Косарев

РОЖДЕНИЕ СУДЬБЫ

Октябрь 1917 года.

Государство трудящихся рождалось в бурном потоке съездов, собраний и митингов. Иного рабочие и крестьяне пока не умели. Все-то приходилось им творить впервые на пустом месте…

Фабрика не работала, и Саша перебегал с одного митинга на другой. Революция озарила жизнь четырнадцатилетнего благушенского парнишки.

По московским улицам ходили расклейщики с рулонами афиш, ведрами с клеем и большими мочальными кистями. Они расклеивали листовки с декретами народной власти на рекламных тумбах, деревянных заборах, на стенах бывших дворянских особняков. Каждый день приносил сверстникам четырнадцатилетнего Саши Косарева все новые и новые вести: СНК определил 6-часовой рабочий день, запретил применение их труда в ночное время. Советская власть открыла детям трудящихся свободный доступ во все учебные заведения, ввела бесплатное образование и производственное обучение. Молодежь, достигшая 18-летнего возраста, получила право избирать и быть избранной во все государственные органы. Такие декреты вызвали огромный подъем политической активности у членов Союза молодежи. Как-то ненароком, но уверенно и твердо Косарев выдвигался среди них в ядро признанных вожаков.

«Саша был удивительный самородок, — вспоминал его друг Семен Федоров, — талант из рабочего класса нашей страны, расцветший сразу, как только была установлена Советская власть, как только был ликвидирован капитализм, душивший тысячи и миллионы народных талантов. Революция, партия подняли Сашу, богато наделенного природой политическим талантом вожака.

Но тогда, в 1917 году, этот талант нуждался в тщательной огранке и шлифовке…»

Для Косарева наступал период новых испытаний.

С первых часов провозглашения Республики Советов партия развернула решительную борьбу за мир, за демократический выход из империалистической войны. Но страны Антанты отказались вести мирные переговоры с Советской Республикой. Ее молодое правительство вынуждено было в сепаратном порядке начать их с Германией. Но вскоре выяснилось, что германские империалисты решили навязать Советской России грабительный и унизительный мир.

Против твердой ленинской установки на заключение мира выступила группа «левых коммунистов» — Н. И. Бухарин, К. Б. Радек, Г. Л. Пятаков и другие. Сравнительно легкая победа над внутренней буржуазией породила у них иллюзию возможности быстрого решения всех внешнеполитических и внутренних проблем. «Левые коммунисты» призывали немедленно «делать» революцию в других странах, выступали за «революционную войну» и даже договорились до сумасбродной идеи — о целесообразности утраты Советской власти, якобы в интересах международной революции.

Сторонники «революционной войны» повсеместно развернули яростную агитацию против заключения мира. В Московской партийной организации они имели особенно сильное влияние, к тому же вовлекли в дискуссию многочисленный и звонкоголосый отряд Союза рабочей молодежи «III Интернационал». Молодой, речистый Бухарин, без удержу захваченный идеей революционной войны, стал в Москве кумиром юных борцов. Его броские призывы к молодым москвичам взбудораживали умы и сердца многих членов союза. Среди них оказался и Саша Косарев. «Бухарин был общепризнанным нашим любимцем, — вспоминал А. Зверев, один из активистов союза. — Он имел решающее влияние в образовании нашей позиции по Брест-Литовскому миру. Мы, так сказать, совершенно по возрасту заразились «левым ребячеством» и задавали в этом тон Московской партийной организации».

События, связанные с заключением мира в Бресте (где велись переговоры), развивались стремительно.

28 декабря 1917 года пленум Московского областного бюро РСДРП(б) заявил о немедленном создании «добровольческой революционной армии для беспощадной войны с буржуазией всего мира за идеи международного социализма». Тотчас же в районных партийных организациях началась запись добровольцев. Агитаторы из числа противников заключения мира пошли на собрания молодежи, использовали в своих целях трибуну Второй общегородской конференции Союза рабочей молодежи «III Интернационал»: «Погибнем с честью и высоко поднятым знаменем, чтобы загорелась международная революция в Европе!» — взывали они.

Под влиянием подобных призывов многие члены союза проголосовали на этой конференции против заключения мира с кайзеровской Германией:

— С честью погибнем за мировую революцию! — ревел зал.

В этом «сверхреволюционном» гаме тонули трезвые голоса. Тщетно пытался образумить расшумевшихся «леваков» большевик Анатолий Попов, твердо стоявший на ленинских позициях. Зал неистовствовал, не слушал его.

— Все — на бой, наш последний и решительный бой!

— С высоко поднятым знаменем революции!!! — кричал вместе со всеми Косарев.

Из Института благородных девиц, где проходила конференция, Саша перебежал в Преображенский народный дом. Здесь спорили еще ожесточеннее. Молодежь собиралась ехать на фронт. Вид у Косарева — «воинственный»; ноги путаются в длиннополой шинели, на голове невесть где раздобытая каска. Но на фронт в тот раз мальца не взяли. «А как же умереть за революцию?!»

Поздно вечером 11 марта 1918 года в Москву из Петрограда прибыл поезд № 4001, в котором вместе с членами ЦК партии, ВЦИК и Советом Народных Комиссаров находился Владимир Ильич Ленин. На другой день телеграммой за подписью Ленина Совет Народных Комиссаров известил мир о переезде Советского правительства в Москву.

Москва стала столицей социалистической Республики Советов.

Двенадцатое марта — = день первой послеоктябрьской встречи Ленина с московскими трудящимися. Вечером он присутствовал на заседании Московского Совета в Большой аудитории Политехнического музея. Отсюда направился в Лефортово. Здесь, в манеже бывшего Алексеевского военного училища, собрались десять тысяч трудящихся города на митинг, посвященный первой годовщине февральской революции.

В ожидании открытия митинга Косарев взгромоздился на барьер манежного зала, близ трибуны. Он не сразу понял, почему так внезапно и трудно заволновался зал и взоры присутствующих устремились в сторону, где сквозь узкий проход, образовавшийся в толпе, продвигалась небольшая группа людей. За военным, пробивавшим проход, шел улыбающийся человек, небольшого роста, с рыжеватой бородкой клинышком и выразительным крупным лбом. «Неужели Ленин?» — подумал Саша.

Зал как выдохнул бурю оваций, возгласы: «Ленин! Ленин!!! Да здравствует вождь мировой пролетарской революции — товарищ Ленин!»

В короткой речи Владимир Ильич рассказал о текущем моменте, о причинах, вынудивших Советское правительство подписать тяжелые условия Брестского мирного договора. Косарев внимательно слушал Ленина и постепенно, не вдруг начинал разбираться в существе дискуссии по этому вопросу. Да что говорить об этом! Парнишка впервые услышал сами слова «ультрареволюционный», «левизна», «авантюризм», «фракция» и столкнулся с их зловещим для подлинной революции значением. И долго еще переживал он, что поддался красноречию Бухарина, а на деле получилось, что выступил-то вроде бы против Ленина, фигура которого вставала перед глазами подростка величественно, как символ пролетарской веры и надежности.

С переездом правительства в Москву общественная жизнь в ней забурлила с необыкновенной силой.

В конце лета среди членов союза все чаще и чаще возникали разговоры о создании всероссийской юношеской организации. Однажды после работы Саша забежал в Преображенский народный дом (здесь размещался «штаб» Лефортовского союза молодежи). Его внимание привлекла небольшая листовка — «Воззвание к союзам молодежи».

«Революционный энтузиазм, — читал вслух Косарев, — охвативший всю молодежь с начала революции, помог ей найти своих друзей в борьбе за социализм. Мы не пошли с теми, кто проповедовал смирение и соглашательство. Мы борцы… Нам не страшны бури… Для нас нет средних путей, а один-единственный курс — на социализм».

Саша перевел дух и продолжал чтение: «Все наши общие вопросы могут получить разрешение только на Всероссийском съезде.

Товарищи, мы призываем вас к усиленной работе… Время дорого!»

В конце листовки — адрес: Остоженка, дом 53.

Не раз забегал Саша в это здание бывшего Катковского лицея, в котором в 1918 году размещался Народный комиссариат просвещения. Здесь на четвертом этаже, в комнате 124, постоянно собирались активисты московского Союза рабочей молодежи «III Интернационал» — надежные помощники Оргбюро по созыву съезда.

В этой комнате парни и девчата набивались плотно, усаживались кто на столах, кто на широченных мраморных подоконниках, кто — прямо на узорном паркетном полу. До хрипоты спорили, каким должен стать всероссийский союз, как назвать его, быть ли ему партийным (большевистским), интернационалистским или совсем беспартийным. Когда аргументы исчерпывались, спорящие стороны устремлялись к высокому, всегда невозмутимому юноше — Коле Пенькову, секретарю оргбюро.

— Коля, рассуди нас…

И Пеньков в который раз за этот вечер и уже не первой группе спорщиков разъяснял:

— Советовались мы с Надеждой Константиновной Крупской. Она считает, что союз наш должен быть самодеятельной организацией и работать под руководством партии большевиков. Такая организация станет лучшей школой воспитания из рабочей молодежи активных борцов за социализм. Крупская по этим вопросам с Лениным разговаривала…

— С Лениным?!

— Да. С ним. И не один раз.

У ребят загорались глаза: «скорее бы съезд…»

В канун первой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции этот величайший исторический момент в жизни юношества Советской Республики совершился. В предвечерний час 29 октября 1918 года при сером осеннем свете, в зале Дома съездов Нарком-проса, состоялся Первый Всероссийский съезд союзов рабочей и крестьянской молодежи. На нем был создан комсомол — передовой отряд советской молодежи. Он объединил разрозненные союзы в одну общероссийскую коммунистическую организацию.

17 ноября 1918 года общегородская конференция Союза рабочей молодежи Москвы единодушно присоединилась к постановлениям первого съезда революционной молодежи России и приняла название — комсомол!

Так Александр Косарев стал членом Российского Коммунистического Союза Молодежи.