Каннут, отродье Севера.

Глава 26

«Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать!».

«Вот еще бы знать — какого хрена мне всякая хрень в голову лезет?» — раздумывал Каннут, прижавшись к стене баронского замка.

Да, именно замка! А чего там?

«А что нам, кабанам? Нае***мся и лежим!».

«Какого, извините, члена, я согласился на эту авантюру?! Нет, Клеменса-то — понятно, он уже все объяснил. Но зачем это мне? Х-м-м… а зачем это Габору и, тем более, Филипу?».

Гонца, как и было запланировано, Клеменса снял одной стрелой — ну не ожидал дружинничек такой картины!

«Кони — пьяны, хлопцы — запряжены!».

Вот и замер на пару секунду посредине поляны. Ну а егерь не подвел — всадил стрелу сзади сбоку в шею грабителя. Как будто — так и надо!

Потом, правда, егерю пришлось уговаривать, в большей степени именно Каннута, что помогать ему с оставшимися двумя соглядатаями за деревней Речной и сбором крестьянами урожая — не надо! Что он быстрее, проще и «не запыхамшись» — сделает их.

— Нам же все одно через деревню будет пройти проще, чем опять по лесу топать! — попытался высказать свое мнение Габор.

Но Каннут уже махнул рукой — пусть Клеменса сам сходит и пристрелит этих двоих.

— С конями ничего не случится! — успокоил егерь Габора, — Тут в округе никаких крупных хищников, что крупнее лисицы, нет. Это я тебе точно говорю! Я их сам и повыбил за прошлые годы. Они теперь Речную еще несколько лет стороной обходить будут. И на той поляне травы предостаточно, и родник есть. Так что и пожевать, и попить им будет чего!

Туда-сюда Клеменса смотался чуть больше чем за пару часов. Вернувшись, с довольной рожей кивнул Кану:

— Все, как я и говорил! Еще двое отправились разговаривать с богами.

А вот потом… Потом этот маньяк предложил ни много ни мало — а отправиться в замок Брегетса и навести карачун оставшимся дружинникам и самому барону.

Каннут сначала опешил, а потом, пораскинув мозгами, с удивлением понял, что никакого отторжения у него эта мысль не вызывает!

«Заразился кровожадностью от нынешних нравов? Или это кровь предков в этом теле так сказывается? Да хрен его знает, но вот сдается мне, что любой здравый человек не будет терпеть у себя под боком этот рассадник разбоя. Ведь что происходит — Речной нет, то есть грабить там уже совсем скоро будет просто некого! Куда попрутся эти бродяги? К Зальму? Как бы ни так! Того барона они искренне, всей душой боятся! Тогда что, если им по-прежнему нужно что-то жрать, что-то пить и с кем-нибудь трахаться? Правильно — они направятся либо к нам в таверну, либо в Лощину. Расстояние примерно одинаково. А нам это надо? Так ведь если — да, так — нет!».

Судя по всему, примерно к такому же выводу пришел и Габор.

«А может, они с Седриком этот вопрос заранее обговорили? «Хэзэ», как говорится!».

Тем более — удивил Филип, который, пожав плечами, заявил:

— Прогуляться в хорошей компании по вечернему лесу я не против! Но вот лезть в потемках на стену — увольте!

Клеменса заверил «милсдаря мага», что тому на стену лезть вовсе не обязательно. Что для этого есть он, Клеменса, и что для мага он лично откроет калитку в замковых воротах.

Каннут отвел егеря в сторону и спросил пусть и негромко, но напрямик — зачем ему это надо?

Клеменса помялся, но потом, махнув рукой, со злостью объяснил:

— Господин! Я уже говорил вам, что никакой особой любви у меня с Лией не было и нет. Но! За прошедшие семь лет эти уроды насиловали ее четыре раза! Лишь последний раз я оказался в деревне, но и так ничего не смог сделать, чтобы остановить их. А так… я же больше времени в лесу проводил, чем дома. И у этих уродов уже как соревнование было — кто ее поймает и… А она все же мне — не чужой человек! Так что…

— А чего же ты раньше не решался? Лес знаешь как свои пять пальцев, подкараулил бы и пострелял поодиночке! — почесал подбородок Каннут.

— Я двоих так и убил! Но потом они перестали по одному ездить! А вот на троих-четверых я уже не осмеливался нападать. Одного свалю, может, если повезет — двоих… Но троих? Убили бы меня, и как бы Лия с сыном жили? А сейчас Лия и мальчишка — в безопасности, да и не один я теперь. Если вы согласитесь со мной пойти…

— Ладно! Понятно все с тобой…

Вот так они и оказались рядом с замком Брегетса.

Еще засветло подойдя к опушке леса, откуда до замка, стоявшего на невысоком холме, было метров сто, не более, Каннут смог оценить «логово разбойников».

«Ну да… при желании эту развалину штурмовать труда не составит. Это как же нужно запустить владение, чтобы… М-да, Брегетс! Видно, и впрямь — на хрен никому не нужны твои владения, иначе бы…».

Вспомнился анекдот:

«А почему Джона называют Неуловимым? Потому, что его никто не может поймать, да? Нет! Потому что он — на хрен никому не нужен!».

Подходы к замку, которым метров на сто положено быть голыми и лысыми, обильно заросли кустами и даже — кое-где — невысокими деревцами. Сама стена была мало того, что невысокой — метра четыре — четыре с половиной, не более, так она уже и изрядно разваливалась! Об этом свидетельствовали многочисленные разнокалиберные обломки камней под стенами. И вообще — замок был невелик в размерах и предельно запущен. Стены неправильного четырехугольника длиной стороны метров в пятьдесят; выглядывающий из-за стен невеликий донжон; ворота, обветшавшие даже на вид издалека.

«Этому гнезду нужен новый владелец! Жаль, что у меня ничего не выйдет — и не из Вольных я баронов, да и власти королевства вряд ли будут терпеть возрождение пусть и одиночного, но — нордлинговского манора! Так что… хрен с ним, с замком этим. Мы вот это кубло почистим, а потом — пусть владеет, кто хочет! Как там было написано в Простоквашино — «Дом ничей! Живите, кто хотите!».

Перекусив все тем же вяленым мясом с уже порядком зачерствевшим хлебом, запив это кто чем: Габор — все той же настойкой, Филип, похоже, — вином, а Каннут с Клеменсой — простой водой из фляг, они завалились отдохнуть перед бессонной ночью недалеко от опушки леса, на полянке.

Вот только Габор начал гундеть над ухом, прокачивая у парня скилл тактики:

— По стенам — аккуратнее! Как заберетесь на галерею — не торопитесь. Выждите, присмотритесь. Стража все одно себя выдаст, им положено ходить по галерее. Как определитесь, где стражники — нападать не торопитесь. Присмотритесь — с какой стороны лучше всего начинать: с ближнего или с дальнего. Нет уверенности, что получится сделать тихо — лучше вообще не начинать…

«Угу… не уверен — не обгоняй!» — борясь со сном, про себя комментировал слова Габора Кан.

— Потом, когда очистите стены, не торопясь спуститесь к караулке у ворот. Присмотритесь, что и как. Хорошо бы понять — как часто их меняют. Надо как-то без тревоги выманить стражников из караулки, иначе запрутся там — попробуй их еще выковыряй оттуда! Но в любом случае — откроете нам с магом ворота: лук и три арбалета все же лучше, чем лук и один арбалет!

«Капитан Очевидность, мля! Средневеково-магический вариант!».

Вполуха слушая наставления опытного воина, Каннут пытался отогнать от себя дурацкую мысль — «Война план покажет!».

Так-то Габор все правильно гундит, но после всех их дорог, ночевки в лесу у костра, после этого — стычки у ручья — сейчас хотелось просто подремать чуток, без этого занудного гудения над ухом!

И все же Каннут задремал, потому как очень уж неожиданным стал для него толчок разозленного Габора:

— Просыпайся, Каннут! Уже стемнело. Вот не зря все-таки Седрик тебя гоняет, не зря! Ну что за отношение к предстоящему штурму?!

— Какой штурм, Габор? Ты о чем вообще? Не будет никакого штурма. Тихо залезем, всех убьем и поедем домой. Я по девкам уже соскучился! — зевая, ответил парень.

От такой неожиданной отповеди Габор заткнулся и запыхтел, забавно жуя клок родной бороды, зло поблескивая в темноте глазами.

«Ага… ты мне еще тут Мишико поизображай! Габор Саакашвили, блин, генацвали, вах!».

Ночь была очень подходящей: луна вроде бы и есть, но почти все время прячется за облаками, небольшой ветерок чуть колышет ветки кустов. Лепота!

«Раз пошли на дело я и Рабинович!».

Доползли они до стены вполне неплохо и бодро. В некоторых местах и ползти-то не пришлось — просто шли согнувшись. А вот у самой стены…

«Блин! Ну какого хрена эта «балдоха» вынырнула из-за туч, а? «Меня милый провожал — всю дорогу руку жал! А у самых у дверей мне навешал… ай-люлей!». Вот как бы нам сейчас ай-люлей не навешали!».

Они отскочили от стены метра на четыре и улеглись в теньке ближайших кустов. Клеменса прижал Каннута рукой к земле, вызвав у того немалое возмущение:

— Ты, блин, Лию свою лапай! Или вон — девку эту из этого замка! — прошипел егерю парень.

— Да я что? Я же ничего, просто думал — ну как вы, господин, с растерянности замечетесь тут…

— Замечетесь, замечетесь… как юная разведчица! Не заметил, где этот хрен бродит? — спросил Кан, подразумевая стражника на стене.

Клеменса приподнял голову и прислушался:

— Не знаю… Должен был быть вот там! — чуть приподняв руку, егерь указал, где, по его прикидкам, должен быть стражник, а потом, уткнувшись Каннуту почти в самое ухо, продолжил, — Он, похоже, — пьяный!

— Почему ты так решил? — удивился так же шепотом парень.

— Ходит уж больно неравномерно, и еще… подошвами шаркает. Шаги неровные, нечеткие.

Лежать им пришлось не так уж и долго — с полчаса, не более того! Дождавшись, когда луна снова спрячется в облака, Клеменса, облегченно выдохнув, скользнул к стене. Кан приподнял голову, покрутил ею, прислушиваясь, но ничего не услышал.

— П-с-с-ть! — послышалось сверху.

«Вот ни хрена ж себе! Он уже наверху! Ну да, у него же — опыт, богатая практика! Сколько раз он уже сюда нырял, отправляясь за блудом! Вот что бабы с мужиками делают — даже смертельная опасность не останавливает самца, спешащего на случку. Не думаю, что здешние бандиты были бы рады, поймав Клеменсу на этой служанке!».

Но раздумывал он так, уже карабкаясь по стене. Клеменса придержал его, чтобы Кан не свалился на галерею, достигнув края стены.

«Ф-у-у-х-х… арбалет с плеч долой!».

Здесь, под зубцами стены, была хорошая густая тень, которая приняла их в свои объятия. Клеменса, присев на корточки, сосредоточенно вглядывался в сумрак галереи. Каннуту послышалось что-то… Егерь, прислонившись вплотную к нему, прошептал в самое ухо:

— Говорил же — пьян он, собака! Слышишь… ссыт прямо со стены, сволочь!

«Ах вон что мне послышалось! А я-то…».

— А второго не видишь? — спросил Кан, еле раскрывая губы.

— Вон там был! Вон… видишь?

«Что-то он перестал меня господином величать. С одной стороны — непорядок, а с другой стороны — ну какой я ему господин? Ага… вижу. Стоит возле надвратной башни. А чего он там стоит? Может — спит стоя, как та старая лошадь? Блин, далековато! Метров шестьдесят отсюда будет. Как к нему подобраться-то?».

— Надо назад, господин…

«О! Исправился! Он мысли что ли читает?».

— Назад надо. Там галерея к донжону примыкает, и ниша есть, где дверь в донжон. Темно там, в той нише. Вот там и подождем этого пьяницу. А того… на той стене, придется из лука пробовать. Через двор не перейдем, луна снова может выйти… Только назад, господин, пятиться нужно, не разворачивайся…

Так они гусиным шагом назад и пятились, пока не уперлись спинами в стену ниши. Точнее — Клеменса уперся, а Каннут подпер его своею спиной.

— Здесь подождем. Этот пьянчуга все равно сюда пойдет! — шепнул ему егерь.

Стражник шел не быстро, покачиваясь и икая, что-то бормоча себе под нос.

«Ну что бы ему со стены не свалится — нам бы забот меньше было бы! Хотя — нет, тогда бы грохот был, а нам шум ни к чему!».

Передав осторожно арбалет Клеменсе, Кан вытащил кинжал из ножен, спрятал его в рукав. Пьяный страж был все ближе, и Каннуту даже стало непонятно — как же он до сих пор их не увидел, ведь смотрел стражник прямо на них.

«Ниша. Тень. Темнота. Пьяный!».

Выдохнув от облегчения, когда стражник, не доходя до них пары метров, развернулся в обратную сторону, Каннут привстал и выпустил клинок кинжала из широкого рукава куртки. Мимо него скользнул егерь…

Клеменса, зажав сзади рот стражу, повалил его на себя и чуть в сторону, ближе к стене. Кан, подскочив к ним, дважды резко вогнал клинок в спину пьянчуге, в последний момент успев подумать:

«А если кольчуга?».

Но кольчуги не оказалось. Вдвоем они потащили тело ближе к нише, чтобы спрятать его в темноте. Но… За дверью послышались голоса.

«Твою мать! Чего ж вам всем не спится-то?!».

— Сади его к стене! — сдавленно просипел егерь, а сам нырнул в нишу.

«Там вроде бы место есть! Если дверь откроют, Клеменса за дверью окажется. Главное — чтобы место для него хватило!».

Самому же Каннуту ничего не оставалось, как только прижавшись к стене, присесть за телом убитого.

Дверь распахнулась, и на галерею вышла женщина, а за ней и некто в черном камзоле.

— Зачем сюда-то? — недовольно протянул этот некто, — Что же — не нашли бы места внутри?

— Не злись, Колин! Здесь свежий воздух, луна светит, романтика…, - промурлыкала женщина.

— Романтика ей… Тебя барон сегодня уже драл? — с явным недовольством в голосе протянул мужчина.

— Да он уже с год как ничего не может, этот пропойца! — негромко засмеялась женщина.

«Молода и, вроде бы, недурна собой!».

— А Гуго? — продолжал допрос кавалер.

— Так Гуго вчера еще уехал. А до этого все собирался, не до меня ему было. Да и старый он, этот Гуго! — капризно тянула кокетка.

— Ну все… обопрись на стену! — кавалер резво начал задирать даме юбки, загнув ее у стены, мелькнула белая кожа бедра.

— Подожди… Колин! Кто это? Вон — сидит! — женщина явно заметила убитого стражника.

— Вот же сволочь! Это Лацио снова нажрался! — прошипел кавалер и направился к убитому, а, следовательно, и к Каннуту.

«Ну что вам, действительно, внутри башни не трахалось, а? И чего теперь? Нет, понятно, что кавалера — в расход, а вот даму?».

Кан подобрался, еще сильнее подтянув под себя ноги и отведя руку с кинжалом назад. Дождавшись, когда мужчина начнет наклоняться к стражнику, Кан приподнялся, схватил кавалера за ворот камзола одной рукой, потянул его вниз, а второй нанес удар кинжалом в грудь.

— Х-х-х-р…, - мужчина повалился на тело стража.

«Только бы она не завизжала! Иначе — только бежать! Ни х… себе!».

Подняв голову, парень увидел, как егерь укладывает чуть поодаль в тень тело женщины.

— Ты совсем сдурел? — прошипел он Клеменсе, — Уже баб резать начал?!

Егерь спокойно вытер нож о платье убитой и шепотом ответил:

— Это баронская подстилка! Ты не представляешь, господин, сколько эта тварь зла людям сделала! Змея натуральная!

— Твою-то мать…, - простонал Каннут, не так он представлял захват замка.

«Ладно — стражники! Но баб резать?! Пусть она и баронская подстилка. А про сделанное ею зло… Это могут быть слова Клеменсы. Только слова! Ладно… потом разбираться будем!».

— Затаскиваем всех троих в донжон! — скомандовал егерь, — Там справа чулан есть, где всякая ерунда сложена. Вот туда их…

«Как-то я по-другому представлял диверсионные мероприятия! А тут… в крови весь вымазался, в пыли вывозился, паутина какая-то, еще и запыхался!».

Они, выглядывая из донжона, разглядывали второго стража, который все так же стоял на противоположной стене, у надвратной башни.

— А через донжон мы на ту сторону не попадем? — спросил шепотом Каннут.

— Вроде бы должны… Только я плохо знаю внутренние помещения. И еще… А ну как наткнемся на кого? Тревогу раньше времени поднимать? Нам сначала Габора с магом во двор запустить надо. И для этого второго стражника со стены снять и караулку почистить!

«М-да… хреновые из нас «ниндзи»!».

Клеменса решил стрелять с галереи. Пусть и видно плоховато, но другие варианты еще проблемнее. Но дуракам везет! Чем иначе можно объяснить, что как только егерь приготовился, вновь выглянула луна, и противоположная стена стала освещена как днем! Ну — почти как днем. Щелкнула тетива о наручи лучника, и Каннут на секунду задержал дыхание. Казалось, что Клеменса промахнулся — стражник как стоял, так и продолжал стоять! Но не успел парень выдохнуть и помянуть мастерство стрелка «добрым» словом, как страж с негромким стуком свалился на камни пола галереи.

— Готов! — с явным самодовольством шепнул егерь.

— Ф-у-у-х-х… Теперь вниз, к караулке! — привстал Кан, но Клеменса придержал его.

— Погоди, господин! Вон там, ближе к воротам лестница каменная вниз ведет. Только спускаться будем по очереди. Сначала ты, а я тебя сверху, с галереи, прикрываю. А как только ты напротив дверей караулки место найдешь, на прицел ее возьмешь — так и я сразу же вниз!

Так и сделали. Только спускаясь, Каннут пару раз чуть не сбрякал по ступенькам, поминая нерадивых хозяев замка:

«Ну как так можно вверенное хозяйство запустить?! Камни в ступеньках шевелятся, как живые! Ступени в щербинах, выбоинах и колдоебинах! Как здесь по тревоге занимать места по расписанию? Бардак в расположении! Командира — под зад коленом, старшину — на «кукан», бойцов — в позу пьющего оленя!».

Во дворе замка всяческого хлама хватало. Присев на колено за какими-то досками, сваленными возле стены, Каннут дождался, когда Клеменса присоединиться к нему.

— Вон, видите, господин, справа от ворот будка. Там сейчас должны быть двое караульных! — шепотом известил его егерь.

— Дверь у них открыта или закрыта?

— Должна быть закрыта, но кто их знает? Сами видите, какой здесь бардак…

Дверь была все-таки закрыта.

— Подождите, господин. Сейчас я кое-что попробую. С самого малолетства меня наставник учил подражать крикам зверей — в охоте такое часто помогает. Вой волка, рев марала, хрюканье кабанов…

Клеменса тихонько откашлялся и осторожно, на цыпочках, подойдя к двери, выпрямился и довольно громко постучал в нее. Некоторое время все было тихо, но потом из караулки послышалось:

— Кого еще там демоны принесли? Чего надо?

— Это я, Колин! — ответил Клеменса, и Кан с удивлением отметил, что было вполне похоже на голос того кавалера, чье романтическое свидание в галерее стены окончилось сегодня так неудачно.

— Колин? — голос из-за двери был явно удивлен.

Вторым голосом потише переспросили:

— Колин? А чего этот мудак свою шлюху не дерет? Чего он приперся?

— Открывай! — нетерпеливо прикрикнул Клеменса, — У меня тут кувшин пива киснет!

— Пиво? Х-м-м-м…, - за дверью явно забрякали засовом.

— Я бью первым! — шепнул егерь Каннуту, — Как только выстрелю, отойду в сторону. Будь наготове и не забывай, что их там двое!

Шагнув назад, егерь поднял лук со стрелой уже на тетиве. Светлое пятно лица в щели приоткрытой двери мгновенно исчезло, уже неся в глазнице вонзившуюся стрелу. В караулке загрохотало, а Клеменса, подскочив к двери, рывком открыл ее полностью.

Шаг в дверной проем с поднятым наготове арбалетом, силуэт поднявшегося с топчана человека, щелчок выстрела, показавшийся в маленьком пространстве оглушительным… И Клеменса, несколькими ударами ножа добивший стражников.

— Ф-у-у-х-х… Половина сделана! — присел егерь на освободившийся топчан, — Сейчас пару мгновений дух переведем и калитку в воротах откроем.

Клеменса внешне спокойно снял с пояса флягу и сделал несколько глотком. Только вот руки у него заметно дрожали. Каннут тем временем осмотрелся в караулке при тусклом свете масляной лампадки.

«М-да… бардак и нищета!».

— А где могут быть остальные стражники? — спросил Кан, треща механизмом взведения арбалета.

— У левой стены — бревенчатая постройка. Это у них типа казармы. Получается, там должно быть еще трое. Сейчас вы, господин, займете позицию напротив двери казармы, а я впущу Габора и мага.

Упомянутых пришлось ждать довольно долго. Но при свете иногда проглядывающей луны Каннуту удалось более или менее рассмотреть двор замка.

«Замок называется! Да у нас двор таверны побольше будет. И хлама-то, хлама всякого сколько навалено! Они что, тут никогда не убирались?».

Встретивший прибывших у ворот Клеменса провел их сразу к казарме. Чуть задержавшись у дверей последней, трое быстро просочились внутрь.

«И дверь казармы на ночь не закрывают! Писец! Вот что значит — хреново налаженная караульная службы и бардак в пункте постоянной дислокации!».

— Все! — Клеменса уже не сдерживал голоса и помахал рукой Каннуту.

— Все? А сам барон? — парень подошел к подельщикам.

— Сейчас я пробегу до дверей донжона через галерею, найду Аннахен и открою вам главный вход! — сказал егерь.

«Х-м-м… Аннахен. Где-то я уже слышал это имя. А-а-а… те двое молодых стражников, посмеиваясь, что-то говорили про нее. М-да… похоже, девушка здесь времени даром не теряла!».

Двери открылись не сказать чтобы особо быстро. Невысокого роста женщина казалось напуганной, больше молчала, стреляя глазками, и держалась поближе к Клеменсе.

«М-да… Помнится, был такой фильм — «Так жить нельзя!». Так вот, обстановка внутри донжона именно об этом и говорит — так жить нельзя! Засранцы чертовы. Грязь, бардак и вонь!».

А вот право поставить точку во всем этом мероприятии напарники предоставили именно Каннуту.

— Ты это, пойми правильно, Каннут… Он все ж таки барон! Не след владетелей убивать простым воинам. В бою-то — ладно, а вот так…, - пожал плечами Габор.

Плюгавый вонючий мужичонка, валяющийся в куче тряпок, лишь отдаленно напоминающих постельное белье, никоим образом не напоминал гордого аристократа. Он так и не проснулся, пребывая в алкогольной нирване, когда они прошли в спальню.

Морщась то ли от вони давно немытого тела, то ли от осознания неприглядности предстоящего, Каннут, зажмурившись, дважды ударил кинжалом в щуплую грудь барона Брегетса.