Каннут, отродье Севера.

Глава 38

— Снова ты торопишься! — бурчал Филип Кану, глядя на результат отработки «домашнего задания» по магии, — Ты и так слишком быстро шагаешь вперед.

«Опять зависть в нем говорит?».

— Почему же быстро? Вот этот «массаж» вторую неделю уже отрабатываем и ничего не получается! — с досадой ответил Каннут.

— Вторую неделю? Ты говоришь вторую неделю и недоволен? — возмутился маг, — Да я первые шаги… То есть, накопление силы и ее сливание — отрабатывал полгода! Полгода, ты меня слышишь? А ты… Две недели он, видите ли, массаж отрабатывает. Да и не массаж это вовсе, а очистка организма. Напридумывает своих разных дурацких названий. Столетиями, даже тысячелетиями маги отрабатывали приемы, улучшали их, давали им определения! А тут приходит некий малолетний индивид и все начинает называть по-своему! Давай, показывай снова, мне надо понять, что ты делаешь неправильно…

Снова и снова, раз за разом… Каннут бухтел, потому что каждый раз ему приходилось снова уходить в транс, накапливать силу. Очень уж невелик был его запас.

— А что ты хотел? Сразу иметь объемы и возможности архимага? Ага, как же… Наглец ты, парень! Наглец!

— А как увеличить свой личный объем силы? — спросил Каннут.

— Как, как… Заниматься больше. Я по пятнадцать часов в день сидел, медитировал, накапливал, сливал. И снова — то же самое!

«Не, че-т мне такое не нравится! Совсем уж нудно и муторно!».

— А накопители какие-нибудь бывают? — обратился он к наставнику.

— Накопители? Накопители бывают. Только даже мне такое недоступно, не умею я этого. Это уже качественно другой уровень владения навыками! — хмыкнул маг.

— А в чем сложность?

— Сложность в том, что накопителем может быть далеко не каждый предмет. Дерево накопителем быть не может, камень — тоже. Не держит силу металл. Лишь некоторые из драгоценных камней могут задержать силу, и то — только предварительно подготовленные. Есть такие маги… артефакторы называются, вот они — могут их сделать. Но их, магов этих, единицы! Это, парень, такие маги… Вот кто поймал птицу удачи за хвост! Им больше ничего не надо, не к чему стремиться. Им все дадут, все для них сделают и устроят.

— Так скучно же, наверное, так жить, когда не к чему стремиться? — усомнился Каннут.

— Х-м-м… это я неправильно выразился. Наверняка у них тоже есть куда развиваться. Только я этого не знаю, не было у меня знакомых артефакторов. Это, Каннут, уже вопросы такого уровня, что… даже не знаю, как тебе объяснить. Но даже имея накопитель… Х-м-м… Кто бы тебе его еще дал! Даже имея накопитель, ты не сможешь слить в него накопленную внутри себя силу. Там очень сложно структурированная подача. Концентрация должна быть… неимоверно высокой. И… да, честно признаться, я этого и не знаю! Так — слышал кое-что и все!

— Получается… Что только развивая свой внутренний резервуар, можно добиться должного запаса силы? — сморщился парень.

— Да, только так! Ладно, мы отвлеклись! Я понял, что ты делаешь не так. Смотри, сливать силу дозированно, а не всю сразу у тебя худо-бедно выходит. Но! Ты ее сливаешь неравномерно по поверхности тела. Скажу так… Получается — небольшой струйкой, или же каплями. Но это неверно…

— А как надо?

— Как надо… Вот представь, — Филип вытянул перед собой руки, направив ладони в сторону Каннута, — Представь, что вся поверхность ладоней у тебя покрыта тысячью тонких, но прочных волосков. Щетинок, я бы сказал…

«Х-м-м… да, да! Я помню из детства и юности наши «приколы» — у кого ладошки волосами покрыты! Но меня это не касается, у меня здесь есть кому избавить от вынужденного… ага!».

— Ты меня слушаешь или нет?! — возмутился маг.

— Слушаю, слушаю, о учитель! Продолжай, о великий! — сделав предельно внимательную физиономию, пропел парень.

— Нет! С тобой определенно невозможно серьезно заниматься! — вздохнул маг, и почесав затылок, спросил:

— Эта… может, по кружке иберийского?

Кан прислушался к себе, возражений не выявил и кивнул:

— Давай!

Усевшись за столом, они с удовольствием посмаковали красное вино, и Каннут спросил:

— Так что там про щетинки, иголочки?

— Х-м-м… ну, представь такое. Представил? Вот через эти щетинки ты и должен подавать на тело пациента силу. Равномерно, не сбиваясь, не возвращаясь к уже пройденному участку, чтобы не получилось: где пусто, а где и густо.

— Ага…, - задумчиво протянул Кан, — Также и лечить, да?

Филип поперхнулся вином, замахал руками:

— Даже не вздумай! Займись пока самым простым — очисткой организма, приведением его в должный порядок. Лечение, Кан, это гораздо серьезнее и сложнее. Тут нужно уметь диагностировать болезнь через ауру. А для этого — знать ауру, видеть ее предельно ясно, понимать — что и как, и как то или иное воздействие может отразиться на состояние больного. Но даже… Вот к голове больного даже в будущем отнесись с предельной осторожностью. Это…

Маг покрутил рукой, подбирая определение:

— Это и для опытного лекаря очень сложная часть тела. Внутренние органы, даже сердце — и то проще!

«Ага, я помню, что Филип не взялся лечить это тело, когда бревно на башку свалилось!».

— Х-м-м… так для чего тогда ты меня всему этому учишь? Где будет мой предел, что я смогу?

— Для чего? Вот же ты… свинья неблагодарная! Да для того, чтобы ты мог, что себе, что другому чуть поправить самочувствие, снять усталость, взбодрить организм! — Филип усмехнулся, — Вот женщин можно прикосновениями довести до нужного мужчине состояния!

«Ну-у-у… прикосновениями и так можно довести до нужного состояния! Магия-то здесь зачем?».

— Может быть… Может быть, сможешь сначала лечить небольшие порезы, ссадины. Ожоги, если они невелики и слабые. Что еще… Про усталость я тебе уже сказал…

Филип задумался. А Каннут прокручивал у себя в голове полученные знания.

Аура, оказывается, есть у всех живых существ. Даже у деревьев и кустов она есть. И у цветов и травы имеется, только в этом случае она настолько мала и незаметна, что… Каннуту увидеть ее не получилось. У людей аура светлая, почти белая. И она вовсе не зависит от того — хороший человек или плохой. Даже у убийцы аура будет светлой. Это не душа, аура — это состояние физического тела.

У гномов — тут Кан смог убедиться на примере гнома Гройна — аура светло-коричневая, со слегка сероватым отливом. У эльфов, тут уже пришлось довериться знаниям мага — не было эльфа под рукой, чтобы проверить! Так вот, у эльфов — аура тоже светлая, но с зеленоватым отливом. У орков, которых в данный момент рядом тоже не оказалось для проверки, аура зеленоватая, но с желтым отливом. Как сказал Филип:

— Как степь перед осенью. Вроде и зелени еще много, но и пожелтевшей травы уже хватает!

Источники боли в ауре видны всегда. Как правило, подсвечены красным. И чем ярче этот цвет — тем серьезнее существо испытывает боль, тем сильнее болезнь, поразившая организм.

Они с Филипом прогулялись и по скотным дворам, посмотрели ауру лошадей, свиней и прочих кур. Интересно и познавательно получилось!

А вот с боевой составляющей магии было все грустно. Как и сказал Филип — нужно быть очень могущественным магом, с очень прокачанным и объемным источников силы, чтобы что-то мочь на расстоянии. А так… овчинка выделки не стоит!

— Пыф-ф! — мелькнула искорка из кончика указательного пальца Каннута.

«Ну… не искорка, чуток побольше будет, но все равно… до файербола этому «пыфу» — как до Китая раком! Зажигалка с пьезоэлементом, блин!».

— Ну! — почесал кончик носа Филип, — Зато сможешь зажечь костер! Если сухой растопкой вовремя озадачишься.

— Кан! Ты это…, - несколько смущенный Филип давал парню очередной совет, — Ты на Кристе с Миленой не особо-то задерживайся. Есть же другие бабы в таверне.

— А чего так? — удивился Каннут, ибо в ревности маг замечен не был.

— Да как тебе сказать… Они, вообще-то, в последний год стали ближе к Бруно. Раньше-то у него Анджи в любимицах ходила, да вот как затеяла эти хлопоты с поместьем, то… Бруно, он дядька хороший, но и рассердиться может. Если ты часто будешь обращать внимание именно на этих женщин!

— Так вон же… Есть же еще и Агнесс с Виткой. Лия, опять же…

— Ну, как я понимаю, Агнесс и тем более — Вита, они для Бруно чересчур уж молоды. Он к ним больше, как с молоденьким родственницам относится. А вот Милена и Криста… В общем, я тебя предупредил. Время от времени — это одно. И то — чтобы Бруно об этом не знал. А вот как ты в последнее время, почти постоянно…

«М-да… эти две прелестницы со мной очень уж… сблизились! А я-то не понял, почему они «активизируются», когда Бруно уезжает. Балбес! Наблюдательность не «прокачана» совсем!».

Когда они вместе в очередной раз забрались вечером в мыльню, Каннут опробовал на девушках свои навыки в магии — «помассажировал» девчонок. У Кристы, лежавшей на скамье, задержал ладонь над лобком, покрытом уже немного отросшей после эпиляции орочьими рабынями «шерсткой». И с интересом, но и с удовольствием, смотрел, как «мучается» женщина.

«Игрушки» для взрослых такие в реальности появились. Вроде бы. Чего-то там вставляется… ага, прямо туда. А друг или подруга балуются на телефоне, двигая ползунок. Вот и заходится красавица от волн наслаждения!».

Тут ни игрушки, ни телефона не было, но было — очень интересно!

Когда Криста обмякла, наблюдавшая за процессом подруга, облизнув губки, попросила:

— Я тоже так хочу! Только… подольше. Сможешь, Кан?

Ну а ему чего — жалко, что ли? Смог. Потому женщины так и «прикипели» к парню. Но там ведь у него и других методов хватало: подружкам нравилось, что Каннуту хватает воображения и фантазии придумывать все новые и новые «игры».

А весна была все ближе и ближе. Парень с удовольствием наблюдал, как все множатся приметы ее приближения. Весна несла многое — и ярмарку, куда приедут орки, а значит, и Волин, путешествие в Луку, смену обстановки. Да и просто: весна — это весна!

— Ага! Вот, значит, как! Снова они здесь! И снова этот засранец развлекается! — навис над кроватью Каннута Бруно, разглядывая тот «натюрморт», который составляли тела его, то есть — «засранца», и Милены с Кристой.

Тела, надо отметить, были предельно обнажены. То есть, списать все на «Это не то, что ты подумал!» — не получится.

«М-дя-а-а… а я ведь говорил девчатам: побаловались, топайте к себе в комнату! Так ведь нет — «Мы чуть-чуть поваляемся и уйдем! Повалялись, блин!».

Прижмурив глаза, сквозь ресницы Каннут наблюдал за злой физиономией владельца таверны. Из-за спины приятеля выглядывал Седрик.

«Вот же… пенек старый! Наверняка он доложил, где искать пропавших девушек!».

Подсудобила еще и Криста, которая, потянувшись всем роскошным телом, не открывая глаз, протянула:

— Ну, Бруно… Ну, котик… Дай еще немного поспать!

«Писец! Сейчас будет и «поспать», и «котик», и все прочие удовольствия! Как бы… некоторым «котикам» яйца не отчекрыжили!».

Рев Бруно был подобен корабельной сирене. Девок — как ветром сдуло! В чем лежали, в том и просквозили мимо взбешенного хозяина. И как еще в двери протиснулись мимо туши орущего и его старого, вредного приятеля?

Бруно перевел дух, прищурившись, посмотрел на парня и процедил:

— Через полчаса в зале! Жду!

Каннуту почему-то сразу стало понятно, что опаздывать — не рекомендуется. А значит…

Через полчаса он сидел перед Бруно, Седриком и магом за столом в зале. Толстяк насупив брови, молча, сосредоточенно ел жаркое, поставленное перед ним. Запивал пивом, на парня не глядел. Седрик кривился, стараясь не смотреть на Каннута, а весь вид Филипа молчаливо показывал: «А я тебе говорил! Я тебя предупреждал!».

— Значит так, Седрик… Был, стал быть, я у орков. Много интересного, конечно, узнал. Многое слышал, — начал Бруно, по-прежнему не глядя на Каннута, — Среди прочего… Услышал я от орков, как, значит, Инглар выражал свое неудовольствие Таларику. Ага. А неудовольствие это было вызвано некими изменениями в обществе наших знакомых. И как ты считаешь… кто стал причиной этих самых… тьфу ты, демоны… изменений? Вот-вот… Именно!

Бруно шумно допил пиво из огромной кружки, сыто рыгнул в сторону, что, в общем-то, ранее себе не позволял. Подумал мгновение и снова корабельной сиреной заорал:

— Девки! Кто там есть?! Какого хрена у меня пиво кончилось?!

Лия, неслышной тенью скользнув к столу, и, наполнив Бруно кружку, оставила кувшин на столе.

— А еще… Инглару доложили, что внучка его, будучи здесь, очень, стал быть, весело проводила время. И Таларик тоже вдруг задумался: а чего это уже его внучка сюда зачастила? То, дескать, неинтересно ей было на ярмарку ездить, а то, вдруг… Ага! И привозит, значит, та внучка разное. Рабынь каких-то…

— Рабыни-то хоть целые? Или убили, осерчав? — подал голос Каннут, — Жалко девок! Они-то здесь при чем?

Бруно грохнул кулачищем по столу, заставив подпрыгнуть и жалобно зазвенеть чашки-тарелки:

— Девок он пожалел! Вы посмотрите-ка на него! Девок ему жалко… Вот приедет сюда на ярмарку этот самый Таларик… Посмотреть — кто это такой умелый, что заставил внучку сюда рваться?! Да подложит тебя, как того барана! Пойдешь тогда к Серым братьям, псам этим нечестивым. Они любят, когда поют тонкими, жалистными голосами!

— Так девки-то — целые? — вновь упрямо спросил парень.

— Да целые эти твои девки, целые! Там сейчас кто посмеет их тронуть? Бабы их… орочьи, значит… за этих девок сами кого хочешь кастрируют!

Каннут удовлетворенно кивнул.

— Нет, Седрик… Ты посмотри на него, а! Развлекается он тут, весело проводит время. И упрямый же, как… Как нордлинг!

— Орчанки те сюда вовсе не невинными приехали! — попытался отгавкаться Каннут.

Седрик цыкнул уголком рта, Филип делал безучастный вид, Бруно же с некоторым удивлением посмотрел на парня.

— А тебя никто и не обвиняет в попрании их чести. Они, орки те, нравами легки. Только вот все вместе, если свести… Как-то уже несмешно получается. А я тебе говорил! — снова взревел толстяк.

Попив пива, Бруно снова успокоился и махнул рукой:

— В общем, так! До ярмарки у нас… недели три, может, четыре. Три дня тебе на сборы, в Луку едем. Увезу тебя, сдам Черным, может, у них получится из тебя человека сделать. Послужишь! Ничего…

Плехову послышалось:

«Армия, сынок, и не из таких мудаков человеков делала!».

В голове заиграл смутно знакомый мотив: «Э викейшн ин зе форент ленд… О-у-о, юр ин зе эми нау!».

Ближе к вечеру, в его комнату проскользнула Криста.

— Ой, что было…

«Что было, шеф, что было!».

— Ты как сюда-то? Мало тебе, что ли…, - начал Кан, но девушка заставила его замолчать, закрыв рот своим поцелуем.

— Не пищи! К Бруно Милена пошла. Ублажит, не впервой! А у нас времени совсем нет. Вот я и решила… Сегодня она у Бруно, а я — у тебя. Завтра поменяемся! Надо же нам проститься по-человечески, раз уж так все получилось?! Да и интересно мне… каково это с тобой одной, да всю ночь!

И девушка принялась споро раздеваться.

«Сборы были недолги, от Кубани до Волги мы коней собирали в поход!».

Из Кана конь, конечно, не очень, но — что выросло, то выросло! Успокоившись, Бруно отдал некоторые распоряжения.

— Так… Одежда у тебя есть. Нормальная. На первое время — хватит! А там… Если хорошо себя покажешь, оденут как Черных…

Седрик хмыкнул:

— Это если хорошо себя покажет! С его замашками только в порт к малфратам подаваться.

Бруно поморщился:

— А нет сейчас тех малфратов! Как Бризо за задницу взяли, да он в бега подался, то и банда его разбрелась. Кому башку срубили, кого — в каменоломни отправили, остальные по округе разбежались.

Седрик не согласился:

— Порт — он завсегда как та помойка! А если есть помойка, то и крысы всегда найдутся!

Приятель согласился:

— То так! Выметут одних, появятся другие! Но сейчас не об этом… Да. Одежда у тебя есть. С голоду не сдохнешь, кормят там. Вот еще что… Габор, подай…

Каннуту перекинули в руки пояс.

«Хороший пояс. Попроще, чем у меня сейчас, но — хороший. Широкий, не меньше ладони шириной. Жестковат, правда. Гнется плохо!».

Бруно ткнул пальцем в подкладку пояса:

— Смотри внимательно! Там потайные кармашки есть. Монеты золотые там. Немного, но и — немало! Тратить, если с головой — надолго хватит. Седрик, что там по оружию для него?

Старик погладил бороду, вздохнул:

— Что по оружию? Меч, простой, пехотный. Не нужно ему там с чем-то лучшим показываться, внимание привлекать. А так — меч как меч, таких много. Кинжал у него есть. Арбалет… Полэкс, если только еще дать?

— Дай! — кивнул Бруно, — Чехол под него есть? Ага… Вот и дай в чехле. Ножи-то свои возьмешь? Эти — метательные?

Каннут кивнул.

— А по доспехам что? — толстяк снова перевел взгляд на друга.

— Кольчуга. На нее — бригантина. Шлем, тот же пусть будет. Щит еще дам. Да и хватит с него!

«А неплохо так выходит!».

Бруно помолчал, потом как будто нехотя выдавил:

— А я наезжать буду. Попроведаю. Что там, да как…

Третий день Каннут проводил в седле. Первую ночь переночевали в Подорожке, у старосты. Ага, Лорри тоже проводила его.

Надо сказать, что выяснилось: если воздействовать на определенные области тела самого Кана, действует — не хуже, чем на женщин. То есть «Виагра» ему теперь ни к чему. И ссадины, и потертости — тоже лечатся успешно. Иначе бы парень не смог попрощаться с Миленой и Кристой толком. А еще ведь была и Лия! Но это — отдельно, когда он в последний вечер зашел помыться в мыльню.

«А так… вроде бы никто не ушел обиженным!».

Плохо, что Анджи по-прежнему не было в таверне. Но — это дело такое, от него никак не зависело. Еще саднила мысль о Волин, которую парень безуспешно пытался отогнать. Мысль отгонялась, но ненадолго!

«И ведь — понятия не имею, есть ли у этих самых Черных отпуска? И орки дальше Подорожки не ездят, не рады им, если поближе к Луке!».

В поясе оказалось шестьдесят золотых монет — Бруно не пожадничал, стоит признать. Но в целом… В целом у парня была какая-то обида. Пусть и вел он себя… к-х-м-м… не очень здраво, но — все-таки!

«Ладно! Чего там?! Постоялый двор, его обитатели, и обитательницы… что — совсем печально! Осталось все это позади. Но… Впереди-то — тоже что-то есть! Поэтому… зачем грустить? Только вот… получится ли когда навести своих близких? Куда его еще закинет здесь? Ладно… Что там за Лука? Сколько слышал, а увидеть придется только сейчас!».

Со слов мага Каннут знал, что Лука, как столица маркграфства — город изрядный! Тысяч тридцать населения. Для Средневековья, если взять — очень немало. Лира, конечно, как столица провинции — еще больше. Около ста тысяч населения. Сентран, по словам Филипа — вообще около полумиллиона. Огромный город!

А еще… Еще в Луке есть… море! И для Плехова, как для уроженца и жителя провинциальной, глубинной России, пусть потом переехавшего в Москву, море — это… Это — кайф! Это отдых, это — солнце, фрукты, загорелые девушки…

«Стоп! Девушки загорелые — это не отсюда! Да здесь и так большинство девушек смуглые, так что… Ладно, поглядим — увидим!».

После Подорожки было еще две ночевки. И там Бруно тоже знали, только вот владелец таверны уже не пользовался таким безоговорочным авторитетом, как в окрестностях своих владений. Уважение — да, было. А про авторитет… Ночевки были вполне комфорты, пища — сытна. И сейчас, ближе к вечеру третьего дня, они вплотную приблизились к Луке.

— Сейчас на эту гряду поднимемся, а там, сверху — весь город как на ладони. Красиво! Море синие, дома белые. Ну — сам увидишь…

Бруно к концу поездки немного отошел, уже не зыркал на парня злыми глазами, не хмурил свои кустистые брови. Больше молчал, поглядывая на Каннута с некоторой долей вины.

Правил тарантасом все тот же Клеменса. Вот где неунывающий тип! Всегда весел, но и по сторонам поглядывать не забывает. Лук с натянутой тетивой — под рукой, в клапане сиденья, стрелы — тоже под рукой.

Периодически, чтобы размять ноги, Каннут соскакивал с коня и какое-то время бежал рядом, держась за стремя. А то и наоборот, по приглашению толстяка, запрыгивал к тому на сиденье тарантаса и выслушивал очередную порцию наставлений.

И сейчас, под вечер, Каннута разморило на теплом весеннем солнышке. А от подувшего слева вдоль гор ветра он закутался в плащ, накинув на голову глубокий капюшон. Мерно ступает конь, тянет закрыть глаза и хоть немного подремать в седле…