Королева скандала

Глава 21 Нью-Йорк. 9 сентября 1997 года

Ричард жил в лофте на Бликер-стрит. Под его жилищем располагался ночной клуб под названием «Биттер Энд». Рэйчел поразило огромное свободное пространство под прозрачной крышей. В одном углу была зона для посиделок, в другом — стояла двуспальная кровать, а в еще одном располагались обеденный стол, кухня и отгороженная ширмой раскладушка, которая, как догадалась Рэйчел, была приготовлена для нее. А между этим всем простиралась обширная площадь деревянного пола.

— Тут замечательно кататься на скейте, — прокомментировала Рэйчел. — Ты поэтому приобрел лофт?

— Я всего лишь снимаю его, — ответил Ричард. — Но правда ведь тут здорово? Мне нравится это место.

— Ты отлично выглядишь, — улыбнулась Рэйчел, бросая взгляд на сшитые из шотландки брюки старого друга. Он сочетал их с черной футболкой. А сам он был коричневым от загара, волосы выгорели на солнце. Завершали образ модные очки в ярко-синей оправе. — Как же я рада тебя видеть!

— Ты тоже прекрасна, как всегда. — Он расцеловал Рэйчел в обе щеки. — Как давно мы не виделись!

Пока Ричард наполнял кофейник, Рэйчел освежилась в маленькой старомодной ванной, где трубы были ровесницами века, а бачок, наполняясь, громко журчал.

— Итак, что новенького? — спросил Ричард, когда она вернулась. — Давай рассказывай всё.

По телефону она уже сказала ему, что обручена, и теперь показала кольцо, на что Ричард отреагировал восхищенными стонами:

— О, великолепно!

— Алекс сам выбирал, — с гордостью уточнила Рэйчел и уселась за стол.

— Он знает толк в ювелирке. Помню, когда вы встречались еще только пару месяцев, он купил тебе те жемчужные серьги с бриллиантовой крошкой. Меня особенно впечатлило, что он выбрал именно клипсы, которые ты всегда носишь, а не серьги, и не промахнулся с твоим стилем.

— У него наметан глаз, — согласилась Рэйчел. — А я научила его еще и чеки хранить.

— W? Я очень рад за вас обоих. Но где же мое приглашение?

Рэйчел засмеялась:

— Подготовкой к свадьбе занимается моя мама, но можешь не беспокоиться — ты точно в списке приглашенных.

— Расскажи-ка мне, как он делал предложение. Вставал на одно колено?

— Не совсем, — мотнула головой Рэйчел. — Мы ездили на выходные в Париж, и все шло прекрасно до тех пор, пока наш кеб с визгом не затормозил в тоннеле Альма прямо перед тем, что осталось от «мерседеса» Дианы, и это все круто поменяло.

— О боже! — Ричард с беспокойством потянулся через стол и погладил руку Рэйчел. — Это, должно быть, потрясло вас.

— Это было ужасно. Особенно фотографы, щелкающие своими камерами… — Она умолкла. — Мне до сих пор это снится по ночам. Просто беспокойные сны, в которых я мечусь с чувством, что должна сделать что-нибудь, чтобы помочь, но не знаю что.

Пока она говорила, ей вспомнился сон, который она видела несколько ночей назад.

— В одном сне я тянула Диану за руку, стараясь вытащить из разбитой машины, но ее пальцы постоянно выскальзывали.

Ричард помешал свой кофе.

— Однажды я помог людям, выжившим в страшной автокатастрофе, и увиденное преследовало меня много лет. Не стоит недооценивать силу воздействия этого происшествия.

Он был первым человеком, который, услышав историю в тоннеле, не потребовал кровавых подробностей, и Рэйчел была ему за это признательна.

— Как бы то ни было, похороны Дианы остались в прошлом, и жизнь в Соединенном Королевстве возвращается в привычное русло, если не считать, что мой магазин наполовину пуст. Расскажи мне об этих торгах, что ты устраиваешь.

Он потер руки и широко улыбнулся:

— Ван дер Хейдены были одним из самых влиятельных семейств Нью-Йорка наряду с Рокфеллерами, Вандербильтами и Дюпонами. Это была эра джаза, когда Луи Армстронг и Джелли Ролл Мортон играли танцевальную музыку, а белые из тех, что побойчее, похаживали в подпольные бары пить коктейли, в «Коттон клаб» или в «Савой» в Гарлеме. А какие тогда носили платья… — Он чмокнул кончики пальцев. — Я для тебя припас лакомый кусочек!

Они шли вдоль тенистой, засаженной деревьями Бликер-стрит, фасады домов на которой оплетали похожие на гигантских змей металлические пожарные лестницы. Местные кафе выносили веранды прямо на тротуары. Перейдя улицу, Рэйчел и Ричард миновали еще пару зданий в северном направлении и обогнули площадь Вашингтона. Вокруг маленьких столиков сгрудились игроки в шахматы, которые в своей сосредоточенности не замечали ничего вокруг, и повсюду попадались уличные артисты: музыканты, жонглеры, мимы и танцоры брейк-данса. Все они смотрелись неуместно на фоне исторических зданий, которые окружали парк и мемориальную арку с северной стороны, но явно считали это место своей территорией.

Ричард привел Рэйчел к ангару, располагавшемуся в переулке. Он отпер дверь и пропустил подругу внутрь. В помещении рядами стояли полные одежды вешалки, накрытые полиэтиленовой пленкой, и на каждый рейлинг был приклеен номер.

— Сейчас я принесу тебе список, — пообещал Ричард и исчез в конторке.

Рэйчел, снедаемая волнением от возможности взглянуть на эту коллекцию поближе, вдохнула застоявшийся пыльный запах. Описание Ричарда было многообещающим.

— Что-то из этого идет лотами, а что-то по отдельности, — сказал он. — Целевая цена указана с краю. Хочешь пока посмотреть самостоятельно? А мне нужно еще кое-что доделать по административной части.

— Жду не дождусь, — выдохнула Рэйчел.

Она приподняла пленку с первого вешала и обнаружила там несколько необычных вещей от известных кутюрье 1920-х годов: гарнитур от Пиге из светло-вишневого шелкового платья, драпированного шифоновыми шарфами с серебряными листьями, и дамских шаровар; черное платье от Вионне из крепа с кружевным лифом; вечернее платье из бархата кораллового цвета от Чарльза Фредерика Уорта, украшенное нитками жемчуга, спускающимися вдоль рукавов, как крылышки феи; пышное платье для танцев от Шанель из черного с розовым шифона. Рэйчел засомневалась, что она сможет себе позволить хотя бы одно из них, но все же отметила понравившиеся вещи, прикинув, какую цену сможет поставить за них у себя в магазине, а потом подсчитав, сколько она будет в состоянии заплатить за покупки в долларах с учетом аукционной комиссии, курса валют, платы за доставку и таможенной пошлины.

Она взяла калькулятор и ходила вдоль каждого ряда вешал, производя подсчеты и соображая, что из вещей может вписаться в ее бюджет. В коллекции были плащи, костюмы, шляпы, туфли, украшения на платья, даже кое-что из первых купальников и идущих в наборе с ними пляжных халатов. Потрясающе!

Когда час спустя Ричард появился из своей конторки, он расхохотался, увидев покрывшийся карандашными пометками список.

— Почему бы тебе не взять всё сразу? — предложил он.

— Я бы с удовольствием. Для меня это какой-то рай земной. Мне хотелось бы переродиться в кого-нибудь из представительниц рода ван дер Хейденов, чтобы у меня был такой гардероб.

— Есть еще кое-что, чего ты еще не видела, — сказал Ричард. — Piece de resistance[9].

Заинтригованная Рэйчел пошла следом за ним к отдельной стойке, на которой висел полноразмерный чехол на молнии. Ричард расстегнул молнию и вытащил из чехла платье, при виде которого Рэйчел потеряла дар речи. Оно было из креп-жоржета цвета слоновой кости. Его украшали нити кристаллов, на бедрах располагался тугой пояс, а на спине — вырез до самой талии.

— Это оригинальная вещь 1928 года от Молино. Его надевала актриса Гертруда Лоуренс. Правда оно божественно? — Он повертел наряд, чтобы Рэйчел разглядела его с обеих сторон.

По всей поверхности платья были аккуратнейшим образом вручную нашиты сотни малюсеньких кристаллов. Рэйчел держала наряд на вытянутых руках. Внутренний голос подсказывал ей, что он будет впору.

— Зачем ты мне показал его? — вздохнула она. — Это то самое свадебное платье. Мой окончательный выбор. Но, даже не глядя на твои прайс-листы, я понимаю, что никогда не смогу купить такое.

— Примерь, — настаивал Ричард. — Можешь переодеться за той шторкой.

Рэйчел не смогла устоять. Когда она просунула голову в горловину, ткань под собственной тяжестью идеально села по фигуре.

— Его как будто специально сшили для тебя в ателье Молино, — сказал Ричард, подводя Рэйчел к зеркалу в полный рост. Ее восхитили аккуратная посадка на бедрах, вырез горловины, проходящий под ключицами, глубокий вырез сзади, открывающий лопатки и позвоночник.

— Это было жестоко, — сказала она со слабой улыбкой. — Из-за тебя мне теперь не захочется никаких других платьев, — что бы она сейчас ни надела, ничто не смогло бы сравниться с этим нарядом.

— Прости, — широко улыбнулся Ричард. — Я куплю тебе коктейль, чтобы загладить вину.

Они пошли в «тихий» бар на Бликер-стрит — тесное помещение с кирпичными стенами, в которое можно было попасть, пройдя по длинному коридору и поднявшись по задней лестнице. Ричард заказал Рэйчел «Мотоциклетную коляску» — коктейль времен сухого закона из ликера «Куантро», коньяка и лимонного сока, и она осторожно сделала глоток. Первым делом они обсудили лоты, за которые она собиралась делать ставки, и Ричард предложил ей отправить покупки в Лондон совместно с ним, чтобы сэкономить.

На следующий день они беседовали об общих друзьях, и в конце концов разговор вернулся к Диане и ее преследованию прессой по обе стороны океана.

— Мне она нравилась, — сказал Ричард. — В ней было столько шарма, но кто бы мог подумать, что ее будут боготворить посмертно? И только попробуй сказать что-нибудь в осуждение — народ заводится с полоборота.

— Алекс считает, что авария могла быть специально подстроена спецслужбами, — сообщила Рэйчел. — Он снимает об этом документальный фильм.

— Я слышал нечто подобное. — Ричард ушел в свои мысли. — Думаю, такое возможно. И это было бы ужасно, правда?

Они поели димсамов в китайском ресторане, расположенном через улицу от лофта Ричарда, а когда вернулись в квартиру, уставшая Рэйчел упала на свою раскладушку и уснула через несколько секунд.

Утром на аукционе Рэйчел почему-то разволновалась, что было ей несвойственно. Она решила делать ставки на двадцать четыре разных лота, на что могло уйти До десяти тысяч долларов из кредитных денег. Ричард дал ей табличку, которую она должна была поднимать, если собиралась делать ставку. Она не умела подавать едва заметные знаки или поднимать мизинец, как делают некоторые ребята, чтобы привлечь внимание аукциониста.

Начало оказалось неплохим. Ей удалось купить за сто долларов большой лот бижутерии, в котором было несколько бус из черного, розового и кремового жемчуга. К изумлению Рэйчел, ей перепали платье для танцев от Шанель и черное креповое от Вионне по тем ценам, на которые она ориентировалась, а также несколько лотов повседневных вещей, пальто и жакетов. В общей сложности она приобрела четырнадцать лотов из намеченных ею, причем значительно дешевле предела, который она сама себе установила.

Платье от Молино шло последним, и Рэйчел решила подождать и посмотреть, хотя начальная цена в восемьсот долларов с ходу вычеркивала ее из числа претендентов. Кто-то в конце зала — участник торгов под номером 54 — оставил его за собой, предложив 2500 долларов, и Рэйчел вздохнула. Ей нужно было стереть эту вещь из своей памяти, прежде чем начинать искать свадебное платье.

Она подписала все необходимые документы и оформила денежный перевод, а Ричард заверил ее, что товар придет в магазин в середине ноября, задолго до рождественского подъема продаж.

— В посылке будет еще кое-что, — сообщил Ричард. — Но это просто взаймы. На Новый год ты сможешь вернуть это обратно.

— О чем ты вообще говоришь?

Он показал ей свою табличку с номером 54.

— Это я взял платье от Молино. И ты наденешь его на свадьбу. Теперь тебе точно придется меня пригласить.

Рэйчел бросилась Ричарду на шею и едва не расплакалась.

— Это лучший свадебный подарок, какой ты только мог сделать. Я не могу тебе описать, как много это для меня значит.

По дороге в аэропорт Рэйчел не могла сдержать улыбку, представляя себя в день свадьбы в платье от Молино. Поездка оказалась успешной во всех отношениях, и она с нетерпением ждала прибытия посылки в Брайтон. Вытащив «Филофакс», она принялась зарисовывать приходившие в голову варианты эффектного оформления витрины вещами ван дер Хейденов, чтобы все местные жители знали о ее новых шикарных приобретениях.