Дар. Золото. Часть 4

Глава 43

1

Стружка из-под рубанка выходила тоненькой-тоненькой, как дорогая выбеленная бумага. Поднесешь такую к глазам, и сквозь нее всё видно. И пахла эта стружка настоящей сосной. На вершинах Серых Гор сосны тоже росли, но карликовые. Махонькие, искореженные ветрами, с короткими желтыми иглами.

— Вот смотрю я на тебя, Беленький, и понять не могу. На фига ты ее нюхаешь? Она ж тебе не закусь.

Булат возлежал в гамаке, который сам же и притащил из кубрика на верхнюю палубу.

По причине солнечной погоды, лэр капитан выгнал четверых матросов из судового лазарета, заявив, что хорошего моряка лечит не только бренди, (которым Тимофей как бы в целях профилактики простуды отпаивал болезных), но и солнце на пару со свежим воздухом. Денек и в самом деле выдался яркий, теплый. Жаль, что такое редкое на Островах погодное удовольствие грозилось в скором времени смениться серой хмарью холодного дождя. Булат наотрез отказался от чьей-либо помощи, когда тащил свой гамак по трапам. А процесс того, как он забинтованными руками и зубами крепил свое спальное место к такелажу, с интересом наблюдали не только оставшиеся в живых моряки двух вессальских кораблей, но и четверка эльфов, торчавших на берегу и изображавших суровую охрану. Трое других перебинтованных, не мудрствуя лукаво, кинули тюфяки на палубные доски и, щурясь от яркого солнца, блаженствовали под убаюкивающий плеск волн.

— Мне нравится, как пахнет дерево, — Алабар украдкой посмотрел на обожженную физиономию приятеля, — ты к Браму заходил?

Булат помрачнел.

— Плох. Тимоха его и магией своей лечит, и какой-то вонючей дрянью мажет, да бестолку. Лихорадка не отпустит никак. Горит боцман. Бредит, кричит, будто до сих пор на пожаре.

Все уже знали, что на вылазку, пятым в неполной разведгруппе Булата, пошел лэр Скрип. И вся пятерка, успев схорониться меж прибрежных камней, наблюдала за страшной расправой над командой «Тунгура». Люди на корабле, ставшем для каждого из них родным домом, захлебывались рвотными спазмами, корчились в судорогах, затихали скрючившись. А через час после обстрела ядовитой дрянью, на усеянную трупами палубу по-хозяйски взобрались эльфийские моряки. Якорь был поднят и бриг выведен из протоки. Тогда-то и нарушил лэр Сркип устав. Совершил воинское преступление, за которое полагается в лучшем случае лишение звания и увольнение из флота. Он самовольно отменил приказ капитана и отдал боевой группе совсем другой: сжечь эльфийский флот. Весь. Любой ценой.

— А доктор что говорит?

Судовой врач, лэр Тимофей Ивлин, говорить не мог. Сипел. Когда «Тунгур» обстреляли смертельным порошком, он был в лазарете и доставал из тайного сундучка припрятанную бутыль того самого бренди, которое сейчас шло на «дезинфекцию» группы «погорельцев». Чувствительный нос лекаря уловил непонятный запах, а к непонятным запахам флотский врач относился категорически - странный, значит опасный. Потому в ноздри срочно были вставлены тампоны из кусочков древесного угля, на лысую голову нацеплен мокрый мешок с чистыми перевязочными тряпками, а заветная бутыль сунута за пазуху. Выжил. Вместе с непочатым бренди. Когда появились эльфы начал играть с ними в прятки, да так умело, что пришлые ничего не заметили. Но докторское горло отравой все же цапануло.

— Сходи да спроси! — вдруг окрысился Булат, — плотник, тоже мне, коромысло ежовое!

Алабар сцепил зубы. Не мог он. Не мог даже парням в глаза смотреть, не то, что в судовой лазарет пойти.

— Хорош уже собачиться, старшина, — приподнялся на локтях один из матросов, — кто знал, что «серые» как те гадюки ужалят?

— Без прокуроров обойдусь, — огрызнулся перебинтованный, — выискались тут. Присяжные заседатели.

— Уймись, Булат! Каждый свое дело делал. Нечего из себя святую Афалину строить, ты тоже не похлебку нищим в ту ночь раздавал. Око за око.

К новости, что крепкий белобрысый парень, деливший с ними хлеб, оказался огнедышащим, матросы отнеслись философски: с нами, значит хорошо. Был бы на чужой стороне, было бы плохо. Разве что, появился лишний повод позубоскалить над приятелем. Правда, с оглядкой. Но вовсе не по причине его огненности, а сугубо в рамках субординации - первый помощник, как-никак. Пусть и номинальный.

Плотницкий инструмент, треснув, захрустел в ладонях. Алабар отложил испорченный рубанок, стряхнул опилки с тельника и решительно зашагал в сторону судового лазарета.

Уже собираясь постучать в дверь, он услышал голоса.

— …если до равноденствия не придет в себя, готовь старый парус, Тениз, — хрипел лэр Ивлин. — Сам знаешь, в этот день мне его не вытащить. Либо он один к Темной Хозяйке отойдет, либо мы оба.

— Может, все-таки вылезет? Парням больше досталось, а вон, уже на береговую охрану зубы скалят. С Брамом-то что не так?

— Сам не пойму. Вроде, да, ожогов поменьше. Но у него истощение зверское. Откуда, ума не приложу! Он прямо свечкой тает. В него энергию закачиваешь, а она как сквозь сито течет.

Алабар все-таки постучался, и, не дожидаясь разрешения, вошел в узкую, не больше трех шагов поперек, каюту. Прикрытый чистой простыней, боцман лежал на оббитом толстой рогожей рундуке. Истощенный, посеревший, с запавшими глазами, смотревшими в потолок. Лекарь и капитан появлению дракона не удивились, а Алабар не стал делал вид, что ничего не слышал.

— Почему в равноденствие не вытащить? — спросил он хмуро.

Офицеры недоуменно переглянулись.

— Ах, да, — понял Жангери, — ты ж не в курсе. Дважды в год, в дни равноденствия, на Даре все магические потоки затихают. Не исчезают совсем, просто как бы замирают. И воспользоваться их остатками могут только очень ёмкие маги. То есть те, кто в состоянии пропустить через себя большое количество потоков за одно мгновение. Это, в принципе, и есть сила мага. Емкость магического потенциала. Отсюда понятно, что чем слабее маг, тем больше он зависит от магической составляющей Дара. Например, сильный целитель в этот день еще сможет кое-как лечить. Слабый вообще ничего не сможет.

— Я правильно понимаю, если перестать подпитывать лэра Скрипа магией он умрет? Но он ведь не маг?

— Потому и тянет из меня всё до донышка, — просипел лекарь, — я же преобразователь, не к ночи будь помянуто это худое слово. Из магической силы в жизненную.

— И ничего нельзя сделать? — ответ на этот вопрос Алабар знал сам. Ему просто было бы легче, произнеси приговор боцману кто-то другой.

— Разве что напрямую в источник сунуть. Или какого-нибудь магистра найти.

— Да сразу архимага! — в раздражении лэр Жангери начинал язвить. — Особенно много архимагов водится как раз на Островах. Среди скал. Выходи и отлавливай сколько надо.

— Ну, конечно! До нужного тебе уровня я не дотягиваю, — неожиданно обиделся лэр Ивлин. — Уволюсь к бесам собачьим! Ищи себе в команду другого лекаря. Трезвенника, праведника и мазохиста!

— А мазохиста зачем? — опешил капитан.

— Чтобы от общения с тобой кайф получал!

Брам Скрип вдруг выгнулся дугой и тяжко застонал. Зрелище для дракона оказалось мучительным, словно он сам заметался в горячке на рундуке. Тимофей подскочил к болезному, опустил ладонь на боцманский лоб, и прямо на глазах начал бледнеть. За несколько мгновений лекарь осунулся так, словно провел беспокойную бессонную ночь. Алабар впервые видел, как человек стремительно, а главное добровольно, терял силы. Стало не по себе от подобной жертвенности.

Вскоре боцман притих, а лэр Ивлин устало опустился на стоявший рядом табурет.

— И от так каждый раз, будь оно неладно, — просипел он.

— Я знаю одного архимага. Лекаря, — выпалил вдруг Алабар. То, что в голову придет воспоминание событий трехмесячной давности, он и сам не ожидал. Сказал, не думая.

Жангери, молча наблюдавший за действиями Ивлина, глянул с недоверием.

— Ты полон сюрпризов. Вот уж не думал, что на Островах может найтись такой специалист.

— Не на Островах. В Лирии.

Лэр Тимофей Ивлин фыркнул так, что будь рядом с ним какой-нибудь представитель кошачьих, удавился б от зависти. Брови лэра Жангери поползли вверх, но тут же вернулись на положенное им природой место, и насмешливый взгляд капитана стал задумчивым.

— Кажется, ты серьезно.

— И у него в доме есть источник, — кивнул Алабар.

— Даже так, — капитан опять смотрел с недоверием, — а этот… лекарь адекватный? Захочет тебе помогать?

— Я же дракон, — удивился дракон.

— Аргумент, — согласился капитан. — Да, у тебя найдется что ему предложить. Но, ты понимаешь, сколько сил потребует построение такого перехода?

— Я же дракон, — улыбнулся дракон.

Жангери вздохнул:

— Н-да, и тут не поспоришь. Получится?

— А есть варианты? — Алабар подождал ответа, не дождался и принялся объяснять принципы неведомой для лекаря и артефактора пространственной магии. — Тоннели не требуют магической энергии, иначе гномы не смогли бы разворачивать порталы в шахтах. Глубоко под землей потоков практически нет. Это я на себе проверил. Для того, чтобы создать пространственный переход обычная магия даже мешает, здесь нужен импульс собственной силы. Нужно зацепить и крутануть пространство в воронку и задать направление. Чем сильнее импульс, тем длиннее переход. В крайнем случае, в Лирию можно сделать два перехода.

Жангери заинтересованно прищурил глаза.

— Сам додумался?

Алабар тронул ладонью Ключ, намекая, что не только лэр капитан заинтересован в передаче знаний дотошному подопечному.

— Слушайте! — не выдержал лекарь Тимофей, — Что вы тут несете? Какие порталы, какие переходы? Может вам микстурку выдать какую-нить? От помрачения рассудка?

Но лэра Тениза Жангери ничья "ирония" уже не интересовала. Он увидел возможность спасти человека, и теперь будет делать все, чтобы эта возможность воплотилась в жизнь.

— Так. Равноденствие у нас уже завтра, — голос капитана затвердел, — готовься, Алабар. Тима, делай что хочешь, но Брама мне здесь удержи.

2

День к полудню потеплел, подобрел. Над Лирией, будто смилостивившись, разливало мягкий свет осеннее солнце, и королевская чета обедала в саду, за накрытым белоснежной скатертью уютным столом. Обычно, Калин, старавшийся в присутствии наследников быть если не веселым, то хотя бы доброжелательным, в этот раз ел молча, ни на кого не глядя. Сидевшая по его правую руку королева исподтишка поглядывала на мужа, не решаясь, впрочем, нарушить задумчивость государя. Да и не было у нее особого желания это делать.

— Папа, ты сердишься на меня? — Касим еле ковырялся в тарелке, чем вызывал брезгливые усмешки сестры. Алевтина всегда отличалась хорошим аппетитом и не привередливостью к еде.

Король поднял глаза на сына. Скрыть свое раздражение от мальчика, естественно не получилось, пришлось кое-как закрыться ментальным блоком. А всё для того, чтобы не сорваться и не наговорить ребенку заведомо нелицеприятные вещи.

Но мучивший венценосца вопрос настойчиво требовал ответа.

— Сын, ты на днях был в сокровищнице? — если на мальчика невозможно воздействовать ментально, то можно прояснить ситуацию обычным способом.

— Это там, где тюрьма для магов? А зачем?

Интересно, кто из учителей приучил ребенка отвечать вопросом на вопрос?

— Да, там где тюрьма. Не был?

— Нет, — удивился мальчик, и тут же изменился в лице. — Ты думаешь, я что-то украл? Что-то ценное? Это… документ… странный какой-то… Да?

Вместо того, чтобы успокоиться, Калин распалился еще больше - есть только одно существо на Даре, которое способно ковыряться в его голове, как в собственной тарелке. Сын. И ничего с этим не сделаешь, и никуда от этого не денешься – наследник империи, мать его королева!

— Да, пропал документ, — король уже не скрывал раздражения, — наш Договор с драконьим племенем, по которому ящеры обязуются жить в Серых Горах. Причем так, чтобы никто об их существовании даже не догадывался.

— А теперь? — это королева. Спросила испуганно, прикрыв ладонью чувственные губы.

— А теперь они будут делать, что хотят! — Калин швырнул кружевную салфетку прямо в салатницу. — В Лирию драконы не сунутся, побоятся, здесь полно магов. Зато на окраинах эти монстры могут оказаться очень изобретательными!

Мальчик вдруг опустил голову.

— Ты решил, что этот документ теперь у них. И это сделал я. Потому, что мог посмотреть пароль от двери в твоей голове. Но почему ты так подумал, папа?

Вместо короля ответила принцесса.

— Потому что ты у нас Касим Святой, — подпустила она яда в голос, — о тебе быдло в селах уже сказочки слагает. Мол, живешь ты вместе со злобным волком, которым нашего отца величают, матушку нашу волчицей, меня гадюкой в юбке. А ты у нас праведник, заступник всего живого, сирого и убогого. Великомученик. При жизни. Не знал?

Королева вдруг поднялась с места. Да так грозно, что девушка на мгновение растерялась. И не только она. Калин тоже удивленно вскинул на супругу глаза, будто впервые увидел.

— Ваше высочество! — Ее Величество смотрела на дочь. В красивых, умело подведенных глазах плескался гнев. — Последнее время Вы слишком много себе позволяете, принцесса! Вам не дает покоя мысль, что трон займет ваш брат, а не вы? Поумерьте Ваши желания, Алевтина. Думаю, Вам стоит незамедлительно отправиться в Вессалину, в Академию, на попечение наставников. Вам явно не хватает сдержанности, коей Вас там обязательно научат.

Женщина надменно кивнула всем, давая понять, что обед для нее закончен, шагнула от стола, (слуга еле успел отодвинуть стул), и прошествовала по тропинке к дворцу, демонстративно не ответив на приветствие спешившего навстречу начальника Тайной Стражи. Она недолюбливала толстяка, и проявлять к нему элементарную вежливость не считала нужным. Обойдется.

Лэру Лиру, впрочем, было не до великосветских церемоний, он торопливо обошел женщину, запыхавшись остановился у стола и сообщил:

— Ваше Величество! Райен! Объявился. Сам. Вот, прислал записку в Канцелярию. С каким-то мальчишкой.

Первый раз в жизни Калину нестерпимо захотелось выругаться. Громко, грубо, не заботясь о репутации. Если бы не дети за столом.

Он, еле сдерживаясь, протянул руку.

Какой-то возомнивший себя великим магом барончик, смеет «присылать» ему, суверенному владетелю четверти Дара, «записку» в Канцелярию! Или это просто Лир такой дурак? Кстати, этот дурак догадался проследить за «каким-то» мальчишкой?!

«Ваше Величество!

Благодарю за предоставленную мне возможность спокойно, без лишних жертв, добраться в Лирию. К сожалению, во всём остальном поблагодарить Вас не могу, так как Вы лучше меня знаете, что приписанные моей семье обвинения выдуманы. Хотя, это уже не имеет никакого значения. Я согласен обменять жизнь моих родных на то, было взято мною в королевской казне, а также на то, что веками принадлежало моей семье, раз уж вы очень хотите это получить.

Но у меня есть условие. Обмен моего отца и сестер на все имеющиеся у меня печати Дара состоится завтра, в храме Чертоги Небесные. В полдень. Буду признателен, если к этому времени в помещении храма окажется как можно меньше посторонних людей.

Лэр Тишан Райен, урожденный по крови клана Росс».

Как ни странно, Калин Первый, суверен государства Вессалия, вместо ожидаемой вспышки ярости, развеселился.

— Мило! — засмеялся он. — Лучшего места для подобного мероприятия даже я не сумел бы придумать. Лир, готовьте храм! И никаких паломников, никаких святош, монахов и зевак. Газетчики пусть будут, два-три не больше. И Палату Магов пригласите – хочу, чтобы у этих выскочек спеси поубавилось. Приведите в порядок барона и его дочерей. Надеюсь, ваши костоломы не усердствовали в своих развлечениях? Кстати, клан Росс. Что-то знакомое. Вы не помните, Лир?

— Если я не ошибаюсь, Росс это последний гномий клан, владевший Росским хребтом и окружными землями на западе страны.

— А, да! Точно. И что, мальчишка считает себя потомком гномов? Пф-ф! Даже не смешно.

Лир замялся.

— Я позволил себе прочитать работу ректора Академии Магии Кадаша Балора. Он написал ее здесь. В тюрьме, я имею в виду. Он утверждает, что у Тишана Райена как раз и проявились способности, присущие гномьим магам.

— Почему я ничего об этой работе не знаю?

— Ректор закончил ее вчера вечером.

— И вы, значит, всю ночь читали? — усмехнулся король и махнул рукой, — ладно, Хозяйка с этим Балором! Сейчас есть заботы поважнее. Немедленно приступайте к подготовке храма.

— Э… Ваше Величество есть еще новость, — заторопился начальник Тайной Стражи Вессалии. — Делегация эльфов только что официально попросила аудиенции.

— О! Прибыли? Без всякого пафоса? — обрадовался король, — быстро они. Могут, когда хотят. А вернее когда им хвосты подпалили.

— Да, Ваше Величество, им понадобилось меньше двух недель, чтобы выполнить ваш ультиматум, — топорная лесть толстяка почему-то вызвала удовлетворение, — но… эльфы хотят с вами встретиться. Сегодня.

— Ах, сегодня, — фыркнул король.

Толстяк залебезил:

— … я бы позволил себе напомнить вам, что они потребуют… встречи с наследниками.

Тень неудовольствия промелькнула на лице Калина Первого. События, что последнюю неделю неслись вскачь, как необъезженные лошади, заставили забыть о детских трупах, хранящихся в замковом леднике. Коротко глянув на Касима и Алевтину, всё еще сидевших за столом и не решавшихся покинуть общество отца без разрешения, он согласился.

— Вы правы Лир, сначала пусть передадут печати, разбираться с неприятностями будем потом, — Калин Первый задумался. — А назначу-ка я эльфам аудиенцию на завтра. В храме. В полдень! А? Как тебе, такая идея, Лир?

Толстяк учтиво поклонился, выражая полное согласие с Его Венценосностью, но неожиданно замялся.

— … еще кое-что, Ваше Величество…

— Не тяни, будь добр, — поморщился король, — и так аппетит испорчен.

— Я не знаю, насколько это серьезно, — начальник Тайной Стражи потеребил ворот рубахи. Видимо, душно стало, — еще одна делегация. Шакары. Они тоже просят приема.

Если бы Калину сказали, что его хотят лицезреть какие-нибудь поморы, притащившиеся из глубоко провинциального Заячьего Хвоста, он бы удивился меньше.

— Кто просит?

— Шакары, Ваше Величество, — воротник дорогой тонкотканной рубахи был немилосердно растянут, Лиру явно стало жарко, — со мной разговаривали четверо. Две женщины и двое мужчин. Вернее, говорила только одна, остальные трое стояли позади и за всю беседу не произнесли ни слова.

— Беседу?! — глаза короля распахнулись еще шире. — Вы с ними беседовали? На вессальском?

Лоб толстяка покрылся испариной.

— Они хотели бы передать вам… ценный дар в знак доброго расположения и официального закрепления границ между нашими странами.

— Странами?!! — Калин оглядел толстяка с головы до ног. — Сегодня прямо-таки изумительный день. Одни изумления, начиная с демарша королевы! Первый раз слышу, что у змеелюдов есть страна. Лир, вы хорошо себя чувствуете?

Начальник самой неоднозначной службы государства немилосердно потел. Но как бы ему не было жарко, он не мог, и не имел ни малейшего желания замалчивать информацию. Какой бы сомнительной она ни казалась. Причина проста – лэр Лир дураком не был, он прекрасно понимал, какие последствия может повлечь сокрытие подобных сведений для страны, и вовсе не собирался брать на себя ответственность за дальнейшие события. Да, он дворянин и маг, но своя собственная шкура дороже.

— Они утверждают, что хотят передать Вашему Величеству семь чеканов. Я, конечно, в такую чушь не поверил, но довести до Вашего Величества…

— Еще раз. Семь чего? — перебил толстяка король.

— Печати Дара, Ваше Величество.

Можно ли удивиться больше?

— Вы издеваетесь?!

Толстяк затрясся. Начал было оправдываться, но замер на полуслове - король будто вспомнил что-то и резко выставил ладонь, останавливая повисшее в воздухе оправдание.

Некоторое время Калин Первый сидел недвижимо.

— Значит, это не сон, — произнес он негромко. — Значит, посредник действительно был в кабинете и принял мое желание. Неужели сбывается? Так скоро? Так… грандиозно? Черный Храм. Все чеканы в одном месте.

Король словно разговаривал с невидимым собеседником. Снова задумался, не обращая внимания ни на Лира, тихонько обтиравшего лицо вышитым платком, ни на детей притихших за столом.

— Значит, так и должно быть! — наконец произнес он, хлопнув ладонью по поверхности стола. Посмотрел на потеющего начальника Тайной Стражи и приказал. — Змеелюдов тоже в Чертоги Небесные. В полдень!

Лир украдкой выдохнул и спросил:

— Смею ли я уточнить?

— О, Небо! Что еще?

— Их двенадцать. В храм всех пускать? Или ограничить количество двумя-трем...

— Всех! Всех, кто сегодня попросит об аудиенции направлять в Храм! Кто бы они ни были. Это знамение, Лир!

Калин Первый медленно встал, повернулся к детям, гордо вскинул голову.

— Касим! Алевтина! Завтра вы увидите, как ваш отец поднимется выше величайших королей в истории! Как перед ним склонят головы правители и добровольно отдадут священное право на свои земли.

Сколько величия, сколько торжества было в голосе венценосца! Принцесса невольно заулыбалась, глядя на отца. Но принц испуганно втянул голову в плечи.

— Папа, мы что, с тобой идем?

— Разумеется, сын! Разумеется, вы обязаны быть со мной. Это будет поистине великий день! Вы мои дети, вы вместе со мной должны принять новый путь, по которому пойдет Дар. Завтра в Чертогах Небесных будет твориться история, сын!

Калин Первый, король Вессалии, был настолько воодушевлен, что не увидел, как щеки мальчика покрылись мертвенной бледностью.

— …я не хочу… — прошептал мальчик, — там... гибель…

Но его никто не услышал. А может, просто не захотел.

3

Настроение у меня было препаскудное.

Хоть Машка и отчитался, что мое послание королю было доставлено в Канцелярию, что привлеченный беспризорный контингент умело скинул слежку "с хвоста", и что агент-наблюдатель Стражи бегает сейчас по Лирийским подворотням, мои чувствительные душевные кошки скребли когтями не переставая.

Я, уныло обдумывая завтрашний день, решил навести ревизию в собственном вещмешке. То есть, в мешке привезенным Машкой. Вывалил содержимое на пол, чем невероятно заинтересовал Пончика, и мелкий проныра немедленно сунул нос в скопление барахла.

Кто бы сомневался, что рыженькая драконица зайдет в комнату именно в этот момент. Причем, совершенно не смущаясь, скажет «ой, а что ты тут делаешь?», «какая интересная вещица», «а можно посмотреть?». Словом, тоже сунет нос. Мне даже захотелось рассмотреть ее… м-н… пятую точку на предмет наличия пушистого хвоста. И вообще, можно подумать она не видит, чем я тут занимаюсь.

— Да смотрите! — плюнул я, поднял с пола шкатулку из оранжевого дерева с королевскими чеканами и, отстранившись, плюхнулся на кровать. Пусть копаются, раз им так нужны мои носки (чистые!), запасные штаны, рубаха, тубус с картой, книги… А, кстати, где книги? По арефакторике. Еще учебник на эльфийском. Тот, который мы с Машкой летом купили в воровской лавке.

Видимо, этот вопрос я задал вслух, потому что Линда, выудив из общей кучи большой кожаный сверток, переспросила.

— Книги? А! Наверно, у Дарека. Мы их вместе читали, — она даже головы не повернула. Ну, чтобы посмотреть на мою реакцию. А я, между прочим, был изумлен: как это читали?! Но рыжая с самодовольной важностью продолжила, — Александр нам дал задание их выучить. Я прочитала все! Даже ту, где по староэльфийски написано.

Кто бы сомневался! Небось, кошак, (который князь), расщедрился на чужие книги, а Саня не преминул его щедростью воспользоваться.

— И что поняла? — любопытно же, как она справилась с формулами и постулатами.

Линда пожала плечами.

— Всё. Нам Александр много объяснял. Между прочим, домашние задания, которые он задавал, у меня тоже все получились. И Тан помогал.

То, что в ее голосе прозвучало искреннее уважение к лекарю, меня не удивило, а вот в бескорыстную помощь молодого дворянина Тана Сагальски верилось не особо. Ну, вы знаете, к менталистам у меня, как у Пончика, отношение предвзятое и скептическое. Но князь Рас почему-то вполне мирно рассказывал о самом молодом губернаторе Сурьи, и мне оставалось только помалкивать.

Тем временем, Линда развернула сверток, оказавшийся кожаным домино, и я вспомнил, как по настоянию Машки забрал его из той же воровской лавки. Плащ оказался магически пустым, и не выкинул я этот древний, потертый шедевр только из-за надписей на гномьем языке. Надеялся когда-нибудь прочесть. А может, сейчас попробовать? Родовая память мне на что, в конце-концов?

— Мужчины совсем не умеют бережно обращаться с вещами! На спинке разрезано, подол махрится, подпалины… Ты в нем у костра что ли сидел?! — вдруг возмущенно высказалась Линда, выворачивая балахон наизнанку и раскладывая на полу. — Ой, тут какие-то буковки.

Кто бы сомневался, что драконица увидит «какие-то буковки».

— Этот язык я не знаю, — она растерянно подняла на меня глаза.

Понятное дело! Я бы сильно удивился, будь по-другому. Отодвинул драконицу в сторону, чем заработал сердитый взгляд, присел на корточки, вглядываясь в полустертые надписи. Когда-то буквы теснили золотом. Сейчас, на черной, похожей на змеиную, коже остались лишь его следы.

Эта вещь принадлежала магу, и, прочитав имя, меня слегка тряхнуло от осознания кто был ее владельцем. Танот Росс. Мой дальний предок, один из сильнейших гномьих магов, принимавший участие в изменении драконьих гнезд. Мечтавший вытащить Астру из тела Дара и возродить свой народ. И не только свой. А ведь я так и не удосужился узнать что с моим дальним, но дюже крутым родственничком стало. Влиятельные и старые гномьи кланы подчистую сгорели в пламени Бара и Сандры двести лет назад в Лирии. Остальных просто вырезали. И судя по плащу, Танот тоже погиб от руки убийцы, а не умер от старости в собственной постели.

— Ты что, понимаешь этот язык? — Линда, оказывается, за мной наблюдала, и сделала правильные выводы. Я кивнул, не в силах произнести ни слова, но девчонка настырно потребовала. — Что здесь написано?

А правда, что? Я ведь прочитал только кому плащ принадлежал.

Пробежал глазами по буквам, еще раз спокойнее, потом совсем медленно, и понял, что за предмет лежит на полу перед нами. Артефакт! И пусть рыдают от зависти все вессальские крысюки, артефакт, за который любой маг на Даре, продал бы душу. Образно выражаясь. Щит! И, как я понял, щит пространственный. Одевая на себя этот задрипанный балахон, человек (или гном) способный его активировать, попадал во временной и пространственный карман. Причем, окружающие тебя видели, слышали и даже осязали, но ты, незаметно для них, находился как бы вне существующей реальности. Но я не зря вспомнил крыс - сейчас только они и могут обрадоваться дырявому одеянию. Цена ему медный сош – в нем дыра. Точнее, разрез. Моментально сформировался ехидный вопрос: если плащ такой супер-пупер уникальный, то каким образом его сумели порезать? И отправить на небеса одного из сильнейших гномьих магов?

«Ликанта» — вдруг четко произнес Зараза.

— Что Ликанта? — вздрогнул я от неожиданности. И по испуганному виду Линды понял, что она тоже «услышала» ответ на мой вопрос. — Подожди, ты хочешь сказать, что Ликанта убила Танота Росса?

Я не драконицу спрашивал. Я спрашивал клинок. Даже требовал.

Мне ответил белый Ключ. Ощущение, что четвертая не говорит, а звенит от обиды и ярости, ударило словно под дых.

«Я была собственностью эсханта! Даже не помню сколько лет! Вы их называете посредниками. Этот выродок держал меня в руке, когда бил в спину того, кого ты назвал! Разрушить пространственный артефакт может только пространственная магия, а нас, Ключи, создали на взаимодействии пространства и магических потоков Дара. Посредник это знал и воспользовался».

— Где? В смысле, где ты… эсхант убил гнома?

«Здесь, в Лирии».

— Ты хочешь сказать, что твой последний… м… предпоследний хранитель жил в столице?

«Да. Дворянин. Высшая знать».

Странно. Я отлично помню, как четвертый Ключ был активирован у драконов. На том самом незабываемом собрании драконьих Домов, где они согласились продать Алабара.

— Слушай, Линда, а как твоя Ликанта попала к вам? Вы же никогда не были хранителями?

Девушка захлопала ресницами.

— Не знаю. Может быть, дервиш принес. Он еще записку Доху отдал, о том, где искать младшего. Алабара, то есть. Записку прочитали, и отец вместе с тремя воспитанниками полетел его искать.

Я сразу понял, о каком отце идет речь, вспомнил Сайма и больше ничего спрашивать не стал. Но Линда продолжила сама.

— Дервиш тогда пришел к подножью Стамбута, и ждал когда наши его заметят. А дозорные его чуть не сожгли. Только драконий огонь ничего ему не сделал, даже лохмотья не подпалил, представляешь!

Если честно, не представляю. Я вообще уже ничего не представляю, и не понимаю. Какой дервиш? Кто его должен был заметить? Какую записку он принес?.. Ясно одно: кто-то послал убогого странника передать сведения об Алабаре, и мог дать неактивированный Ключ. Если рассуждать здраво, то с запиской понятно – белый дракон поджег «Салаку» в Срединном море, это видели многие моряки, и нашелся один, который послал весточку крылатым. Но тогда, он же передал и клинок. Зачем? Драконы ничего с Ключом сделать не смогут. Получается, соглядатай знал, что перепончатым клинок может вскорости понадобиться. Провидец? В Лирии?

— Линда, а Дох понял от кого записка?

— Нет, — мотнула головой драконица, — он сам удивился!

Интересненько получается. Тайна. Не люблю я тайны. Особенно сейчас, когда разгадывать их попросту некогда. Но моя въедливая натура требует докопаться до сути, значит, сложим два плюс два.

Итак. Человеку было известно, что драконы живут в Серых Горах. Раз. Человек узнал, что один из драконов сбежал, и соплеменники его ищут. Два. У человека был Ключ, (белый Ключ!) и человек прекрасно понимал, что это такое. Три. Человек владеет даром предвидения и, вероятно, живет в Лирии. Четыре. Но убийство гномьего мага произошло двести лет назад, а Ликанта «всплыла» только сейчас. Человек не мог хранить клинок два столетия, помер бы давно. Может, передал Ключ по наследству? Если, конечно… он человек! А если нет?

Посредник. Дворянин и провидец. Высшая знать, Элита, уши крысячие! Ага, особа приближенная к императору. Хотя, не далее, как месяц назад, в драконьем архиве мой Номер Два вообще предположил, что посредником был сам король Кассин, прадед нашего свет-Калина Первого. Неужели и нынешнее Величество такой же переселенец?

— Тишан, у тебя нитки с иголкой есть? — Линда крутила в руках домино и так и эдак.

— Вон, в коробочке, — ответил я, все еще находясь под впечатлением собственных выводов. Опомнился, когда рыженькая уже вдевала нить в иглу. — Ты что, эту ветошь собралась чинить? Да его только на помойку! Брось заниматься ерундой, иди вон лучше ужин приготовь.

Девушка мои слова демонстративно «не услышала». Упрямая, как дракон, честное слово! А жрать, между прочим, хочется. Эх, однозначно, сейчас моя очередь быть кухаркой, потому как, даже конец света не повод ходить голодным.

4

— Ты куда так спешишь, красавица? Может, зайдешь… поболтаем? С оплатой не обижу, не сомневайся!

Молодой щеголь перегородил узкий коридор второго этажа гостиницы, коих в этом захолустном Лирийском квартале было аж две. Хорошенькая служанка, не увидев в плохо освещенном проходе засады, испуганно ойкнула.

— Господин! Некогда мне, постояльцы у нас, — девчушка прижала к груди объемную стопку чистых полотенец, — уже вечеряет, мне белье по комнатам разнести надо.

— Так и я постоялец! — парень откровенно наглел, схватив девушку за рукав застиранного платья. — Мне тоже надо!

Дверь напротив открылась. Из комнаты, один за другим, вышли четверо мужчин. Дорогие крепкие куртки, двойные перевязи с парными мечами на спинах, глаза холодные цепкие, настороженные. Все четверо, не задерживаясь, направились к лестнице, лишь мимоходом бросив заинтересованные взгляды в сторону замершей парочки. Молодой повеса невольно попятился, отпустив руку служанки, а та, не будь дурой, скользнула в комнату, благо мужчины не посчитали нужным ее закрыть.

Почти сразу же распахнулась еще одна дверь, соседняя, но на этот раз в узкий коридор стремительно вышла женщина. На спине яркой миниатюрной брюнетки, одетой в такую же дорогую одежду мужского кроя, мечей не наблюдалось, но пара элегантных клинков на крутых бедрах недвусмысленно намекала на крутость нрава хозяйки. И если бойцы-мужчины (а кем они еще могли быть?!) лишь зацепили нахального мальчишку взглядами, то женщина открыто послала насмешку ему в лицо. Парень вспыхнул, но дамочка уже потеряла к дворянчику интерес, опасной кошкой пройдя мимо.

— Мальчики! — звонко и ядовито прозвучал ее голос вдогонку четверке, спускавшейся с лестницы. — Надеюсь, вы не забыли, что даже в здешних нужниках не стоит расходиться дальше, чем на двадцать шагов?

Один из бойцов обернулся, подождал, пока женщина их догонит, и с нежностью проговорил.

— Дорогая, ты выбрала очень интересный способ проявить заботу. Я обязательно замеряю расстояние, которое тебя так беспокоит.

То, что четверо мужчин и эффектная брюнетка одна компания, сомнений не вызывало. А вот постоялец, выглянувший следом за наемниками из дальней каморки, явно был не из их числа. Высокий, гибкий, нездешний - одно только лицо, чуть вытянутое, с диковинными коричневыми разводами, намекало на совершенно другую расу. И человеческой она, стопроцентно, не являлась.

О симпатичной служанке дворянчик забыл. Постоял немного, спустился вниз, в обеденный зал гостевого дома.

— У вас сегодня многолюдно, — бросил он на стойку серебруху, давая понять трактирщику, что не прочь выпить и поболтать.

— А то ж! — низенький крепыш в хозяйском переднике сцапал монетку, умело нацедил крепкое пойло в глиняную стопку, и довольно осклабился. — Навару сразу на месяц подвалило.

— А кого принесло?

— Да кто ж их спрашивал? Платят и славно. Одиннадцать рыл на две каморы. Уж не знаю, для чего они так тесно поселились, деньжата у них водятся, сразу видать. Но как захотели, так и получили. Я навязываться не стал. Я как их оружие увидал, так охота раздавать советы сразу пропала.

— А тот, у кого наколка на лице? Коричневая.

— Наколка? А-а! — трактирщик захихикал, — неужто, вашблагородие шакаров никогда не видали?

Парень опрокинул содержимое стопки в рот, проглотил, и скривился.

— Дерьмо! — оценил он напиток. Разве может признать дворянин, что какой-то барыга видел в своей жизни гораздо больше, чем он?

— А вы, вашблагородь, с какой целью интересуетесь? — насупился крепыш.

Но молодой щеголь, с удовольствием отметив, как по внутренностям жарко пронеслась огненная волна, надменно бросил.

— Не мне отчитываться о своих целях перед простолюдинами, — и, пританцовывая, направился к выходу.

На улице вступала в свои права Лирийская ночь. Южная, разгульная, фартовая. Воровская.