Каннут, отродье Севера.

Глава 21

— Длинный меч, парень, это оружие для сильных мужчин. Сильных не только телом, но и духом сильных! — Бруно начал занятие с лекции, — Только сильный духом может выйти впереди строя, чтобы принять на себя первый, самый страшный удар врага. Пехотная шеренга бойцов, укрытая щитами, ощетинившись копьями, прет на тебя, а ты стоишь перед своими товарищами, в редкой цепочке таких же, как и ты, мастеров длинного меча. Обрубить копейные наконечники, врубиться в строй врагов, разнести его шеренги вдрызг, а потом — отойти назад, в глубину своего строя. Кровь кипит, душа поет, ты весь в крови врагов, и ты страшен для них!

— Ишь ты! — с сарказмом протянул сидевший на скамье чуть поодаль Седрик, — Ты прямо скальд нордлинговский! Или же этот… трубадур у галлов! Ты заниматься с парнем будешь, или так и продолжишь заливаться соловьем?

Бруно хмуро посмотрел на приятеля, сплюнул, но более спокойно продолжил:

— Длинный меч много кто использует. Его любят валлоны, им пользуются франки, даже галлы, пусть и гораздо меньше, но сражаются этим мечом. Но более всего длинный меч любят алеманы. И хоть я родом из латин, но и у нас находятся люди, отдающие дань уважения этому клинку. Сейчас я покажу тебе, что можно делать этим мечом…

Вообще-то, Бруно вклинился в их с Седриком занятия внепланово. Вот так — накатило что-то на толстого хозяина таверны, и он пришел на задний двор со своим большим мечом на плече.

«М-да… Ну что сказать? Удивил Бруно! Удивил и поразил. Даже не ожидал, что этот высокий и толстый пожилой мужчина может так… как бы это точнее? Танцевать с железной оглоблей в руках. А когда он порубил кусками специально подвешенный толстый старый канат, а потом еще и порубленные куски нашинковал кусками помельче на дубовой колоде для рубки мяса — то и вообще!».

Кульминацией показательного выступления Бруно стала рубка им туши только что заколотой и разделанной Гривсом свиньи. Туша висела на перекладине столба, когда Бруно сначала располовинил ее одним ударом сверху вниз, а потом еще и горизонтальными ударами меча нарубил обе половинки на вполне аккуратные и ровные куски. И сейчас Гривс собирал мясо со специально постеленной на землю соломы.

— Ну да…, - снова проскрипел Седрик, — Этот поросенок был без брони. Посмотрел бы я, как бы ты с ним справился, если бы на нем был полный латный доспех.

— Ты, пень старый, совсем память потерял? — разозлился Бруно, — А забыл, как я того барончика возле Елового ручья располовинил?

— Помню, было дело. Однако же, тот барон был вовсе не в латном доспехе, а всего лишь в кольчуге и шлеме! — продолжить ерничать Седрик.

— Да? А тот орк… как его звали-то? Дайте боги памяти. Вот же дурацкие орочьи имена: сначала хрен запомнишь, потом — хрен выговоришь, а чуть позже — хрен вспомнишь! — задумался Бруно, — Тот-то в кирасе был, и наплечники у него были!

— Так все ж того орка ты не располовинил! Убить — да, убил. Но — не рассек пополам, не бреши! — продолжал Седрик.

— Тьфу ты… Вот, Каннут, тебе пример — настоящий мужчина не должен дожить до столь преклонных годов, как у этого пенька! Иначе превратишься в такого же брюзгу и желчного старика! — указал Бруно на приятеля.

— Ладно, развоевался! — примирительно махнул рукой Седрик, — Давай, показывай дальше.

— Смотри, парень… Меч не должно хватать всей кистью и сжимать, как черенок метлы. Держится меч тремя пальцами каждой руки — большим, указательным и средним. Твои мизинцы и безымянные пальцы на руках — лишь усиливают удар при необходимости. Таким образом, ты управляешь мечом легко и непринужденно.

«Че-та… сомнительно! Всего тремя пальцами?».

Но Бруно продемонстрировал, что он имеет в виду.

«Х-м-м… и правда — тремя пальцами!».

— Сильную руку… а в твоем случае, как, в общем-то, у большинства людей — правую располагаешь так, чтобы большим пальцем касаться перекрестья меча. Не нужно подводить кисть вплотную к гарде, в этом случае при ударе противник может повредить твою руку. Вторая рука подводится близко, но не вплотную к сильной… Вот так! Именно так нужно держать меч.

Бруно рассказывал, показывал, заставлял Каннута повторять.

— Стойка. Стойки может быть всего две, парень. Правосторонняя и левосторонняя. Носок передней ноги смотрит на противника. Всегда смотрит на противника и никак иначе! Вторая нога — на шаг позади и развернута носком вот так.

Бруно показывал стойки и движения, как будто учил Кана не бою на длинном мече, а танцевальным па.

— Повтори! Так… так… Смени стойку! Нет. Задняя нога — куда она у тебя смотрит?

После ряда повторений Бруно сказал:

— Повторять нужно постоянно, каждый день, по многу раз! Стойка, парень, это основное в подготовке мечника. Будешь правильно двигаться, шагать, и остальное будет получаться. Неправильно двигаешься — все делаешь неправильно!

Спустя некоторое время:

— Позиции. Я их буду называть как принято у алеманов. Повторять на общем тоже буду, но серьезные мечники называют их только по-алемански, запомни. Первая — Вомтаг, или же — Крыша! Правая сторона, левая стороны. Повтори! Нет, не так… Вот посмотри…

— Дальше… Кроун, или — Корона.

Так и пошло: Быки и Плуги, Длинное острие и Смена, Хвост и Дурак. Потом были и удары: Оберхау, Миттельхау, Унтерхау. А также — Цверхау и Штрайхен.

«Писец! Тут названий-то хрен запомнишь, а уж движения и подавно!».

За два часа Каннут «упахался» так, что разламывались от боли и предплечья, и плечи. А уж поясница — у-у-у-у!

Бруно подсел к Седрику и задумчиво спросил:

— Ну что думаешь, старина?

Седрик также задумчиво ответил:

— Я думаю, опоздали мы лет эдак на пять, а то и семь! Сейчас его готовить можно… Но… Он все делает не так и все — неправильно! Здесь, получается, с ним жить нужно — с самого утра и до позднего вечера. И то… не уверен я за результат. Как среднего бойца мы его подготовим, но — не более!

Все это время сидевший молча и наблюдавший Филип предложил:

— Не знаю, как вы воспримите, но есть у меня… Одна задумка.

Оба старика посмотрели на мага:

— Ну! Не тяни вола за хвост, говори, раз уж начал! — поторопил Филипа Седрик.

— Орочья смесь! У меня есть немного…

— Тьфу ты! Ты притащил эту гадость к нам в таверну? — мгновенно возбудился Седрик.

Филип пожал плечами:

— Так я же ее не курю! И сам не курю, и другим не даю, и не продаю. Да и не предлагаю я Каннуту ее курить постоянно. Несколько раз, только чтобы увидел и понял…

Седрик замолчал и задумался, а Бруно, почесав затылок, пробормотал:

— Не, ну а что? Если только несколько раз. Я слышал, что на западе аристо при подготовке сыновей допускают занятия под ее воздействием.

Седрик поморщился:

— Гадость это…

Маг вмешался:

— Да у меня и нет ее много! Когда ездил к оркам тогда, в самом начале по приезде сюда, по случаю приобрел у одного ученика шамана.

Из дальнейшего объяснения Филипа Каннут понял, что имеется у орочьих шаманов такая растительная смесь, при курении которой у человека обостряются все органы чувств, восприятие становится до одури сильным. Внимание, зрение, обоняние, координация движений — взлетают на невиданную высоту.

— Скажем — по паре занятий у каждого. У тебя, Седрик, с мечом и щитом, еще — с копьем. У Бруно — с длинным мечом. У меня — с ножами и шестом! — объяснял маг, — Не нужно все занятия проводить под этой дурью — только первые, чтобы Кан отчетливо увидел нюансы стоек, хвата оружия, движений, ударов. А потом… потом отработку можно проводить и без этого дурмана.

— А ну как втянется? — сомневался Седрик.

— Не втянется! — засмеялся маг, — У меня просто больше нет. А всю дрянь я ему потом из тела выведу.

На том и порешили!

— Смотри, Каннут… Сначала ты, покурив эту траву, должен просто спокойно посидеть, настроиться на занятие. Как почувствуешь, что готов…

— А как я почувствую?

— Х-м-м… для тебя как будто замедлится время. Слух будет чуть приторможен, ты все будешь слышать… вот как через слой воды и звуки будут растянуты. Зрение будет четким, отчетливо будут видны все детали. Запах… впрочем, запах тут будет и не нужен. Просто имей в виду — ты будешь чувствовать запахи гораздо сильнее. Твои движения будут четкими. Вот как решишь, к примеру, поймать муху — хвать, а рука сама знает, куда подняться, как схватить.

«Курить Каннут раньше даже и не пробовал. Здесь есть разные смеси, как оказалось. Но вот именно такую никто не курит. По словам мага — только орочьи шаманы, когда хотят… А чего они хотят, эти шаманы? Да хрен их знает, чего они хотят… Как-то повело меня немного. Ага… как Филип и говорил, звуки стали какими-то плавными, тягучими. А вот зрение — наоборот! Кажется, я даже вижу муху на стене конюшни, а здесь… метров тридцать до этой стены!».

Каннут услышал голос Седрика:

— Парень! Смотри!

«А чего смотри? Чего смотри-то? Ну да… Щит у него немного по-другому, чем я держал прежде. А что — это важно? Наверное, важно, если он так держит. Седрик-то — мечник матерый! Ага… меч-то вон как нужно… А если попробовать? Получится так же?».

Седрик докладывал Бруно вечером, когда они все вместе ужинали в пустом зале таверны:

— Признаться, я не верил до того, как сам не увидел. Привык я, чтобы новобранцы занимались без всех этих придурей от орков. Но — да, согласен, Каннут двигался совсем по-другому. Правильно двигался. Еще бы это как-то закрепилось у него в башке!

Кан чувствовал себя вполне нормально. Сначала, когда дурь из головы начала выветриваться, в какой-то момент ему изрядно подурнело, но тут уж не дремал маг. Провел очищение, как надо быть. И сразу такой голод навалился, как будто месяц ничего не ел!

— Этой смеси у меня занятий на шесть. Пусть и поменьше в трубку буду закладывать, как тот орчёнок объяснял. Но, думаю, хватит! — высказался Филип.

Каннут был задумчив.

«А почему тогда нельзя всех так готовить? Нет, я понимаю, что это вредно. Но если маг рядом — почему бы и нет? Хотя… он же говорил, что смесь эту только у орков и можно купить. Какие-то сложности в приготовлении, шаманские тайны, блин. Но тут же не только во вреде курения дело, и даже не в том, что смеси эти — редкость. Здесь только азы можно заложить — понимание правильности действий, их корректной последовательности. А вот наработка мышечной памяти — это уже в здравом уме нужно делать, без всякого дурмана. То есть — бесконечные повторения, раз за разом!».

Когда разговор старших переключился на другие, не менее насущные дела, парень продолжал размышлять, как ускорить процесс обучения, оптимизировать его. Между тем Бруно объяснял Седрику:

— Думаю, в итоге останется пять-семь караванов, которые и будут кататься в степь до полного выполнения заказов на кожи. Остальные, кто подурнее, закупиться-то кожами — закупились, а вот контакты и договоренности на будущие заезды не делали. А зря! Откажут им в следующий раз и всего-то!

Кан вынырнул из своих раздумий:

— Бруно! А я вот думаю — а чем орки будут торговать осенью, когда придет пора ярмарки? Кожи-то у них сейчас все скупят.

Толстяк почесал подбородок, раздвинув пятерней буйную бороду:

— Тут вариантов несколько! Первый — пустят под нож какое-то количество скота, благо табуны у них большие. Второй вариант — отправят свои караваны вглубь степи, чтобы выкупить кожи у других племен. А третий… А третий, что, скорее всего, и будет — и то и другое! Ведь, кроме кож, они на ярмарку и скот живьем пригоняют. У них хорошее племя молочных коров, а про волов я вообще молчу! Шерсть опять же… Но с шерстью — не сезон, кто же овец по осени стрижет, перед зимой? Так и вовсе без овец остаться можно. А так — да, привычный ход дел у орков нарушен вот этими неожиданными караванами закупщиков.

— Я думаю, нужно нам ждать в гости твоего зубастого приятеля! — усмехнулся Седрик.

Бруно засмеялся:

— Да уж, Таларик точно на днях заглянет, не сможет он без информации сидеть на жопе ровно!

Маг на ухо пояснил Каннуту:

— Таларик — это правая рука вождя ближайшего к нам племени орков. Инглар — вождь, а Таларик его племянник и правая рука. У них с Бруно давно приятельские отношения!

Бруно услышал и захохотал:

— Да уж, приятель! Мы с ним трижды сходились в сече. Дважды я его пятнал своим мечом, а один раз он за малым меня без башки не оставил. Но то — дела минувшие…

— Филип! Я вот что хочу спросить… а вот когда я покурил эту дрянь и отрабатывал упражнения, которые мне Седрик давал… Как бы это сказать… Вот что это за туман был вокруг меня? Такой… Совсем слабый, как будто струйками, вдоль земли тянулся. Знаешь, когда осенью солнце встает, и туман начинает таять, а тут еще и ветерок слабенький — вот так струйки тумана и тянутся по земле…

Маг, начинавший слушать парня с улыбкой, замер, и теперь выражение его лица было крайне озадаченным.

— Как туман, говоришь, над землей, и тянулся, да?

— Ну да… Но не везде ровно так, а где погуще, а где пореже. А иногда еще так… слегка завивался.

Бруно и Седрик замолчали, заметив некоторую обескураженность мага. Филип налил себе в кружку пива и сделал несколько жадных глотков.

— Ты чего молчишь, Филип? — нарушил молчание Седрик.

— Да вот… не знаю, как сказать. Похоже, проблема у нас, господа наставники излишне одаренного юноши! — наконец ответил маг, оторвавшись от кружки.

— И какая проблема? — наклонив голову, впился взглядом в лицо мага Бруно.

— То, что описывает наш юный друг, не может быть ничем иным, как силой земли. Она же — магия, она же — природная сила. Не знаю, не могу утверждать с полной определенностью… Но скорее всего — это так и есть. Не пойму только — это его Гавасий раньше обучил, а потом, после травмы головы мальчишка все позабыл. Или же орочья трава так подействовала. Х-м-м-м… я даже завидую Кану! Я убил на это чуть не семь лет своей жизни, а у него — бац! И вот он уже видит поля силы, как их еще называют!

— И что из этого? — с подозрением спросил Седрик.

— Да скорее всего — ничего! Каннут! Я напоминаю тебе, что я потратил еще семь лет своей жизни, чтобы хоть чуть-чуть начать оперировать с этой силой. У тебя же этих лет — нет, скорее всего. Нет, пойми меня правильно… Если ты решишь… Точнее — вы решите, что я должен тебя обучать, то я, конечно, возьмусь! Только боюсь, совмещать занятия с оружием и занятия магией — не получится. И то и другое отнимает массу времени, которого всегда не хватает. Вот… Как-то так!

Седрик стукнул кулаком по столу и грубо выругался на сакском, обращаясь к Каннуту:

— Даже думать забудь, поганый мальчишка! Нечего терять время на то, что не пристало нормальному воину!

Бруно вмешался:

— Тут ты не прав, старина! Помнишь же, что наш герцог весьма неплох как маг. И маркграф что-то такое может. По крайней мере, «черные» говорили, что он не раз лечил и своих близких, и некоторых из дружины?

— Помню! Только ты, пивная бочка, видно, голову совсем потерял, если не слышишь того, что только что сказал Филип — времени не хватит заниматься и тем и другим! Тут выбирать нужно что-то одно — либо магия, чтоб ее… Либо — воинские умения!

Бруно снова яростно почесал бороду:

— Да-а-а… Согласен! Каннуту по роду быть воином. А уж магия… магия — пусть подождет своего часа!

И снова, раз за разом, по кругу:

— Задняя стойка! — командует Седрик, — Хорошо. Средняя стойка! Переход в высокую стойку. Быстрее, тюлень ластоногий! Средняя стойка, укол мечом! Высокая стойка, рубящий удар! Что ты копаешься, отрыжка Севера?!

Нижняя рубаха и поддоспешник уже мокрые от пота, но — раз за разом, снова и снова!

— Удар из задней стойки! Куда ты бьешь, демонова кровь! Резче, резче удар! — Седрик неумолим и неутомим в своем желании загонять парня до полусмерти, — Здесь должен быть кистевой удар! Отбив! Щит выше. Выше щит, я тебе говорю! Ты глухой?!

«Будешь здесь глухим, мать твою, когда на башке подшлемник, а сверху еще и шлем норманнский, с «очками»!».

— Б-зды-ынь! — учебный меч у Седрика в руке с силой ударяет парня по голове слева, — Где твой щит, сопляк?! Выше щит, ты что — не видел моего удара?

Парня повело от удара, и со звенящей башкой он валится на землю двора.

— Никчема ты, а не потомок северных воинов! — Седрик в сердцах плюет наземь, туда же летит и учебный меч, — Отлеживайся, сопляк. Полчаса у тебя есть на отдых, потом придет Филип, будет гонять тебя посохом!

Отдышавшись, Каннут поднялся сначала на четвереньки, помотал головой, пытаясь прогнать звон, перешедший в тонкий комариный «в-з-з-з». Поднялся, пошатываясь, на ноги, стянул с себя шлем, подшлемник и, подойдя к бочке с водой, сунул туда голову.

После памятного разговора Седрик, Бруно и Филип резко увеличили нагрузку, которая и до этого была немаленькой. После того как Кан несколько дней побегал в шлеме с подшлемником, он вечером подошел к Агнесс и попросил постричь его как можно короче, желательно вообще — наголо! Девушка ахнула, с жалостью посмотрела на него, потеребила его волосы пальцами и протянула:

— Жалко-то как! Такие красивые, светлые и шелковистые…

Но парень был неумолим — короткие волосы было куда проще мыть, чем его длинноватую волнистую шевелюру.

Мыло здесь было, причем нескольких видов: полужидкое — темного цвета и с довольно неприятным, резким запахом — им мылись непритязательные мужчины; бруски коричневого цвета, которым женщины стирали белье в прачечной, расположенной под мыльней; были и небольшие баночки приятно пахнувшего мыла разного цвета, которое девчонки выклянчивали у мага.

Седрик, увидев его без шевелюры, хмыкнул и, почесав затылок, проскрипел:

— Дурень! Мог бы сначала и посоветоваться.

— Удобнее так! — насупился Каннут.

— Это-то понятно. Только вот почти везде в Террании коротко стригут рабов или преступников.

«Твою мать! Действительно, надо было посоветоваться. Много здесь всяческих нюансов в определении статуса людей, о которых я вообще не знаю!».

Занятия с Филипом, который натаскивал его в работе с ножами, арбалетом и шестом, проходили куда как легче и веселее, чем с Седриком. Маг не ленился подробно рассказывать и показывать все тонкости, повторял с парнем раз за разом каждый шаг, каждое движение. Не ленился хвалить его, когда у Кана начало что-то получаться. Но вот валял маг парня при этом не шутейно! Синяки на руках, ногах и боках не успевали сходить.

— Ну что, Филип, что скажешь про парня? — спросил вечером за ужином Бруно.

Маг пожал плечами:

— Арбалет — лучше всего! Здесь, можно сказать, мне парня учить нечему. Стреляет он как бы не лучше меня. Ножи… ну — тут рано еще говорить. Очень неплохо у него идет работа с шестом. Очень неплохо!

Не удержался Седрик:

— Не пойму — на кой ляд вам сдался этот шест? Баловство это все! Или с нищими на паперти у храма всех богов в Луке он будет биться? Только там и нужен этот шест.

Бруно хмыкнул, посмотрел с иронией на приятеля, постучал пальцами по лбу и протянул:

— Ты старый дурень, Седрик! Шест, и как с ним работать — это же полэкс!

Седрик возмутился в ответ:

— Сравнил: шест и полэкс! Это у тебя — дурья башка, раз такое оружие сравниваешь с обычной палкой!

— Но работать-то с полэксом учат через шест! Не знаешь, так молчал бы!

Седрик признал, что с полэксом он дел не имел. Копье — да, тут его учить ничему не надо, сам кого хочешь научит, что сейчас и делает, а полэкс — это дело такое… Совсем другое дело, честно сказать!

Со всеми этими тренировками, которые занимали почти все время парня, да и выматывали так, что вечером до кровати приходилось тащить ноги, Каннут почти не «общался» с девчонками. Анджи где-то носилась по своим делам, а остальные, с этими караванами, тоже уставали изрядно. О каких-то развлечениях даже речи не шло. И мимо Каннута прошло то, что в другое время все-таки неприятно царапало сознание — спали ли девушки с постояльцами?

«И ведь я точно не ханжа, и не ревнивец! Да и какое у меня право ревновать этих девчонок? Подрабатывают они? Ну так и что? И раньше несколько раз доводилось общаться со «жрицами любви», в реальности. Но там же… Даже не задумывался над такими вопросами! Все же, получается, эти отголоски эмоций не мои, не Плехова, а именно Каннута?».

Евгений помнил, как еще поначалу его карьеры в «конторе», сошелся поближе с одним из более опытных юристов. Друзьями они не стали, так — приятельствовали. Попить пивка, скататься на «пострелушки» на полигон: этот приятель был поклонником «короткоствола», но не более того. А через некоторое время этот мужчина затеял увольняться — больно хорошее предложение ему поступило. Так вот, он и пригласил Плехова на «отходную» в сауну. Приглашенных было немного — сам «проставлявшийся», Плехов и еще пара коллег-сослуживцев.

После пары заходов в парилку, а потом — омовений в бассейне, приятель предложил позвонить одной своей знакомой, которую с подругой можно пригласить в сауну. Один из присутствующих отказался, отговариваясь необходимостью вскорости уезжать. Когда они остались втроем, приятель рассказал, что его знакомая, которую и ожидали, некоторое время работала в эскорте, в Эмиратах, а вернувшись в Москву, затеяла небольшой бизнес, в части которого он ей и помог.

Приехавшие женщины были, безусловно, красивы — и лицами, и фигурами. А имеющийся «тюнинг» в виде губ и грудей отторжения у Плехова не вызвал. В общем, «пообщались» они вполне интересно — дамы были умелые, опытные и работали сейчас не ради денег, а просто из интереса. Только вот вторая была довольно глупа, но это дело другое.

И все же что-то коробило Каннута при мыслях о дополнительных источниках заработка у здешних красавиц. Но… и времени у него особо не было, и постоянная усталость не давала сильно возжелать близкого общения с девчонками.