Каннут, отродье Севера.

Глава 30

Бруно с Гройном все ж таки ударили по рукам. К удивлению Плехова, оказалось, что часть земли вокруг постоялого двора, и — немалая часть, принадлежит владельцу таверны. Подробностей договора он не знал, но со слов той же Анджи, которая была в курсе всего происходящего вокруг, гном мог проживать в одном из номеров мансарды без оплаты, питаться тоже, но взамен обязан был выполнять часть заказов владельца бесплатно, а прочее — по договору, но с разумной скидкой.

И уже через неделю к постоялому двору потянулись вереницы телег, груженных пиленным на каменоломне Подорожки камнем. Когда счет этим телегам перевалил за двадцать, Бруно почесал затылок и пробурчал что-то вроде: «он, что там — дворец строить собрался?». После чего отправился на «разборки» к гному. Каннут не утерпел и составил Бруно компанию.

— А как же? — развел руками гном, — Здание будет одно, но длинное. Посредине — кузница, с одной стороны — жилое помещение будет, а с другой — баню сделаю. Не понравилась мне твоя мыльня, Бруно: сыро, холодно — костей не погреть. И то, что во дворе стоит, что вы баней называете — это вообще недоразумение одно! Места мало, разве только жопами толкаться. Ладно, если с бабой толкаться, а если по-мужски посидеть, с пивом да разговорами? Разве же это дело: в такой тесноте — да с голыми мужиками? Вот сделаю свою баню, позову тебя, да попаримся. Поглядишь тогда, как это хорошо — как заново родился!

Бруно хмыкнул:

— Бывал я в алеманнских банях, не понравилось!

— То — алеманнские, а тут будет — гномья. Разницу сам увидишь! — стоял на своем гном.

— Ну ладно, посмотрим! А жилое тебе зачем? Комната же в мансарде выделена!

— А пусть будет! Мне так-то рядом с бабами нравится, далеко ходить не надо. Но ведь… Бывает же — надоедают они хуже горькой редьки! Вот… чтобы было где в тишине отдохнуть, да чтобы никто не мешал…

Возвращаясь, Бруно признался Каннуту:

— А недомерок-то этот — не дурак! С пониманием, оказывается. Как разложил все по полочкам.

Улучив момент, Каннут попросил гнома сделать два подарка для орчанок.

«Время идет. До ярмарки хоть еще и изрядно, но — оглянуться не успеешь…».

— Кому, говоришь, подарки? Орчанкам? Ну ты, парень, даешь! — поразился Гройн, — Это ты что же… С ними, что ли? О как! Ну… удивил! А вот скажи мне… и как оно?

Каннут расплылся в улыбке воспоминаний:

— Во! — и показал гному большой палец вытянутой руки.

Здесь этот жест обозначал то же самое, что и в реальности.

— М-да? Вот оно как… Даже не думал никогда о таком. Они же — здоровенные! — покачал головой Гройн, — Не знаю, не знаю… это же пересилить себя надо.

— С чего бы это? У меня комплексов по этому поводу нет! — отмахнулся парень.

— Чего у тебя нет? — не понял гном.

— Комплексов, говорю, нет! Ну… предубеждений, значит.

— Ага… вооно как! Нет… ну все-таки…

— Смотри, мастер Гройн! — Каннут вытянул перед гномом ладонь с выпрямленными пальцами, — Видишь, все пальцы — разные по длине!

— Ну и чего?

— А вот когда лягут…, - парень приложил пальцы к ладони, — Вот уже вроде бы и одинаковые.

— Смотри-ка…, - восхитился гном, — Это… что же?

— Этоя к тому, что в этом деле не рост главное, а величина… этого самого! Ну и умение им пользоваться, конечно!

— Сам придумал? — с сомнением поглядел на него Гройн.

— Да не… народная мудрость! — признал Кан.

— Ну… так-то — да! — задумался гном, — Порой народ и что-то умное придумать может. Хотя и дури подчас в нем больше! Ладно… думать надо. Говоришь, не рост главное, да? Х-м-м… а как же это… Чем ее, орчанку, то есть… Заинтересовать для начала?

— Т-ю-у-у… Мастер! Вы меня удивляете! — развел руками Каннут, — Вы знаете, что половина орчанок — те же воины?

— Ну знаю! — почесал затылок гном.

— А чем можно заинтересовать воина? Оружием либо доспехом!

Гном «хекнул»:

— А не дорого ли такое удовольствие получается? Небось любой меч гномьей ковки куда как дорог! А доспехи — еще дороже!

— Так я же не говорю, что прямо вот — меч! Топор же — дешевле, не так ли?

— Дешевле, да. Но тоже — не очень-то дешев! — мастер был явно жадноват.

— Ладно! Думайте сами… А мне бы вот — пару кинжалов. Только не таких больших, как мой, а уже и покороче!

Решил Каннут своим знакомым орчанкам сделать подарки — кинжалы для скрытого ношения, по типу стилетов:

— Сам клинок длиной в половину локтя, больше не надо. Шириной в полтора пальца возле гарды, плавно сужается к острию. Клинок в разрезе четырехгранный, но не сильно толстый, обоюдоострый. Рукоять по длине — в ладонь, навершие небольшое совсем. Гарда не широкая, в две трети пальца длиной.

— Игрушечный он какой-то у тебя получается! Несерьезный…, - засомневался, почесав затылок, Гройн.

— Так этот нож, он для скрытого ношения. Не на поясе висеть будет! — пояснил Кан.

— Интересно. А зачем тогда? — продолжал расспросы мастер.

— Бывает так, что застали тебя врасплох, и оружия под рукой нет. Враг торжествует, насмехается, а тут — раз! И у врага еще один рот, только на шее, появился!

— Ишь ты! Ну, для баб — подходяще. Хотя… это же орчанки? Они и просто кулаком по голове дадут и все! Уноси, закапывай! Ну ладно… Какие украшения делать?

— На ваш вкус, мастер. Что-нибудь из растительного орнамента. У меня вот другой вопрос: вы с кожей работаете? — спросил Каннут.

— Ну так… что-то простое, если только, — признал гном.

— Ножны для этих ножей нужны. И вот такой подвес…

Каннут достал рисунок с подвесом с ремнями разной длины, чтобы можно было на предплечье надеть или на бедро.

— Интересно! Похожие ножи я уже видел. В Иберии, говорят, дамы такие уважают. Только ножен и ремней таких нет. А так — да! Удобно выйдет: вещица неширокая, даже с ножнами, что к руке, что к ноге прилегать будет — под одеждой даже не заметишь! Подожди-ка, парень…

Гном отвлекся от рисунка, прошел к одному из сундуков, покопался в нем и извлек красивый стилет в богато украшенных ножнах. Каннут повертел его в руке, оценил красоту и баланс, рисунок на теле клинка:

— Отличная работа! Только вот длинноват. Мне все-таки другие размеры нужны.

— Это я понял! — кивнул Гройн, — Как только кузницу поставят — сразу же возьмусь за эти ножи.

— К ярмарке-то успеешь?

Гном хмыкнул, покосился на парня:

— Я этим крестьянам-подсобникам спуску не дам! За пару недель, надеюсь, управимся с постройкой.

— Х-м-м… Сколько это будет мне стоить? — дошел до главного Кан.

— Много не возьму: по золотому за каждый!

«М-да… а ведь и правда: за гномью работу — ниже нижней цены! В чем подвох?».

Оказалось, что никакого подвоха и нет: просто у гнома была пара заготовок примерно таких размеров.

— Немного уменьшу длину, чуть прокую поуже… Неделя работы — самое большое. Дольше с ножнами провожусь! — кивнул гном.

Каннут уже собрался уходить, когда гном придержал его:

— Ты про ветряную мельницу говорил, что может меха в кузне качать и механический молот поднимать. А подробнее?

Пришлось Плехову вспоминать, что он читал-слышал про подобное, а потом чертить прутиком на песке.

«Признаться — хреново я помню всю эту механику. Школьную физику помню совсем слабо, а потом — гуманитарий я, юрист! Что-то видел в интернете, что-то — еще как-то на глаза попалось. Вот с Юлькой в Баварии были, там с экскурсией в каком-то городке на средневековую кузницу заходили. Но ведь та кузня с приводом от водяного колеса была. Х-м-м… Но — принцип-то похожий!».

Повезло, что никаким откровением для гнома это не стало. Ветряки он видел в Галлии, а привода от водяного колеса и сам ладил на лесопилке в Подорожке. Больше Гройна удивил сам факт, что совсем юный пацан смог во всем этом разобраться.

— Ну дык… мастер Гройн! У меня есть глаза, чтобы смотреть; уши, чтобы слышать. А между ушами у меня голова. И я не только туда ем, там еще и мозги имеются…

Гном хмыкнул, почесал бороду:

— У тебя гномов в роду не было? Это я так, шучу… С ветряком ты все правильно сказал. Только дело это такое, небыстрое. Простую-то кузницу ставить куда проще! А здесь сначала все обдумать надо, прикинуть. Опять же, эти шестерни — работа не сказать, чтобы ювелирная, но и простой ее не назовешь. Оставим это на зиму, там поспокойнее будет.

— Тогда одну стену нужно сразу делать под подачу рычага этого молота. Или потом ломать придется.

Ударная стройка была завершена не через две недели, но — через шестнадцать дней! Крик гнома, орущего на подсобных рабочих, раздавался с раннего утра и до позднего — пока окончательно не стемнеет — вечера.

— Нет, ты посмотри, Бруно! Он даже крышу покрыл не гонтом, а черепицей! — возмущенно обратился к хозяину таверны Седрик.

— Не, ну а чего — все правильно! — похвалил гнома жующий свой завтрак за столом Каннут, — Пожарная безопасность — прежде всего! Это же кузница, а не жилой дом. С огнем работает мастер. Да и жилой дом я бы тоже черепицей покрыл: сколько лежит гонт, и сколько прослужит черепица?

— Да боги с ним — он же свои золотые на материалы тратит! — рассудил спорщиков Бруно.

Седрик активизировал Каннуту занятия с оружием. Теперь отработка ударов на изготовленном «болване» считалась за разминку, а не за самостоятельное занятие. Учебные схватки могли продолжаться до полутора часов. Выявилось ранее не замечаемое обстоятельство — оказывается, Седрик не может в полной мере проводить эти занятия. И дело тут не в его возрасте: даже в своих годах «старый хрыч» настолько превосходил в уровне владения мечом Каннута, что не оставлял ему никакой возможности отличиться. Однако старая рана колена не позволяла выдержать ту нагрузку, которую старик возложил на подопечного.

«А я ранее и подумать не мог, что Седрик следовал за мной на коне не потому, что хотел поиздеваться. Оказывается, нога его подводит!».

Спарринг-партнером для парня стал Габор. Но этот коротышка — а был Габор лишь чуть-чуть выше мастера Гройна — подошел к поручению со всей ответственностью. Гонял парня по внутреннему двору с не меньшим энтузиазмом, чем сам Седрик.

— Ай, бля! — Каннут запрыгал вокруг себя, поджимая левую ногу, пострадавшую от удара учебного меча.

— Бздынь! — прилетел ему по голове, укрытой шлемом, второй удар этим же мечом.

В голове зазвенело, и парень пошел боком, пока не запнулся о выпавший из левой руки щит.

«В-о-о-т… полежу немного! Пошли они на хрен! А может и правда — пойти карьерой мага? Буду людей лечить, бабам красоту наводить. А они мне будут за это отдаваться массово и с удовольствием!».

Сбоку донессявсе тот же противный скрипучий голос Седрика:

— А я тебе сколько раз говорил — не выставляй ногу так далеко вперед! В бою бы ты уже истекал кровью. Нога ставится не далее линии щита!

Потом старик помолчал и негромко попенял Габору:

— Ты все же по башке его так сильно не бей! Кто его знает — а ну как начнет снова слюни пускать и бормотать всякое. Мозги — его слабое место, выходит. Уже сколько раз ему по башке прилетало. Сколько там еще той крепости осталось и осталось ли вообще?

— Так что мне — поддаваться ему, что ли? — возмутился коротышка.

— Не поддаваться! Но и с башкой его — поаккуратнее. Мог бы сейчас просто щитом толкнуть, так нет же — ты его мечом по шлему приголубил! А ты… хватит лежать! Вставай!

И снова — «Ш-и-и-х! Бам!» — отвел меч соперника щитом Каннут.

«Дзвень! Дзынь! Ши-х! Бам-бам!» — столкнулись щитами ратоборцы. И пусть Каннут выше Габора чуть не на голову, но коренастая фигура воина явно жестче крепилась к земле. Только благодаря ловкости парню удалось не упасть, отскочив назад.

«Да что же такое-то! Все меня бьют — Седрик бьет, Волин — лупила как хотела, со смехом и с прибаутками; вот Габор сейчас — тоже огребаюсь от коротышки постоянно; и Филип лупит в схватке на шестах — как хочет! Хотя — нет… Вот с шестом… Или — как вариант — с полэксом у меня получается куда как лучше! Даже пару схваток выиграл! Ну как выиграл? Скорее, свел вничью по полученным-нанесенным ударам. Но это же уже куда интереснее?! А вот попробуем-ка мы так…».

Каннут выставил левую ногу опять — «как не надо!», дождался удара Габора мечом понизу, перепрыгнул через клинок соперника и…

«Оп-ля-ля!» — учебный меч парня очень даже неплохо заехал по центру шлема воина.

«По-моему, у боксеров это называется «грогги», или — нокдаун! Ну а чего ждем! На-ка тебе еще!».

Тупой конец меча, обмотанный для пущей безопасности куском старой шкуры, с силой ударил поверх приспущенного щита соперника — прямо под ложечку.

«И в завершение — толчок щитом! Оп-ля!».

С воодушевлением и восторгом Каннут заорал, подняв вверх щит и меч:

— Тебе, Отец битвы! — «Откуда что берется, а?».

Седрик, сидевший на скамье поодаль, хмыкнул и покачал головой:

— Вот же… отрыжка Севера! И чего ты орешь, если бой — учебный, а крови врага и вовсе нет?

Потом повернулся к хохочущему Филипу:

— Посмотри Габора, чего это он так разлегся?

После этой победы приведенный в чувство Габор оплошностей больше не давал, гонял Каннута по-прежнему вдумчиво, но стал куда более аккуратным. По крайней мере, когда парень попытался вновь пустить в ход ту же хитрость с выставленной ногой, Габор так двинул Кана щитом, что летел парень… как тот крокодил — низэнько, но — далеко!

Гройн, пришедший посмотреть на тренировку с кружкой пива в руке, задумчиво резюмировал, почти дословно воспроизведя бородатый анекдот:

— Сильный! Но — легкий!

«Бедный я, бедный! Все меня обижают, все надо мной — насмехаются!».

И ведь вроде бы по утрам, при разминке, все стало получаться нормально: стойки, удары, переходы, а как дойдет дело до схватки, пусть учебной, — все как-то не так и не то!

«Ничё! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор!» — закусив губу, продолжал тренировки Каннут, — «Отольются кошкам мышкиныслезки!».

На личном фронте все вернулось на круги своя — вернувшаяся в таверну Анджи, даже не заявляя прав на «комиссарское тело», снова оккупировала койку Каннута. Милена и Криста пару раз, встретив парня в коридоре, буквально воспроизвели жест из одной старой-старой сказки, покачав указательными пальцами: «Должок!». Кану оставалось только пожать плечами: «А что я? Я — ничего! Это — все она!».

— Слушай… — промурлыкала, лежа у него на плече Анджи, — Как у тебя так получается: не успел…

Женщина задумалась на секунду, подбирая слово.

— Не успел прийти в себя, а уже кучу дел наворотил: тут и стычка с дружинниками Брегетса, и со мной спутался… Да и не только со мной! Те же орчанки — это же вообще уму непостижимо! Никто раньше такого не вытворял. А потом — эта баронесса Гудрун…

Как и предполагал Каннут, тайной их отношения с супругой Зальма не стали. Ктотут был виной — Лия или Милена с Кристой — парень не заморачивался. Хотя и понимал, что — стоило бы заморочиться!

«Кто это у нас такой болтливый?».

Но Анджи была — Анджи, самая авторитетная женщина на постоялом дворе. И уж расспросить женщин, разузнать у них что-то для нее труда не составило. Парню оставалось только надеяться, что все, что происходит с постоянным составом таверны — внутри нее и остается. Легкомысленно? Возможно. Но Плехову так и не удалось перебороть в себе отношение к происходящему здесь как ко сну или, что более подходяще, — к игре.

— И потом… этот дурень Брегетс жил здесь всю жизнь. Проматывал свое баронство уже не первый год, и сколько бы еще так продолжалось — только боги знают. Но тут снова влез Каннут и — ни барона Брегетса, ни его тупых дружинников больше нет. Пойми, мне просто интересно — а что от тебя ждать дальше?

Женщина приподнялась и посмотрела в глаза парня. Кан вздохнул, пожал плечами:

— А я чего? Я ж — ничего! Все как-то… само происходит. Вот сама подумай — откуда я мог знать, что в деревне эти придурки баронские будут, когда мы туда с Филипом приехали? Мог я об этом знать? Нет! И тот дурень-дружинник и правда сам первым за меч схватился. И потом… ну, про орчанок если… Они ведь просто женщины, не так ли? Причем — красивые. Так что… Я-то здесь при чем? А с баронессой я хотел просто поговорить, и в мыслях не было — вот так вот… И про замок Брегетса — все как-то один к одному выходило. Сначала — одно, потом — раз! И уже вон как!

«Просто мимо проходил! Мимо проходил, мимо проходил!».

— Вот и я об этом же! Вроде бы и ни при чем ты, а всегда: если что-то где-то случается, то Каннут где-то рядом! Ты бы хоть предупреждал близких, что ли, о том, что делать собираешься. Ну — чтобы они отбежать подальше успели! Или — наоборот…

Анджи негромко засмеялась:

— Или наоборот — рядом с тобой все время быть. Вдруг повезет? Вот как мне, к примеру…

— Вот! — воодушевился парень, — Ты лучше расскажи, что у тебя с хутором и — еще более интересно — с домом.

Анджи с удовольствием потянулась, явив Каннуту красивую грудь, счастливо засмеялась:

— А что у меня? У меня все прекрасно! Крестьянам дома перевезли и поставили, уже обживаться начали. Дом мне этот коротышка возвел, как и договаривались — каменный, да в два этажа. Представляешь — там даже мансарда, как здесь есть! Поменьше дом, конечно, чем таверна, намного, но — два этажа с мансардой! Я как прошлась по дому, так расплакалась! Все не верилось, что это теперь — мое! Там, конечно, работы еще немало, да и мебель так сразу всю не подберешь, но… Мой дом, Каннут! Большой, красивый…

У парня мелькнула мысль:

— А скажи-ка мне, красавица… Мне так — интересно просто! А ты не переспала ли с этим гномом?

Анджи хихикнула, покосилась на парня, а потом приподнялась и, встав на четвереньки, выгнулась кошечкой:

— Кан! Ты меня ревнуешь? Правда? Ой, как интересно!

Парень насупился. Больше от неловкой ситуации, в которую сам же себя и вогнал — ревновать проститутку… Это от большого ума — не иначе!

— Ну-у-у… не то что ревную. Но как-то… неприятно! — протянул он.

— Канни… Милый мой! Ну сам посуди — мне же нужно было наводить с мастером хорошие деловые отношения? Да и этот… гном запрашивает столько, что никакого золота не хватит! А так… хорошие отношения. Тут — скидка, здесь — скостит…

«То-то мне показалось, что, когда они приехали, какие-то свойские отношения у них появились!».

— М-да? Ну и как он тебе?

Плехов понимал, что разговор этот — глупый и ненужный, но ничего поделать с собой не мог. Раздражение само лезло из него!

— Х-м-м… ну что могу сказать… — продолжая тянуться кошкой, демонстрировала свое прекрасное тело женщина, — Колотушку-то он себе отрастил немалую. Но вот пользоваться ею толком — не умеет. И никакой заботы об удовольствии женщины!

Женщина игриво посмотрела на парня и, опустившись к его поясу, закрыла густой гривой черных волос его пах.

— М-м-м… — «хороша она все-таки!».

— Ну? Ты на меня не обижаешься? — приподняла она голову.

— Еще как обижаюсь! — прорычал от неудовольствия от прерванного Каннут и с силой прижал ее голову к себе, — Сейчас я тебе покажу, как я обижаюсь!

— Шевеления какие-то нехорошие и непонятные в Луке начались! — запивая пивом добротный ломоть жареного мяса, произнес вернувшийся из столицы маркграфства Бруно.

— Какие шевеления? — переспросил Седрик.

Каннут и Филип, ужинавшие вместе с хозяином, тоже чуть приостановили процесс поглощения продуктов.

— Шепнули мне… Что к оркам скоро должен караван пройти. Но! Не торговый — теми-то нас не удивишь. По два в неделю мимо нас проходят! А — с миссией вроде как дипломатической! — поднял палец к потолку толстяк.

— Ну… тоже, бывало уже, и не раз! — хмыкнул Седрик.

— Ага, бывало! А если я тебе скажу, что караван тот будет не из Луки, и даже — не из столицы провинции, а из самого Сентрана? — уставился хмуро на приятеля Бруно.

— Интересно… — протянул Седрик.

— Ага! Еще как интересно! А еще интереснее… Что в караване том будут… Как ты считаешь — кто?

Все молчали, ожидая продолжения. И оно — воспоследовало!

— В караване том будут… эльфы! И даже — как бы не они самые и будут возглавлять это посольство! — огорошил всех новостью Бруно.

Каннут почесал затылок:

— Чего-то я не понял… Эльфы — с миссией к оркам? Так, что ли? Я не ослышался?

— Вот! — снова воздел палец вверх Бруно, — Даже этот малой… и тот понимает! А я не понимаю! Нет — я отказываюсь понимать: кто придумал такую дурь и ради чего это? Эльфы — к оркам на переговоры!

Каннут, пусть и за короткое время, но уже понял, что этих… «перворожденных» мало кто любил на территории Террании. Да что там — Террании?! Их мало кто любил во всей Айке! А уж орки?!

— А разве их не вырежут сразу же, как только они пересекут черту Степи? — снова почесал затылок Кан.

— Х-м-м… Формально караван будет возглавлять наш маркграф. А его орки знают и даже — уважают. Где-то — уважают! То есть — сразу не прирежут, это точно! И в караване будут представители Сентрана. Орки не совсем дикари, им тоже будет очень интересно — чего это такое происходит?!

— А зачем это все? — задумался Седрик.

— А вот тут — никто не знает! Чего-то задумали эти ушастые… И, как ты сам знаешь, пенек старый… Если эльфы чего задумали — жди большой крови и прочих… «радостей жизни»!

— А когда их ждать-то?

— А говорят, что до осенней ярмарки — точно! И даже! Вроде бы! К ярмарке они хотят уже вернуться.

— Ага… то есть где-то… со дня на день!

— Ну дык… А я о чем? Надо всех собрать, чтобы все были в таверне. Не нравится мне все это, ох и не нравится… И сентрановские еще эти… лизоблюды и высокомерные сволочи!