Косарев

«ЭТОТ — НАШ!»

Временами Косареву удавалось вырваться из своего секретарского кабинета на авангардные позиции индустриализации страны. И каждый раз — на место серьезного прорыва, в экстремальную ситуацию. Его направляла партия туда, где не хватало сил местных комсомольских работников. Именно так он попал на Сталинградский тракторный завод.

Партия и правительство отдали боевой приказ: построить завод в минимально короткие сроки. Реальными они были или не реальными — в рассуждения не входили. Задача же была поставлена жесткая — сократить сроки сооружения Тракторстроя на год и четыре месяца, а выпуск тракторов увеличить с 6 до 25 тысяч в год.

Велик был пафос строительства социализма! Строили — не задумывались: по силам ли? Верили — построим. Потому и сделали основной упор на социалистическое соревнование. Каких только чудес не рождало оно! Железные конструкции основных цехов были смонтированы ударниками не за 63 дня, как это было запроектировано Тракторстрою, не за 163, как предполагала это сделать американская фирма «Альберт Кантер», а за 28 дней. Что и говорить, в темпах строительства мы Америку обогнали. Но была выполнена только половина задачи.

Еще в конце 1929 года Косарев получил от начальника строительства В. И. Иванова полное тревоги письмо: пуск завода приближается, а квалифицированных рабочих нет. Комсомол принял тогда на себя задачу дать заводу семь тысяч молодых рабочих и батраков. Комсомольская ячейка МГУ выделила Тракторстрою 20 молодых специалистов, заканчивающих учебу досрочно, и призвала комсомольцев МВТУ имени Н. Э. Баумана, Ленинградского политехнического и других вузов последовать ее примеру.

С начала 1930 года Тракторстрой стал предприятием-школой. Здесь учили, учились и строили. Очевидцы рассказывали, что трудно было понять: где кончается завод и где начинается школа. И не только здесь. Все новостройки страны стали профессионально-техническими школами молодежи. На одном из секретариатов ЦК ВЛКСМ Косарев настоял принять решение: «Просить правительство сформировать строительные школы ФЗУ и добиться, чтобы уже в 1930 году в них училось не менее 25 тысяч человек». Что касается ФЗУ, Косарев тянул свою линию упорно, настойчиво.

17 июня 1930 года первый трактор сошел с конвейера завода. На другой день «Комсомольская правда» извещала читателей: «Тракторстроя больше нет. Есть Сталинградский тракторный завод!»

Каждые шесть минут — трактор. Таково было плановое задание заводу. Но его коллектив переживал болезни пускового периода. Первый год принес много неудач и очень мало радостей.

Через полгода ЦК ВЛКСМ обсудил работу комсомольской организации СТЗ. Она оказалась неудовлетворительной. Заводской комсомол не показал себя ударной силой.

В марте 1931 года Косарев настоял вновь послушать отчет заводского комитета комсомола. И снова остался им недоволен. «Неуважение конкретности», — так в целом оценил его Саша.

— Сегодня мы «бьем» комсомольское руководство за то, что оно не знает жизни своего завода и говорит нам о ней «вообще», — выступал Косарев. — Никто из докладчиков не сказал, что же комсомол конкретно делает для того, чтобы выполнить и перевыполнить программу тракторостроения, — обращался Саша к членам комитета, приглашенным в ЦК ВЛКСМ. Они сидели, понуро уставившись в пол, какие-то безучастные, даже безликие. Обычно серые, с каким-то особенным, чуть-чуть зеленоватым отливом глаза Косарева, стали стальными, холодными. — Людей вы считаете «гуртом», — продолжал он. — героев труда, революционеров рационализации не знаете. Лодырей — тоже. Все у вас «в общем и целом». Такие руководители называются «организаторами, не умеющими организовать массы»…

Косарев как в воду смотрел.

Вскоре с Сталинградского тракторного вернулся Г. К. Орджоникидзе. Он имел с Сашей продолжительную беседу, в ходе которой пришли к согласию: надо послать на завод бригады из работников ЦК ВЛКСМ и журналистов «Комсомольской правды» — комсомольская организация завода нуждалась в экстренной и серьезной помощи.

10 мая 1931 года Косарев созвал бюро ЦК ВЛКСМ. Он говорил кратко, рублеными фразами:

— Неудовлетворительная работа комсомольцев на новостройках и недавно пущенных заводах внушает тревогу. Нам известны подлинный героизм и самоотверженность молодежи во время стройки тракторного гиганта. Но после пуска завод оказался в хронической полосе прорывов. Где же былой производственный энтузиазм и творческая активность комсомольцев тракторного? В чем причины слабой работы? Изучением их займется специальная бригада «Комсомольской правды».

Косарев вопросительно посмотрел на члена бюро и редактора газеты Андрея Троицкого, сменившего на этом посту Тараса Кострова.

— Выехала, Саша, бригада. Она уже на СТЗ.

— Ну и отлично! — согласился Косарев. — Есть предложение принять еще такое решение: «Командировать Косарева, члена бюро Ефима Лещинера и работника Цекамола Петра Листовского в помощь комсомольской организации Сталинградского тракторного завода. Срок командировки Лещинера и Листовского — один месяц».

— А твоей?!

— Жизнь покажет…

В поезде Косарев говорил:

— Построить завод — мало, надо на новом заводе наладить большевистские темпы производства. Вторая задача несравненно труднее первой. И трудности здесь особого рода, с которыми мы не встречались на ранее построенных заводах: новая техника требует особого обучения кадров. Нелегко установить американский станок, еще труднее регулярно и без брака работать на нем. На освоении новой техники комсомольское руководство СТЗ проявило самое позорное отставание.

Участники этого разговора М. Дубов и И. Штейн запомнили другую существенную часть разговора Косарева:

— Мы едем на Тракторный не обследовать, а помочь комсомольской организации завода. Перед отъездом я был у товарища Орджоникидзе. «На заводе 60 процентов рабочей молодежи, — говорил Серго, — ключи к этой молодежи у ее авангарда — комсомола. Это значит, что судьбу завода в значительной мере решает молодежь».

Такое определение роли комсомола ко многому обязывало, и Косарев чувствовал всю полноту ответственности, которую несет лично он за работу комсомольской организации этого наиважнейшего первенца пятилетки… Здесь, на берегах Волги, шла историческая битва за индустриализацию страны, за овладение новой техникой, новой культурой производства.

На другой день генеральный секретарь ЦК комсомола, одетый в синюю спецовку, из-за воротничка которой выглядывала голубая майка-футболка, ходил по цехам завода. А по вечерам во всех цехах и сменах, в мастерских, пролетах комсомольцы и рабочая молодежь собирались обсудить один вопрос: как наладить ритмичный выпуск тракторов?

Косарев слушал комсомольцев и все больше и больше склонялся к дельному предложению рабочих — развернуть социалистическое соревнование под емким и конкретным лозунгом: «Даешь пятитысячный трактор!» Саша энергично поддержал его. Так и решили дать пятитысячный трактор к 27 мая.

Лозунг лозунгом, а борьба за его осуществление оказалась намного труднее, чем предполагали. Это был настоящий серьезный экзамен комсомольцам.

«Слабым местом оказалось руководство заводского комитета комсомола, — вспоминали члены бригады «Комсомольской правды». — Комитет не сумел возглавить растущую активность комсомольцев цехов.

Актив комсомола просил Косарева прислать хорошего вожака на завод. Помнится, Саша пришел после актива и говорит:

— Надо подумать, кого послать сюда для укрепления комсомольского руководства.

И он стал называть секретарей райкомов комсомола Москвы, Ленинграда, Украины, крупных заводских комитетов.

Ночью Косарев связался по телефону с секретарем ЦК ВЛКСМ Сергеем Салтановым и попросил его внести на бюро ЦК ВЛКСМ вопрос о посылке на Тракторный завод секретаря Фрунзенского райкома комсомола Москвы Бориса Раскина».

Москвичи выявили много резервов для улучшения производственной работы. Кроме посланцев комсомола, на заводе работала бригада «Правды» — Борис Галин, Яков Ильин, Юрий Либединский и другие товарищи. Общими усилиями установили, что весь завод — от ударника до директора — «живет дефицитной деталью». Она была своенравной «царицей» производства, капризно диктовала темп работы конвейеру. По предложению Косарева по следам этой «царицы» прошла бригада «легкой кавалерии» — целого движения за формы участия комсомольцев в общественном контроле над лодырями и расхитителями, нарушителями трудовой дисциплины, дезорганизаторами производства и т. д., рожденного по призыву Н. И. Бухарина на VIII съезде ВЛКСМ. Материалы рейда «легких кавалеристов» помогли хозяйственным организациям выявить слабые участки и найти пути для коренного исправления положения.

Слабым местом на заводе оказалось планирование. Комсомольцы выдвинули встречный план оперативным заданиям администрации и этим заставили ее внимательнее отнестись к организации труда рабочих. «Легкие кавалеристы» взяли под свой контроль еще одно узкое место — литейный цех и внутризаводской транспорт.

Больше всего Косарева поразило то, что руководство завода растеряло лучших организаторов движения ударничества, выявившихся в период строительства завода. О работе же ударников производства никто из рабочих толком ничего не знал. Никакой наглядной агитации не было. Генсеку ЦК комсомола со своей бригадой надлежало в короткий срок организационно-политически укрепить комсомольскую организацию, оживить среди молодежи соцсоревнование, поднять авторитет молодых передовиков-производственников, помочь им «взять на буксир» отстающих.

Комсомольские активисты жаловались, что они не могут собрать молодежь, которая живет не на территории завода, а в городе:

— Кончается работа, — говорили они Косареву, — и молодежь спешит на пригородный поезд, соединяющий завод с городом. О том, как Саша вышел из положения в июне 1931 года, рассказала «Комсомольская правда», а много лет спустя об этом факте появились и воспоминания:

«— А почему бы не провести собрание рабочей молодежи в вагоне поезда по дороге с завода в город? — предложил Косарев и поручил Петру Листовскому вместе с комсомольским активом механосборочного цеха провести такое собрание.

Они наметили повестку дня, провели необходимую подготовку. В рабочем поезде выделили один вагон, развесили в нем лозунг, а снаружи сделали надпись:

«В этом вагоне по дороге с завода в город состоится собрание беспартийной молодежи механосборочного цеха».

Собрание прошло очень хорошо. С тех пор такие собрания стали проводить регулярно». Весь коллектив завода чувствовал, что с приездом бригады редакции «Правды» (она начала работать здесь незадолго до приезда в СТЗ Косарева) жизнь комсомольских бригад буквально закипела, а работа изо дня в день налаживается. Что же касается производственников, то и за ними дело не встало. Они приложили максимум усилий для ритмичной работы завода.

Спустя полтора месяца Косарев рассказывал с трибуны пленума ЦК ВЛКСМ:

— Я видел на Сталинградском тракторном заводе молодых, семнадцатилетних парней, которые по сорок восемь часов не отходили от станка. Их буквально отгоняли от станка, а они не уходили. Был свидетелем такой картины, когда смена большого конвейера к моменту выпуска пятитысячного трактора наотрез отказалась оставить конвейер: «Мы создали условия для выпуска пятитысячного, а другая смена его выпустит? Нет, мы его сами своими руками хотим выпустить».

На СТЗ Косарева поразило отношение комитета комсомола к быту молодых рабочих. Жили в бараках. Девушки в одних комнатах с ребятами. Здесь царила грязь и властвовала половая распущенность. И никто даже не пытался организовать выходной день молодежи. Ох, и досталось же директору завода и комсомольским вожакам от Косарева! Оказывается, все можно было сделать, невзирая на трудности: расселить парней и девушек, повести борьбу за чистоту в бараках, расширить сеть медицинского обслуживания, взяться за налаживание досуга молодежи.

Бригада ЦК ВЛКСМ конкретно поставила перед руководителями СТЗ вопрос об организации культурно-бытового обслуживания молодежи, о строительстве лодочной станции, культбазы, спортивных площадок. «Культурно-бытовое обслуживание молодежи — есть в то же время борьба за промфинплан», — говорил Косарев. Казалось, он был вездесущим. Его видели всюду — в цехах, в общежитиях, в рабочих столовых и магазинах, во все-то вникал, обо всем знал, потому и требования к дирекции, парткому и завкому профсоюза он выдвигал конкретные, жизненно важные коллективу молодого завода. А в один из выходных дней он организовал массовую вылазку молодежи на зеленый берег Волги и отдыхал с рабочими целый день. Это начисто сразило администраторов, настроившихся только «гнать план».

Поздно вечером, почти ночью, 27 мая трактор № 5000, окрашенный в красный цвет, с надписью на радиаторе «Пятитысячный — комсомолу» был готов к спуску.

На другой день рабочие сплошной лавиной начали заполнять площадь завода.

— Одиннадцать месяцев пришлось поработать, чтобы снять с конвейера «пятитысячный трактор», — говорил секретарь парткома, открывая митинг. — Теперь перед нами боевая задача — решительно покончить с неполадками, добиться массового производства.

Потом выступил ударник большого конвейера Чернов, который закончил свою речь словами: «Трактор № 5000 передаем ЦК комсомола».

Ответное слово взял Косарев:

— Сегодня мы одержали первую крупную победу. Было бы ошибкой успокаиваться на этом. Комсомол и вся рабочая молодежь Тракторного обязаны освоить технику, стать носителями плановости. У вас есть все возможности шагать от победы к победе.

Выступили директор завода Грачев, ударница Кириллова…

Газетная хроника с места события завершалась сообщением:

«По окончании митинга за руль трактора сел т. Косарев и вывез трактор на площадку заводского двора». Так и ограничилась бы летопись комсомола этими словами о финале командировки Косарева на СТЗ. Но в составе бригады «Правды» был Яков Ильин, друг Косарева и талантливый журналист. Возвратясь с завода, он сел за книгу «Большой конвейер». Ранняя смерть оборвала его работу над рукописью, но успел Ильин написать трогательные страницы о Косареве и том историческом дне:

«…Еще утром во время работы, когда раму пятитысячного поставили на конвейер, на ней, нанеся мелом знаменательную цифру, укрепили флажок. Девушки из автоматного отделения, ударники из всех пролетов нет-нет да урывали минутку, чтобы добежать до большого конвейера и посмотреть, на каком гнезде пятитысячный…

На спуске Ларичев влезал на трактор вместе с приехавшим на пуск пятитысячного секретарем ЦК комсомола. Учил его, как сводить трактор с конвейера. Тот умел рулить, но скорость трактора туго поддавалась, и он сидел на пружинящем сиденье напряженно, насупленно… у него сразу появился вид азартного, задетого за живое мастерового; проходившие мимо девушки шепотом спрашивали у соседей: «Это который же секретарь, вот этот маленький?» И, оглядывая его — в спецовке и голубой майке, они не то разочарованно, не то одобрительно говорили: «Этот наш!»

Да, он действительно был «наш», и, когда с него слетал налет официальщины, когда он становился самим собой, вся его «нашесть» и простота явно проступали. Вот он стоял такой, какой он есть, — невысокий и плотный, взволнованный только одним — как бы свести трактор, ни на кого не наехав, как бы правильно «влючить скорости…».

Неожиданно цех смолк — ощущение внезапно наступившей тишины, в которой явственно слышался треск мотора, как бы сковало толпу. Стало тихо, как в непогоду, перед грозой, все притаилось, — и тут упал возглас, упал как первая капля, упал, и за ним последовали тысячи других возгласов. Секретарь ЦК комсомола слышал их отдаленно, вернее — видел их по движениям губ. Мотор шумел, и он все силы, все напряжение мускулов вложил в то, чтобы, проведя трактор по настилу четыре-пять шагов, сразу остановить его. Он дернул другой рычаг, и трактор остановился. Отирая лоб, секретарь размазал на нем пыль, грязь и пот».

Саша вернулся в Москву возбужденный и довольный. Довольный тем, что затянувшаяся на месяцы работа по укреплению комсомольской организации СТЗ завершилась так удачно. Довольный знакомством с новыми и интересными людьми, собой, что «не опростоволосился» на большом конвейере.

Ну а пятитысячный трактор? Каким был его дальнейший путь?

И об этом позаботился Косарев. 1 июня бюро ЦК обсуждало участие комсомольцев в выполнении хлопковой программы. По предложению Косарева члены бюро решили: «пятитысячный комсомольский трактор передать Наманганской комсомольской организации Узбекистана».

21 января 1931 года «за проявленную инициативу в деле ударничества и социалистического соревнования, обеспечивающих успешное выполнение пятилетнего плана развития народного хозяйства» ВЛКСМ был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Советское правительство высоко оценило вклад Ленинского комсомола в строительство фундамента социалистической экономики, воспитания широких масс советской молодежи.

Но в то время уже пробуждались первые заметные ростки культа личности Сталина. Складывалась атмосфера вседозволенности, начала отчетливо проявляться та черта капризности, о которой писал В. И. Ленин в «Письме к съезду», своем политическом завещании партии. Орден Трудового Красного Знамени не был вручен комсомолу ни в 1931 году, ни в 1934-м, ни в 1936 году… Этот торжественный акт состоялся 17 апреля 1937 года! «Комсомольская правда» на другой день опубликовала фотографию, запечатлевшую момент вручения ордена комсомолу и надпись под клише:

«Вчера под председательством Г. И. Петровского состоялось заседание Президиума ЦИК СССР. На этом заседании Ленинскому комсомолу, награжденному за проявленную инициативу в деле ударничества и социалистического соревнования, был вручен орден Трудового Красного Знамени.

Орден принимают секретари Центрального Комитета ВЛКСМ тт. Косарев, Лукьянов, Файнберг, Вершков, Пикина и Васильева».

И никаких пояснений.

В передовице «Комсомолка» обмолвилась о причине затянувшегося торжества так: «Дальнейшей своей работой ВЛКСМ должен был оправдать высокую честь награды». Какой «дальнейшей», если в постановлении ЦИК СССР, принятом за шесть лет до этого, было ясно и четко сказано, что комсомол уже награжден «за проявленную инициативу в деле ударничества и соревнования»? Поистине непредсказуемые загадки умел ставить Сталин.

А соревнование давно уже перешагнуло границы первой пятилетки, стало основной формой социалистической организации труда.

Оно охватило самые глубокие слои трудящегося населения страны. Соревновались ударники шахт, заводов, фабрик, совхозов, колхозов, соревновались ученые, красноармейцы, летчики, водолазы, домохозяйки и пионеры. Соревновались даже в далекой Арктике, где был затерт льдами и погиб ледокольный пароход «Челюскин». Пламя соревнования не угасало и в палатках лагеря, спасавшихся от бедствия людей.

— Слыхали?! — вопрошал восторженно Косарев товарищей по работе. — Сегодня радист Кренкель передал на материк радиограмму: «В лагере широко развилось социалистическое соревнование бригад, выявились прекрасные образцы ударничества». — И вопрошал! — Что это значит, кто скажет? Вот что: соревнование стало велением нашего времени.

В результате первой и второй пятилеток в промышленности был в основном утолен голод в области техники. Чтобы привести всю ее в движение, использовать до дна, нужны были люди, овладевшие техникой, нужны были многочисленные кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства, оседлать технику, выжать максимум того, что она может дать. Однако рост кадров не поспевал за ростом техники.

Именно об этом и говорил Косареву секретарь Горьковского крайкома партии А. А. Жданов:

— Какие рабочие кадры мы имеем на новых заводах к началу их пуска? На какие трудности наталкиваемся? Прослойка старых, обученных пролетариев, старых рабочих, квалифицированных рабочих на новых заводах очень тонка. В основном комплектуем новые заводы за счет строителей, за счет деревни. На заводы пришла молодежь, не видавшая крупного заводского производства.

Косарев согласно кивал головой:

— Это — точно! Недавние строители фабрик и заводов влились в состав кадровых рабочих. Станки «не слушаются» неумелых рук, ломаются. «Станколомство» стало хронической болезнью.

— Вот, вот… — перебивал Косарева Андрей Александрович, — на одном только Горьковском автозаводе в прошлом году зарегистрировано свыше двух с половиной тысяч случаев поломки станков. Понимаешь, Косарев, пятилетку голыми руками не возьмешь — надо овладеть техникой.

В канун пятилетия социалистического соревнования ЦК ВЛКСМ объявил 1934 год годом похода всего Ленинского комсомола и рабочей молодежи за технику.

Это была целая полоса захватывающей деятельности комсомола. По его инициативе всюду на фабриках и заводах создавались общеобразовательные и технические курсы, рабфаки. Старые и опытные производственники помогали молодежи освоить технику. Всюду были организованы кружки техминимума. Комсомол стал застрельщиком в организации производственной смычки молодежи с техническими специалистами, проводил радиопереклички по вопросам технического образования. Если судить об этой работе мерками сегодняшнего дня, то было в ней много наивного. Но для того времени многие из форм, найденных комсомолом для ликвидации технической неграмотности, повышения производственной квалификации молодых рабочих, были для них и интересными, и необходимыми.

Однажды Косарев во время пребывания в Горьком зашел в клуб автозавода. На сцене — два стола, покрытые красными скатертями. За каждым столом — своя группа молодых рабочих. Спросил: «Кто такие?» На Косарева отовсюду зашикали: «Тише! Не видишь, что ли, — бой идет?!» Косарев осмотрелся. Зрительный зал набит молодежью, как бы застыл в ожидании, на сцене — «бой». Теперь Саша понял: «Это — технический бой»!» Его вели две комсомольские ячейки. Юноши и девушки, сидящие за разными столами, задавали друг другу вопросы по устройству станков, на которых они работали, о том, как быстро и самому устранить неисправность, как достичь более производительной мощности станка. Понравился Саше и зал — то, как шумно реагировал он на ответы, награждал аплодисментами удачные, переживал «поражение» своего товарища на сцене.

А вскоре по примеру Уральского машиностроительного завода вся рабочая молодежь сдавала общественно-технический экзамен.

Велико было значение этих акций. Тысячи комсомольцев, сдав технические экзамены, получили право на управление сложными станками, на монтаж оборудования. Овладев техникой, комсомольцы выступили инициаторами новых форм социалистического соревнования. Одной из них было создание бригад, получивших название «догнать и перегнать», или сокращенно — ДИП. Бригады ДИП брали на себя освоение новых видов продукции, которая раньше ввозилась из-за границы, вносили технические новшества в устройство станков и этим увеличивали их производственную мощность.

«Выступали против технической нищеты!» — любил говорить Косарев. Всей своей многогранной деятельностью в промышленности комсомол помогал партии готовить из молодежи культурных и технически образованных людей.

Три года спустя печать сообщила о смерти Г. К. Орджоникидзе. Косарев отложил газету с некрологом в сторону, и воспоминания — одно за другим — вставали как наяву, возрождая эпизоды их многих встреч.

В 1933 году Серго был весь охвачен идеей ускоренного развития отечественной металлургии.

В тот летний день они оказались рядом на концерте, посвященном итогам конкурса на лучшую комсомольскую и военную песню. Сидевшие на переднем ряду председатель Центрального совета Осоавиахима Р. П. Эйдеман и командующий войсками Украинского военного округа И. Э. Якир оживленно спорили, которая из песен, отмеченных первыми премиями, лучше: Мясковского «Наливались тополи» или Новикова «Песня про Котовского»?

— По мне, — вмешался в их разговор Косарев, — лучше всех — песня Фере «Марш воздушного комсомола»…

А Орджоникидзе уже тянул его за рукав в свою сторону:

— Ты Гусева стихи о музыке чугунного литья читал?

— Нет.

— Так вот, для меня мелодии краше той, что с расплавленным металлом льется, еще никто не сочинил!

Григорий Константинович испытующе посмотрел на Косарева. Саша встретил его хитрющим взглядом.

— Выкладывай, товарищ Орджоникидзе, что комсомолу предстоит еще делать?

— Чего тут выкладывать?! — горячо отозвался Серго. — Домны строим лучшие в мире, а работать на них некому. Давай, Косарев, организуем призыв добровольцев-энтузиастов из среды молодых специалистов — инженеров и техников — на работу у этих новых первоклассных домен.

И организовали. И не только призыв. По предложению Орджоникидзе были созданы и опытно-показательные домны в Магнитке, Кузнецке, «Азовстали». Григорий Константинович лично инструктировал 300 молодых специалистов, выдвинутых комсомолом для работы на новых домнах.

Вспомнил Косарев и о том, как Орджоникидзе сразу же разглядел и оценил значение общественно-технических экзаменов. Только благодаря ему они превратились в то могучее движение рабочих всей страны за овладение техникой. Именно в этом движении сформировались многочисленные кадры будущих передовиков. Из их рядов была создана многочисленная армия новаторов-производственников, поддержавших и умноживших замечательный почин донецкого шахтера Алексея Стаханова.

Эти люди — враги застоя и консерватизма — создавали высокую производительность труда, выжимали из техники все, что она может дать.

В канун нового, 1935 года «Комсомольская правда» провела анкетирование среди 427 молодых рабочих пяти заводов (ленинградского «Электросила», горьковских — «Красное Сормово» и автозавода, московского «Шарикоподшипник» и Коломенского машиностроительного). Оказалось, что почти каждый из них учится в вечерней школе. За один год повысили квалификацию на один разряд 134 человека, на два — 51, на три разряда — 2 человека; семь стали мастерами, пять — бригадирами и инструкторами и т. д.

Читая в газете статью Юрия Жукова об этом, Саша говорил: «Действительно, молодежь знает, чему она обязана своим счастьем. Оно не свалилось готовеньким, как наливное яблочко на серебряном блюдечке. Оно ковалось, это счастье, в борьбе старших поколений, оно ковалось руками самой молодежи. Молодые рабочие нашей страны — кузнецы своего счастья».

Наступала «звездная пора» комсомола. В апреле 1935 года за выдающиеся заслуги в деле овладения техникой и борьбы за выполнение программы добычи угля и выплавки металла орденом Ленина была награждена Донецкая организация комсомола. Высших правительственных наград были удостоены десятки комсомольцев — славных строителей и передовиков производства, молодогвардейцев первых пятилеток. Еще раньше орденом Ленина была награждена комсомольская организация Днепростроя.

Как бы подводя итоги работы «на марше», Ленинский комсомол отметил свое пятнадцатилетие. На торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ секретарь Президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе сообщил, что Советское правительство наградило орденом Ленина 34 комсомольских работника и активиста ВЛКСМ. Енукидзе читал список: промелькнула фамилия бетонщицы Жени Романюк, которая прославилась со своей женской ударной бригадой во время кладки Днепровской плотины, раздались громкие аплодисменты в честь молодого забойщика Степаненко, работницы Татьяны Васильевой. Награждены были и секретари ЦК ВЛКСМ С. Салтанов и К. Шарипов.

Открывал список награжденных генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ. В постановлении Президиума ЦИК СССР говорилось: «…наградить Косарева А. В. — испытанного руководителя Ленинского комсомола, выдающегося организатора комсомольских масс в их борьбе под руководством партии за победу пятилетки».