Королева скандала

Глава 44 Брайтон. 11 ноября 1997 года

Одежду ван дер Хейденов наконец доставили, и Рэйчел, распаковывая посылки, была вне себя от возбуждения. Перед аукционом каждую вещь профессионально почистили в химчистке, поэтому от одежды не исходил особый запах старины, который так сильно любила Рэйчел. Зато ее восхитило высочайшее качество портняжной работы: незаметные швы и потайные карманы, разные мелочи, мастерски выполненные вручную. Лучше всего было, конечно, расшитое кристаллами платье от Молино, но его она сразу же спрятала у себя в гардеробе.

В порыве воодушевления Рэйчел позвонила в редакцию местной газеты и спросила, не нужен ли им сенсационный материал о коллекции. Они прислали своего корреспондента, и когда он своими глазами увидел состояние платьев, тут же согласился написать статью, если только Рэйчел согласится сфотографироваться в нескольких нарядах возле магазина. О лучшей бесплатной рекламе нельзя было и мечтать!

Рэйчел достаточно хорошо знала эту эпоху и со знанием дела беседовала с журналистом.

— Американское высшее общество в 1920-х годах состояло из семей, сколотивших миллионы в различных сферах бизнеса, — вещала она. — Рокфеллеры занимались нефтью, Дюпоны — производством пороха, Вандербильты — морскими и железнодорожными перевозками, а ван дер Хейдены — бриллиантами. Дочери этих семейств пользовались беспримерной свободой в так называемую эру джаза. Во времена их бабушек общество шокировал бы даже намек на открытые лодыжки, а эти девушки показывали колени и даже выше, танцуя чарльстон в своих коротких платьях с бахромой.

Корреспондент поднял руку, попросив Рэйчел говорить медленнее, чтобы он успевал стенографировать.

— Вы имеете в виду сексуальную свободу? — спросил он.

«Типичный журналюга», — подумала Рэйчел и продолжила:

— Естественно! Еще десятилетием ранее незамужней женщине не разрешалось находиться в компании мужчины, не являвшегося ее родственником, без присутствия сопровождающего, а в 1920-х девушки уже вовсю катались с мужчинами в машинах, распивали нелегальное спиртное в подпольных барах «спикизи», тратили целые состояния на пикантные наряды и танцевали до упаду. Роман «Великий Гэтсби» отразил все самые яркие черты эпохи. — Рэйчел очень нравился «Гэтсби», она читала эту книгу десятки раз и могла рассказать наизусть целые фрагменты.

— Вы знаете что-нибудь именно о девушках из семейства ван дер Хейден? Может быть, о каких-то скандалах? — поинтересовался журналист.

Рэйчел улыбнулась:

— Говорят, у Моны были отношения с чернокожим музыкантом, который играл в «Коттон Клабе».

А муж Дорис подал на разводе ней в 1927 году, когда это еще считалось скандальным делом. Судя по всему, она спала с его деловым партнером.

В день, когда опубликовали статью, Рэйчел продала платье для танцев от Шанель, креповое платье от Вионне и несколько бус из разноцветного жемчуга. Это была самая большая выручка за многие месяцы, и тем же вечером Рэйчел написала по электронной почте благодарственное письмо Ричарду.

В его ответном сообщении пришли еще новости:

«Мерки, которые ты прислала, совпадают с мерками Уоллис Симпсон, и в Мейнбохере ответили, что это должен быть ее гарнитур. Но если ты хочешь получить за него лучшую цену, тебе придется узнать у поставщика, каким образом эта вещь попала к нему или к ней. Связана ли с этим какая-то история?»

Рэйчел позвонила Сьюзи и, сообщив новости, спросила:

— У тебя есть какие-нибудь предположения, как эта вещь оказалась в деревянном сундуке в западном крыле твоего дома?

— Я уже размышляла над этим и думаю, что лучше уж ты продай костюм у себя в «Забытых мечтах», — ответила, не раздумывая, Сьюзи. — Мне не нужна огласка, которая может получиться из-за аукциона.

Рэйчел была озадачена:

— Но ведь если его носила Уоллис, мы можем получить многие тысячи. А в магазине он уйдет, возможно, всего за сотню.

— Я уже решила. Извини.

Это было странно, учитывая, что Сьюзи постоянно жаловалась на недостаток средств.

— Я продала несколько других вещей, — сообщила ей Рэйчел. — Прислать тебе чек по почте?

— Лучше бы наличными, — ответила Сьюзи. — Не будем подпускать к ним загребущие лапы банковского клерка. Я заеду в магазин, когда в следующий раз буду в Брайтоне.

К концу ноября Норт-Лейне уже сияла рождественскими огоньками, и витрина каждого магазина предлагала свои идеи подарков. Сеансы камнелече-ния, электрогитары, садовые фигурки ручной работы, набор эфирных масел в конопляной корзинке. Рэйчел тоже оформила витрину с различными рождественскими подарками — от перчаток из мягчайшей лайки едва различимого кремового цвета до лампы в виде девушки из эры джаза и украшений ван дер Хейденов. Она украсила жемчужными бусами миниатюрную елочку, купила оберточной бумаги под старину и бумажные цветы, чтобы можно было предложить клиентам подарочную упаковку. Магазин наконец-то обрел ту атмосферу, которой обладал до взлома.

До свадьбы оставалось меньше месяца, и, хотя мама позаботилась почти о каждой мелочи, Рэйчел пришлось получить разрешение на брак, купить пару обычных обручальных колец из розового золота и подобрать аксессуары к платью от Молино. Она остановилась на простых серьгах с кристаллами и жемчугом, перламутровых туфлях на высокой шпильке и с Т-образным ремешком на подъеме, головном украшении из перьев цвета слоновой кости с кристаллами и широком шифоновом палантине. Примерив наряд с аксессуарами перед зеркалом в спальне, Рэйчел затрепетала от предвкушения, но практически сразу на смену этому чувству пришло воспоминание о недостатке душевного подъема у Алекса.

— Заказать тебе белый галстук? — спросила она у него. — Торжество будет вечером, поэтому он будет уместнее всего.

— Как хочешь, — ответил он.

— Осталось чуть больше трех недель, — сказала Рэйчел в надежде услышать что-нибудь романтичное или хотя бы получить каплю ободрения.

— Жутко страшно, — произнес Алекс, и повисла пауза, давшая ему понять, что женщина ждет от него чего-то большего. — Страшно, но хорошо, конечно же.

Рэйчел решила не выяснять с ним отношения из-за его отстраненности. Если разыгрывать драму, когда он и без того на взводе из-за своей телепрограммы, он еще больше отдалится. Но как бы то ни было, выносить это было очень тяжело.

Вечерами в будние дни, когда он находился в Париже, Рэйчел просматривала слайды, которые дала ей Венди, и пришла к выводу, что при наличии такого количества хороших снимков не стоит ограничиваться выбором лишь одного. Поэтому она отдала в печать шестьдесят кадров и купила фотоальбом в кожаном переплете. Долгие часы она провела, расставляя фотографии в хронологическом порядке и сочетая смешные с трогательными так, чтобы получилась история о детстве Алекса лет до двенадцати, то есть до смерти его матери, после чего снимков не стало.

То, каким он был в детстве, его дерзкая улыбка и общительный характер, который проявился уже тогда, заставили Рэйчел почувствовать прилив любви. Она надеялась, что если у них когда-нибудь будет ребенок, он окажется именно таким, как тот маленький мальчик на фото, но без жестких черт, проявившихся во взрослом возрасте.