Дорога Токайдо

ГЛАВА 21 Накопленная карма

На окраине Тоцуки в трактире сидел молодой посетитель, одетый и поношенную темно-синюю куртку из конопляной ткани, какие носил трудовой люд. Ноги были босы. Высокий бритый лоб рассекала пополам потертая синяя повязка, скрученная в жгут и завязанная спереди. Из-под свисающих концов повязки выглядывали ясные, простодушные глаза.

Посетитель внимательно наблюдал за двумя стариками — мужем и женой, которые, едва волоча ноги, проходили мимо него, окруженные струями и водоворотами волнующегося людского потока Токайдо. Эта парочка была укутана в простые одежды паломников, но не бумажные, а из хлопковой ткани и чистые. Квадратный бамбуковый короб, который тащил мужчина, тоже выглядел очень опрятно.

Юноша встал, опустил пояс на стройные бедра, продел ноги и соломенные сандалии-дзори и не спеша двинулся к старикам.

Его улыбка была приветливой и вежливой.

— Отец, разрешите мне помочь вам нести вашу ношу. Это позволит мне заслужить лучшую судьбу на Великом колесе жизни.

— Спасибо, сынок, ты так добр. Огромное тебе спасибо, — старик рассыпался в благодарностях. Он уже выбивался из сил.

Чайник и маленький котелок, привязанные к коробу, брякнули, когда старый паломник снял с плеч свой груз. Жена его, тяжело дыша, присела на корточки там, где стояла.

— Мы идем в Исэ, чтобы попросить Аматерасу-сама, богиню Солнца, излечить мою жену от болезни.

Лицо у старика было круглое, как суповая миска, и все черты его были также плоски и округлены, словно их сгладили стихии; редкие брови изгибались высокой дугой над глазами, отчего взгляд казался немного близоруким и то ли удивленным, то ли испуганным. Жена была очень похожа на мужа.

— Дорога трудна для нас, — сказал старик. И действительно, эти двое казались слишком слабыми даже для того, чтобы дойти до общественной бани.

— Моя любимая благочестивая матушка в прошлом году ушла к Амиде в Страну чистого света. — Улыбка на лице юноши стала печальной. — Я дал обет помогать всем старикам, которых встречаю. Я и сам иду в святое место — на гору Коя, чтобы похоронить там пепел матушки и помолиться об упокоении ее души.

— Сам Будда послал нам тебя, он тебя не оставит! — Старик помог жене подняться и обнял ее за талию. Ухватившись за мужа, старушка сдвинулась с места, старательно переставляя ноги. — Мы собирались остановиться на ночь в гостинице, — сказал старик. — Уже темнеет, да и жена сегодня в любом случае не сможет идти дальше.

— Я знаю хорошую гостиницу, дедушка, — судя по тону, молодой помощник стариков не шутил. — Ее содержит благочестивая женщина, которая очень дешево оказывает паломникам всяческие услуги. Но она расположена немного в стороне от большой дороги.

И он ласково подтолкнул стариков к узкой тропинке, вьющейся вдоль дамбы, разделявшей два рисовых поля.

Тропа уводила на запад, в холмы. Молодой человек терпеливо брел за стариками.

— Еще чуть-чуть! — весело кричал он. — Из окон гостиницы открывается прекрасный вид на город!

Чтобы старики не встревожились раньше времени, юноша красочно расписывал простую сытную еду, которая ждет их, расхваливал горячую ванну, которая согреет их натруженные тела, обещал сам растереть им ноги.

Когда за поворотом остался последний крестьянский дом и тропа вбежала в весело шелестящие заросли высокого бамбука, добровольный помощник решил, что завел парочку достаточно далеко, и ускорил шаг, чтобы приблизиться к старикам. Но… что такое? Ноги шагают, а он не сдвигается с места! Грабитель протянул руку назад, чтобы отцепить ремни короба от сучка — и коснулся теплого тела!

Он взвизгнул так, что в воздух поднялась стая напуганных ворон. Старики медленно поворачивались, стоя на одном месте, словно две морские черепахи на берегу, стараясь рассмотреть, что происходит.

Продолжая удерживать грабителя в прежнем положении, Хансиро тихо сказал ему на ухо:

— Не хватайся за пояс. Сними короб. Потом сбрось куртку, ложись на живот и не двигайся.

— Эй, ты, там! Что ты делаешь! Подлец! Разбойник! — затряс посохом старик, увидев за поясом незнакомца два меча, оцепенел и, сложившись пополам, опустился на землю, потянув за собой жену.

— Пожалей мальчика, почтенный господин! — закричал он. — Он только хотел нам помочь! Убей нас — мы старики, но не трогай его!

— Берите все! — зашептал умоляюще грабитель. Он уже лежал в одной набедренной повязке лицом вниз, распластавшись на влажной суглинистой земле. — Я покажу, где спрятать трупы. Я буду работать на вас!

Хансиро выдернул из рукава соломенный шнур:

— Подойдите сюда, дедушка! — И он быстро связал грабителю руки.

Оглянувшись, Хансиро увидел, что старик по-прежнему стоит на коленях, трясясь от страха. Жена старика нараспев читала мантру Света, чтобы отвратить злую карму.

Грабитель жалобно запросил о пощаде. Путаясь в словах, он упомянул мать-вдову и шестерых умирающих от голода братьев и сестер, больную прабабку, брошенную мужем старшую сестру, ее малолетних деток, тайфун, пожар, злых соседей и древнее проклятие. Все это не разжалобило Хансиро. Тогда разбойник предложил ему любовные услуги матери-вдовы, старшей сестры, младших сестер и братьев и свои собственные. О прабабке он почему-то забыл сказать.

— Идите же сюда, дедушка. — В голосе Хансиро не чувствовалось раздражения, но терпение ронина из Тосы было на исходе: Хансиро заплатил мальчику, чтобы тот следил для него за дорогой, но пока он возится здесь, беглянка может пройти через Тоцуку. — Я не причиню вам вреда!

Старик с усилием встал и подошел к Хансиро, еле передвигая ноги. Тот указал ему на руки грабителя.

— Вы видите там мозоли?

— Нет! — Старик глядел на гладкие пальцы и длинные ногти юноши.

— А он одет как трудовой человек.

Хансиро перекатил разбойника на живот. В складках набедренной повязки, которая шла вокруг пояса, был спрятан огромный тесак.

— Этим он хотел зарубить вас.

— Но у нас же ничего нет, — развел руками старик, — только немного денег и амулеты из храмов, где мы побывали…

— Мышь для ястреба только закуска, а кабан — целый пир, но на мышь легче напасть.

Хансиро повел рукой в сторону Тоцуки:

— Возьмите его куртку и пояс: вы сможете продать их и получить возмещение за беспокойство, которое он вам причинил. Возвращайтесь на главную дорогу. Когда пройдете конюшни и мастерскую изготовителя татами, спросите, где находится гостиница «Бамбук». Она расположена на улице изготовителей коробочек для лекарств. Хозяйка — женщина честная. Скажите ей, что вас прислал ронин из Тосы.

Хансиро не стал ругать стариков за легковерие: бесчестные люди на Токайдо имели столько личин, что перечислить их было невозможно. Когда парочка двинулась в обратный путь, старушка все еще читала свою мантру. Чудесное избавление от насильственной смерти убедило женщину в действенной силе этой молитвы.

Откинувшись на пятки и прижав локти к бедрам, Хансиро рассматривал грабителя. Пучок, в который были собраны волосы разбойника, растрепался, жесткие намасленные пряди выбились из него и встали торчком, образовав на голове что-то вроде веера. Насмерть перепуганный негодяй скорчился так, что колени, подбородок и грудь касались друг друга. Теперь он только плакал и неразборчиво бормотал что-то жалобное. Слезы смешивались с черной землей, грязь залепила ему лицо.

— Я Эмма-О, повелитель ада, — спокойно заговорил Хансиро. Его жертва еще сильнее сжалась, всхлипывания и бормотания стали громче. — Слушай меня! — Хансиро кольнул грабителя холодным железным острием — концом сложенного веера. — Я тороплюсь в преисподнюю, на свое место, к адским воротам. Скажи, где лежат тела убитых тобой людей, и, может быть, на этот раз я не заберу тебя в свое царство.

Грабитель сделал большое усилие, чтобы овладеть собой. Он уже испачкал свою одежду не только грязью. Три долгих порыва дрожи пробежали по его телу, прежде чем он смог связно заговорить:

— В маленькой пещере. На склоне у края этих зарослей. У большой скалы.

Хансиро рывком поднял разбойника на ноги и стал подталкивать его перед собой. Грабитель привел его ко входу в пещеру — небольшому отверстию у основания скалы, скрытому в поросли диких азалий и рододендронов. Вход был закрыт сложенной из камней стеной, похожей на каменистый оползень. Здесь Хансиро вторым шнуром связал разбойнику ноги так, чтобы тот мог двигаться, но не смог убежать, потом освободил ему руки.

— Вынь камни. И помни, что Эмма-О, царь ада, торопится. Не задерживай его, а то он разгневается!

Когда грабитель вытащил несколько камней, из образовавшейся дыры хлынула такая сильная вонь, что Хансиро едва не задохнулся.

— Скорей! — Он обмотал рот и нос головной повязкой.

Теперь воин из Тосы смог разглядеть, что перед ним не естественный грот, а небольшая выемка в склоне холма. Слабеющие лучи закатного солнца выхватывали из темноты части сваленных в кучу гниющих тел и скелетов, которыми было набито углубление. Непрерывное зловещее жужжание мух казалось пением сутр — последней молитвой за души этих мертвецов.

Хансиро вспомнил строки стихотворения, написанного восемьсот лет назад:

Когда большинство камней было вынуто, Хансиро снова связал разбойнику руки, потом снял с его головы повязку, оторвал от нее полосу, остальную ткань запихал грабителю в рот, а полосой надежно закрепил тряпичный кляп на месте.

Потом воин из Тосы ухватил негодяя поперек туловища и головой вперед сунул в отверстие. Гниющая плоть уже потеряла упругость, и разбойник примял ее тяжестью своего тела, так что ему хватило там места. Хансиро уложил преступника так, чтобы ноги его были зажаты и он не сумел выбить ими камни, которыми воин из Тосы намеревался завалить вход. Мухи и муравьи, во множестве облепившие зловонную груду, тут же накинулись на грабителя.

Кляп заглушал крики наказанного злодея, но Хансиро слышал его мычание, когда аккуратно укладывал камни на прежние места, замуровывая убийцу вместе с его жертвами. Последний камень он бросил в сторону, оставляя грабителю щель для дыхания.

Не оглядываясь назад, Хансиро снова нырнул в прохладный зеленый, серебристый и желтовато-коричневый полумрак бамбуковых зарослей. Изящные очертания гладких и как будто покрытых глянцем растений, поскрипывание и шуршание их стеблей и листьев успокоили воина. Шагая среди этих, словно покрытых лаком, тонких стволов, Хансиро согласился с тем китайским поэтом, который сказал, что напиваться лучше всего в зарослях бамбука, и тут же решил, что напиться — неплохая мысль.

Когда он нагнал стариков на узкой, как нитка, тропе между рисовыми полями, они отошли на край насыпи, сложили молитвенно руки и поклонились своему спасителю, трижды коснувшись лбами земли.

Даже не взглянув на них, Хансиро прошел мимо своим скользящим шагом опытного воина. Эти люди раздражали его, хотя он понимал, почему старые супруги шли к алтарю великой богини Солнца в Исэ.

Эти двое хотели поблагодарить богиню за годы благословенного счастья и попросить прощения за мелкие грехи. Сейчас, когда их нынешняя жизнь подходила к концу, они стали больше думать о том, как провести следующую.

Хансиро считал эту породу людей бичом Токайдо. Уверенные, что благочестие защитит их, они создавали заторы на дороге, замедляли движение, забивали все гостиницы, мешали торговле. И, как однодневки со слипшимися крыльями, только что превратившиеся из куколок в бабочек, эти люди приманивали к себе целые стаи хищных стрекоз, для которых являлись легкой и лакомой добычей.

Хансиро хотел обернуться, помахать старикам веером и посоветовать им вернуться домой, туда, где сыновья и снохи вновь станут заботиться о них, а внуки изрядно намнут морщинистые загривки. Но, во-первых, ронин не хотел проявлять неуважение к старости, а во-вторых, ему опять пришлось бы выслушивать извинения, сетования на собственную глупость и, что еще хуже, — слова благодарности.