Дорога Токайдо

ГЛАВА 35 Ни ворот, ни стен

Четыре стражника грели руки над жаровней, установленной возле крытых ворот. Кошечка позавидовала встречным путникам: они уже прошли заставу и теперь беззаботно двинутся вниз, к Одаваре. По другую сторону частокола располагались помещения самой заставы — служебные постройки, казармы для охранников и длинное низкое деревянное здание, конторка чиновников.

Щели между кольями забора были достаточно широки, чтобы видеть царящую там суету. Пешеходы увязывали вещи. Погонщики лошадей снова навьючивали на терпеливых животных досмотренные тюки. Почтовые слуги кормили и чистили своих скакунов.

Стражники у ворот носили на головах широкие белые повязки с узлами в центре лба, как раз под бритыми макушками. Они все казались одинаковыми в своей форме — темно-оранжевых хакама и кимоно цвета хурмы с широкой белой полосой поперек груди и гербом рода Токугавы — листьями алтея.

Гревшиеся у жаровни воины тихо переговаривались между собой, а старший стражник в черных таби, черно-белых хакама до колен и черном кимоно сортировал путников: официальных гонцов и людей высокого происхождения он пропускал первыми, чтобы важные особы не томились ожиданием, потом шли священники, паломники и крестьяне. В последнюю очередь в таможню допускались торговцы, ремесленники, нищие и актеры.

— Подорожные! — Старший стражник мельком взглянул на бумаги, которые показала ему Кошечка.

— Туда! — Боевым веером воин ткнул в сторону группы паломников и крестьян, ожидавших решения своей участи в кедровом леске.

Некоторые из скопившихся там путников перекусывали, другие растирали намятые ступни. Несколько человек спали, растянувшись прямо на земле, завернувшись в дорожные плащи и положив головы на свои сундучки или короба. Четверо или пятеро молодых парней в одеждах паломников играли в карты. Еще один стучал четками и громко молился.

Носильщики каго, не обращая внимания на благочестивое пение, хвастались друг перед другом мужской силой. Их седоки ходили вокруг носилок, разминая затекшие мускулы и суставы. Одного из этих бедолаг укачало, и с ним случился приступ «болезни каго». Теперь несчастного выворачивало наизнанку, а носильщики отпускали грубые шуточки на его счет. Под навесом, укрывавшим отхожее место, стояли цепочкой желающие облегчиться. Тут же сновали продавцы чая и рисовых пирожков.

Кошечка опустила на землю тяжелый узел. Касанэ поставила сундучок на ножки, развернула одну из циновок, потом сняла поношенные сандалии, опустилась на колени и откинулась на пятки. Деревенская девушка плотнее закуталась в бумажный дорожный плащ и спрятала под ним руки, чтобы нервная дрожь ее пальцев была не так заметна. Ее взгляд был прикован к мечам стражников.

Кошечка хотела достать путеводитель и почитать Касанэ, чтобы служанка немного рассеялась, но решила, что рыбак, умеющий читать, может привлечь к себе нежелательное внимание.

— Не попробуете ли вы мой отвар из грибов? Он наилучшего качества! — Старик разносчик нагнулся и поставил на землю переносную жаровню. — Всего пять медных монет, ваша честь! — Он повернул голову и потерся распаренной щекой о ткань куртки.

— Спасибо, нам и так хорошо, — отказалась Кошечка, вежливо избегая отвратительного слова «нет». Она была бы не прочь выпить чашку горячего бульона, но знала с точностью до медной монеты, сколько денег у них осталось.

Старик взвалил на плечо свою ношу и быстро зашагал прочь. Касанэ, оглядевшись вокруг, потянула Кошечку за рукав.

— Он подал мне сложенную бумагу, госпожа, — прошептала она. — Я думаю, это от того молодого человека.

— Того, который не мог на тебя наглядеться в гостинице?

— Да. Он стоит у чайного ларька через дорогу от нас, — Касанэ бросила на свою госпожу быстрый взгляд. — Он машет мне рукавом. Что я должна делать? — Касанэ опять нервничала, но, по крайней мере, отвлеклась от своих грустных мыслей.

— Это дело касается только вас двоих, — тихо ответила Кошечка, не поднимая глаз. — Спрячь письмо в пояс и не подавай вида, что сказала мне о нем.

Кошечка была погружена в раздумья об ожидающем ее испытании и тем не менее едва подавила улыбку.

— Поднеси пальцы правой руки к губам, — сказала она. — Потом слегка коснись ими левого плеча. После этого как можно медленнее опусти руку обратно на колени. Постарайся проделать все это как можно изящнее.

— Что это значит?

— Что ты получила его письмо и займешься им при первой возможности.

— Эй, поторопитесь! — Охранник взмахнул рукой, приказывая крестьянам и паломникам идти к воротам.

Те, к кому он обратился, не нуждались в дополнительных понуканиях. Истомленные ожиданием люди тут же подхватили свои узлы и кинулись к заставе: каждый спешил поскорее пройти досмотр. Кошечка и Касанэ подбежали к ограде босиком и надели сандалии уже возле входа в таможню. Оказывается, причиной задержки движения явилась небольшая свита какого-то князя, которую досматривали вне очереди. Если бы князь был побогаче, путники низших категорий могли бы застрять у заставы и на целый день, пока охранники регистрировали бы его многочисленных слуг.

Входя во двор заставы, Кошечка увидела последнего знатного путника — женщину в поношенной бумажной одежде, взятой напрокат в местной чайной лавке. Два охранника и хозяйка той же лавки, нанятая чиновниками в помощницы, вели ее к маленькой кабинке для подробного обыска. Кошечка бросила взгляд на Касанэ и заметила, что лицо крестьянки помертвело. «Они осматривают только высокородных», — шепнула княжна обомлевшей дурехе.

Очередь медленно приближалась к приземистому зданию проходной. Гирлянды широких белых флагов свисали с больших карнизов постройки и хлопали на ветру. Эти знамена с гербом семьи Токугава образовывали нечто вроде коридора. Крыша таможни, имевшая небольшой наклон, была обложена по краям камнями, чтобы яростные горные вихри не сдували с нее дранку. Раздвинутые деревянные ставни таможни позволяли видеть то, что происходило внутри единственной комнаты здания.

— Я боюсь! — прошептала Касанэ.

— Ты крестьянка. Они и ожидают, что ты испугаешься. Но все же постарайся взять себя в руки.

Когда Кошечка двигалась в толпе путников через шумную проходную заставы, ее сердце сильно билось. Что, если ее маскарад не обманет стражников? Что, если стражники отведут Касанэ в сторону для обыска и запугают так, что дуреха выдаст ее? Что, если стражники найдут явару, которую Кошечка спрятала в рукаве? Кошечке казалось, что с тех пор, как Гадюка подарил ей этот боевой снаряд, прошел не один год. Охранники поймут, что это оружие.

Кошечка вспомнила слова Мусаси: «Если ты входишь в горы и решаешься идти дальше, ты выходишь к воротам. В моей школе боя длинным мечом нет ни ворот, ни стен — в ней есть только духовное начало».

Когда беглянки оказались перед проверяющими, они сняли свои паломнические шляпы и скромно потупились. Почтительно склонив головы, женщины вошли в прохладную тень, лежавшую под карнизами, за тканевые занавески, опустились на колени на широкую скамью, которая шла вдоль стены, и низко поклонились. Таким образом они, выражая почтение, расположились ниже помоста комнаты, установленного для начальника охраны. Сам же главный охранник также сидел на коленях ниже трех чиновников, устроившихся на еще одном, покрытом татами помосте.

Теперь, когда все высокородные путники прошли досмотр, чиновники позволили себе расслабиться. Один курил, опираясь на подлокотную подушку. Двое других брали палочками лакомства с тарелок, стоявших перед ними на лакированных столиках. Сбоку от них размещался за низким письменным столом писец. Он держал кисть наготове, чтобы внести в реестр имя и возраст Кошечки и место ее проживания — округ и деревню.

— Ваши бумаги! — Начальник охраны подождал, пока его помощник возьмет из рук Кошечки подорожные и передаст ему. — У вас с собой достаточно денег?

Кошечка протянула помощнику тряпичный мешочек, лежавший у нее в складке куртки. Начальник охраны развязал шнурок и высыпал жалкое содержимое мешочка на ладонь.

— Думаю, вы собираетесь пополнить свой кошелек милостыней.

— Нам сказали, что мы можем жить за счет благочестия и щедрости добрых людей, которых встретим в пути, — подтвердила Кошечка и униженно поклонилась, коснувшись лбом скамьи.

— Вот ведь простаки! — Начальник охраны вернул кошелек Кошечке. — Не вздумай торговать сестрой, чтобы поправить свои дела. И не задерживайтесь в этой провинции, быстро проходите дальше. Если обнаружится, что вы чьи-то соглядатаи или нарушили закон, вас накажут.

— Я понял, ваша честь.

Пока писец переносил данные из подорожных в большую регистрационную книгу, Кошечка прислушалась к разговору, который вели между собой три чиновника, и едва не обезумела от страха, когда разобрала, о чем идет речь.

— Который? — спрашивал в этот момент курильщик, склонившийся к своим напарникам.

— Последняя голова, — ответил таможенник помоложе.

— Самая уродливая, — добавил старший.

— Быстрая работа. — Медными палочками, такими же, как для еды, курильщик взял тлеющий уголь из жаровни и поднес его к трубке.

— Многие видели, как этот негодяй вчера вечером зарезал возле Одавары торговца, чтобы завладеть его кошельком. Полицейские арестовали этого малого в непотребном доме низшего сорта в Мияноситэ. После того как заплечных дел мастер поработал над ним, он закукарекал как петух и признался, что те два убийства в хирацукской бане тоже его рук дело.

— Как один мужик сумел убить двух самураев?

— Он сказал, что они были пьяны. Этот малый вообще рассказывал много забавного и всех нас развеселил.

Кошечка так разволновалась, что не услышала, как начальник охраны сказал: «Следующий!» Увидев, что путник не реагирует на его слова, стражник с силой стукнул веером по татами.

— Проходи!

— Простите, ваша честь! — Кошечка взяла подорожные и неуклюже сползла со скамьи.

Она двигалась нарочито медленно, чтобы заставить помощника применить силу, но тут же пожалела об этом. Когда тот ударил Кошечку по плечам своим жезлом, сильная боль пробежала по ее позвоночному столбу и отдалась в копчике. Кошечка вскрикнула и торопливо побежала к выходу, держась к начальству боком и кланяясь.

Беглянки быстрым шагом пересекли огороженный двор заставы и выскочили за ворота. Они поторопились пробиться сквозь толпу носильщиков каго, которые поздравляли прошедших заставу людей и клянчили на счастье медяки у щедрых на радостях путников, но лишних монет у Кошечки не было.

Госпожа и служанка ненадолго задержались перед небольшой часовней святого Дзидзо и поблагодарили его за помощь. Потом беглянки пробежали мимо лавок и чайных домов, скопившихся возле таможни. Несмотря на боль, пульсировавшую в спине, Кошечка была готова расхохотаться: пройти заставу оказалось легче, чем она смела надеяться. В положении безликих крестьян имелись свои преимущества.

Когда беглянки миновали деревню, Касанэ заговорила первой:

— Мне жаль, что этот неуч ударил вас. Когда мы остановимся на ночлег, я разотру вам плечи.

— На боль не следует обращать внимания.

Эта боль самым неоспоримым образом доказывала, что Кошечке удалось обмануть стражника: он ни за что не ударил бы ее, если бы заподозрил, что она из самурайской семьи. Кошечка повернулась лицом к Касанэ и прошла несколько шагов, пятясь.

— Я что-то не вижу твоего поклонника.

Щеки Кошечки все еще охватывала крестьянская повязка. Беглянка весело усмехалась, и эта усмешка делала ее очень юной и озорной.

Касанэ, протягивая госпоже письмо, прошептала:

— Ты очень хорошо держался на заставе, младший брат.

Кошечка развернула толстую обертку и вынула записку — мягкий и гибкий листок рисовой бумаги. Он был сложен просто, но с определенным изяществом. Этот крестьянин умел чувствовать красоту.

«Ветер дует и гнет храмовые ивы. Не согнешься ли и ты под ветром любви?»

Кошечка подняла взгляд.

— Дерзкий малый!

— Он всего лишь крестьянин! — робко попыталась защитить своего поклонника Касанэ.

— Говорят, на человека, который отказывает другому в любви, падает проклятие. — Кошечка вернула письмо Касанэ. — Говорят еще, что тот, чья любовь не получит ответа, возвращается после смерти на землю, чтобы отомстить за себя.

Касанэ ничего не понимала в таких сложностях — ее жизненный опыт был слишком мал. Она до смерти боялась любых духов. Мысль, что какой-то из них может желать зла лично ей, сковала ее страхом.

— Я не думаю, это просто дорожное увлечение, — Кошечка пожалела свою спутницу и перестала ее дразнить. — Может, он хочет вступить в брак, не записываясь в храмовую книгу? Ты хочешь прогнать его от себя?

— Мне бы этого не хотелось, — едва слышно ответила Касанэ.

— Тогда мы пошлем ему ответ сегодня вечером. — Кошечку это ухаживание забавляло, но и немного тревожило: оно могло создать сложности для путешественниц.

Кроме того, Кошечка вдруг на деле почувствовала себя защитницей деревенской девочки, ее настоящим братом: Касанэ так молода и неопытна, любой мужчина мог легко обмануть ее.

Сочиняя ответ поклоннику Касанэ, Кошечка увидела мужчину и женщину, боровшихся друг с другом у обочины дороги. Мужчина нападал. Он зажимал рукой рот своей жертвы, заглушая ее крики.

Редкие путники торопились пройти мимо этой пары, но Кошечка храбро двинулась к наглецу, широко расставляя ноги и потрясая посохом. Грабитель, заметив ее приближение, оттолкнул женщину от себя и убежал, скрывшись в густом подлеске.

Женщина, стоя на коленях посреди дороги и бессвязно всхлипывая, обхватила Кошечку за пояс. Она выглядела вполне приличной, хотя истерически плакала и была очень растрепана.

— Успокойтесь, тетушка. Он ушел, — сказала Кошечка и с удовольствием отметила, что Касанэ держит свой посох в боевом положении. «А она ведь очень отважна, моя дуреха. И, пожалуй, больше достойна звания самурая, чем многие нынешние выскочки!»

Кошечка помогла пострадавшей встать:

— Вы живете неподалеку?

Женщина, все еще всхлипывая, показала рукой вверх — на горы. Почтительно пятясь к отходившей от дороги узкой тропе, она несколько раз поклонилась. Когда Кошечка и Касанэ продолжили путь, слова благодарности все еще звучали в зимнем вечереющем воздухе.

— Ты храбрая девушка, Касанэ!

— Я боялась за вас, хотя и знала, что вы сможете победить его.

Кошечка свернула на боковую тропу, которую загораживали кусты.

— Поставь ноги вот так. — Она приняла боевую стойку. — Подними посох.

Касанэ встала, как ей было сказано. Кошечка выполнила своим посохом поворот в обратную сторону и ударила им о посох Касанэ не в полную силу, но так, что послышался треск и толчок удара отдался у крестьянки в руках.

— Это основной удар. Теперь попробуй повторить его. Попытайся сбить меня с ног силой движущегося посоха.

Касанэ робко ударила по посоху своей госпожи.

— Бей сильно!

Та ударила чуть-чуть сильней.

— Изо всей силы!

Теперь Кошечка почувствовала, что ее посох вздрогнул. Это значило, что Касанэ стала вкладывать в удар силу. Но — небольшую.

— Мы потренируемся позже, — сказала Кошечка. — А теперь, двигаясь по дороге, давай играть — будем считать монахов.

— А как в это играют?

— Ты понесешь фуросики и сундучок, пока не увидишь первого. Потом я понесу их, пока не увижу следующего, и так далее.

— Мне и так больно видеть, что вы тащите этот узел, как грязный носильщик. Будет несправедливо, если вы взвалите на себя еще одну ношу.

— Я — сильный парень. Я могу нести столько же, сколько лошадь.

— Можно мне одолжить у вас нож?

Кошечка передала Касанэ широкий клинок. Через пару минут деревенская девушка смастерила отличный шест, срезав один из стеблей бамбука, росшего вдоль дороги. Потом она повесила свой сундучок на один его конец, узел на другой, подняла все это сооружение и легко уравновесила ношу на плече, чуть шевельнув коромыслом, чтобы сбалансировать грузы.

— Идемте!

Красное, как корень марены, заходящее солнце наводило глянец на горы, по склонам которых торопливо шли Кошечка и Касанэ. Холодный порывистый ветер подгонял путниц, хлопая полами их плащей. От крутого спуска у женщин сводило икры, их ступни скользили, и пальцы вдавливались в носки сандалий. Путницы переобулись, и теперь новая обувь немилосердно натирала им ноги, но Кошечка и Касанэ почти не замечали неудобств.

Колокольчики паломниц весело позвякивали. Госпожа и служанка много смеялись и передавали друг другу ношу, как только замечали бритую голову монаха. Носильщики каго наперебой зазывали странниц в свои носилки.

Ночь застала беглянок в горах, но они все же добрались до Мисимы при свете луны и больших фонарей, свисавших с крыш пригородных лавок и чайных домов.

— Путеводитель советует остановиться в гостинице «Форель», — сказала Кошечка. — Там сказано, что она недорогая и чистая.

Кошечка и Касанэ нашли эту гостиницу в тихом боковом переулке и устало опустились на помост прихожей. Они находились в пути с предрассветных часов этих суток.

— Добро пожаловать! — низко поклонилась гостям служанка. Она сняла с путниц пыльные сандалии и аккуратно поставила их в ряд — носками наружу, чтобы утром постояльцы легко могли всунуть в них ноги. Вторая служанка вошла в прихожую с полотенцем через плечо и тазом горячей воды, чтобы омыть ступни путешественницам.

— Подождите! — Кошечка лихорадочно ощупывала складку своей куртки.

— Что случилось, младший брат?

— Деньги! — прошептала Кошечка. — Наши деньги пропали!