встать между лекаркой и Его Величеством, — мы же с вами договаривались. Вы подходите к Его Величеству только по моему знаку. Вам никто не давал разрешения…

Женщина обошла пыхтящего Лира молча, положила звякнувший мешочек на столик секретаря.

— Семь знаков. Слово сказано. Теперь у шакаров есть страна, — она произнесла это так, будто все семь печатей вгрызлись в землю, как пограничные столбы. Ни на кого не глядя, словно ее не интересовало ничего больше, лекарка подошла ко мне и еле слышно спросила:

— Ты помнишь свое обещание, гном? Ты мне должен.

Нашла время, уши крысячьи. Ну, помню, дальше что?

— Выпусти детей, что с эльфами. И вон ту девочку, ты ведь ее знаешь. Пусть твои родные их заберут.

Я пожал плечами – всего лишь? Да пусть идут, мне-то что? И девчонка эта. Спрашивается, зачем она вообще сюда пришла? Сидела бы в стойбище, творог из молока делала, шкуры шила.

— Она свидетель, Тишан, — Насья будто услышала мои мысли.

— Эй, вы трое! — гаркнул я в сторону эльфов, ментально касаясь подростков и давая понять, что зовут именно их. Почему гаркнул? А попробуйте через весь огромный зал вежливо попросить поторопиться. — Сюда идите! Ты тоже, с косичками, не стой столбом!

— Она по вессальски плохо понимает, — краешки губ Насьи еле заметно приподнялись.

Ой, да всё она понимает, когда хочет! И даже немного разговаривает. Я же слышал.

Трое подростков словно ждали моего вопля. Припустили не хуже зайцев, попавших на лисью тропу, и ничего не понимающие северяне тут же рванули за «отпрысками». Догнали. Но детишки повели себя неожиданно злобно - начали кусаться, чем окончательно озадачили «родителей».

— Да отпустите вы их! — не выдержал кто-то из магов, — это не ваши дети, они под иллюзией!

Любой впал бы в ступор после подобного откровения, что эльфы и продемонстрировали. Подростки, не особо заморачиваясь, змейками выскользнули из «родительских» объятий и через несколько мгновений остановились возле нас, тяжело дыша.

— Отец, — вытащил я набитый кошель и протянул ему, — за ширмой есть дверь. Выходите все вместе и сразу уезжайте из города. Сразу.

— А ты? — немедленно сунулась Ташка.

— Я потом, — пришлось отвести глаза. Врать я никогда не умел, чем родитель пользовался на всю катушку. И в этот раз я тоже почувствовал, он мне не верит. Пришлось повышать голос, — Сделайте так, как я сказал. И еще. К двум старшим ехать не стоит. Лучше вернитесь домой. Как-нибудь у старосты перекантуетесь, дом построите. Здесь на все хватит. Идите. Быстрее.

Неожиданно от входа раздался чудовищный грохот, эхом прокатившийся вдоль хрустальных стен.

Не понял.

А-а, драконы решили открыть ворота, и у них не получилось. Грохот повторился. Снова не получилось. Интересно, третий раз будет? Ломиться, так ломиться! Или дойдет до пернатых, что кишка у них все-таки тонка? А чего они хотели? Астра, это вам не обычный камень, который запросто крошится в драконьих ладонях. Не выйдут они отсюда. Не хочу. Задолжали они мне.

Но суета у входа добавила моим родным и довеску в виде четырех подростков ускорения. Они побежали, ловко обогнув толстяка, непонятно с какого перепуга вставшего у них на дороге. Ташка, правда, задержалась, сугубо для того, чтобы плюнуть принцессе под ноги, и Алевтина от неожиданности чуть не вскочила на стул. Но никто из телохранителей даже не дернулся. Попробовали бы! Наверное, кое-какие мозги у ребяток все-же остались. Между прочим, это странно. Если я правильно понял хвостатого, он взял ребенка в заложники. Неужели четверо крутых бойцов не видят мелкого? Или они не знают об особенностях подобных зверюшек? Или они его просто не замечают? Или я чего-то не понимаю?

В группе магов послышались приглушенные возгласы.

— А мы? Может, я тоже хочу убраться отсюда...

— Так пошли…

— Хочешь как Симс? Если пацан не угробит, так этот Вальд достанет. Не-е, без меня…

— Всех не успеют.

— Тогда ты первый, да?

Машка тронул меня за плечо. Снова оглядываюсь - он кивает в сторону входа.

Да что ж такое?! Орава эльфов и драконов с угрюмыми лицами марширует к нам. Я, конечно, догадываюсь, что у Кальда Третьего к королю теперь много вопросов, а у Доха много вопросов ко мне, но ни к Калину, ни к моей тушке добраться им теперь не судьба. Я нынче злой и резкий.

Прислушиваюсь, понимаю, что мои уже закрыли за собой «калитку», повторяю с запасным выходом все то же, что и с главным - то бишь, сплавляю намертво. Этого, правда, никто не видит, но я не расстраиваюсь. Переживу. Час моей славы ещё не настал.

Если я все правильно сделал, то магистры мне сейчас мешать не будут. Поэтому для пробы собираю из пространства всю доступную жидкость, выливаю марширующим под ноги и замораживаю. В этот раз стараюсь сделать все качественно и без лишних затрат сил. Передние ряды взбешенных эльфов поскальзываются, падают, остальные притормаживают. Правда, жидкость действительно собралась вся - ковровая дорожка тошнотворно леденеет кровавыми разводами, вокруг муторно отсвечивают замороженные внутренности, а кое-кого из магов перестают держать ноги. Впечатлились. Теперь поставим лед дыбом. Вырастим саженные ледяные иглы-мечи, и превратим острия и грани в обсидиановые сколы. Во-от. И направим эту красоту на драконов. Ну, и на эльфов заодно. Теперь пройти сквозь выстроившийся частокол красно-черных кристаллов без серьезных ран будет довольно проблематично даже если ты крутой боец. Даже если ты рвешь и мечешь, и хочешь удавить мага по имени Тишан. Разве что перепрыгнуть-перелететь. Но под ногами лёд, скользко, так что…

Рядом хмыкает Марат.

— Недурно.

— Да, ничё так, — соглашается князь Рас.

— Не забывайте, Тишан, что лед тает. Причем, усиленно, — «оценивает» мою работу Муфалим.

— Можно металлом покрыть, — предлагает Линда, — и запах исчезнет.

— Нет!! — разом отказываемся от её предложения. Я уже знаю, девчонке не вломы «позолотить» что надо и что не надо, переделать состав вещества, как ее душа пожелает, но чур меня! Сила у нее невероятная, и настолько же необъяснимая. Я не предполагаю, как себя поведет Астра от моей магии, а от ее тем более. Поэтому лихо, как говорится, будить не будем.

Четверка охраны короля начинает коситься на нас затравленно, Калин Первый что-то нащупывает на левом подлокотнике трона, женщины (Её величество и Ее высочество) отчаянно пытаются быть незаметными на своих стульях…

— Двадцать девять, — вдруг раздается от секретарского столика. Негромко. Но все вздрагивают, и поворачиваются к писарю.

8

Прозвучавшие слова были настолько нелепы, что в Храме повисла гулкая тишина. Калин бросил искать неуловимую «кнопку» и уставился на секретаря.

— Вместе с моими? — звучит еще нелепее.

— Да. Здесь, на столе, двадцать девять печатей.

Король улыбается, торжествующе оглядывает зал – ему плевать на кровь и смерть. Он сейчас не задается вопросом, почему блокирующие артефакты не действуют на какого-то мальчишку и он фигачит магией направо-налево, когда все остальные хватаются за накопители? Почему мальчишка, и не только он, так запросто расстался с гномьим серебром, если ему было по силам всех обездвижить? Да вообще, почему он остался в этом черном Храме, когда проще было бы свалить? И правда, зачем задумываться, если вот оно, вожделенное сокровище Дара?

— Но в Храме есть еще семь печатей, — секретарь тоже улыбается, и кивает на Машку, — у него.

Калин Первый посмотрел на оборотня с таким видом, будто «его величество» в очередной раз обокрали, и вор стоит перед ним.

Я не понял. Откуда секретарь может знать, что у моего друга есть чеканы? Или этот, одетый во все темное, мужчина тоже может ощущать металл? Как и я? Даже что-то наподобие ревности проснулось - не я один такой уникальный. А может, какая-нибудь паскуда нашептала?

Оборотень будто приготовился к прыжку.

— Тебе-то что, писарь?

Я на всякий случай приготовился сделать вокруг кошака сферу.

— Всего чеканов тридцать шесть, — «не услышал» вопроса секретарь. Тусклая улыбка продолжала играть на его лице, и он, словно разговаривая с недоумком, повторил, — их тридцать шесть на всем Даре.

Машка оскалился.

— Мне без разницы, сколько их всего. Я отдам печати только в том случае, если у моего народа, как у шакаров, будет страна.

— Твоего народа? — Калин надменно сошел с мраморной плиты.

— Он метаморф, — улыбка словно приклеилась к лицу писаря, — а еще он князь. Рас. Причем титул дарован не короной, а гражданами. И если я правильно помню, Расы основали небезызвестный вам город Сурью.

— Танто, — одобрительно усмехнулся король, — я не перестаю удивляться твоей осведомленности. А ты князь Рас, у нас, значит, хищник? И моим предкам пришлось твой титул узаконить, потому что так захотели «граждане»?

В голосе венценосца звучало неприкрытое отвращение.

— Ты хочешь страну? — а теперь в нем было презрение. Причем к обоим, и к оборотню и к Насье, которая продолжала стоять рядом с нами. — Ты решил, что я уже согласился признать за шакарами государство? Только потому, что они отдали мне семь монет?

— Признание уже не в вашей воле, государь, — возразила Насья, — вы должны это знать.

— Что?! — Калин опешил, — я… должен?! Тебе?!

— Гнилой базар, — не выдержал Машка, доставая из нагрудного кармана деревянную коробочку. — Вот. Семь чеканов за территорию.

Он, как и Насья, выложил на стол серебро.

Почему Его Величеству захотелось крови непонятно, наверное, у «величества» в одном месте свербело. Венценосец указательными пальцами обеих рук показал на оборотня, и двое стражей, вытаскивая кинжалы из ножен, двинулись к Машке, демонстрируя повадки опытных фехтовальщиков. И правда, не по-королевски это как-то, драться самому.

Машка, недолго думая, выставил вперед кулак, на котором сверкнул фамильный перстень.

— Не советую, — предупредил он. А я вдруг почувствовал, как артефакт на его руке нагрелся.

— О, какой милый перстенёчек! — неожиданно влез секретарь, пристально рассматривая украшение. — Древняя вещица. Таких должно быть два, не так ли князь Рас? И второй у вас на другой руке.

Мне все-таки интересно, неужели кто-то из своих нас сдал? Откуда обычный писарь столько знает? Видимо, и Машке пришел в голову этот же вопрос, и он замешкался. Телохранители подскочили с поразительной для людей быстротой, одновременно сделали выпад кинжалами, но оборотень легко ушел с линии атаки.

— На ваших руках, Рас, уникальные предметы, — как ни в чем не бывало, продолжал объяснять писарь, — я уверен, вы далеко не всё о них знаете.

Стражи и оборотень мягко закружили напротив друг друга. Не понимаю, почему Машка медлит? Или дает о себе знать наемничье прошлое? Не хочет убивать обычных исполнителей?

— Дело в том, что кольца могут подчиняться любому, на чьи пальцы они надеты, — всё вкрадчивей повествовал секретарь, — если, конечно, поблизости нет их создателя.

Кажется, парни поняли, что Машка не стремится к лишней смерти, и осмелели. Они явно знали, что меряться мастерством ножевого боя с оборотнем, даже если он при этом не достал оружие, бессмысленно. Но словно получали от происходящего удовольствие, несколько раз подряд наскакивая и пытаясь достать противника.

— Мастер, создавший шедевры, которые у вас на пальцах, — голос секретаря завораживал и пугал, — вложил в него одно неприятное свойство. Неприятное для любого, но не для мастера.

Бойцы не слышали никого. Они были заняты друг другом. Зато мне от слов этого Танто, вдруг, стало страшно. Что-то такое почувствовала и Насья, и Марат с Муфалимом – они невольно придвинулись вплотную ко мне.

— Не получиться убить мастера, князь Рас. Потому что артефакты обернут свою силу против владельца. Мастер сам активирует их.

Все-таки сумели эти двое взбесить Машку - в его ладони скользнули дротики. Я прекрасно понял кошачью задумку: убивать не станет, просто ранит и на какое-то время выключит идиотов.

И вдруг, я услышал крик. Кричал Ключ, Машкин Черныш.

«Дайте!!!»

Я почувствовал, как Зараза выплеснул в пространство все, что у него оставалось, и сразу, без разрешения, качнул энергию с меня, да так, что перед глазами поплыли разноцветные пятна.

А потом в голове раздался душераздирающий вопль Машкиного клинка и неудержимый мат моего. В следующий миг князь Машал Рас, метаморф и человек, начал падать.

Колени оборотня словно сломались, руки повисли плетьми, голова откинулась назад. Глухой звук упавшего тела, раздался в недоуменной тишине.

Стражники, натужно дыша, остановились. Удивление и недовольство тем, что противник сдался так рано, ясно читались на их лицах.

А я…

Я все понял.

Я смотрел и не верил.

Нет, Машка сейчас встанет, как вставал много раз.

Это же Машка, боец, воин, он не может умереть вот так.

Не может.

Он обернется барсом и…

Но сердце отстукивало мгновения…

Раз… Два… Три… Пять…Девять…

Я будто уснул.

И сниться мне дикий, непонятный сон, в котором я вижу, как к Машке подскочили Насья и Линда. Что-то делают, тормошат, расстегивют камзол, накладывают ладони на грудную клетку, отстраняются и сидят молча на холодных плитах. Мысли в голове скрипят несмазанными колесами.

Словно из ниоткуда слышится предостерегающий возглас:

— Остановись! — кажется, это Дох. И он напуган.

Тупо поворачиваюсь на звук.

Через встопорщившую холодные иглы стену змеёй проскальзывает Милия. Она разбивает двумя клинками тающий лед, все равно режется об острые грани, но это её не останавливает. Она в ярости. и направляется к нам. Ко мне.

— Мили! Немедленно назад! Это приказ! — снова Дох.

У него истерика?

Но единственная женщина-старшая из всех драконьих Домов чуть ли не дымит.

— Как ты мне надоел! — глаза драконицы зеленеют, лицо покрывается изумрудной чешуей, уши вытягиваются в витые черные рога. Черные когти скрипят по рукоятям клинков, драконье шипение эхом пробегает по всем углам. — Надо было сразу тебя прирезать! После первого же гнезда. Плевать на то, что ты гном! Плевать!

Я почти не слышу, что она говорит. Мне все равно, кого она там хочет прирезать.

Женщина не доходит до нас шагов десять.

— Милиансара Джаката! Рожденная Тхаш, дома Ли! Третья! — а это секретарь. Танто. Стоит, произносит слова на странном чужом языке, но я почему-то его понимаю. Произносит небрежно, свысока, брезгливо. И власть этих слов, безграничная, безжалостная, льется в пространство, окутываявязкой паутиной, липнущей к разуму. — Ты сон! Ты камень! Ты тлен! Ты ничто!

Судорожный выдох раздается за ледяными иглами, и я вижу, как половина драконов падает на черные плиты.

Милия будто натыкается на невидимую преграду, роняет мечи и бессильно опускается на колени. И застывает, стремительно превращаясь в серую каменную глыбу. Кожаная одежда вспыхивает зеленым огнем и пеплом опадает.

«Формула ликвидации…», — поперхнулся мой Ключ, — «Откуда этот сосунок ее знает?»

«Он!!» — вопль Ликанаты слышу как сквозь вату. — «Тантарий Раввирис! Эсхант! Высший! Паскуда!»

От ее крика звенит в голове...

«В другом теле! Это он держал меня в пыточной! Это он убил мага! Гнома! Ненавижу!»

Какая разница, кого ненавидит какое-то железо?

Машки нет…

«Тишан, растудыть твою! Возьми свою худую задницу в руки!», — ругается Зараза, — «Ты зачем сюда пришел?».

О чем это он?

«Да ети!» — неожиданно получаю резкий укол в бедро.

Больно.

С трудом, но очнулся.

Он прав, нечего мокрой промокашкой расползаться.

Я знал куда шел? Знал. Машка знал? Знал. Они все пришли со мной, отлично сознавая, что их может ждать. Оплакивать погибших будет потом. Если сами выживем.

Краем глаза замечаю, что среди магистров вспыхнула потасовка. Что они друг другу доказывали, не знаю, но ругань закончилась быстро и толпа людей разделилась надвое. И меньшая половина топает к нам. Злобы от них не чувствую - значит решили примкнуть. Что ж, и на том спасибо. Надо теперь с этой «высшей паскудой» разобраться, и сделать то, ради чего я заставил приползти сюда весь этот сброд. Магов тут много, но никто, кроме меня дело не сделает. Не сумеет.

Марат трогает за плечо Насью и плачущую Линду. Попросив ее подняться, легко берет тело Машки на руки и несет к хрустальной стене. Правильно. Негоже князю Расу, барсу и человеку, валяться мешком картошки под ногами людей, которые и мизинца его не стоят.

А секретарь – да какой он к бесам секретарь?! – никуда не спешит. И прятаться от меня не собирается. Наоборот, он подходит к столику, вываливает все чеканы в кучу и, улыбается, глядя мне в глаза.

И снова я натыкаюсь на взгляд принца. Пончик по-прежнему у него на коленях, но чувствую, что моему питомцу явно не по себе. И сильно не по себе. И мальчику тоже. Что-то он предчувствует и пытается донести хоть до кого-нибудь, если его отец занят ерундой.

Король действительно в какой-то прострации, как это только что было со мной. Только в отличие от меня, он в предвкушении, нетерпении, азарте и ничего не видит, кроме печатей на столе.

9

На столе…

Тускло поблескивающая куча серебряных кругляшей вдруг ожила! Засветилась неяркими синими лучиками, замерцала голубыми искрами и равномерно растеклась по поверхности, образовав идеальный круг. И поднялась в воздух! Невысоко, на ладонь. Повисла, распространяя подвижные бирюзовые отблески, закружилась, отбрасывая игру теней на лица, собралась в высокий столбик чистого света, и… распалась.

С неприятным звоном посыпались на стол чеканы, сияние исчезло. Показалось, что в Храме стало темно.

— Что это? — король подскочил к Танто, — Это что?

— Ваше Величество, — секретарь отступил на пару шагов, оказавшись около принца, а я понял, что ханур сейчас вцепится в человека. И опять, как с Машкой, стало страшно. Нет! Пончик, не смей! Остановись! Ханур «услышал» меня, и притих, — То, что вы сейчас наблюдали, называется сборка. Так собирается Жезл.

— Жезл? — глаза короля лихорадочно заблестели, — тот самый?

— Да, — секретарь слегка поклонился, и еле уловимая усмешка пробежалась по его лицу, — тот самый. Управление Даром. Первый стих из Главной Книги Вессальской государственности.

На короля было неприятно смотреть. Глаза горели, руки дрожали – он даже не пытался сдерживать себя.

— Сбывается! Танто, желание сбывается! Но почему, — Калин смотрел умоляюще, —почему он… распался?

Секретарь снова отшагнул, еще ближе придвинувшись к Касиму.

— Видимо, здесь не все печати подлинные, государь.

— Как это? — король окончательно растерял даже подобие нормального человека. Резко повернулся в нашу сторону и заорал. — Кто?!! Кто подсунул мне фальшивку?!

Крысюки и крысята, эк его перекосило! Одышка, тряска – не дай Хозяйка!

— Зачем тратить время на ничтожных, Ваше Величество? — донеслось ему в спину, — здесь только один фальшивый чекан. Вот подлинник.

Танто, словно фокусник, вынул из воздуха серебряный кругляш.

— Естественно, я его отдам. Вам, всего лишь, нужно вспомнить свое обещание.

— Что ты мелешь? — ничем не прикрытая злость еще больше исказила лицо короля. Он будто увидел очередного вора, и готовился кинуться на него сам.

Секретарь был спокоен.

— За то, что все чеканы соберутся у вас, вы обещали жизнь.

Король замер. Воспоминание встречи с Тенью, разговор, горячая мольба – всё пронеслось перед его глазами. И обещание…

— Так это был ты? Шут?

Танто вздохнул.

— Как же с вами, людьми, сложно. Вам, никчемным созданиям, дана свобода воли, которая иногда только мешает, — он поморщился. — Уговор, Ваше Величество. За выполнение вашего желания, я возьму жизнь. Касима.

Король отшатнулся. Он еще не мог поверить, что человечишка, прислуживавший ему, заглядывающий ему в рот при каждом слове, окажется Тенью.

Пошли-побежали мгновения.

— Ты обещал… это не будет жизнь моих родных, — наконец выдавил он.

— Касим не ваш сын.

10

Растерянность, обида, гнев, неверие - малая толика тех чувств, что обрушились на короля. Меня будто скрутило от ментально силы, рванувшей в разные стороны. Еле успел поставить блок.

— Ты говори, да не заговаривайся! — Калин сцепил зубы, но что-то заставило его взглянуть на королеву.

А на женщину страшно было смотреть. Блеск изумрудов, сверкание золота на парче и белое, словно известь, лицо.

— Лжешь! — Калин вперился в Танто, — я бы знал. Моя жена не маг.

Секретарь улыбнулся.

— На ней стоит блок, Ваше Величество.

— И кто же его поставил?

— Я, конечно же.

— Ты?.. Разве ты…

— Исполняйте обещанное! — в голосе Танто лязгнула сталь. — Иначе, все эти гномьи побрякушки не будут стоить и медяка.

Калин снова посмотрел на жену. Казалось, королева вот-вот грохнется в обморок. Наверно, только мраморная плита ее и поддерживает, больше некому. А может даже защищает. А вот принцесса усиленно прятала глаза, но свое удивление и радость спрятать не сумела. Надо же, а у нас тут передача власти намечается. Правда, поздненько как-то. Да и не знаю я в нашей истории случаев, чтобы женщина венчалась на царствование.

Касим, вдруг, взял Пончика под брюхо и ссадил с коленей.

Мне вот совершенно непонятно, неужели до сих пор ханура никто не увидел? Кроме секретаря, разумеется. Зверек почему-то попытался снова взобраться к мальчику, уцепившись когтями в нарядные штанишки, но принц покачал головой, и зверек удрученно юркнул за стул. Не, я, конечно, все понимаю, хороший ребенок, умненький, но такое поведение совсем не характерно для «самостоятельной боевой единицы». И потом – снова никто ничего, кроме меня, не замечает?

Танто, торопя «венценосца», подбросил чекан, тускло сверкнувший в воздухе.

— Решение, сир.

Наверное, шут специально обратился к королю ненавистным титулом.

Калин всхрапнул, как боевой конь - он больше ни в чем не сомневался.

— Бери!

Холод прошелся по залу. Стужа. Вымораживая сердца, пронесся всеобщий вздох и замер где-то под сводами Чертогов Небесных.

Эсхант, словно простую монетку, кинул серебро в общую кучу.

Протянутая ладонь древнего существа остановилась перед мальчиком, и ребенок опустил голову. Он ни на кого не смотрел. Зачем? Он теперь не принц, и даже не сын. Он теперь даже не ученик человека, который оказался таким неведомым, и таким страшным. Человека, которого уважал едва ли не больше отца. Теперь он его вещь.

Безропотно вложил Касим свою маленькую ладошку в большую ладонь мужчины.

— Ваше Величество! — раздался возмущенный крик из группы магов, — Вы не ведаете, что творите?!

— Это чудовищно!

— И это мой король?

Свет!

Яркий, ослепляющий синий свет внезапно разлился вокруг, заставляя замереть на месте в полном ощущении счастья!

Печати! Они снова собирались! На этот раз уверенно и свободно скручивались в сверкающую спираль, увлекая за собой мерцающие искры. В следующий миг они остановили вращение, и в воздухе над столом повис короткий переливающийся серебряными лучами, стержень.

Жезл!

Не было в зале ни одного существа, которое не смотрело бы на него с восхищением. С вожделением. С алчностью и желанием. Неуправляемым. Ни одного.

Шаг... Другой... Третий... Заветная, звездная мечта! Кто будет первым? Я?

На грани какого-то слепого безумия и неистового намерения дотронуться до святыни, в голове вспыхнуло слово. Его произнесли души сотен моих предков, тараном ворвавшихся в память. Одно единственное слово.

Стой!!!

11

«Линда, стой!!», — вскрик белого Ключа удержал её на месте. Девушка споткнулась, настолько силен был посыл клинка. Полы черного плаща взметнулись, оставив за собой туманную поземку, завихрившуюся под ногами.

«Девочка, очнись! Я тебя прошу, я умоляю! Ты дракон, ты маг! Помоги мне!».

Последнее слово Ключа, словно отомкнуло дверь - драконица мотнула головой, отгоняя морок, потащивший ее к сверкающему стержню. Два с лишним столетия рыженькая девочка Линда слышала это слово. Оно приказывало, оно заставляло, оно требовало. И она подчинялась, не понимая, что вовсе не помощи, а служения хотели от нее. Но сейчас это слово молило, возвращая себе изначальный смысл. Вся ее сущность подчинилась этой мольбе.

— «Ликанта, что с тобой?»

«Мальчик! Его нельзя отдавать! Забери Касима у этого подонка!»

— «Зачем?» — не понимала Линда. — «Пусть лучше он, чем такой отец».

«Линда! Это эсхант! Он поменяется душами. Ребенку сейчас все равно – его предали. Он даст согласие!»

— «Ты дракон?!» — вдруг раздался внутренний голос, и между девушкой и Ключом словно возникла невидимая преграда, — «Да. Ты дракон. Какой необычный. Совсем молодой. Ну, здравствуй, красавица. Из какого ты Дома?»

Девушка завертела головой по сторонам. Голос был незнакомым, но приятным.

— «Кто со мной разговаривает? Назовитесь», — она решила быть вежливой.

— «Создатель», — сказавший это явно улыбался, — «Когда-то давно, я создал твоих предков. Возможно, даже твою маму и твоего папу».

— «Моих родителей уже нет», — холодно ответила Линда.

— «Жаль. Они уснули?»

— «Мать. Отца… Отец погиб».

— «Я чувствую несправедливость в твоих словах. Предположу, что погиб он недавно. Если так, то его убили свои. Победить дракона может только дракон. Я прав?»

Линда молчала.

— «Поэтому ты оказалась среди людей. Какая насмешка судьбы», — голос был мягок, голос сочувствовал и сопереживал, всколыхнув еще не забытую боль. — «Но если твоя мама уснула, ее можно разбудить. Старшие твоего дома пробовали это сделать?»

Линда снова промолчала, но смятение и обида, вспыхнувшие с новой силой, ответили на этот вопрос.

— «Понятно. Что ж, не захотели они, захочу я. Мне нетрудно это сделать – я делал это сотни раз. Но, конечно, ты должна этого захотеть. По-настоящему. И попросить».

— «Что я должна сделать?» — безвольные слезы потекли по щекам.

— «Ничего», — голос улыбнулся, — «просто не мешай. Хотя… да, ты можешь помочь. Я чувствую в тебе силу. Ты… маг?»

— «Да, я родилась в измененном гнезде»

Тот, кто с ней говорил, замолчал. Видимо информация оказалась настолько неожиданной, что контроль над клинком он потерял, чем тут же воспользовалась Ликанта.

«Линда! Не слушай! Эта дрянь делает подлости, как дышит!»

— «Тебя зовут Линда? Красивое имя. Ты можешь мне помочь? На тебе плащ. Просто отдай его мне»

«Немедленно заткни уши!!!»

Девушка захлопала глазами. Интересно, как во время внутреннего диалога можно закрыть уши? Ключ совсем не понимает что говорит?

— «Линда, если ты мне поможешь, твоя мама оживет, обещаю. Люди не смогут сделать то, что смогу я».

Мама. Далекое, забытое слово. Она никогда не произносила его. Никогда. Так хочется услышать хотя бы отзвук голоса той, что дала тебе жизнь. Голос, зовущий маленькую рыжую девочку по имени. Так хочется…

Третий. Тот самый третий выбор, что умирая, предрек ей маленький дервиш. Выбор от которого будет зависеть не только ее жизнь.

«Очнись, Линда!»

— «Ну что тебе от меня надо?» — как она устала от всех этих событий, предназначений, всех этих мужских драк за власть, за обладание чем-то-там-крутым-и-сногсшибательным. Вокруг смерть, боль, разрушение…

«Ты права», — белый клинок оцепенела. — «Это только твой выбор. Только твой».

Ну, вот. Теперь даже Ключ от нее отвернулась.

— «О, Хозяйка! Да пошло оно всё!!! Ликанта, говори, что делать!»

«Давай будем вместе! Он нам всем должен!»

12

Что произошло с рыженькой, я не понял. Она накинула на голову капюшон, сжала в руке Ключ и словно укрылась под тенью сверкающего Жезла. Быстро, ловко проскользнула мимо секретарского столика и через мгновение скрылась за ширмой. Ее движения поразили. Насколько я помню, девчонку не обучали воинскому искусству. Значит, ею кто-то управляет, и я даже знаю кто. Вопрос в другом, зачем ей понадобилось догонять секретаря?

«Надо остановить гада», — вклинился в мои мысли Ключ.

Я чуть было не выругался вслух – нашла время! Никуда это продуманное дерьмецо не денется, «калитка» закрыта.

«Знаешь», — пыхнул иронией клинок, — «это древнее дермецо зарезало твоего прадеда, а он, я так понимаю, был маг не из последних».

В следующий миг стало не до чего.

Ближе всех к Жезлу находился король. Вот король и рванул к нему первым.

Проворно схватив серебряный стержень, висящий на столом, он вскочил на мраморную плиту. Остановился, развернулся ко всем, поднимая руку с реликвией.

— Мое-е!!! — заорал он во все горло. — Видели?! Я!! Я теперь властелин Дара! Я! Вы все никто! Вы пыль под ногами! Это я бог!!!

И замер в недоумении. Ни с того ни с сего попытался откинуть стержень прочь, но тот словно прилип к пальцам. Через миг король вскрикнул, и, вдруг, зашелся в заполошном визге, переходящем в хрип. Не в силах выбросить Жезл, хрипя от боли, Калин упал на черные плиты. От того, что он испытывал сейчас, меня начало тошнить. Закрываю рот ладонью, ставлю все блоки на какие способен, но меня все равно пробивает. Вижу, что магам, как и мне сплохело, кое-кто не сдерживается и блюет, а король…

Вряд ли то, что извивалось сейчас на мраморной плите под ногами полуобморочной женщины, можно назвать человеком.

Вскоре король затих. Его тело медленно-медленно, будто грязный, воняющий тухлятиной кисель, растекалось по белому мрамору, не оставляя ни клочка одежды, ни пуговицы, ни шнурка. Только роскошные золотые украшения тускло блестели в ползущей субстанции.

Жезл скатился с плиты и взмыл вверх. Он снова завис в воздухе, неспешно вращаясь и распространяя вокруг серебряное сияние.

Красиво, конечно, но мое внимание привлек странный шорох из-за ширмы. Мне кажется или его действительно услышал только я? Сделал пару шагов в сторону и увидел картину, не сразу сообразив, что происходит.

Друг напротив друга стояли двое. Недвижимо. Линда и этот… Танто. Линда как-то необычно выставила вперед клинок, прижав рукоять к груди, а эсхант, вытянув обе руки, словно держит что-то в ладонях – круглое и небольшое. Но ладони пусты!

Присматриваюсь, перехожу на магическое зрение и чуть не падаю. От избытка впечатлений. Эта древняя тварь оказывается еще ого-го какой маг. Я о таких насыщенных синих цветах и не слышал никогда, не то, что не видел. Густой, похожий на чистое индиго, поток струиться с его пальцев - направленно, не расплескиваясь, стараясь обхватить драконицу в кокон. Но то, что делает Линда для меня просто непостижимо, запредельно! Тончайшая линза чистого света перед ней рассеивает поток индиго, превращая его в голубые стекающие с поверхности капли. Световой щит будто висит на тонкой слепящей глаза нити, тянущейся от Ключа. Нить дрожит, колышется из последних сил. Щит все ближе и ближе, и, кажется, вот-вот коснется острия клинка. На пределе видимости замечаю крадущееся к эсханту пушистое пятно песочного окраса. И понимаю, что харнур не сумеет подобраться ближе, чем на прыжок. Не сумеет. Пытаюсь помочь, пытаюсь влезть в противостояние, но неожиданно чувствую, что не могу. Не могу сделать и шага.

— Тишан! Смотри! — глаза Марата круглые и испуганные.

Отвлекаюсь.

Смотрю.

Наверно, и у меня глаза становятся круглыми и испуганными.

Жезл потемнел. В его сиянии появились странные серые лучи. За три удара сердца некоторые из них темнеют еще больше, становятся совсем черными. Никогда не видел, как светится тьма! Серебряный стержень стремительно покрывается черным инеем, становится меньше, будто уплотняясь. Да он на самом деле уплотнился! Я это кожей ощущаю. Что с ним? Он что, скукливается?!

— Тишан, — оказывается, маленький агрхимаг давно стоит рядом. — Это конечно, не по моей части, но не кажется ли тебе, что ему чего-то не хватает?

Впервые в жизни смотрю на уважаемого человека, как на идиота.

— Витаминов? — нервно хихикаю. Муфалим на хамство не реагирует.

— Его что-то блокирует. И если не снять блок, будет…э… что-то будет, да.

Едри-ическая сила! Мне! Мне не хватает. Мозгов! Камень! Он чужой. Жезлу элементарно нужна энергия. Он сейчас, как в запаянной колбе. Либо сдохнет, либо рванет! Если сдохнет – хрен с ним, если рванет…

Ну, вот. Вот теперь, Тишан Райен, барон из провинциального города Крыски, пора. Вечер настал, время пришло, предназначение зовет, и так далее и тому подобное. Ваш выход, господин маг.

Начинаем!

…а страшно-то как…

13

— Куда прё-еш?! — выставил копье стражник. Высокий, выше дракона, мощный. Бойцы, стоявшие рядом с ним, лениво повернули головы. И вправду сказать, жарко сегодня на площади, даром что осень.

Алабар остановился, тяжело дыша. Пробежка от дома Муфалима получилась хлопотной. Куча людей, все пытаются встать посреди дороги; лошади, которые шарахаются в непредсказуемую сторону и всё остальное.

Гай, не успев притормозить, влетел в Алабаровскую спину, толкнув на острие. Копейщик еле отвел оружие.

— Жить надоело? — недовольно гаркнул он, окинув взглядом морскую форму и зацепившись за косынку с эмблемой летящего дракона, — а-а, понятно. Разведка. Те еще психи.

— Треф, а ты проверь! — гоготнули стражники, — наколи на шест, может он бессмертный? Об этих ребятишках всякое говорят.

— Что за базар? — подошел к ним старшина. Тоже скользнул глазами по морским знакам отличия стоявшего перед ним парня, и, неожиданно для подчиненных козырнул. — Вашблагородие, извините, но пропустить не могу. Прямой приказ короля.

Алабар выдохнул.

— Гай, — повернулся он к дракончику, — остаешься. Дальше я сам.

— Ты…— неожиданно Гай испугался того, что может остаться один. На этой незнакомой площади, следи этих людей. Но осекся, поняв, что не время и не место показывать свои слабости.

— Все нормально, — Алабар уловил испуг дракончика и подмигнул, — просто будь поблизости, вдруг понадобишься.

В следующее мгновение стражники заозирались. Воде бы моряк только что был здесь, и на тебе – исчез.

Никто не заметил, как высокий, крепкий парень в морской форме с косынкой на голове уже стоял возле ворот Чертогов Небесных. Закрытых ворот. Но разве это преграда для таких, как он?

14

Меня закачало.

Я собирал энергию. Отовсюду. Откуда только мог. Раскачивал собственный источник и остро жалел, что не выпросил у Муфалима какой-нибудь артефакт. Самоуверенность это очень, очень плохо, но теперь деваться некуда.

Раскрыл руки, потянулся к хрустальным стенам, ударил. Чуть-чуть, едва касаясь, проверяя на прочность. Мне ответили звоном в ушах. Что ж, никто не обещал, что будет легко. Собрался. Снова ударил, посильнее, позлее. Оплеуха последовала сразу, я словно услышал, как черные грани засмеялись: кто ты такой, мальчик, чтобы меряться со мной силой?

Никто. Ты меня не знаешь, и мне неинтересно знать, кто ты. Или что ты. Я просто вытащу тебя, как занозу из тела, загноившуюся и затянувшуюся наростом. Жизнь скольких людей исковеркана из-за тебя, и не только людей? За тысячи лет и не пересчитать. Скольких ты забрал сейчас, и ненавидимых мною и дорогих. Хватит.

*****************

Невысокий худенький паренек в скромной, если не сказать бедной одежде стоял в центре хрустального зала на черных, обтертых тысячами подошв плитах. Черные полупрозрачные стены устремленные ввысь смыкались где-то в недоступной тьме, нависали над ним. Его маленькая фигурка казалась кукольной, смешной, неповоротливой. Казалось, он один в Храме. Ему не было дела до тех, кто стоял рядом, кто находился вокруг и на белой мраморной плите, нелепым пятном царапавшей взгляд. Не было дела до тех, кто лежал в окровавленных растаявших лужах. Он был один на один с миром, с пугающей мощью вселенной, собравшейся и застывшей в Камне. Он ненавидел его, он жаждал его уничтожить, он знал, что сделает это, что сумеет. Не было сомнений, не было малодушия, было одно, непреодолимое неудержимое намерение действовать.

Медленно поднялись руки, словно охватили пространство распахнутые крылья, и земля зашевелилась под ногами. Невидимые, неосязаемые нити вырвались из ладоней и врезались в стены. Гул побежал по Камню, будто двинул в них молот. Отразился от черного свода и вернулся, оглушив стоящих. Парень даже не вздрогнул. Он вновь ударил, не обращая внимания на хватающихся за уши людей – что ему люди? Удар следовал за ударом, все сильней и сильней. Факелы давно потухли, а по стенам потекли алые раскаленные ручейки. Вверх, верх, собираясь в вышине.

Серебряный стержень парил в воздухе, став совсем черным, и тьма стремительно втягивалась в него.

Лицо парня побелело, руки задрожали, казалось, силы вот-вот его покинут. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул - теперь потоки вокруг него стали видимыми. Яркий фиолетовый свет струился в стороны, и парень словно застыл в мерцающем источнике.

Но в окружающем пространстве ничего не менялось. Дрожали стены, дрожали плиты под ногами. Наверху, у свода, хищно пульсировала алым собранная боль камня, похожая на огромное тяжелое сердце.

Тишан выдыхался. Он понимал, что силы на исходе. Что источник, каким бы он ни был, не бесконечен, но остановиться не мог. На грани безумия и осознания, он все равно выбрасывал энергию щедрыми всплесками, желая одного – дойти до конца.

Неожиданно ему стало легче. Словно прибавилось сил. Он не сразу понял, что в его ладонь легла другая: сухощавая, тонкая, крепкая. Он не стал открывать глаза, он знал – это маленький архимаг щедро делиться с ним собственной жизнью. Оттолкнуть учителя не было ни сил, ни желания. Внутри него разлилась благодарность, а в следующее мгновение он почувствовал еще один чужой поток. Незнакомый. Открыл глаза и увидел, как Муфалима держит за руку та самая женщина, пытавшаяся их остановить. Следом за ней подошли и другие. Маги. Они брались за руки, один за другим - без сомнений, без колебаний. Подходили эльфы. Оставшиеся в живых драконы. Даже те, кто до сих пор трясся под хрустальными стенами, преодолели свой страх. Все.

Вскоре в центре зала образовался круг, и энергия хлестанула по щекам, напомнив о цели, на миг забытой от восхищения теми, кто вот так запросто решил отдать ему свою жизнь.

Столб радужного света возник в круге, врезаясь в Тьму.

И Тьма уступила.

Камень задрожал. Быстрее запульсировало «сердце» под сводом, треснули перекрытия, с грохотом надкололись черные грани, посыпались сверху осколки. Сразу несколько сфер, вспыхнувших над кругом, слились в одну, защищая.

Тишан уже ничего не видел и не слышал. Его душа закрыла свои пределы. Душа рвалась на куски, врезаясь собственным светом в непроглядную тьму вселенной и дробя её в пыль. Тысячи лет! Тысячи лет боли и крика мирозданья он чувствовал как свои, утонув в океане отчаянья и надежды. Скоро. Все закончится скоро. Он вырвет эту ледяную боль из тела. Из своего, слившегося с другим, таким огромным и таким вечным. Из Дара.

15

Его не увидел никто. Просто некому было смотреть.

Появившийся из серого портала дракон замер от рухнувших на него звуков. Грохот падающих обломков, треск ломающихся стен, буря, поднимающая ребром черные плиты. И круг. Люди, эльфы, драконы. Он узнал всех. Он вспомнил. Пророчество Ханны, ее непонятные слова всплыли огненными буквами перед глазами.

«Будет выпущена на свободу сила, что ломает горы и льды, выплескивает моря на города, до пепла сжигает камень. Она может разрушить боль, торчащую в ране, но остановить эту силу и вернуть назад не сможет никто. Кроме тебя».

Радужная сфера, накрывшая круг, то и дело рвалась от падающих раскаленных камней, и кто-то падал, вскрикивая от боли, кто-то не успевал даже закричать, но оставшиеся снова смыкали руки. Мучительно, обреченно и… непреклонно. Единение.

Дракон видел всё. Непонятный, висящий в воздухе стержень, окутанный темнотой. Бешенную пляску потоков трепавших в разные стороны темноглазого парня, а парень стоял, слившись с каменными плитами и, казалось, столкнуть его просто невозможно. Видел мертвенно-бледные, но какие-то одухотворенные лица магов-людей. Видел потемневших драконов, близких к каменной транформации; эльфов, из ладоней которых капала кровь. Они словно плыли в этом хаосе энергий, под раскаленным дождем, ясно осознавая, что никому из них остаться в живых не суждено.

Храм треснул. Надвое.

В образовавшиеся щели хлынул дневной свет, и темный стержень сразу окутался белесым туманом. Замерцал серебром, заискрил.

Изувеченные плиты дрогнули, затряслись так, что дракон упал. И не только он. Многие попадали, разорвав круг. Кто без чувств, кто замертво. Но темноглазый парень остался на ногах. Казалось, он не видит и не слышит ничего - он продолжает. Он безжалостно крушит и разрывает тело Камня, и уже нет силы, способной это остановить.

Алабар, вдруг, с пронзительной ясностью понял, что будет, когда полугном вырвет вечную боль из Дара. А он это сделает, это же Тишан.

«Дара не будет. И никого из нас не будет»

Если.

Если Камень, пусть даже разрушенный, останется здесь. В этом мире. В этом прекрасном мире под солнцем.

Алабар даже плечами пожал, настолько простым показался ему выход. Убрать Камень. Взять и убрать туда, откуда нет возврата, откуда никто и никогда не приходил. Только вот где это место? И как создать тоннель в никуда?

Сможет он это сделать? А есть иные варианты?

Вокруг дракона вспыхнуло белое пламя. Оно не сжигало, не грело. Оно было ледяным. Оно ширилось все больше и больше, захватывая пространство, освещая все уголки, отбрасывая темные тени от всего, что попадало под его холодный свет.

Пламя коснулось стен, заклубилось белыми языками на гранях, потушило под сводом бьющийся в агонии алый пульсар и просочилось насквозь. Наружу. Сцепив начавшие расходиться половинки Храма и закрыв его в тугую капсулу. Серый туман, плотный, извивающийся, наполнял пространство, окутывая словно темной ватой всё, до чего добирался, и мгновенно растворял в себе. Через миг он замерцал, ослепляя тысячами отражений крохотных зеркал. Они стремительно выстраивались в огромную сферу, вытягивались друг напротив друга и сливались, словно капельки ртути, образуя единый зеркальный тоннель.

По извивающейся, зеркальной трубе, раскатисто треща, понеслись вглубь извилистые молнии. Тоннель медленно и нехотя начал вращение

************************

Над Чертогами Небесными сверкала радужная сфера. Внутри нее рушился купольный свод, рассыпались осколками стены, поднимались вверх с земли черные глыбы. Словно из ниоткуда, словно с тех самых Небес, появилась в сфере чудовищная, отливающая ртутью воронка. Она отплясывала свой безумный танец, втягивала в себя все, к чему приближалась, и не было силы способной ее остановить.