Косарев

«ЛЮБИ СВОЮ РОДИНУ!»

Саша внимательно всматривался в черты молодого поколения. В разговорах с комсомольцами, которые, увы, с каждым годом по возрасту становились для него все моложе и моложе, а его ранняя комсомольская юность с гражданской войной и хозяйственной разрухой все дальше и дальше уходила в историю. Подчас он как бы пытался встать на место самой юной части своего поколения, приблизиться к ее позиции, познать сильные и слабые стороны своей смены. Делал это для того, чтобы призывы ЦК комсомола к молодежи и его самого к ней были близкими и понятными юношам и девушкам, точнее отражали их интересы и чаяния.

— Вот мы, комсомольские работники, — говорил он на всесоюзном совещании редакторов комсомольских газет, — и нам приходится работать с людьми, которым в 1917-м было четыре года. (Мы в 1917–1919 годах уже ушли на фронт.) В культурном отношении они нас «за пояс заткнут». Но в силу своей молодости современная молодежь не закалена, не обстреляна. И тут открывается широкая дорога для ее воспитания. Она должна стать гордой, смелой, беспредельно любящей свою Родину.

А как мы делаем это?

Газеты призывают: «Люби свою Родину!», «Борись за свою Родину!» Взрослому читателю эти лозунги понятны. Раньше ему грозила безработица, а сейчас он избавлен от этого бича. Раньше его дети не могли учиться в средней и высшей школе, а сейчас они уже кончают учебу инженерами.

Современному молодому человеку нужно показать нашу Родину во всем ее величии — красочно, зажечь и развить его любовь к ней, ее славе. Надо объяснить ему все гигантское значение понятия «любовь к социалистической Родине» и показать, что каждый из молодых людей нашей страны живет для того, чтобы увенчать ее новой славой, новыми подвигами.

Важное место в этом деле Косарев отводил массовому молодежному туризму. Сам был его организатором и энтузиастом… Выходные дни Саша старался проводить в походах по Подмосковью, привлекал к ним работников МК, а затем и ЦК ВЛКСМ. Созданное им в МК ВЛКСМ бюро туризма стало центром развития этого вида отдыха и спорта по всей стране.

Летом 1929 года «команда» из шестерых комсомольских работников с Чаплиным и Косаревым во главе отправилась в «великое путешествие» по главной улице России — по Волге.

Погружались в лодку в Великом Враге, чуть ниже Нижнего Новгорода. Местные мастера на всю реку славились изготовлением малых судов. Их так и звали — «великовражка». Для них мастера придирчиво выбирали и валили на лучших лесных делянках стройные ели. Сами пилили на доски и сушили их, никому не доверяя этой работы. Потом часами всматривались в линии древесины, прилаживали доску одна к другой «с секретом», потому и плавали их лодки много вод, без шпаклевки и пакли.

Спускались по течению, минуя города и села. Даже в самом Великом Враге поднимались только на крутой берег, и с его обрыва любовались излучинами реки и бескрайними заволжскими далями. В Казани долго тащились на дребезжащем трамвайчике до города. Долго стояли перед башней Зююмбек, заметно наклонившейся, но не падающей: чудо, да и только!

И снова в путь.

Раздолье реки ошеломило Косарева.

— Волга — это целый мир! — завороженно говорил Саша у вечернего костра, глядя, как мимо величаво проплывали ярко освещенные пассажирские и оснащенные только ходовыми огнями буксирные суда и деляны.

Бакенщик Алексей Иванович Пресняков угощал их «тройной» стерляжьей ухой.

— А почему она «тройной» называется? — любопытствовал кимовец Альфред Курелла. Это он первым выступил в «Комсомольской правде» с рассказом о своих странствиях по родной Германии, а теперь составил компанию путешественников по Волге.

— Вот те раз! — удивлялся Косарев. — Не приметил, как Иванович уху готовил? — Альфред отрицательно покачал головой: «Нет, мол…» А Саша, сам впервые отведавший стерляжьей ухи на Суре, когда работал в Пензе, теперь с видом знатока пояснял: — Сначала он ершей непотрошеных и завернутых в марлю в ведро бросил, а когда они хорошенько прокипели и навар дали, их Иванович выкинул прочь. Вкус у того навара от них становится изумительный, неповторимый… — с удовольствием посвящал горожан Косарев.

— Ну а потом что?..

— Потом? Не заметили?! Он же крупную бель в ведро бросил — плотву то есть, синцов, красноперку…

Косарев выдержал паузу, а Курелла терпеливо ждал.

— Уже в самом конце, когда уха была почти готова, бакенщик бросил в ведро «третий этаж» рыбы — стерлядь, осетрину, белугу…

Чаплин Косарева не слушал. Родился он на Днепре, сам знал в ухе толк и все рыбацкие байки про нее. Ухмыляясь, он с аппетитом уплетал знаменитую волжскую уху, а от костра по берегу разливался ее чудесный запах.

После ужина путешественники долго всматривались в таинственную черноту близкой ночной реки. Труженица, она и ночью продолжала работать. Алексей Иванович, прислушиваясь к пароходным гудкам, степенно комментировал:

— Это гудок дает пассажирский «Байрам Али». Так себе пароходик… В Самару торопится. А снизу ему отвечает, слышь? «Изумруд». Вы, поди, уже встречали такие суда — с колесами сзади? До революции они товаро-пассажирской компании «Зевеке» принадлежали. Был на Волге такой судовладелец. А «Байрам Али» в шестнадцатом году компания «Самолет» приобрела. Оба парохода на Сормовском заводе построили…

От проходящих мимо судов на берег с шумом набегали валы, догорая, мерцали угли костра, все выше и выше поднимался в далекое небо огромный диск луны. На душе было легко и спокойно. Бакенщик что-то продолжал еще рассказывать, а молодежь уже видела первые сны…

И так целый месяц.

Косарев вернулся домой как обновленный. Его крепкое тело стало ярко-бронзовым от особенного волжского загара и налилось новой силой. От него исходила молодость и здоровье. Саша привез с собой в маленькую квартиру на Русаковской свежие запахи реки и бесконечные рассказы о Волге.

А два года спустя было еще путешествие на озеро Селигер. Саша любовался первозданной красотой этого озерного края и мечтал о том времени, когда здесь будут построены базы молодежного туризма.

С этих пор Косарев стал еще большим сторонником развития самодеятельного туризма. Поэтому, когда некоторые солидные организации попытались поставить весь туризм на строго коммерческую основу, в ущерб массовому самодеятельному туризму, он возмутился и решительно встал на его защиту.

Косарев обратился в ЦК партии с просьбой защитить самодеятельных туристов от «коммерсантов». В начале 1930 года в агитмассовом отделе Центрального Комитета ВКП(б) состоялось совещание всех заинтересованных в развитии туризма организаций и учреждений. Сторонники «чистого отдыха» и «коммерческого туризма» потерпели на нем полное поражение. Участники совещания вспоминают, что этому «немало способствовали острые выступления Н. В. Крыленко, А. В. Косарева, В. П. Антонова-Саратовского, поддержанные заведующей агитмассовым отделом ЦК К. И. Николаевой».

В путешествиях перед молодежью наглядно вставали не только природные красоты Родины, но и индустриальное преобразование ее: строительство Волховстроя и Днепростроя, Магнитки и Новокузнецка, «Уралмаша» и Харьковского тракторного… Руководство, партийные и комсомольские организации ведущих строек, понимая политический эффект посещений туристами первенцев довоенных пятилеток, даже создавали специальный актив для приема групп и сопровождения их по стройке.

«В дни Октябрьских праздников 1931 года, — рассказывал один из ветеранов этого движения, — мы задумали провести массовую перекличку путем взаимных встреч молодых ударников Москвы, Ленинграда, Горького, Харькова и еще двух-трех городов. Когда я познакомил А. В. Косарева с этим планом, он сказал:

— Ваши масштабы слишком малы. Это надо сделать по-настоящему всесоюзной перекличкой ударников пятилетки, подключить комсомольские обкомы и организовать не меньше двух-трех десятков встречных поездов. Если НКПС не пойдет нам навстречу, обратимся в ЦК партии.

К 1931 году более трех миллионов юношей и девушек участвовали в походах и экскурсиях. Среди них были и самодеятельные туристы, отправившиеся в экспедиции на Памир и Тянь-Шань, на Крайний Север, Алтай, в горы Кавказа и леса Карелии. Они принесли богатые материалы о полезных ископаемых.