Каннут, отродье Севера.

Глава 1

Плехов и Алла остановились возле парадного одного из встречающихся здесь старинных двухэтажных особняков. Евгений осмотрелся.

«Интересно! Иногда в Москве, проходя по улицам, даже не подозреваешь, что вот так: сверни чуть в сторону — и в окружении домов более поздней застройки откроется уютный и красивый особнячок в окружении не менее старых деревьев! Уютно, спокойно, как будто в квартале от этого места не расположены шумные, наполненные людьми и машинами современные улицы!».

В фойе, которое уже было вполне современным и комфортным, с диванчиками, аквариумами и прочими атрибутами офиса двадцать первого века, их встретил аккуратный и подтянутый пожилой мужчина.

— Здравствуйте! Нам назначено на одиннадцать ноль-ноль. Вот мое удостоверение! — показала мужчине развернутую книжечку с синей обложкой Алла.

Следом за ней достал свое и Плехов.

— Одну минутку, я сверю по пропускам! — мужчина отошел за стойку, пощелкал клавишами клавиатуры и протянул Алле пластиковую карточку внутреннего электронного ключа, — Второй этаж, кабинет двадцать семь. Когда будете уходить, не забудьте сдать ключ-пропуск.

Внутреннее убранство здания напомнило Плехову его родную «контору». Все выдержано, стильно, при этом — уютно. В указанном кабинете их ожидали две женщины лет сорока пяти — пятидесяти. Элегантные, ухоженные, чем-то напоминающие Евгению виденных по телевизору и в сети иностранок из высшего света Европы. Вежливые, внешне — доброжелательные, но несколько отстраненные.

Зацепина представилась. Женщина видом постарше кивнула, чуть улыбнувшись:

— Мы вас ждали. Проходите, присаживайтесь!

Дождавшись, когда гости разместятся за столом для совещаний, дама продолжила:

— То есть вы хотите протестировать вот этого молодого человека? А какого именно заключения вы ожидаете? По уровню владения языками? Или что-то углубленное — диалекты, соответствие определенной местности?

— Второе — диалекты, место. И время! — подчеркнуло последнее Зацепина.

— Время? — удивленно приподняла бровь дама.

— Да, время! — кивнула Алла.

Дамы переглянулись, одна из них отошла к рабочему столу и вернулась с блокнотом и диктофоном. Плехов несколько мандражировал: а ну как все, вроде бы хранящееся в памяти, окажется профанацией, и словарный запас, а точнее — содержание, не более как набор бессмысленных и бестолковых звуков, которые порой выдают маленькие дети, подражая перед телевизором зарубежным певцам и певицам.

Он даже хмыкнул про себя и постарался сдержать улыбку: как же глупо они с Аллой будут выглядеть в этом случае!

— Ну что же… приступим? — обратилась к нему дама помоложе.

Потом на него посыпалась французская речь. Сначала одна женщина, а потом и вторая, присоединившаяся к первой, засыпали его вопросами. Плехов поначалу все больше «бекал» и «мекал», пытаясь ухватить суть их вопросов, выискивая знакомые слова и словосочетания. А потом… потом вдруг успокоился и решил:

«Все одно они изначально спрашивают про самое простое. Это как в школе — «Ландон из зе кэпитал оф грейт Британ!». Вот так и буду строить свою речь. А все эти «поспрошайки» — идут они лесом!».

Евгений уселся на стуле поудобнее и стал рассказывать о себе — сколько ему лет, где живет, откуда родом и прочее. Дамы, сначала немного показавшие свой скептицизм, постепенно заинтересовались. Было видно, что они удивлены, часто переглядывались с недоумением.

После его ответа на один из вопросов, дама постарше засмеялась:

— Какая прелесть! Даже не ожидала такого красивого ответа на, казалось бы, обыденный вопрос!

Потом его попросили почитать стихи. Плехову пришлось покопаться в памяти, чтобы из базы знаний Плещеева откопать что-нибудь из ранее изученного либо услышанного.

«Х-м-м… Беранже? «Старый капрал»?».

Он чуть задумался, потом встал, прошелся по кабинету и, остановившись у окна, повернулся к дамам, следившим за ним с интересом. Декламатор из него был неважный, но сейчас он постарался донести суть стихотворения, вложив в него чувства старого солдата.

— Браво! Браво! — не выдержала эмоций дама постарше, а потом повернулась к Алле, — Где вы взяли такое чудо? Какой слог, а? Какой слог!

Вторая дама, поспокойнее, с улыбкой спросила:

— Молодой человек! Где вы обучались? Я даже не представляла, что где-то и кто-то может сейчас учить такому французскому!

Алла негромко кашлянула в кулачок:

— Извините, ваш вопрос выходит за рамки консультации! Ну и что вы можете сказать?

Дамы негромко посовещались, поглядывая на Плехова. Из их обсуждения он не понял ничего — слишком уж много там было каких-то терминов, лингвистических изысков и прочего «птичьего» языка.

— Давайте поступим так! — обратилась к ним старшая, — Сейчас мы попросим молодого человека выполнить письменное задание. Небольшое. Пусть это будет… эпистолярный жанр. Евгений, да? Евгений, я попрошу вас сесть за стол и написать… пусть будет письмо — деловое, либо что-то повседневное, либо еще что-то. Просто представьте, что вы пишете письмо родным или знакомым.

Плехов прошел за стол и задумался: а что писать? Потом решил, махнув рукой:

«А не пошутить ли мне? Ну а чего? Дамы эти в восторге, правда, пока непонятно — по какому поводу! Настроение у меня превосходное. Вот… напишу-ка я любовное письмо Алле!».

Он, поглядывая на оператора, принялся излагать на бумаге строчку за строчкой. Постарался обойтись без излишне откровенных подробностей. Это было, скорее, письмо влюбленного человека к предмету страсти, когда отношения еще не зашли столь далеко, что впору вспоминать «Позы» Аретино.

В памяти Плехова, точнее — Плещеева, была такая красочная книга с гравюрами и сонетами, которая хранилась у папеньки под замком в одном из отделов книжного шкафа в имении. В кабинете папеньки. После окончания Кадетского корпуса в Петербурге, а после, и приезжая в отпуск из Школы юнкеров, Плещеев не раз разглядывал сию книгу. Благо, что замок в шкафу был совсем простенький и открывался буквально шпилькой для волос.

Но сейчас шокировать этих дам и вызывать возмущение у Аллы он не решился. Так что — лямур, лямур, но — в пределах разумного.

Периодически он прислушивался к разговору Зацепиной и консультантов, выхватывая отдельные фразы.

— Это, несомненно, прованский диалект, но какой-то совсем уж старый. Я бы отнесла его к концу восемнадцатого — началу девятнадцатого века. Именно до всех этих языковых и лингвистических реформ времен Республики или же — до времен восстановления монархии, — щебетала старшая дама.

— Было бы очень интересно поподробнее изучить этот феномен! А может, даже проконсультироваться у наших коллег из Франции. Там есть очень неплохие кафедры, изучающие именно старофранцузские диалекты, — вторила ей дама помоложе.

— Последнее — исключено! — отрезала Зацепина, — Вы понимаете, что это не должно выходить из этого кабинета?

— Да, да… мы понимаем! — немного «скисли» любительницы старофранцузского.

— Когда мы можем получить официальное заключение? — Алла была напориста.

Старшая дама пошевелила губами, подумала:

— Понимаете, назвать это именно заключением нельзя. Слишком поверхностно это исследование. Справка. Может быть — справка-меморандум, но не заключение. Это не будет научным или официальным документом.

— Я это понимаю. Нам нужно ваше мнение при первом приближении! — согласилась Алла.

Плехов закончил писанину и поднял голову.

— Вы закончили, молодой человек? Позвольте ознакомиться? — протянула руку старшая.

«Француженки» сели плечом к плечу и начали, перешептываясь, читать сие «произведение». В процессе та, что помладше, несколько раз, улыбаясь, поглядывала на Зацепину.

— Ну что же… Превосходно! Вот если бы это отобразить на хорошей старой бумаге, да еще и гусиным пером, а потом — состарить грамотно! То вполне можно было попытаться продать сей манускрипт где-нибудь на Сотбис, или — Кристи. Не думаю, что даже у экспертов возникли бы вопросы. По крайней мере, к содержанию и форме. Любой лингвист дал бы подтверждение, что данное письмо написано неизвестным к неизвестной во времена наполеоновских войн. Может быть — чуть позже! Но не позднее середины девятнадцатого века! — поставила точку в вопросе старшая дама, горя глазами от восторга.

— М-да? По форме — понятно, а что там по содержанию? — задумчиво спросила Алла.

Обе дамы переглянулись, посмотрели на Плехова чуть зарумянившись, и молодая ответила:

— Письмо весьма личного характера… Если молодой человек даст разрешение…

— Дам… х-м-м… даю разрешение, только вот… мы же закончили, как я понимаю? Тогда разрешите, я выйду на улицу и покурю? А вы тем временем закончите консультацию. Алла! Я подожду тебя возле парадного…

И Плехов ретировался, не желая подвергнуться воздействию первой волны эмоций женщины, когда ей огласят содержание его эпистолы.

Он уже успел покурить неподалеку, когда из здания вышла Алла. К его удивлению, сердитой она не была. Улыбнувшись, спросила:

— Все шутим? Дать бы тебе подзатыльник! Что о нас с тобой могут подумать эти женщины?

Потом помолчала, прогуливаясь с ним под руку, и негромко призналась:

— Хотя написал красиво! Витиевато. Сейчас так уже давно не говорят, что даже расстраивает. Мне понравилось, если они перевели правильно.

Плехов улыбнулся в ответ:

— Получается, что французский мы проверили. Немецкий проверять будем?

С немецким пришлось отложить, не было нужного человека. Но и его проверили через пару дней. Результат был примерно тот же, только вот дама-лингвист была куда менее приятна, чем «француженки». Она довольно сурово признала, что данный человек обладает определенными знаниями по верхне-средне-германскому диалекту. Словарный запас, его вид, произношение примерно соответствуют середине девятнадцатого века. А потом желчно добавила:

— Откуда взялось это дикое произношение? Из какой дыры вы его выкопали? Молодой человек, кто и где вас учил немецкому языку? Какие-нибудь потомки немецких переселенцев в Поволжье восемнадцатого века?

Уже покинув эту даму, Плехов с досадой пробормотал:

— Халда какая-то! Я до этого момента считал, что лингвисты-языковеды — люди все больше интеллигентные. А тут…

Алла рассмеялась:

— Выходит, и такие бывают. А может, у женщины просто день не удался, настроение плохое?

Зайдя в кабинет, Плехов услышал обрывок спора Чертковой и Дениса. Светка сидела за компьютером на месте Плехова и тыкала пальцем во что-то на экране.

— Ну и что? — лениво спросил Ковалев, развалившись на диване.

— Тридцать восемь миллионов! — возмутилась Светка.

— Подумаешь, цифра! Всего-то — тридцать восемь миллионов. У нас сейчас масштабы воровства такие, что это как куличики в песочнице лепить.

— А ничего, что «Энск-консалтинг» был подрядчиком на ряде работ, якобы высокотехнологичных? Именно они закупали оборудование в Германии для Н-ского химзавода.

— И что?

— Погоди… Н-ский химзавод…, - перебил спорящих Плехов, — Это не тот, где два года назад пожар был?

— Именно тот! — кивнула Светка, — Вообще-то, это не химический, а пороховой завод. Там пороха делают для всякого-разного.

— Ага… «оборонка»! — задумался Евгений, — А разве он не государственный, завод этот?

— А что у нас государственного в стране осталось? — хохотнул Ковалев, — Все АО да ЗАО.

— А ты к чему спрашиваешь? — обратилась к Плехову Светлана.

— Ну… там же конкурс должен был быть. Отбор подрядчиков, конкурсы и прочее.

Денис фыркнул:

— Девяноста четвертый «фэзэ» писали жулики и воры, чтобы воровать на законном основании!

— Да знаю я это! — отмахнулся Плехов, — Но все равно… Там же люди еще погибли, насколько я помню.

Ковалев подобрался, стерев с лица ухмылку. Черткова кивнула:

— Семнадцать человек! Сам цех — как ветром сдуло.

— Ага… А о чем вообще спор? — уточнил Евгений.

— Да я говорю этому балбесу, что этот «тыр-пыр-мыр-консалтинг» — структура Бельского! — продолжала возмущенно выговаривать Черткова.

— Это тот Бельский, который…, - Плехов помахал рукой, подняв ее чуть выше головы.

— Он самый! — кивнула Светлана, — А еще — вот этого концерна владелец, и вот этого комбината, и еще…

— Понятно! Ты знаешь, с кем Бельский «вась-вась»? — поморщился Евгений.

— Знаю! — надулась Светка, — С этим упырем… из Министерства обороны.

— В-о-о-т… то есть туда вообще лезть без толку. Но данные все же нужно обработать. Мало ли! Вдруг когда-нибудь у внуков Железного Феликса и до таких людей руки дотянутся.

— А еще… вот эта «аошка» — тоже Пермякова, который с Бельским воду мутит, — добавила Светка.

Ковалев, встав, прошел к столу и посмотрел на экран, поиграл скулами и протянул:

— Знаешь, шеф… У меня иногда накатывает такое желание — взять автомат и…

Плехов кивнул:

— У меня тоже такое бывает. Только не успеешь же ни хрена! Положат сразу, на дальних подступах. Да и… ну «завалишь» ты пару-тройку таких сволочей — и что? Да другие такие же проглотят освободившиеся активы и только толще станут. Или ты думаешь, что они тебе спасибо скажут? Ни хрена подобного!

— Да понимаю я это все…, - с тоской протянул Денис, — Так же как понимаю, почему в Гражданскую народ таких вот пачками вешал!

— Э, нет! Тут ты ошибаешься, брат! — засмеялся Плехов, — Народ вешал тех, до кого руки дотянулись. А такие вот… Они и тогда заблаговременно за границу свалили, предварительно выведя туда же активы.

— Шеф! Посмотри, что я тут пока «в черную» накидала, — Светка вышла из-за стола, давая сесть на свое место Плехову.

Работа над справкой шла. Уже можно было говорить об имеющихся заготовках каркаса справки. А потом — «Были бы кости, а мясо — нарастет!». И здесь Плехов с некоторым чувством вины понимал, что основную работу делает Черткова. Денис бегал по ее поручениям, приносил «в клюве» то, что нужно было именно ей. Хорошо приносил, надо признать! Но идеи вырабатывала именно Светлана. Плехову оставалось лишь посматривать на эту деятельность, одобрительно кивать да периодически вот так проглядывать, что получается у девушки. Утешением могло служить то, что пару раз именно он обратил внимание Светки на некоторые детали.

Когда Денис смылся по очередному поручению девушки, Плехов подошел к ней и, приобняв за талию, сказал:

— Что-то я соскучился уже по этой рыжей гриве!

Светка фыркнула:

— У тебя сейчас черная грива в квартире властвует!

— Но скучать по рыжей мне это не мешает! — Евгений чуть опустил руки ниже.

— Мне может тоже… Вот уедет твоя Юлька, тогда жди в гости! — заявила девушка, попытавшись отнять его ладони от своей попы. В чем не преуспела.

— Слу-у-у-шай! А правда, что некие две особы, обе, надо признать, очень красивые, на днях посещали ресторан, где предавались совместному распитию спиртных напитков высшей ценовой категории? — вспомнил вдруг Плехов.

— Правда! — Светка успокоилась, оставив попытки освободиться из его объятий, и даже сама обняла его.

— Интересно, и о чем же говорили две столь прекрасные фемины?

— А вот это — уже не твоего ума дело! — с улыбкой парировала Черткова, — Эти девичьи разговоры мужчинам не интересны!

— Х-м-м… а может, все-таки, интересны?!

— Все равно не скажу! Могу только сказать, что в данных переговорах стороны остались при своих интересах, заключив соглашение о вооруженном нейтралитете! — засмеялась Светка.

— То есть… какое-то соглашение все же заключено?

— Можно сказать и так! — потом Светлана насупилась, — При других обстоятельствах… если бы не некоторые… я бы хотела иметь такую подружку. С ней, вообще-то, весело. И умная она, интересно с ней. А еще — куда более опытная, чем провинциальная я. Так что… многое можно было бы почерпнуть.

— А вот это уже настораживает! Даже где-то вызывает опаску. Ибо сей вооруженный нейтралитет может обернуться союзом, пусть даже и временным. И вот тогда мне может стать больно!

— А ты бойся, бойся! Не все-то тебе кобелировать! — засмеялась девушка.

— Вообще-то, я сейчас не о той возможности, когда вы можете пуститься на пару во все тяжкие! — поморщился Плехов.

— Ах, вон оно что! — протянула Светка, — На сладенькое потянуло нашего мужчину, да? Тройничка захотелось?

Плехов засмеялся:

— Это было бы… интересно! Только я опять не о том. Это мне вообще представляется не очень-то возможным. В силу ваших характеров. А о том, что, войдя в коалицию, вы можете начать строить мне козни!

— Не исключено! Очень даже не исключено! — пропела весело Светка и неожиданно для Евгения поцеловала его.

После чего расхохоталась и оттолкнула его от себя:

— Все! Работать надо! Денежку зарабатывать на чулки и помады!

Плехов вдруг смутился:

— Слушай… а может… А могу я тебе какой-нибудь подарок сделать? Не знаю даже… Может, белье какое-нибудь красивое или еще что?

— Интересно! — Светка посмотрела на него чуть удивленно, — Хотя… если посудить, то конфетно-букетный период мы с тобой пропустили. Как-то сразу с койки начали. Так что… давай я подумаю, хорошо? А то, если Юлька узнает, это ей может не понравиться. Это может быть воспринято, как нарушение нашего с ней соглашения.

— Слушай, а тебе эти твои командировки… Они тебе не досаждают? — спросила Юлька, которая снова была у него в гостях.

«Она вообще в последнее время как-то чаще стала у меня гостить! Раньше вроде бы реже встречались. Так-то я и не против, но… С чем это связано? Со Светкой? Может, Юлька как та кошка — почувствовала опасность своему нагретому месту и теперь старается лишний раз его не покидать? Чтобы конкурентка не заняла?».

— Да нет, не досаждают. Даже как-то интересно стало. Там постоянно что-то новое, а не бумажная рутина! — ответил Евгений.

Подруга, вообще-то, блюла кодекс корпоративной этики — что тебя не касается напрямую, не стоит и знать!

Сам Плехов стал замечать за собой действительно повышенный интерес к исследованиям в Центре. Не последнюю роль играла и Алла. Было в ней что-то, что притягивало Плехова. Дело даже не в красоте — те же Юлька и Светка были куда красивее оператора. И красивее, и моложе. Но было что-то, было!

Но ведь и сны эти — они были тоже интересны! И сейчас Плехов не мог разобраться сам в себе — что ему ближе и интереснее? И корнет Плещеев — интересно, как там у него будет все развиваться, но ведь и эта «фэнтезятина» тоже крайне заинтриговала его. До того увлекла, что он, как будто в подростковом возрасте, стал искать в сети все, касающееся фэнтези — все эти орки, гномы, эльфы и прочие… гоблины.

Даже втихушку скачал и установил на ноуте «Варкрафт», чтобы вновь окунуться в тот мир, в котором проводил столько времени подростком. Втихушку, потому как посчитал, что негоже мужику в тридцать с лихвой вновь бродить по таким красивым просторам этой игры. Юлька еще узнает засмеет! Ладно бы — «Танки»! «Танки» уже признаны женщинами заразой, но — все же понятной заразой, а здесь…

Скачал, установил, попробовал, но понял, что все это — не то! Довольно шаблонно все, приедается быстро. А во сне все было по-другому. Ярко, красочно и как-то по-настоящему!

Уже через месяц-полтора простоя Плехова, как сновидящего, он ощутил некоторый зуд. Зуд этот был несильным и в рабочем ритме почти не замечался, оставался где-то глубоко внутри. Но иногда, стоило только чуть остановиться в сумасшедшем ритме современной жизни, как зуд нарастал и становился… Нет, не совсем уж невозможным, но трудно пересиливаемым.

Поэтому, когда позвонил Карпов, Плехов обрадовался «неподецки»! И собирался в командировку чуть не с песней! Даже Юлька обиделась:

— Ты так туда спешишь, как будто у тебя там любовница! Но это же невозможно, да? Твою любовницу я и так знаю — вон она, вместе с нею и работаешь. Тогда чего ты так радуешься?

— Глупости не говори! Я же объяснял тебе, что там интересно. Сначала думал — ерунда какая-то, а сейчас — втянулся, наверное. Заинтересовался. Да и езжу я туда на пару недель в квартал, не более.

— Ты туда, а я здесь. Ты здесь, так я — в командировку! — продолжала «дуться» подруга.

— Зато какой фейерверк чувств, когда мы встречаемся. Разве не так? — обнял он женщину.

— Ладно… пошли уж в ванну вдвоем заберемся, что ли? — продолжая хандрить, предложила красавица.

Карпов и Зацепина снова встречали его в кабинете. Поздоровавшись, Плехов уселся за стол.

— Х-м-м… вижу, что у Евгения появился интерес к работе. Не так ли, товарищ сновидящий? — усмехнулся начальник.

— Есть такое дело. Мне действительно стало интересно — что будет дальше! — засмеялся Евгений.

— И это — очень хорошо! Это просто отлично! У нас тоже небольшие новости. Алла смогла рассчитать необходимые параметры входа в сон. Будет небольшая химическая добавка, чтобы все получилось максимально удачно.

Плехов перевел взгляд на женщину.

— Это безвредная смесь. Немного успокоительного, немного снотворного. Примерно такую ты уже пил. Просто сейчас дозировка немного изменилась, она оптимальна к твоему организму. Привыкания не вызывает! — успокоила его женщина.

— Не знаю почему, но я тебе верю! — пошутил Евгений.

— Послушай, Евгений… меня снедает любопытство. А вот в твоих снах, про корнета и в этой сказке, как ты понимал их речь? Ладно в случае с корнетом, но ведь даже там русский язык, речь людей во многом разнится с нашей современной. А уж в этой сказке про мальчишку-нордлинга — и подавно! — Карпов блестел глазами от интереса.

— Х-м-м…, - задумавшись, Плехов почесал бровь, — в случае с корнетом я отдавал себе отчет, что лезть в происходящее не нужно. Ни в разговоры с другими людьми, ни в управление конем, и уж тем более — в сабельный бой. Поэтому я был всего лишь наблюдателем, не более того. Корнет делал все сам. А вот в его голове — мне все было понятно.

Плехов прервался:

— Аллочка Дмитриевна! А можно вас попросить кофе?

Время уже было вечернее, и секретаря на месте уже не было.

Попивая кофе, он продолжил:

— И вот в случае с Каном… Все сначала было не очень-то понятно. В первый момент я вообще ничего не понимал. Потом — отдельные слова. А после какого-то… озарения, что ли? Все стало понятно, кроме разве что некоторых терминов: длина, вес, что-то еще. Но и потом… это, знаете, как хреновый переводчик — не сразу, не всегда правильно, но что-то понимаю. А потом — как будто база нарабатывается, и непонятностей становится все меньше.

— Но ведь они изъясняются совершенно по-другому. Так ведь?

— Вот я и говорю — в голове… или где там у меня там? Как будто переводчик стоит, он все это и переводит, я уже воспринимаю, как привычную русскую речь. Или сказанное местными переводится в наши аналоги. Не могу сказать точно! Пока наработок мало.

— Я погляжу, ты уже определился, в какую сторону мы будем пытаться сделать серию? — заулыбался довольный Карпов.

— Давайте не будем загадывать! — засмеялся Евгений, — Алла сказала, что вероятность семьдесят процентов. Но семьдесят — это же не сто?