Каннут, отродье Севера.

Глава 12

Этот дружинник-разбойник рассказал много интересного. Замок барона Брегетса, судя по его рассказу, находится в изрядном запустении. Барон умом не блистал, что сказывалось как на состоянии экономики баронства, так и на замке, а также на отношениях с окружающими владетелями. И делал барон все не так: и хозяйство вел не так, и с дружиной не особо ладил, и союзы заключал как-то безголово — не с теми и не тогда, когда это необходимо. Оттого карман этого горе-владетеля был всегда пуст, а крестьяне и, что самое печальное — дружинники за свое место не держались, старались при случае сбежать к более удачливому и толковому руководителю.

Состав дружины постоянно менялся, и опытных воинов можно было пересчитать по пальцам руки. Остальные — вчерашние крестьяне и прочий сброд, которые и мечом-то толком не владеют.

— Сколько всего дружинников? — спросил Каннут.

— Двадцать один! — Викул покосился на сарай и лежащее неподалеку тело молодого дружинника, — Было — двадцать один. Теперь, стал быть, восемнадцать.

— Сколько опытных воинов? И сколько человек принимали участие в штурме замка моего деда?

— Было семеро. Теперь — пятеро! — криво усмехнулся дружинник.

— Сам Брегетс участвовал в штурме?

Викул поморщился:

— Да. Идиот! Он там впервые показал, какой он «великий» воин — послал нас в первых рядах на стены замка, и половина дружины там и осталась. А прибыли от того штурма — хрен да ни хрена! Донжон сгорел вместе с защитниками и изрядной частью штурмовавших!

— А какие у него отношения с другими баронами?

— Да какие отношения… Говорю же — идиот! Так к нему и относятся другие бароны. Мы и сюда поперлись, так как договорились с кастеляном барона Кроуча — приходим к нему с припасами, да побольше… А он замолвит за нас перед бароном словечко, чтобы в дружину взяли.

— То есть вы дезертиры? — усмехнулся Кан.

— Не знаю такого слова! — снова сморщился раненый, — А только мы в своем праве были: если владетель жалования не платит — мы вольны уйти.

— А чего к Зальму не подались?

— К нему, пожалуй, подашься. У него дружина крепкая, такие как мы… бродяги и голодранцы ему на хрен не нужны.

Еще Викул рассказал, где они прикопали суму с некоторым имуществом, которое прихватили, уходя из замка. Тут уж пришлось звать Клеменсу, чтобы тот понял, где искать ухоронку. Раненый явно слабел, и Филипу пришлось еще раз поддержать-подлечить того магией. У Каннута оставались еще кое-какие вопросы, но Викул снова побледнел и стал явственно похрипывать.

— Не держи меня, нордлинг! Не в мочь уже… Кончай быстрее! — просипел он.

Парень посмотрел на мага, но тот покачал головой:

— С третьего раза он просто сдохнет. Нельзя так часто лечить…

Кан вздохнул и вытащил из ножен кинжал.

— Погоди, Каннут! Давай я! — предложил маг, — Есть один способ, который позволяет быстро уйти. Не пробовал раньше, не было подобной ситуации…

Каннут пожал плечами и, встав, отошел в сторону.

«Тоже — экспериментатор! Попробовать ему какой-то способ, видите ли, захотелось. Но мне все руки меньше пачкать! Все-таки все эти ученые — те еще вивисекторы! Дай только волю! «Собак ножами режете — а это бандитизм!».

Парень со стороны смотрел, как Филип подошел к дружиннику, нагнулся и положил тому на виски свои руки. Пару секунд ничего не происходило, а потом дружинник выгнулся дугой, захрипел. Изо рта и из ушей у него пошла кровь, он обмяк и, успокоившись, уставился незрячими глазами в небо.

«Убегал он от инфаркта, а инсульт его догнал!».

— Это я удар у него вызвал! — с довольным видом осмотрел дело рук своих маг.

— Инсульт, сиречь — кровоизлияние в мозг! Вы, ваше магичество, изрядный душегуб! — кивнул Каннут, на что Филип покосился с удивлением, — Так. Получается, никто в замке у Брегетса эту троицу искать не будет. Точнее, возможно, будут, но совсем в другой стороне. И это — очень хорошо. Но тем не менее подстраховаться все равно нужно! Клеменса! Делаем, как и договорились: трупы — в омут, с камнями на ногах. Потом отправишься в лес, найдешь припрятанное этими разбойниками. Деревне вашей все одно нужно отсюда куда-нибудь перебираться, житья вам здесь не будет. Ладно… пойдем к старосте, надо перекусить и с народом поговорить…

— Душегубом обозвал! Это кто еще душегуб — сам дружиннику глотку вскрыл, как барана зарезал! — негромко ворчал по пути маг.

Но пришлось переставить пункты плана местами: староста уже собрал оставшихся в деревне людей перед своим домом. Кан постоял, оглядывая собравшихся и раздумывая, что им сказать. Точнее, что сказать — он понимал, а вот как сказать, чтобы люди поняли, чтобы до них дошло?

Молодежи среди людей практически не было. Самыми молодыми были Клеменса с женой и сыном. Остальные были людьми в возрасте и, встречаясь с Каннутом взглядами, отводили глаза. Рассусоливать парень не стал: пусть и грубовато, открытым текстом напомнил крестьянам, что это нападение было уже далеко не первым, и что дальше ждать хорошего нечего. К тому же он отдавал себе отчет, что среди присутствующих вполне может иметься кто-то, кто донесет до Брегетса о случившемся. А восемнадцать, пусть и плохих, дружинников — это не баран чихнул! Затеивать войнушку в стиле «Рэмбо. Первая кровь» ему вовсе не улыбалось! Каннут взял на себя смелость и пообещал крестьянам, что даст им немного денег на переезд, подразумевая те средства, которые хранились для него у Бруно.

— Так как же… Господин! Поля же засеяны, дома опять же…, - растерянно спросил староста.

— Поля… Поля. Поля можно и убрать, когда срок придет. Приехать сюда на лодках, собрать урожай и так же на лодках уплыть! Договорюсь со старостой Лощины, чтобы выделил людей, что помогут вам управиться побыстрее. А эти… баронские — они же не будут вас караулить здесь постоянно. Будет много народу — побоятся они дергаться! И дома так же: после сбора урожая приплывете числом побольше, здесь разберете все свои постройки, а там, на новом месте, — соберете!

Особых возражений у людей не было. Похоже, они и сами уже созрели для такого решения. Но все же поговорить, поразглагольствовать здесь люди любили не менее, чем там — в реальности, на Руси-матушке. Пришлось даже рявкнуть на них, дабы начали шевелиться! Староста показал себя после этого с лучшей стороны. Хоть и был он размазней, но опыт — дело такое! Сумел он организовать людей на сборы всего самого необходимого.

Нашлись и лодки, кроме той, на которой приплыли сюда грабители.

— Значит так, староста! Людей, а именно: баб и немощных садишь на лодки и по течению отправляешь в Лощину. Остальные мужички — лесом по дороге гонят туда же скот. Подольше выйдет, так что продуктов им нужно с собой побольше.

— Разберемся, господин…, - хмуро кивнул старик.

На следующее утро часть людей на до предела загруженных лодках отправились вниз по течению реки. А ближе к обеду Каннут с Филипом, сидя на лошадях, наблюдали, как в лесу скрывается хвост немалого стада скота. Крестьяне — они в любом мире — крестьяне, потому даже на коровах были принайтованы веревками какие-то узлы, свертки и прочее имущество.

— Поехали, Кан. Не дай боги, заглянут сюда брегетсовские псы. Повезло нам, что так внезапно все случилось, не ждали эти дружинники нас, расслабились. А если бы были настороже — не известно, чем бы все кончилось! — задумчиво пробормотал Филип.

И снова дорога под копытами лошадей. И опять это была новая, незнакомая Каннуту дорога.

— А сюда же мы ехали по другой? — спросил парень.

— Мы ехали от села к деревне, вдоль реки. А эта — она напрямую от баронств идет. Если поехать назад и потом от Речной свернуть правее — попадешь в баронство к твоему родственничку, барону Зальму. Здесь подальше до таверны получается, но так мы не делаем крюк до Лощины. К вечеру, если все хорошо будет, приедем к таверне.

Лес здесь был другой: если по холмам и их склонам все так же росли большие лиственные деревья, то в низинах и частенько попадавшихся оврагах — все больше ельник. И вообще, рельеф здесь был более разнообразный.

— А как далеко здесь до баронства Зальма? — спросил Каннут.

— В гости хочешь съездить? — усмехнулся маг, — Не советую. Зальмы — они хоть и родственниками тебе приходятся, но люди довольно неприятные. Барон пусть и не чета этому придурку Брегетсу — поумнее будет, но человек довольно…

Филип пожевал губами, подбирая эпитеты:

— Сложный! Себе на уме. Довольно суровый, вроде бы. Как говорят! Неплохой владетель, по крайней мере, в хозяйстве у него все в порядке. Но постоянно что-то крутит-мутит с окрестными баронами, и у них пользуется уважением. Повоевать не дурак, но делает это с головой — не то, что его сосед.

— А его жена?

— Жена? То есть — твоя сестра? Ну что могу сказать… Дама! Без сомнения. Высокая, светловолосая. Красивая. Но, знаешь ли… такая — навроде эльфов: немногословная, неулыбчивая, холодная. У нее трое детей: двое сыновей и младшая дочь. Лет ей… двадцать семь — двадцать восемь, точно не знаю! Они несколько раз за эти три года бывали в таверне. Сам барон — дважды, а баронесса приезжает примерно раз в полгода. Да, я ее подлечиваю, поправляю женскую привлекательность. М-да… красивая дама, и с фигурой у нее полный порядок, но… Нет, не мой типаж! Мне больше нравятся женщины веселые, улыбчивые.

— А когда они наезжали в таверну… Они меня видели? — продолжал расспросы Кан.

— Точно сказать не могу — сам понимаешь, я специально не следил! — покачал головой маг, — Но, подозреваю, о твоем существовании им известно. Бруно как-то обмолвился, что они… как будто отказались от родства с тобой.

«Вот суки! Ладно бы — барон! Но эта якобы сестра… Гудрун. Ей вообще не было интересно — что с братом?».

— Ты зря решил завести обиду на них. Зальм, как я сказал, себе на уме. Полагаю, он и женился-то на твоей сестре, потому как в то время старый барон был тут в силе и в авторитете. А потом, когда случилось то восстание, что он мог сделать? Прийти сюда, на помощь твоему деду со своими тридцатью дружинниками? Х-м-м… Ну и остался бы вместе с твоими родными под развалинами донжона!

— Да… отсидеться в стороне было умнее! — с сарказмом протянул Каннут.

— С его точки зрения — несомненно! А вот то, что он не отказался от твоей сестры и совместных детей… Как сделал бы каждый второй в Галлии, к примеру! Чтобы заработать очки у новой династии! Это тоже о чем-то говорит.

Кан поморщился:

— Может, ты и прав. Своя рубаха ближе к телу?! Умный, значит, этот барон. Ну что же… Запомним!

— Ай, да брось ты! От твоей сестры он не отказался, о том, что ты остался жив — властям не донес. То есть — уже не сволочь.

— Ладно… Сменим тему! — предложил парень.

— Да, так будет лучше! — кивнул маг, — А вот скажи мне… На кой хрен ты пообещал крестьянам оказать помощь деньгами? У тебя что — денег лишних много?

Каннут пожал плечами:

— Решил, что так будет правильно.

— Ну и дурень! Вот посмотришь — тебе еще и Седрик выскажет то же самое! Пять семей… Это значит — пять домов, и к каждому — всякие надворные постройки. Считай — монет пять в золоте вынь да положь! Ладно… Кстати! Там же Анджи ездила бумаги оформлять на аренду земель!

— Анджи — это еще одна из девушек в таверне? — почесал затылок Кан.

Это девушку он еще не видел. Пришел он в себя, когда ее в таверне не было — уезжала по делам.

— Она! Она самая старшая из девчонок. У Бруно работает как бы не с десяток лет! Накопила деньжат и поехала оформляться арендатором.

Из рассказа мага выходило, что имеющий деньги человек может подать заявку в магистрат Луки, столицы маркграфства, и там ему выделят земельный участок. Немаленький — вплоть до нескольких десятков гектаров! Были бы только силы обрабатывать землю. В противном случае через пять-семь лет магистрат может проверить, как содержится принадлежащее ему имущество, да и забрать, если арендатор ничего не сможет показать в плане успехов землепользования. Поэтому вторым вопросом после заключения договора аренды земли и ее оплаты, у такого пользователя возникает вопрос: чьими руками обрабатывать эту землю! А вот здесь, по словам Филипа, с Анджи можно вести разговор именно по поводу крестьян из деревни Речная!

Как Плехов понял, что речь идет о гектарах арендной земли? Маг употребил термин «арк», но упомянул, что арк — это триста квадратных локтей. Прикинув что-то к носу, посчитав про себя, сновидец решил, что около того! Пусть будет — гектар!

Каннута заинтересовало все сказанное, и он спросил:

— А что за человек эта Анджи?

«Ведь одно дело — если как Агнесс или Вита. Но что-то не представляются мне эти девчонки ответственными и хозяйственными землевладелицами!».

Филип засмеялся:

— Сучка она, эта Анджи! — а потом пояснил, — Она самая старшая среди девушек. То ли в силу возраста и опыта, то ли в силу врожденных черт характера — если не умна, то хитра — точно! Хитра и довольно жадна! Представь — она даже с меня попыталась стрясти деньги за… ну — это самое! С меня, Каннут, с мага, который ей заряжает амулеты, который лечит ее и обновляет экстерьер!

«М-да? Что-то не видится в свете этого большого ума у данной особи женского пола!».

— Ну а ты что? Отдал деньги? — улыбнулся Кан.

— Да прям там! Счас! — фыркнул маг, — Так и сказал ей: топай тогда и ищи себе другого мага!

— И что?

— И что?! Да договорились! Извинялась она тогда усиленно и изощренно! — засмеялся Филип, — Кстати! Рекомендую! Она, при всех ее недостатках, самая опытная в постели крошка! Да и красивая она, тут — не отнять!

Каннут уже в свою очередь засмеялся:

— Я же не маг, мне с ней рассчитываться, кроме денег, нечем.

Филип подхватил его смех:

— Тогда, парень, у тебя могут возникнуть проблемы с Анджи!

— А каковы траты у этих арендаторов? — когда они успокоились, спросил парень.

— Какие траты, спрашиваешь? Ну сам прикинь: чтобы поставить дом, нужно полторы золотых монеты. Хороший дом. Еще полторы золотых монеты — надворные постройки и скотина в них. Три золотых. Крестьян нужно где-то найти и чем-то их соблазнить на переезд. Монет десять нужно, я думаю, в общей сложности. Немалые деньги здесь!

— А что потом? Как их отбивать? Зачем это все нужно людям? — посыпал вопросами Кан.

Маг хмыкнул:

— Эти десять золотых отобьются лет за пять-семь. А потом — пойдет прибыль! К тому же — статус, Кан. Статус! Вольный арендатор, у которого трудятся пять-семь крестьянских семей, — это уже не крестьянин! Это — владелец! Если с умом подходить к данному вопросу… Вспомни про меня и моих родственников: отец мой был явно небедный человек, и деньги у него в кошеле водились. Так что Анджи — правильно сделала. Аристо она, конечно, не станет, но… это уже другой уровень! Да и у других девчонок в голове, уверен, примерно такие же задумки. Сейчас-то — нет: кто, как Витка, родным помогает, Агнесс — тоже. Но в будущем, если не профукают заработанное, — это самый надежный для них путь.

На постоялый двор они заехали уже в потемках. Ворота им открыл зевающий Гривс, который посоветовал Каннуту:

— Бабы стиркой сегодня вечером занимались. Мыльня еще теплая, так что, если хочешь обмыться, вода там есть. Ну а пожрать чего — на кухне посмотри, там поваренок еще копошится. А лошадей оставляй, я их сам расседлаю, покормлю и почищу…

Филип возиться с омовением не захотел и отправился к себе в комнату.

Кан с удовольствием ополоснулся теплой водой, после чего прошел на кухню и затребовал у «цыганенка» ломоть хлеба с куском окорока.

— А что, клиенты в таверне есть или по-прежнему тихо?

Сонный пацан, вяло ковыряясь с очисткой репы, ответил:

— Был караван в Степь, пока вас не было, да еще вчера дальше поехали.

Запив пищу пивом, подхватив грязную одежду, Каннут в одних труселях и нижней рубахе отправился по лестнице к себе в комнату. Но на лестнице неожиданно столкнулся с Агнесс. Девушка была в одной нижней рубашке, едва доходящей до середины бедер. А еще ведь и разрезы по бокам!

— Ты чего не спишь, красавица? — приобнял Каннут полуночницу.

— Ой! А я из окна услышала, что вы приехали. Вот — решила поздороваться! — в полумраке на лестнице видно было плохо, но Кану показалось, что девчонка рада его видеть.

Вывалив из рук всю одежду, парень поудобнее обхватил Агнесс за талию и, наклонившись к ней, глубоко вдохнул ее запах. Пахло чистым женским телом, чуть слышно — какими-то терпкими травками. Какой будоражащий запах!

— Кан… Ты чего это? — хихикнула девчонка.

— Какая ты красивая, теплая, мягкая…, - шепнул он ей на ушко, а руки принялись гулять по стройному телу.

— Ого… Наш мальчик осмелел, да? Этот милсдарь маг быстро всему обучит! — пробурчала Агнесс.

— Может, пойдем ко мне в комнату? — промурлыкал Кан.

— Ну ничего себе! — девушка мягко уперлась ему в грудь ладошками, — Какие у нас перемены, да всего за одну седьмицу!

— Просто я раньше не соображал, какие рядом красавицы живут!

— А сейчас, значит, соображаешь? — засмеялась Агнесс.

— Сейчас — да, соображаю! И глаза видят, и нос чувствует, и руки…

Девушка со смехом стала отводить его похотливые ручонки от своих ног и ягодиц.

— Подожди, Кан… Тут по тебе кое-кто сильно скучал!

Каннут понял, что речь сейчас пойдет о Вите, и настроение сразу упало.

— А вот это мне и не нравится, честно говоря! — он отпустил красотку и принялся собирать упавшие вещи.

— Х-м-м… а что тебе не нравится? — удивилась девушка.

— Может, зайдешь ко мне? Что мы на лестнице разговариваем? — снова предложил парень, уже не чувствуя того пыла, который был у него еще секунду назад.

— Погоди! Это твоя одежда? Грязная? Давай я к себе ее приберу, а завтра с утра постираю. К обеду уже чистая будет! — Агнесс отобрала у него вещи, свернула тюком и, пройдя к своей комнате, сложила все это на стул возле двери.

Кан прошел к себе в комнату и зажег свечу. Следом зашла и Агнесс, но дверей за собой не закрыла и встала рядом со входом.

— Так что тебе не нравится, Каннут?

Парень вздохнул и чуть пожал плечами:

— Мне не нравится… как ко мне относится Витка. Она хорошая, красивая девчонка, но… Нет, я бы с ней… к-х-м-м… пообщался с удовольствием, но… вот не хотелось бы, чтобы она слишком уж… Понимаешь, я все равно уеду. Мне придется уехать. Через год, через два… А она… Не хочу ей голову задурить!

Все это время Агнесс очень внимательно слушала его. Даже голову чуть наклонила.

— И вообще… вы мне все нравитесь! — не зная, как продолжить, выпалил Кан, постаравшись выделить это «все».

Девушка улыбнулась:

— А все — это кто? Милена? Криста? Или… я?

— И Милена, и Криста. Но больше всего — ты! А Витку… я ее даже немного боюсь. Слишком уж… как мне кажется… она… добра ко мне. Или как это называть?

— Ага… Вон, значит, как? Все ему нравятся. Подрос, кобелишка. Да еще и с Филипом неделю пообщался. Но ты прав, в общем-то. Я уже говорила ей… Но…

Каннут облизнул губы — в неровном свете свечи Агнесс казалась сейчас еще более красивой, чем обычно.

— Иди сюда! — потянулся он к девушке, но та, покачав головой, отодвинулась еще дальше к двери:

— Кан! Ты мне тоже нравишься, но Витка — моя подружка. Я должна с ней поговорить. Надеюсь, она поймет. Вот тогда… Может быть…

Каннут вздохнул.

«Хотя… может, она и права. Да и особого желания… Устал все-таки!».

— Но поцеловать-то тебя можно? — почесал он нос.

Она засмеялась:

— Если только поцеловать? То — можно!

«Какая она славная. И умная, и красивая, и фигурка — что надо. Только вот — повыше бы была, пусть немного!».

Но Кан, хоть и был уставшим, чуть увлекся. Целуя девушку, сам не понял, когда его руки снова начали свое путешествие по телу Агнесс. Девчонка снова отодвинулась от него и с удивленным видом прошептала:

— И когда успел так наловчиться? Вы там с магом, что — всех селянок перепробовали?

— Ну, скажешь тоже — всех селянок! — он снова попытался прижать ее к себе.

— Ну скажи — было ведь? — она уперлась ему в грудь руками.

— Ну-у-у… было. Разок всего! — «А чего отпираться? Маг-то точно ничего скрывать не будет, и сегодня-завтра слушки по таверне расползутся!».

— Вот ведь… А Витка, дуреха, думала, первой у тебя будет! — укоризненно протянула Агнесс.

— Агни… Я ведь никому ничего не обещал, так ведь? Вот про что я и говорю, она себя накрутила, и я не хочу, чтобы так и продолжала накручивать. А где она, кстати?

— Домой отпросилась на неделю. Анджи вернулась, а Витка отпросилась. М-да… и что мне с вами делать? — задумалась Агнесс.

— А вот не надо со мной ничего делать! Я вполне нормальный. А вот подруга твоя… Каннут снова, пользуясь задумчивостью девчонки, привлек ее к себе и приобнял за попу.

«Панталончики эти у них довольно забавные! В рюшечках, в кружавчиках!».

— Да погоди ты, Кан. Ох и руки у тебя! Ох и руки! — девчонка отскочила к дверному проему и засмеялась, — Опытные такие руки эти. Знаешь… честно скажу — я бы осталась у тебя сейчас, но Витка… Давай все же — я поговорю с ней и, может быть, после этого… Хорошо?

Каннуту ничего не оставалось делать, как кивнуть.

— Но я буду надеяться, Агни, что ты придешь ко мне в гости, да?

Она снова засмеялась:

— Посмотрим! Может быть, и да…

После ухода девушки Каннут с удовольствием развалился на такой родной уже кровати. Некоторая неудовлетворенность от отказа Агнесс имела место, но усталость вполне успешно с нею боролась.

«Неплохо проехались. И интересно было, и Лорри… Да и в Речной с этими разбойниками удачно все завершилось. Х-м-м… что еще скажут Бруно и Седрик?! Но… «Я подумаю об этом завтра!».

Никакого чувства раскаяния, стыда или чего-то подобного Плехов не испытывал. Ни за случайную связь с симпатичной крестьянкой, ни по поводу убийства грабителей в Речной.

«А чего мне их испытывать, эти угрызения совести? Я что — ребенка убил? Или старушку-процентщицу? Даже не собаку и не кошку, а самых настоящих упырей. Доведется — снова убью! Противно, конечно, вспоминать, но — что сделаешь, если здесь других способов умерщвления «ближних» пока не придумали? Хорошо в реальности: «бах» из винтовки за километр — мишень упала. А что эта мишень еще час назад ходила-бегала, разговаривала, смеялась? Так — далеко же было, ни лица не разобрать, ни всего прочего. Это в реальности люди расслабились, разбаловались. А здесь — только «холодняк», только «хардкор»! Недаром же немцы во время Второй мировой нагрудный знак придумали — «Участник штыковых атак»! Понимали, насколько это разные вещи: издалека или же вот так — лицом к лицу, глаза в глаза. Бац! — дубиной по башке, и только мозги кроваво-серыми брызгами в разные стороны! Шмяк! — топором по шее, и голова в сторону, а из обрубка кровища фонтаном. Ших-х! — и меч распарывает брюхо, а оттуда кишки — склизкие, вонючие, противные! М-да… уж! Привыкай, Евгений Плехов, к кровавости здешнего бытия!».