Игра на вылет

Глава 12. Ники

— Что для тебя значит «контроль игры», и как ты его чувствуешь? — спросила я.

Мы с Хантером стояли прямо у кромки поля. Солнце уже не било в лоб, но всё ещё грело плечи. Время было ближе к шестнадцати — самое то для съёмки. Сразу после тренировки мы остались с Хантером, чтобы задать несколько вопросов. Мы попросили его, чтобы он не переодевался и остался в своей форме. Уставший, но в хорошем смысле. Такой, каким и должен быть человек, который только что делал то, что он любит.

— Контроль игры… — Хантер задумался, сначала посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на телефон в руках Авы. Рядом с ней, чуть сбоку, стоял Мэйсон.

— Это когда ты не просто делаешь то, что должен, а когда ты чувствуешь, как всё складывается. Когда тебе не надо думать — ты просто знаешь, куда пойдёт пас, кто где окажется и где нужно быть самому. Не каждый матч такой, но если повезёт — ты ловишь этот поток. И если в нём ты, значит, ты контролируешь игру.

Он не смотрел в камеру нарочито. Скорее — в себя. Вспоминал, проживал. Я это сразу уловила.

— Окей, а когда начинается игра, что ты сначала считываешь? Свой план? Или моментально фокусируешься на сопернике?

— Хитро подловила, — хмыкнул он. — Сначала — себя. Потому что, если ты сам не в своей голове, никакой план не спасёт. А потом уже всё остальное. Позиции, кто как двигается, кто с какого боку поджимает…

Он махнул рукой — будто хотел что-то показать жестом, о какой позиции идёт речь, — и я инстинктивно посмотрела на воротник его формы, проверяя, не сбил ли он микрофон. Тот самый, который я прикрепляла ему буквально пятнадцать минут назад.

Я хорошо запомнила этот момент — потому что, пока я цепляла клипсу к вороту его футболки, он сказал:

— Как всё серьёзно, — скосив взгляд вниз, туда, где я ловко пыталась не сдвинуть ткань.

— А ты что думал? — усмехнулась я. — Это журналистика. Том, между прочим, должен был тебя предупредить.

— Том? — фыркнул он. — Том зануда. Иногда я реально жалею, что он поступил в тот же универ, что и я.

— Ну-ну. Том умеет веселиться, — покачала я головой.

— О, Ники, крошка… — выдал он с характерной полуулыбкой и лёгким наклоном ко мне. — Ты просто не видела, как умею веселиться я. Это отвал головы.

Я не сдержалась и рассмеялась, Ава за камерой прыснула тоже.

— Хантер, просто на всякий случай напомню, — сказала я, чуть прищурившись, — микрофон пишет всё.

— И с самого начала, между прочим, — добавила Ава, даже не отрывая глаз от телефона.

Выражение лица у него в тот момент было просто бесценным.

— Эй, эй! — поднял он руки. — Вы же вырежете это потом, да? Я хочу, чтобы все запомнили меня как легенду поля, а не как…

— …харизматичного пикапера? — закончила я, приподняв бровь.

Я моргнула, переносясь в настоящий момент, пока Хантер отвечал на вопрос:

— …иногда надо идти по интуиции, а иногда лучше просто не мешать другим.

— Почему ты считаешь, что футбол — это твоё?

В этот момент Хантер чуть выдохнул, словно сбросил остатки игрового адреналина. Посмотрел мимо нас, в сторону поля, как будто там был ответ.

— Знаешь, есть вещи, которые просто… чувствуешь. С самого начала. Я пробовал многое. Но только в футболе я не чувствовал, что трачу время. Даже когда тяжело, даже когда травмы. У меня нет иллюзий, это не сказка. Но это моё. Потому что я знаю, ради чего выхожу на поле. Не ради лайков, не ради формы, не ради чьих-то ожиданий. Это мой способ быть собой.

На секунду повисла тишина. Даже Мэйсон не пошевелился.

Вот. Именно поэтому я хотела, чтобы мы брали интервью сразу после игры. Физическая усталость сбивает броню.

— Окей. Последний вопрос, Хантер. У кого из легенд ты бы хотел взять один совет перед самым важным матчем? Том Брэди, Патрик Махоумс… или кто-то совсем другой?

Хантер наклонил голову, приподнял бровь:

— У Тейлор Свифт.

Я посмотрела на него удивлённо, а он рассмеялся:

— Ну а что? Сила её фанбазы — страшнее любого соперника. Вы видели, что она сделала с рейтингами матчей?

— То есть секрет успеха — в попадании в TikTok и Swiftie-комьюнити? — спросила я.

— Именно! А вообще… наверное, у Брэди. Потому что он не просто побеждал. Он побеждал в моменты, когда никто уже не верил. И это дорогого стоит.

Я перевела взгляд на Мэйсона — он поднял большой палец.

У нас это получилось. Я кивнула, и Ава нажала на экран, выключая запись.

Я обернулась к Хантеру, посмотрела прямо на него и искренне сказала:

— Спасибо, Хантер. Это было здорово!

Он слегка повёл плечами, как будто сбрасывая напряжение, и выдохнул с лёгкой улыбкой.

— Это вам спасибо. Если честно — было даже интересно. Такие вопросы… о которых реально стоит задуматься. Уже не терпится услышать, что наплетут остальные.

— О, ты будешь удивлён, — подключился Мэйсон, — потому что в нашем списке около пятидесяти вопросов.

Хантер уставился на него, приподняв брови:

— Чёрт. Вы, кажется, решили снять восьмичасовой документальный фильм?

— Мы хотим сделать проект, который останется в стенах университета как реклама нашей футбольной команды, — проговорила Ава, одновременно указав на майку Хантера, давая понять, что пора снимать микрофон.

Хантер аккуратно отстегнул клипсу и передал ей.

— Тогда до пятницы? — спросила я, поправляя ремешок на сумке и ловя его взгляд.

Хантер чуть усмехнулся:

— Ну, мы учимся в одном универе, так что, думаю, увидимся раньше. И, кстати...

Он сделал шаг ближе, наклонился так, чтобы никто не услышал, и почти шёпотом добавил:

— Я не люблю апельсины. Обожаю старый рок. И могу есть чизбургеры три раза в день.

На эти рандомные факты я уже умела реагировать и лишь усмехнулась, произнесла:

— Я тоже люблю слушать старый рок.

Его улыбка стала шире. Она была искренняя, даже немного мальчишеская. И он, не теряя этого выражения, добавил:

— Так может, в пятницу замутим свидание?

Я замерла на долю секунды. Честно? У меня не было ни одной веской причины сказать ему «нет». Его внимание было лестно. Он был харизматичен, интересен и, как показало интервью, — не так уж и прост. Но что-то… какое-то микроскопическое «что-то» внутри меня держало на паузе. Я не понимала, что именно, но оно было.

Поэтому я слегка покачала головой и сказала с лёгкой улыбкой:

— Давай сначала узнаем друг друга чуть поближе. А то бывают такие факты, которые всё перечёркивают.

— Блин, детка, мы ведь не женимся, — пробормотал он, качнув головой.

Я сделала шаг ближе, вскинула брови и на полном серьёзе произнесла:

— А ты поаккуратнее, Уильямс. Почитай, как девушки из России подходят к отношениям. Спойлер: сначала свадьба, потом всё остальное.

Вы бы видели его лицо в этот момент. На одну секунду он буквально увидел перед собой кольца, белое платье, ипотеку и троих детей. Я сохранила лицо кирпичом и спокойно добавила:

— Пока.

Развернулась и, не дожидаясь его комментария, пошла к ребятам. Мы направились в сторону общежития. Первые пару минут никто не говорил. Каждый, кажется, переваривал сегодняшний день.

И только когда мы прошли половину пути, я, не оборачиваясь, сказала Аве:

— Скинешь в группу видео. Надо будет глянуть качество.

Вечером я лежала в кровати и прокручивала сегодняшний день. После того как попрощалась с ребятами, вернулась в комнату, наскоро перекусила и попыталась сосредоточиться на домашнем задании. Но мысли снова и снова уводили меня назад — к полю, к разговорам, к напряжению, к смеху, ко всем моментам, что случились за этот насыщенный день.

Было странное ощущение — лёгкое, но навязчивое беспокойство. Неспокойно на душе. Как будто что-то изменилось, сдвинулось, но я ещё не понимала, что именно. Только отчётливо чувствовала: «другое» уже здесь. И от этого «другого» — мурашки.

Я взяла телефон и открыла видео, которые прислала Ава. Пролистала папку — короткие фрагменты из тренировок, интервью. И если с интервью всё отлично, то… видео с тренировок могли быть лучше. Хотя кого я обманываю — я так же снимаю. Я, конечно, не Тарантино, но понимала, что материал — так себе. Расстроилась немного. Мы — не операторы. Мы — студенты с телефоном. И это чувствовалось.

Одно из видео я тут же переслала своей Ане с подписью:

«Сегодня брала интервью у одного из них. Угадай, у кого?»

Олегу отправлять не стала — это было бы как-то странно.

Ответ от Ани прилетел почти мгновенно:

«Блядь, Алексеева, я теперь жалею, что не с тобой! Это же как в “Классном мюзикле”, только они все сексуальнее и горячее!»

Я хмыкнула. Да, вот это по-нашему. Я скучала по Ане и Олегу. Дженна — классная, Майкл — душка, но... это не то. Всё равно чувствуется разница. У нас, у русских, и интонации другие, и шутки резче, и реакции — мгновенные. Иногда мне просто не хватало возможности выдать что-нибудь по-нашему, с характером.

Мы с ребятами из класса на связи постоянно. Пишем, шутим, болтаем в общих чатах. Но Аня и Олег — это совсем другое. Мы — лучшая троица. Аня — уже работает, экономист, та ещё карьеристка. Олег — учится, будущий врач. А я… ну, я вот здесь. И, как оказалось, иногда очень скучаю.

И тут меня как осенило. Точно! Наши! У меня же есть знакомый Макс — он учится здесь же, на дизайне. Как-то раз в общей компании он обмолвился, что увлекается монтажом, видео, делает классные штуки для факультета. Я сразу же полезла в чат русскоязычных студентов, пролистала немного вверх — есть! Нашла контакт и посмотрела на время — вроде не поздно.

Написала ему, коротко описав, что мы делаем. Макс ответил почти сразу, написал, что звучит интересно, и он с радостью поможет. Договорились встретиться завтра — обсудить всё и, возможно, что-то уже начать снимать. Я выдохнула — сразу полегчало.

Я выключила свет, бросила взгляд на пустую кровать Дженны и тихо усмехнулась. Эх, любовь-любовь… Этот бейсболист забрал у меня собеседницу. А мне теперь и поболтать перед сном не с кем.