На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1945

<Москва, 30 января 1945>

Мне было предложено Вами редактировать «Черную книгу»[816]. На заседаниях литературной комиссии, которую я возглавлял, было установлено, что основным текстом книги является русский, с которого переводы могут быть сделаны на еврейский, английский и др. Само собой разумеется, не может быть двух «Черных книг» — для внутреннего рынка и для экспорта; это лишило бы документы их значенья.

Вопреки всему вышесказанному, были отправлены в США документы для «Черной книги» без согласования этого со мной и с другими товарищами, работавшими в литературной комиссии[817]. Между тем, подготовка первого тома почти закончена. Опубликование в США другой «Черной книги», не совпадающей в ее советской части с нашим текстом, делает бесцельной нашу работу. Посему категорически настаиваю на задержании публикации в Америке советских материалов в «Черной книге» без согласования их со мной и с литературной комиссией. В противном случае вынужден отказаться от выполняемой мной работы по составлению «Черной книги», возложив всю ответственность за это на Еврейский антифашистский комитет.

Впервые — Еврейский антифашистский комитет в СССР 1941–1948. М., 1996. С.251–252. Подлинник — ГАРФ. Ф.8114. On.1. Д.1127. Л.336.

<Москва, март 1945>

Дорогой Василий Семенович,

по решению С.А.Лозовского издание «Черной книги» поручается непосредственно Еврейскому Антифашистскому Комитету. Поэтому литературная комиссия, созданная мною для подготовки к печати этой книги, прекращает свою работу[818].

Приношу Вам, Василий Семенович, сердечную благодарность за Ваше участие в работе Комиссии. Я глубоко уверен, что проделанная Вами работа не пропадет для истории.

Впервые — в комментариях к ЛГЖ (т.2. М., 1990. С.440). Подлинник — РГАЛИ. Ф.1710. Оп.1. Ед.хр.123. Л.7.

Писателю В.С.Гроссману (1905–1964) посвящена статья ИЭ «Глазами Василия Гроссмана» (ЛГ, 1946, 23 февраля, см. 6; 275–278), а также 20-я глава 5-й книги ЛГЖ. О военной работе ИЭ В.Гроссман написал статью «Писатель-воин» (Литература и искусство, 1944, 6 мая). Аналогичные письма ИЭ направил всем членам Литературной комиссии: М.Алигер, П.Антокольскому, В.Герасимовой, А.Дерману, В.Иванову, В.Ильенкову, В.Инбер, В.Каверину, Л.Квитко, В.Лидину, П.Маркишу, Г.Мунблиту, Л.Озерову, А.Платонову, О.Савичу, К.Федину, Р.Фраерману, О.Черному, В.Шкловскому. В письме члену комиссии А.Г.Суцкеверу содержится фраза: «Отредактированные Вами материалы можете использовать, распоряжаться ими по своему усмотрению и публиковать их» («ЕАК в СССР. 1941–1948», с.256).

<Из Москвы на фронт — п.п.23247,> 14 марта <19>45

Дорогой Леонид Карлович,

сегодня в статье «Рыцари справедливости»[819] я пишу о тех вопросах, которые Вы поднимаете в статье. Я с Вами не согласен. Немцев я ненавижу как Вы, но считаю, что нельзя убивать детей и старух, нельзя насиловать женщин. Мне не жаль немцев, но я думаю о будущем наших людей, об их достоинстве, об их величии и я хочу избавить их от воспоминаний, с которыми трудно жить. Немцы верят в «кровь» и поэтому убивали всех грудных детей еврейского происхождения. Мы в «кровь» не верим и не можем убивать детей. Нужно уничтожить Германию как государство, раздробить его, заставить взрослых немцев работать над восстановлением разрушенных ими областей. А детей можно и должно перевоспитывать: дети это воск или глина в руках ваятеля. Уничтожить немцев невозможно, да и захватим мы только часть Германии. Нужно обезвредить, добиться раздробления государства. Вот мои мысли.

Желаю Вам боевого счастья и жму Вашу руку.

Впервые. Копия — ФЭ, 1104, 40.

<Из Москвы на фронт — п.п. 09521-Ю,> 7 апреля <19>45 г.

Дорогой т. Шкилевский,

я не писал о милосердии к немцам. Это неправда. Я писал о том, что мы не можем убивать детей и старух. Это правда. Я писал, что мы не должны насиловать немок. Это я писал. В марте 1945 года я писал то же, что в марте 1942, но тогда перед нами были только немцы-солдаты, а теперь пред нами и немецкие дети. Мы должны и в победе остаться советскими людьми. Вы можете возмущаться моими статьями, это Ваше право, но не упрекайте меня в том, что я изменился — я писал и в 1942 году «мы жаждем не мести, а справедливости». Все.

Впервые — Советские писатели на фронтах Великой Отечественной войны. Литнаследство, т.78, кн.1. М., 1966. С.616. Копия — ФЭ, 1104, 42.

<Москва,> 15 апреля 1945 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Мне тяжело, что я должен занять Ваше время в эти большие дни вопросом, касающимся лично меня. Прочитав статью Г.Ф.Александрова[820], я подумал о своей работе в годы войны и не вижу своей вины. Не политический работник, не журналист, я отдался целиком газетной работе, выполняя свой долг писателя. В течение четырех лет ежедневно я писал статьи, хотел выполнить работу до конца, до победы, когда смог бы вернуться к труду романиста. Я выражал не какую-то свою линию, а чувства нашего народа, и то же самое писали другие, политически более ответственные. Ни редакторы, ни Отдел печати мне не говорили, что я пишу неправильно, и накануне появления статьи, осуждающей меня, мне сообщили из изд<ательст>ва «Правда», что они переиздают массовым тиражом статью «Хватит»[821].

Статья в «Правде» говорит, что непонятно, когда антифашист призывает к поголовному уничтожению немецкого народа. Я к этому не призывал. В те годы, когда захватчики топтали наше землю, я писал, что нужно убивать немецких оккупантов. Но и тогда я подчеркивал, что мы не фашисты и далеки от расправы. А вернувшись из Восточной Пруссии, в нескольких статьях («Рыцари справедливости» и др.) я подчеркивал, что мы подходим к гражданскому населению с другим мерилом, нежели гитлеровцы. Совесть моя в этом чиста.

Накануне победы я увидел в «Правде» оценку моей работы, которая меня глубоко огорчила. Вы понимаете, Иосиф Виссарионович, что я испытываю. Статья, напечатанная в ЦО[822], естественно, создает вокруг меня атмосферу отчуждения и моральной изоляции. Я верю в Вашу справедливость и прошу Вас решить заслужено ли это мной.

Я прошу Вас также решить должен ли я довести до победы работу писателя-публициста или в интересах государства должен ее оборвать.

Простите меня, что Вас побеспокоил личным делом, и верьте, что я искренне предан Вам.

Впервые (с купюрами) — в комментариях к ЛГЖ (т.2. М., 1990. С.443). Подлинник — АПРФ. Ф.45. Оп.1. Д.833. Л.23. Авторская копия — собрание составителя; машинописная копия с пометой: «Т.Маленкову. П<оскребышев>» — РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.347. Л.16–17.

<Москва,> 27 апреля 1945 г.

Уважаемый Георгий Федорович,

прочитав Вашу статью[823], я счел, что в общих интересах мне оборвать работу писателя-публициста, которую я выполнял с первого дня войны. Однако редакция «Красной Звезды» придерживается другого мнения и настояла, чтобы я написал статью о боях за Берлин[824]. Так как эту статью редакция бесспорно пошлет Вам, я посылаю ее Вам непосредственно, чтобы ускорить все, а также, чтобы разъяснить одно место в статье.

Иной читатель, прочитав Вашу статью, может сделать вывод, будто я призывал к поголовному истреблению всего немецкого народа. Между тем я, разумеется, никогда к этому не призывал и это мне приписывала только фашистская немецкая пропаганда. Я не могу написать хотя бы одну строку, не разъяснив так или иначе этого недоразумения. Как Вы увидите, я сделал это не в форме возражения или поправки, а в форме цитаты из своих прежних статей. Здесь затронута моя честь писателя и интернационалиста, которому отвратительна «расовая теория».

Я очень хотел бы, чтобы читатели «Правды», а также читатели за границей могли бы в той или иной форме услышать, что я не призывал к поголовному истреблению какого-либо народа.

Я прошу Вас решить целесообразна ли моя дальнейшая работа в газете[825]. Простите, что тревожу Вас.

С искренним уважением И.Эренбург

Впервые. Авторская копия — собрание составителя. Ответа на это письмо ИЭ не получил (8; 116).

<Москва,> 4 мая <19>45

Дорогой Петр Николаевич,

Г.Е.Рыклин[826] передал мне, что Вы хотите получить мою статью о Берлине. Я ее написал и посылаю Вам. Прошу Вас позвонить мне.

Искренне Ваш И.Эренбург

Впервые. Подлинник — РГАСПИ. Ф.629. Оп.1. Ед.хр.110. Л.5.

Одесса <в Москву> 13-го Midi[827] <сентября 1945>

Дорогая Люба,

ехал я 1) без света, 2) со студенткой-мешочницей[828]. Здесь встретили журналист и секретарь <обкома ВКП(б)> по проп<аганде>. Отвезли на дачу, где отдыхала Черчилиха[829] и сообщили, что транспорта <нрзб> нет. Дали, впрочем, тухлую яичницу. В итоге я должен лететь через два часа московским самолетом в Румынию. Voilá.

Здесь солнце, но очень холодный ветер.

Обнимаю всех петь[830] и крепко Вас целую.

Особый привет Бузу.

Впервые. Подлинник — собрание составителя.

<Из Бухареста в Москву,> 21 сентября 1945

Дорогой Петр Николаевич,

по просьбе здешних друзей я задержался в Румынии и написал для Вас статью. Она рассчитана и для заграницы, так как не успел написать что-либо для Информбюро. Завтра уезжаю в Болгарию. Прошу Вас телеграфно сообщить мне в Софию, напечатали ли Вы статью «Молодость»[831] и эту — о Румынии[832].

Крепко жму Вашу руку

Статью можете разбить на два подвала.

Впервые. Подлинник — РГАСПИ. Ф.629. Оп.1. Ед.хр.110. Л.11.

<Из Бухареста в Москву,> 21 сентября <1945>

Дорогая Люба,

завтра уезжаю в Софию. Пробыл здесь восемь дней[833]. Напоминает Париж пародийно. Замучили, как в Киеве[834], потом автографы, приемы и пр. Бузу ошейник есть. Угольку, конечно, тоже. Здесь очень жарко, сил нет, но я еще простужен с Москвы. Много вина. Послал сегодня большую статью в «Правду», скажите в Информбюро, чтобы передали ее, так как отсюда ничего специально не написал. Пожалуйста, телеграфируйте в Софию в С<оветскую> К<онтрольную> К<омиссию> как здоровье, все ли благополучно. Всех крепко обнимаю.

Крепко целую

Впервые. Подлинник — ФЭ, 661, 12.

<Из Болгарии в Москву,> 23 октября <1945>

Дорогая Люба,

сегодня полковник Мочалов уезжает в Москву[835], а я в Загреб. Пишу наспех несколько слов. Я много работаю, напишу отсюда несколько статей. Вам, Ирине, псам везу обновки. Посылаю сейчас Вам Гермена , а Ирине капусты.

Хочу отсюда поехать машиной в Будапешт, а оттуда в Москву. Приеду в середине ноября. Здесь тепло.

Болгария мне очень понравилась, а в голове уже каша. Крепко, крепко целую вас и всю семью — Ирину, псов, Фаню[836].

Впервые. Подлинник — ФЭ, 661, 18.

<Из Москвы в Ленинград,> 19 декабря 1945 г.

Дорогая Лиза, вернувшись из-за границы, нашел твою книжку[837]. Спасибо. Посылаю тебе открытку итальянца[838].

Был я в семи странах, видел приятные окраины Европы и ее разоренные внутренности. Пил вермут в Абации и многое вспоминал. Еще не собрался с мыслями.

В Албании было тепло. Здесь сильный мороз. В Нюрнберге немцы (Фриче и др.) меня узнали[839]. Было забавно. Обнимаю

Впервые — ВЛ, 2000, № 2. C.280–281. Подлинник — ОР РНБ.