На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1933

<Из Парижа в Москву,> 6 января <1933>

Шер ами,

прибегаю снова к Вашей высокой помощи. «Известья» мне ничего не написали. Газету не высылают. Хуже всего — денег тоже не прислали. Очень прошу поговорите с ними серьезно. Я должен в ближайшие дни послать им второй фельетон. Пусть напишут. И пусть вышлют деньги. Пусть присылают газету.

От Изогиза или Лисицкого тоже ничего не получил. Присмотрите за тем, чтобы изданье книги не замариновалось!

Я скоро напишу Вам что-нибудь смешное, то есть для Вечерки. Вы написали в телеграмме: «письмо следует», но письма от Вас не последовало.

Я очень много работаю: пишу роман о совмолодежи — Кузнецк, Томск и пр. Роман выйдет большой — листов 15–20…

Сердечный привет!

Тепло — ни разу не удалось надеть доху…

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 43.

<Из Парижа в Москву,> 14 января <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за письмо и память. Я очень много теперь работаю: написал свыше трети романа, в котором будет листов 15, если не больше. Роман — советский.

В ближайшее время устрою однодневный перерыв и тогда напишу для Вас какой-нибудь веселый очерк.

Просьб у меня много. Основные:

«Известья» мне ничего не ответили. Не прислали денег. Не высылают газеты. Это мне очень не нравится. Если можно, надоумьте их жить иначе. Вскоре я напишу для них второй очерк — собираю материал. Но я хочу, чтобы они выполняли свои обязательства.

В отрывках «Парижа», напечатанных в «Вечерке»[78] тьма опечаток. Возможно, что некоторые из них происходят из-за описок в рукописи. Так или иначе, хочу читать сам корректуру. Прошу прислать ее. Напишите, когда альбом предполагается к выходу. Нельзя ли нажать, чтобы не задерживали? Нужны ли Лисицкому фотографии карт-посталь[79] парадного Парижа?

Позвоните, пожалуйста, в «Федерацию» Цыпину, если он в Москве, или Шмидту[80] и спросите их, что с моими книгами. О них ни гу-гу. Две мои книги: «Единый фронт» и «Москва слезам не верит» должны были выйти до лета[81]. Но Вы сами понимаете, что когда автор находится достаточно далеко от дома Герцена, трудно сыскать справедливость! Очень хочу, чтобы эти две книги вышли возможно скорей: давно мои книги не выходили у нас!.. С «Хлебом»[82] они могут не торопиться, черт с ним, но «Москву» и «Фронт» прошу пустить скорее. Кто делает обложки для этих книг?

Спасибо за все заботы об Ирине. Пишет она мне редко, но, видимо, живется ей веселей, чем в прошлом году.

Обидно, что пропал шарф. Мария-то подвела!.. Ну, буду ждать другой оказии.

Что это у Вас за гишпанский кабальеро завелся?[83] Наверное, вы все обхохотались. Особенно хорошо он рассказывает в «Вечерке» о любовных делах гишпанских писателей.

Когда у Вас будут мои деньги — «Вечерки» или Изогиза, — пошлите, пожалуйста, рублей двести матери Любови Михайловны в Ленинград — пр. Красных Зорь 27 кв.32 А.Г.Козинцовой[84].

Сердечный привет.

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 25 января <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

посылаю Вам по Вашей просьбе первую главу романа — она цельней всего в виде отрывка. Очень сомневаюсь, что подойдет. Только не резать!

Во втором отрывке «Парижа»[85] в главе «Рабочие» была купюра. Надеюсь, что в альбоме этого не будет? Как дела с альбомом?

Сегодня я послал Цыпину вторую статью для «Известий». Денег от «Известий» я до сих пор не получил. Пожалуйста, выясните это! Что с моими книгами в «Федерацию»?

Я сижу все время над романом. Написал половину. Хочу кончить к концу марта.

Что в Москве?

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 45.

<Из Парижа в Москву,> 8 февраля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

1. Получили ли Вы главу из романа и какова ее судьба?

2. «Известья». Я послал 24 января второй очерк. Почему он не напечатан? Почему не прислали денег? Почему не высылают газету?

3. «Федерация». Почему пустили не в первую очередь «Единый фронт», как обещали? Когда он выйдет? Кто делает обложки для других книг? Дали ли что-нибудь Тышлеру[86]?

4. Изогиз. Когда выйдет альбом и когда я получу корректуру?

5. «Литгазета». Они сказали Ирине, что хотят перевести на русский «материалы» из «Нувель ревю франсез»[87]. Это недопустимо. Скажите им. Вскоре пришлю им что-нибудь для газеты. Главу из романа.

6. «Вестник мир<овой> литер. революции» или что-то вроде. Словом, Третьяков[88]. Узнайте, пожалуйста, напечатали ли они мой ответ одному из гишпанцев[89].

Вот и все дела! Молю: не сердитесь! Я отсюда беспомощен.

Сижу над романом. Уже перевалили хребет. Вскоре устрою двухдневную передышку и напишу очерк для «Вечерки».

Очень прошу простить, что нагружаю Вас такими делами.

Сердечный привет!

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 20 февраля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

только что получил Ваше письмо, в котором Вы обещаете все выяснить. Я делаю еще одну попытку: посылаю Вам другой отрывок из романа. Он, к сожалению, менее общего характера, притом из середины. Но это, как будто, хорошие страницы. Я выбрал самое «подходящее»; если и это не подойдет, проникнусь законным пессимизмом (не касательно Вас, но касательно романа). Из «Известий» ничего не получил: ни денег, ни газеты, ни ответа. Не понимаю, почему они не напечатали моей второй статьи? Почему не присылают денег за первую? Выясните! Также очень прошу выяснить все касательно «Федерации» и «Изогиза». Письмо Бабелю[90] передам. Что у Вас нового? Я по-прежнему исступленно работаю. Через две недели закончу роман (большой — листов 15–17).

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 46–47.

<Из Парижа в Москву,> 3 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за письмо. Оно меня порадовало, но не утешило. (В части, касающейся моих дел)…

Я посылаю Вам статейку «Парагвиана»[91] об эмигрантах. Кажется, весело. Прошу оценить: три дня тому назад я кончил роман и тотчас же написал для Вечерки статейку. Вы докажите, что нельзя ничего сокращать, в частности, цитаты из Бакуниной[92].

Но что же с моим вторым отрывком из романа? Я думаю, что те затруднения, которые у Вас встали при первой главе, не могли встать при «Письме»[93]. Жду от Вас ответа касательно этого. Вы понимаете сами, как меня волнует все, касающееся моего нового романа.

Почему я не получил корректуры «Парижа»? — уже март… Выясните, пожалуйста, это.

Потом — «Известья». Ни ответа, ни денег, ни газеты. То, что Гр<игорий> Евг<еньевич Цыпин> сказал Ирине, не подтвердилось, то есть высылка гонорара. Почему они не напечатали до сих пор «Мораль их морали»[94]? Без Вас я это не смогу никак выяснить!

Получили ли Вы «Вю»[95] для пионеров и передали ли по назначению? Я удивлен, что не получил от них ответа.

Роман мой кончен. Сейчас делаю последние поправки и через несколько дней пошлю рукопись в Москву прямо Гусеву[96]. Роман уже переводят <на французский>. Можете о нем дать заметку в «Литературной хронике»[97].

Если сможете, пришлите мне адрес писателя Юргина (автор «Дюшамье» и «Перпендикуляра»[98]) — у меня для него толика деньжат из «Лю».

Теперь собираюсь месяц прогулять — очень заработался. В Париже ничего веселого, кроме хорошей погоды. Немецкие событья бьют меня в частности. Мой издатель «Малик» погиб, и у него погибли мои капиталы[99]… Очень прошу Вас не забывать обо мне и писать!

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 47–48.

<Из Парижа в Москву,> 4 марта <1933>

Дорогой Рюрик Абрамович,

пуркуа ву фет ле мор[100]? Я Вам как-то написал, но безуспешно. Думаю, что Вы не получили письма, так как Ирина писала, что Вы удивляетесь моему молчанию. Я хотел бы снова написать, но работал как оголтелый: дописывал роман. Что у Вас? Прежде всего, напишите, как здоровье Марьи Александровны? Сведения об этом разноречивые, и мы очень встревожены.

Со дня на день должен выйти Ваш роман в Энэрэф[101]. Присмотрю, чтобы Вам послали книжки и буду следить за отзывами. Напишите, что еще надо или можно предпринять касательно Ваших литературных дел.

Я ждал Вас здесь. Надеюсь, что скоро соберетесь. Хорошо, если приедете в Париж, так как здесь теперь настроения для нас благоприятные, и я полагаю, что приезд совписателей во всех отношениях полезен.

В Германии беда. Наш «Малик», конечно, погиб, и я не знаю, удалось ли уехать Герцфельде[102] за границу. У него находились мои деньги — гонорар за фильмование «Жанны Ней», которую ставят в Америке. Деньги, увы, пропали.

Я кончил роман «День второй» о молодежи: Кузнецк, Томск. Сава и пр. уверяют, что это лучшее из мной написанного. Сам я доволен, что кончил — писал с таким ражем, что боялся — не допишу. На днях пошлю рукопись в Москву. Дальнейшее и для меня тайна…

В Париже все по-старому, так что и писать не о чем. Кролики живут тихо и аккуратно, страдают, получая письма из Берлина[103], и Сава меланхоличен согласно своему чину. Фотя[104] собирается скоро в Москву.

Когда будете в «Федерации», замолвите за меня слово: не выпускают книги…

Что нового у Вас? В Москве? В литмире?

Обязательно напишите и поскорей и побольше!

Сердечные приветы Вам и Марии Александровне от нас обоих!

Крепко Вас обнимаю

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 9 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

корректура «Парижа» дошла до меня только вчера. Я ее сейчас же прочел и посылаю ее Вам обыкновенной почтой экспрессом: это скорей. Итак, посылаю сегодня. Если будет задержка почему-либо, справьтесь.

Шрифт красив. Исправлений не много. Когда выпустят?

Я послал Вам очерк «Парагвиана». Надеюсь, подойдет. Две главы из романа, пожалуйста, отдайте в «Литературную газету», внеся в них те изменения, которые я теперь сделал (на отдельном листе прилагаю). Надеюсь, что для них это подойдет и они смогут напечатать: это скорее литературный материал, нежели газетный[105].

Не забудьте напечатать в Вечерке, что я кончил роман такой-то и т. д.

Рукопись романа я посылаю Гусеву диппочтой.

В «Известиях» напечатана вторая моя статья[106]. Но ни денег, ни писем, ни газеты. Если можете, воздействуйте на Цыпина! Жду от Вас подробного ответа как на это, так и на предыдущие письма.

Немецкие событья отразились и на мне. Не только погибло мое издательство, но в нем погибли пять тысяч марок — мой гонорар от американской фирмы «Юнайтед артист», которая делает теперь «Жанну Ней» и часть денег для меня передала «Малику»… Остается только поставить многоточие.

Не забывайте, пожалуйста, обо мне и спасибо за все!

Передали ли «Вю» пионерам?

Привет шлет Вам Любовь Мих<айловна>.

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 49.

<Из Парижа в Москву,> 16 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

ничего не понимаю — почему Вы молчите?

Я послал для «Вечерки» главу из романа «Письмо» и статью «Парагвиана». Почему не печатаете?

Получили ли корректуру «Парижа»? Когда альбом выйдет?

Почему «Известия» не шлют денег и не отвечают на письма?

Очень прошу Вас тотчас же ответить мне на все сии волнующие вопросы!

Я посылаю Вам статью о гитлеровцах «Их герой». Статью я написал для «Известий». Очень прошу передать сейчас же Цыпину и выяснить, могут ли они ее напечатать[107] (по дипл<оматическим> причинам). Я, конечно, хочу, чтобы напечатали «Известья» — больший резонанс и у нас, и за границей. Но если «Известия» откажутся ее напечатать, возьмите для «Вечерки». Так как статья актуальная, то сделайте это не откладывая и попросите Цыпина дать сейчас же ответ. Далее, пожалуйста, как только выяснится, где и когда эта статья пойдет, сообщите мне телеграфно, так как «Лю» хочет дать сейчас же ее перевод здесь — необходимо указать, где напечатано.

Итак, жду от Вас этой телеграммы, а также подробного письма.

Сердечный привет!

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 18 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за письмо. Очень обидно, что искалечен конец «Парагвианы», притом неудачно — надо было или оставить поэтессу, или выкинуть весь конец, так глупо и маловнятно вышло. Вперед давайте сговоримся, что резать не будут: нельзя, так нельзя. Хорошо?

То, что Вы передали «Письмо» в «Литгазету», правильно. Жду известий, как отнеслись они к этому. Напишите. А заметку в Вашу хронику (о романе) дайте.

Я надеюсь, что «Известия» смогут напечатать «Их герой». Но, если не могут, пусть пользуется «Вечерка». Теперь я свободен и вскоре напишу для «Вечерки».

Я не получил журнала Третьякова (с гишпанскими делами). Пожалуйста, пришлите мне, а то я знаю, что такое экспедиция Гихла.

Когда выйдут мои книги?

Корректура «Парижа» выслана Вам 9-го спешной почтой. Когда выйдет альбом?

Сегодня я получил от «Известий» сто долларов. Но по-прежнему — ни письма, ни газеты.

С трепетом жду, что скажут в Москве о романе…

Здесь теперь невесело: на всех подействовали немецкие событья.

Не сердитесь, что обременяю Вас неизменными поручениями — ничего не поделаешь: Вы — ангел, притом ангел-ударник.

Сердечный привет!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 52.

<Из Парижа в Москву,> 26 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

посылаю Вам статью о митинге с Жидом[108]. Дайте, пожалуйста, в «Известья», а если им не подойдет, передайте в «Литгазету». Для Вечерки пошлю в ближайшие дни нечто веселое. Сообщите, что сделали со статьей.

Письмо и телеграмму получил. Вижу, что статью о Весселе[109] Вы дали в «Известия» 20–21 марта. Неужто до сих пор выясняют? Меня очень это огорчает и не только в плане авторском. Жду от Вас телеграммы, так как хочу дать статью и для иностранной печати.

Когда будет напечатано «Письмо»?

Когда выйдет «Париж»? «Москва слезам не верит»?

Пожалуйста, не забывайте обо мне и напишите про все!

Сердечный привет!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 54–55.

<Из Парижа в Москву,> 27 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

снова прибегаю к Вашей помощи. Выручайте! Дело вот в чем:

Я послал Гусеву диппочтой 11-го марта рукопись моего романа. Сегодня я получил письмо от <Л.Ю.>Шмидта, который мне пишет, что Гусев не в культпропе и не в Москве[110]. Я очень встревожен: у меня нет сейчас копии рукописи. А Вы сами понимаете, как мне важно узнать скорей об ее судьбе. Я не знаю, кто вместо Гусева. С рукописью произошло одно из двух: или ее отправили в Казакстан <так! — Б.Ф.> Гусеву, или пакет вскрыли и рукопись отдали заместителю Гусева. Вот это необходимо срочно выяснить — где теперь рукопись. Очень прошу Вас это сделать и присмотреть, чтобы рукопись попала куда надо, а именно или к заместителю Гусева или к Стецкому[111]. Пожалуйста, сообщите мне ТЕЛЕГРАФНО о результатах: то есть у кого сейчас рукопись и выяснено ли что-нибудь о ее будущем. Уповаю на Вас!

Жду также Вашей телеграммы о статье «Их герой». Вчера я послал Вам для «Известий» отчет о собрании французских писателей. Напишите, что с ним сделали? «Литгазета» напечатает «Письмо»? Скоро пошлю что-либо для Вечерки. Спасибо за все!

Впервые.

<Телеграмма из Парижа в Москву,> 27 <марта 1933>

POSLAL ROMAN KULTPROP GOUSEVOU VVIDOU OTEZDA VYIASNITE GDE ROUKOPIS STOP CHTO STATIOY[112] = EHRENBOURG

Впервые — X3, 55. Послана в обгон предыдущего письма.

<Из Парижа в Москву,> 29 марта <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за телеграмму. Вы не вполне поняли текст моей телеграммы: никуда не уезжаю, а писал об отъезде Гусева. Хорошо, что рукопись не пропала. Сообщите, пожалуйста, в точности, у кого она и как мне выяснить результаты, то есть — оценку ее.

Почему «Известья» все не печатают статьи о немцах? Получили ли Вы отчет о собрании с Жидом? Когда выходит «Париж»? «Москва< слезам не верит>»? Напишите обо всем! Без Вашей энергичной интервенции ничего у нас не двинется с места!

Для «Вечерки» пошлю в ближайшие дни.

Сердечный привет!

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 5 апреля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

посылаю Вам статью для «Известий», но с той же оговоркой: если не могут или не хотят напечатать, возьмите для «Вечерки».

Я Вам дал телеграмму, чтобы Вы печатали отчет об Андре Жиде у себя. Вскоре придумаю для Вас что-нибудь веселое.

Я не получаю «Известий». Не получил даже номера с моей статьей. Скажите Цыпину. А номер со статьей пришлите мне!

Очень прошу Вас выяснить, что с моим романом? Прочли ли его и что говорят?

Когда выйдет «Париж»?

Как встретили <статью> «Их герой»?

Будьте как всегда ангелом и ответьте мне поскорей на все эти вопросы!

Приписка Л. М. Козинцевой-Эренбург:

Милая Валентина Ароновна, получили ли мое письмо? Приехали ли мои рисунки[113] и проехали ли дальше в Ленинград? Очень волнуюсь за их судьбу. Целую Вас. Ваша Л.Эренбург.

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 7 апреля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

прошу Вас статью «Бароны фон Горгуловы» дать в «Известья», в случае, если «Известья» не могут ее напечатать, — статью сохранить у себя, но ни в коем случае не печатать в «Вечерней Москве». Я сегодня получил номер Вечерки с очерком о собрании писателей. Впервые в моей статье приделан идиотический пассаж, который написан не мной, но идет за моей подписью. В добавку то же самое сделано с цитатой из речи Мальро[114]. Можно понять пропуски, но не «переложения» с посредственной фантазией и неограниченной безграмотностью. Я никак не ожидал от Вечерки после длительного сотрудничества таких выходок и больше писать в ней не буду. Пожалуйста, не обижайтесь на меня, это никак не направлено против Вас, но всему имеются пределы.

Очень прошу Вас выяснить судьбу моего романа и сообщить мне.

Жду известий, когда выходит «Париж». Несколько номеров Вечерки пропали, но я получил номер от 2-го, следовательно, вчерашняя моя просьба отпадает. Пожалуйста, пришлите мне номер «Известий» от 30-го с моей статьей — я его не получил.

То, что я пишу о статье «Бароны» — очень прошу выполнить в точности, то есть ни в коем случае не давать в Вечерку.

Сердечно Ваш

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 18 апреля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

сейчас получил Ваше письмо от 10-го. С тех пор наверно получили два моих письма и поняли причины моего отказа дать очерк для Вечерки.

Очень прошу Вас выяснить мои дела и написать мне!

1) «Известия». Я ничего не получил от Цыпина. Пойдет ли мой последний очерк? Когда я получу гонорар за «Героя»? Газету («Известья») от Вас я получаю нерегулярно. Почему Цыпин не может настоять, чтобы мне газету высылали?

2) Роман. Кто Рабичев[115]? Когда обещал дать ответ? Все это меня очень и очень волнует.

3) Литгазета. Почему они не печатают «Письма»? Если имеются сомнения насчет другого отрывка, пусть, во всяком случае как можно скорей, пустят «Письмо». Для меня это важно.

4) «Париж». Когда выйдет?

5) Когда выйдет «Москва <слезам не верит>»? Попросите, пожалуйста, Шмидта послать мне авторские экземпляры «Хлеба» и «Москвы».

Вы мне не написали, послали ли Вы 250 р. матери Любови Михайловны? (Козинцова, пр. Красных зорь 27 кв.32 Ленинград). Если почему-либо не выслали, то прошу послать.

Никакой Вали я не видал и коробочки не получил.

Уезжал на несколько дней в деревню. О лете еще ничего не ведаю.

Пишите и не сердитесь, что нагружаю <угол письма оборван>…

Сердечный привет!

«Вечернюю Москву» я получаю, так что ее не присылайте.

Впервые.

<Из Парижа в Варшаву,> 22 апреля <1933>

Дорогой Тувим,

давно о Вас ничего не слыхал. Знаю только, что Вы живы-здоровы и в Варшаве. Надеюсь, что это письмо дойдет до Вас. Может быть, Вы слыхали, что я был осенью в России? Когда ехал в Москву, проехал через Варшаву, но рано утром и не мог даже попытаться позвонить Вам.

У меня к Вам такая просьба. Я написал роман о нашей молодежи — результат моей поездки. К этому роману я отношусь с большой заботой, так как это, кажется, моя «основная» вещь. Очень хочу, чтобы он вышел и возможно скорей в переводах. Я посылаю Вам гранки романа[116], чтобы Вы его прочли и, если согласны со мной в его оценке, предложили бы его какому-н<ибудь> польскому издательству. В «Рой» я не пишу[117] — так как они ничего не издают моего, только пишут, что покупают, мол, а потом ни слуху ни духу.

Если удастся Вам пристроить мой роман, прошу Вас также позаботиться о качестве перевода: для такой книги это вопрос существенный.

Немецкие события отразились сильно и на моем существовании. Я лишился единственной верной опоры: все мои книги в Германии конфискованы и запрещены.

Очень буду рад, если вне зависимости от моей просьбы Вы напишете мне Ваше мнение о романе.

Напишите также, как Вы живете, что пишете и не думаете ли съездить на Запад?

Гранки, которые я Вам посылаю, не исправлены: это только чтобы прочитать роман. Для перевода я пришлю книгу.

Сердечно Ваш

Впервые — Т.П.Агапкина. Письма русских корреспондентов польским писателям // Советское славяноведение. 1975, № 2. С.94–95. Подлинник — Национальный музей им. Мицкевича (Варшава). Начало переписки с польским поэтом Юлианом Тувимом (1894–1953) см.: т.1 наст. издания.

<Из Парижа в Москву,> 22 апреля <1933>

Бесценный Рюрик,

вижу Вас уже здесь… Готовлю харч и питье. Когда приедете?

Посылаю Вам вырезку из «Пари Суар» — французы уже питаются Вашими афоризмами! Ах, Рюрик, Рюрик!..

Немецкий сук, как Вам известно, обломался, и я начинаю порхать в воздухе. Все мои книги в Германии запрещены, а <издательство> Малик находится в Праге.

Мой новый роман находится сейчас у Равичева <так! — Б.Ф.>. Не слыхали ли Вы об его судьбе? Отрывки я послал в «Литгазету» и жду, когда они их напечатают. Когда будете в оном учреждении, пожалуйста, подтолкните их.

Сердечный привет Марии Александровне!

Жду Вас.

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 22 апреля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

Ваши два письма получил. Рад, что история с эпилогом очерка — недоразумение[118]. Однако, откровенно говоря, таких недоразумений не люблю и опасаюсь. Так как Вы берете все на свою ответственность, то буду посылать очерки, оговаривая, что за «недоразумения» впредь отвечать будете Вы. А у меня скверный характер… Словом, только в порядке дружеском пошлю вскоре что-нибудь для Вечерки, а если снова повторится подобная история, то придется нам развестись.

Теперь о моих делах. Меня встревожило Ваше сообщение о гранках «Парижа». В чем дело? Не может ли это отразиться на выходе книги? Напишите мне сейчас же об этом: я очень жду «Париж». Посылаю Вам письмо для Равичева. Прошу сообщить, как только что-нибудь выяснится. Почему Литгазета не печатает отрывков? Почему не выходят книги — «Хлеб <наш насущный>» и «Москва <слезам не верит>»? Все вместе это очень печально, и я впадаю в мрак. Если можно, выясните все и успокойте, хотя бы частично.

Хороший фельетон написал у Вас Левидов[119]. К сожалению, в «Лю» по ошибке пропустили его имя.

Насчет летних моих планов еще ничего не знаю. Многое зависит от моих литературных дел, о которых писал Вам выше.

Итак, жду скорого ответа! Рисунки Л.М. <Козинцевой-Эренбург для книги О.Форш> уже получены в Ленинграде. Она шлет Вам сердечный привет.

Сердечный привет!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 59–60.

<Из Парижа в Ленинград,> 27 апреля <1933>

Дорогой т. Сорокин,

Ваше молчание становится эпическим. Пишу Вам в третий раз. Что с книгой?[120] Помните ли Ваши обещания — «издадим в марте»? Теперь через три дня май, а я еще не получил корректуру. Как все это понять? Очень прошу без замедления ответить на это письмо!

Сердечный привет

Впервые. Подлинник — ОР ИРЛИ. Ф.519. № 209. Л.2.

<Из Парижа в Москву,> 27 апреля 1933

Дорогая Валентина Ароновна,

получил «Литгазету». «Письмо» снова не напечатано. Очень волнуюсь и жду с нетерпением Вашего письма. Также о Равичеве <так! — Б.Ф.>. Также о «Париже». Когда «Известия» печатают очерк? Когда пошлют деньги?

Напишите скорей обо всем — я в мраке.

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрой) — ХЗ, 60.

<Из Парижа в Москву,> 29 апреля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна, спасибо за письмо. Как только придумаю что-нибудь смешное, напишу для Вечерки.

В «Звезду» можете давать материал по Вашему усмотрению. Гонорар перешлите матери Л.М. <Козинцевой-Эренбург> в Ленинград.

Я очень встревожен Вашим сообщением о «Париже»[121]. Не в связи ли с романом? Пожалуйста, как только выяснится, сообщите. Жду с нетерпением ответа касательно романа.

Экземпляры «Москвы» и «Хлеба» получил[122]. Рисунки Л.М. <к книге О.Форш> уже получены в Ленинграде.

Наверняка ли «Литгаз<ета>» напечатает «Письмо» в этом номере? Что с другим отрывком? Когда выяснится вопрос о гонораре «Известий»? «Известья» (от Вас) получаю изредка — раз в пять-шесть дней. Не сердитесь, что пристаю с невзгодами, но… Далеко от рю Котентен до Москвы. Итак «ПАРИЖ» — РОМАН — «ЛИТГАЗЕТА» — гонорар «ИЗВЕСТИЙ».

Коробочку не получил.

Жду скорого и утешительного ответа и умиленно благодарю.

Сердечно Ваш

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 11 мая <1933>

Дорогая Валентина Ароновна, посылаю Вам снова статью для «Известий» — не сердитесь, что это не для «ВМ», но вышло серьезней и ответственней — поэтому и даю для «Известий»: больше резонанс. Однако если «Известия» не хотят печатать по причинам дипл<оматическим>, или потому, что у них много материала, возьмите для «ВМ». Мое категорическое условье применительно к этой статье — ничего не выкидывать: статья и так на грани возможного по отношению к стране[123]. Поэтому ничего не выкидывать «хорошего» о Франции — особенно конец. Это относится и к «Известиям», объясните ГЕ <Цыпину>, почему я его прошу так об этом. Итак, если статья не может пойти в таком виде, то пусть ее не печатают вовсе. Вы понимаете сами, почему я так настаиваю: во-первых, я живу в Париже, во-вторых, я считаю, что сейчас неуместны к<акие>-л<ибо> чрезмерные нападки на Францию.

Я очень огорчен историей с альбомом <«Мой Париж»>, тем паче, что не знаю, о каких «четырех сроках» идет речь. Сообщите. С альбомом то же, что со статьей, которую посылаю — те же доводы. Несколько строк могут переменить все! Когда выйдет альбом? Присмотрите, чтобы мне тотчас же выслали 25 авторских экземпляров.

Усиленно жду известий о романе! Я послал Вам экземпляр романа на адрес Ирины (через Аросева[124]). Справьтесь и получите. Скажите Григорию Евг<еньевичу Цыпину>, что я ему послал тоже книгу диппочтой.

Коробочку получил. Жду Эльзу <Триоле>.

Насчет жилищного фонда совершенно правильно. Пришлите листы[125]. Насчет белорусской газеты я Вам писал — согласен, поступайте по Вашему усмотрению.

Итак, жду Вашего письма и ответа о

романе,

«Париже»,

посылаемой статье,

статье, которая лежит в «Известиях».

Если «Известия» не хотят сразу печатать два очерка и до получения этого не напечатают предыдущего, можете поговорить с ГЕ <Цыпиным> и «поделить» — может быть, они предпочитают новый предыдущему.

Спросите, пожалуйста, ГЕ о деньгах. Газету я теперь получаю.

Сердечно Ваш

Только что получил Вашу телеграмму о том, что «Бароны» не пойдут в «Известиях». Почему? И почему они так долго ее держали? Возьмите себе или дайте в «За рубежом»[126]. А новую передайте в «Известия». Но попросите дать ответ без проволочки!

Впервые (в сокращении) — ХЗ, 61–62.

<Из Парижа в Ленинград,> 14 мая <1933>

Дорогой т. Сорокин,

корректура мной получена 12 мая. Вчера послал Вам телеграмму о том, что высылаю корректуру и прошу ждать с печатанием до ее получения. Дело в том, что в листах много опечаток, совершенно искажающих смысл. Часть опечаток относится и к первому сов<етскому> изданию «Визы <времени>». Итак, я высылаю Вам сегодня корректуру спешным пакетом. Если Вы не получите ее до 20, наводите справки где надо. Но ни в коем случае не печатайте, не выправив по моим листам.

Ввиду того, что в книгу включены «Англия» и др. новые очерки, пометьте как-нибудь на обложке это.

Привет

Впервые. Подлинник — ОР ИРЛИ. Ф. 519. № 209. Л.4.

<Из Парижа в Ленинград,> 18 мая <1933>

Дорогой т. Сорокин,

посылаю заказным пакетом воздушной почтой всю корректуру. Очень много опечаток и поправок. Прошу Вас лично присмотреть, чтобы книга вышла в пристойном виде и чтобы при правке не наделали новых опечаток. Мне пришлось кое-где выкинуть несколько строк, но это не сильно увеличит переверстку.

Я думаю, что надо как-нибудь указать, что издание дополнено, либо пометить на обложке заглавия отделов.

Пожалуйста, подтвердите мне телеграфно получение корректуры. Надеюсь, что теперь книга вскоре выйдет.

Сердечный привет

Впервые. Подлинник — ОР ИРЛИ. Ф.519. № 209. Л.З.

<Из Парижа в Москву,> 18 мая <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спешу отправить для «Веч. Москвы» достаточно наглядную фотографию. Сообщаю для подписи — это первый отряд русских национал-социалистов, организованный в Берлине Светозаровым[127]. Отрядом командует кубанский казак в форме.

Получил «ВМ» с моей статьей[128]. Не возражаю. Я Вам уже писал, отправляя «Последних византийцев», что можно этот очерк взять для «ВМ», а «Посл. византийцев» — для «Известий».

Мои дела.

1. «Мой Париж». Что пропущено? Когда наконец-то выйдет? Присмотрите, чтобы мне сейчас же выслали 25 авторских экз.

2. «Известия». Когда пойдут «Посл. византийцы»? Если не хотят, печатайте у себя. Как с деньгами? Попросите Цыпина или Раевского[129] налечь.

3. Что с романом?

4. Насчет квартиры всемерно одобряю. Жду точных указаний.

Получили ли Вы мой роман — я Вам поспал его через Ирину.

Не забывайте! Подтвердите получение фотографии.

Сердечно Ваш

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 26 мая <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

Вы сами понимаете, как меня обрадовало и взбудоражило Ваше последнее письмо. Очень прошу сейчас же напишите подробней — действительно ли вопрос об издании романа решен окончательно и в каком виде? Теперь насчет напечатания в журнале. Если роман издательство даст немедленно в производство, чтобы выпустить в самом скором времени, то вопрос о толстых журналах отпадает. Тогда можно будет ограничиться напечатанием отрывков в «Веч. Москве», «Литгазете» и «Комс. правде». Для «Литгазеты» первая глава, которая у них имеется. Для Вашей газеты четвертая глава, начиная с истории Новосибирска под названием «Два города». Для «Комс. правды» или третья глава, или десятая, или двадцать первая. Я надеюсь, что Вы уже получили Ваш экземпляр — я послал на имя Ирины. Если не получили, то разыщите Александра Як<овлевича> Аросева — он повез. Теперь — другая возможность. Если и<здательст>во не может напечатать романа немедленно, то есть, точнее, до осени, то надо пропустить его либо через «Кр. Новь», либо через «Новый мир» — в зависимости от того, какой журнал может начать печатание теперь же — и пропустить роман в возможно краткий срок. Я, понятно, хочу, чтобы книга вышла как можно скорее и к выходу ее прикачу к Вам.

Рад, что «Известья» взяли статью. Присмотрите, чтобы не было купюр, особенно в «положительной» части, иначе выйдет нехорошо с французами — не к сезону.

Альбомы передайте от моего имени: Гр. Евг. <Цыпину>, Стецкому, Равичеву, <Е.О[130]. и Т.И.>Сорокиным, Лидину, брату ЛМ <Г.М.Козинцеву> и, разумеется, себе. Остальные экземпляры пришлите мне как только они выйдут.

Я послал Вам для газеты занятную фотографию. Получили ли? В «Литгазету» я послал статью об Унамуно[131]. Вскоре пошлю еще о романе Мальро[132].

Как только подвернется подходящий материал, напишу что-нибудь веселое для «Веч. Москвы». Постараюсь также смастерить что-нибудь для «За рубежом».

Получил от «Известий» телеграмму о высылке денег, но денег еще нет.

Если Ирине потребуется Ваше содействие для поездки, то, пожалуйста, сделайте все. Я очень встревожен ее здоровьем — будто необходима операция и серьезная. Хочу показать ее здесь хорошим специалистам.

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами и неверно датированное 1934 годом) — И.Эренбург. Письма разных лет / Вступительная заметка, публикация и комментарий Б.Сарнова // ВЛ, 1973, № 9. C.207–208.

<Из Парижа в Варшаву,> 29 мая <1933>

Дорогой Тувим,

спасибо за письмо. То, что Вы пишете о польских издателях, очень грустно. Но я Вас прошу все же поговорить с оными. Давно мои книги не выходили в Польше. «День второй» я сам ценю и очень хотел бы, чтобы его перевели. Я соглашусь даже на самые скромные условия, поскольку речь идет об этой книге.

О Гитлере и К° вряд ли стоит долго говорить. Это те явления, которые менее всего допускают обсуждения. Настроен я очень мрачно и, кажется, не без оснований. Я посылаю Вам две статьи, которые я напечатал о Гитлере и Розенберге[133]. Если найдете нужным, можете их использовать для польской печати. Статьи, пожалуйста, верните мне, так как у меня нет других копий.

Не хворайте! Пусть Вас оживят стихи Державина и Пастернака![134]

Обнимаю Вас

Впервые — Советское славяноведение. 1975, № 2. C.95. Подлинник — Национальный музей им. Мицкевича (Варшава).

<Из Парижа в Москву,> 2 июня <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

давно от Вас не имею известий, а вопрос о романе меня продолжает очень волновать. Если что-либо положительное выяснилось, очень прошу Вас протелеграфируйте. Я уже писал Вам, насколько это важно для меня. Хочу приехать к выходу <книги>. Как с журналами? От кого теперь зависит все дальнейшее?

Я послал Вам экземпляр <романа>, также Сорокиным и Пастернаку — все три с Аросевым, на имя Ирины. Разыщите Аросева через Гельфанда!

Что с альбомом?

Я послал сегодня вторую статью в «ЛГ» — все это материал, не подходящий для «ВМ». Почему «Известия» не печатают «Византийцев»? Деньги от них получил.

Жду от Вас писем!

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 66.

<Из Парижа в Москву,> 2 июня 1933

Дорогие товарищи,

в связи с переговорами о выставке[135] возник вопрос, который может относиться скорее к компетенции ВОКСа. Я вам сообщаю о нем и прощу вас принять все нужные меры.

Дело вот в чем: говорил о выставке с Дереном[136]. Он согласился дать большую вещь, по его словам, наиболее значительную для всего его последнего периода. Я указал, что вполне вероятно, что это полотно будет приобретено музеем на рубли. Тогда он сказал, что очень хотел бы поехать в Союз на один месяц, если рубли, которые он может получить за эту картину, обеспечат ему существование в течение месяца на территории Союза. Он хочет поехать в Москву — Урал — Ленинград. Срок 15 сентября — 15 октября. Картину он даст мне немедленно по получении ваших инструкций (я не могу взять, так как не знаю, что мне с ней делать). Повторяю, дело касается <не только> ВОКС, а и музея западного искусства, передайте им это письмо.

Жду от <вас> ответа на мое предыдущее письмо. Пикассо сейчас нет в Париже. С Дереном я говорил по собственной инициативе. Хотите ли вы, чтобы я поговорил с Вламенком <так! — Б.Ф.> и Фриезом?[137]

Впервые — Б.Фрезинский. «Андре Дерен удивлен и разобижен». Как французских художников не пустили в Советский Союз // Русская мысль, Париж, № 4147, 1996, 31 октября — 6 ноября. Машинописная копия — ГАРФ. Ф.5283. Оп.7. Ед.хр.198. Л.6.

Международное бюро революционных художников — первоначально международный отдел Ассоциации художников революционной России (АХРР); после роспуска АХХР (1932 г.) несколько лет существовало независимо.

<Из Парижа в Москву,> 12 июня <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

давно не имел от Вас вестей и тревожился. Послал телеграмму: «Что с романом?». Ответа не получил. Сегодня получил от Вас номер ивановской газеты[138]. Спасибо. Хорошо, что там поместили в полном виде. Почему Гр. Евг.<Цыпин> считает даже Тардье[139] неприкосновенным?

Что же с романом? Затаив дыхание, жду известий!

Что с «Парижем»? Почему такая задержка?

В «Литгазету» я послал еще две литературные статьи: о Мальро и о сюрреалистах[140]. Так как сюжеты чисто литературные, послал прямо туда. Присмотрите, пожалуйста.

Вскоре напишу что-либо для «ВМ»!

Посылаю карточку для жил-кооператива.

От Ирины не имею тоже известий и недоумеваю.

Пожалуйста, напишите обо всем поподробней и поскорее!

Сердечно Ваш

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 14 июня <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

наконец-то после долгого перерыва получил от Вас письмо. Обрадовался, хотя вы и сообщаете вещи не очень-то для меня приятные. Особенно меня беспокоит вопрос о романе. По первому Вашему письму я понял, что этот вопрос в принципе решен. Теперь вижу, что это не так. Очень прошу Вас, если что-либо выяснится окончательно, сообщить мне телеграфно!

Напрасно Вы напечатали главу в «ВМ» в таком виде[141]. У Вас кто-то очень неуклюже выправляет меня. Кому мешали вопрос о бантах или Ванька Клюев? Устраняя такие мелочи, Вы делаете ложным и ненужным оставшееся, — например, в той же истории с бантами. Вы на меня не сердитесь, но с «ВМ» мне положительно не везет последнее время, так что пропадает всякая охота давать что-либо для них.

Жду с нетерпением альбом.

Я собираюсь в июле в Швецию на месяц. Очень хочется, чтобы вопрос о романе был бы решен до этого!

Что с Ириной? Она мне не пишет. Куда Вы едете? Куда Вам писать? Очередную статью для «Известий» — кому слать? Прямо Цыпину?

Листки для квартиры послал Вам вчера.

Пожалуйста, не забывайте меня и пишите чаще! Желаю хорошо отдохнуть от всех треволнений.

Сердечный привет

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 30 июня 1933

Дорогие товарищи,

до сих пор не получил письма касательно Дерена ни от вас, ни от ВОКСа. Между тем 14-го июля я уезжаю из Парижа. Дерен запрашивал меня об ответе, хотел передать картину, но я ее не взял. И не <мог> ее взять, не получив точных указаний. Пожалуйста, ответьте тотчас же, так как я поставлен в неловкое положение.

Впервые — Русская мысль, Париж, 1996, № 4147. Машинописная копия — ГАРФ. Ф.5283. Оп.7. Ед.хр.198. Л.5.

<Из Парижа в Москву,> 30 июня <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за два письма. Я уже знал, что Вы больны, от Ирины, но не думал, что это было так серьезно. Отдыхайте как следует и поправляйтесь! Очень Вам соболезную во всех болестях и горестях.

Как видите, я еще в Париже и наверно пробуду здесь еще дней десять: жду Ирину. Вчера ей послали телеграфно визу. До Швеции собираюсь съездить на несколько дней в Лондон по кино-делам. Для «ВМ» обязательно напишу либо оттуда, либо из Швеции — будет материал. С волнением жду новостей о романе и после Ваших писем ничего больше не понимаю. Я думал, что его читали уже верхи. Напишите мне яснее, как с ним обстоит дело. Для меня это вопрос кардинальный. Я послал еще книгу Мехлису[142]. Больше не знаю, что делать. Динамову[143] я уже дважды сам писал об этом.

Я послал Вам детские рассказы и рисунки[144] — можете их дать куда-нибудь по Вашему усмотрению.

Альбома «<Мой> Париж» я все еще не получил — недоумеваю и волнуюсь.

В «Известия» я послал очерк о Жюле Ромене и французских фашистах[145]. Написал и Г.Е. <Цыпину>, и Динамову, что если не подходит для «Известий», чтоб передали в «Лит. г<азету». Если будет у Вас возможность, напомните им, пожалуйста.

Г.Е. я писал по меньшей мере раз десять и ни разу не получил ответа.

Сегодня придет ко мне Барнет[146].

Каталог марок пришлю.

Пишите!

Сердечный привет от Любови Михайловны и меня.

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 71–72.

<Из Парижа в Варшаву,> 6 /VII <1933>

Дорогой Броневский,

Тувим мне пишет, что я должен Вам сообщить мой ответ касательно перевода на польский язык романа «День второй». Я согласен его дать на условиях, которые приводит Тувим, а именно: 1500 франков за тираж в 2000 экз. и за право напечатания перевода в журнале. Эти полторы тысячи франков Кистер[147] должен мне выслать с соответствующим письмом.

Я очень-очень рад, что перевод книги будете делать Вы, и считаю это не только удачей, но и честью. Признаюсь, что я сам, не в пример многим другим моим книгам, люблю «День второй», и мысль, что именно эту книгу переведет на один из иностранных языков не ремесленник, но поэт, меня бесконечно радует.

Если у Вас будут какие-либо сомнения при переводе (советские неологизмы, технические обороты, опечатки и пр.), напишите — я дам все разъяснения[148].

Действительно ли вышла по-польски моя «Фабрика снов»?[149] Если вышла, скажите, пожалуйста, Кистеру, чтобы он мне ее прислал и наконец откликнулся бы — на письма сей муж вообще не отвечает. Жду ответа, шлю сердечный привет — помню наши варшавские встречи!

Впервые — Советское славяноведение. 1975, № 2. С.96. Подлинник — Национальный музей им. Мицкевича (Варшава). С польским поэтом Владиславом Броневским (1897–1962) ИЭ поддерживал дружбу до конца его дней; имя Броневского не раз встречается в ЛГЖ.

<Из Парижа в Москву,> 6 июля <1933>

Дорогая Валентина Ароновна, радуюсь за Вас, думая, что Вы уже отдыхаете среди подмосковной свежести. Мой отъезд затянулся — ждал Ирину. У нее какие-то затруднения, и я очень прошу Вас помочь ей советом.

Я еду послезавтра на несколько дней в Лондон, а оттуда в Швецию. В конце письма сообщаю Вам адреса на июль. Прошу поддерживать контакт!

Постараюсь написать что-либо для «ВМ» из Швеции или из Англии. Я послал за это время: детские рассказы на Ваше имя в «ВМ», статью «О талантах и добродетелях» Цыпину в «Известия» и две статьи Динамову: «Мориак» и «Дюамель — машиноборец»[150]. Очень устал! В Париже невыносимо жарко.

По-прежнему и даже больше волнуюсь касательно судьбы романа. Можно ли сделать что-нибудь для ее выяснения и что?

Получил пробный экземпляр «Моего Парижа». Издано превосходно. Как будет с авторскими экземплярами?

Пожалуйста, не забывайте меня!

Мои адреса:

до 13/7 — Париж

до 19/7 — Mr.Axel Claëson[151] Falsterbo (Швеция)

до 27/7 — Legation de l’U.R.S.S.[152] Stockgolm

Сердечный привет!

Впервые.

<Из Антверпена в Москву,> 20/VII <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

ехал из Лондона в Швецию с бельгийской транзитной визой (<1 слово нрзб> arret[153]) и вдруг расхворался. Просидел здесь неделю в условиях трагикомических (под охраной соцбургомистра!). Завтра плывем в Швецию. Жалко нет машинки — написал бы обо всем этом для «Вечерки», но вот доеду до Стокгольма (буду там около 5-го августа) — тогда напишу.

Я уж Вам писал, что альбом вышел чудесно.

Очень тревожусь, что с Иришей. Помогите ей, если можете.

Мои просьбы:

1) Роман?.. Роман!.. Роман…

2) Авторские экз. «Моего Парижа» (minimum — 15 — в Париж: надо дать французам).

3) Что со статьей для «Известий»?

Как Ваше здоровье? Оправились ли Вы? Надеюсь, что отдых Ваш протекает нормально — вот я, черт побери, потерял неделю в раскаленном Антверпене.

Адрес:

до 10-го августа Стокгольм Legation du l’U.R.S.S. для меня

Самые нежные приветы!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 75. Подлинник на бланке отеля «Century».

<Из Стокгольма в Москву,> 5/8 1933

спасибо большое за два письма.

О романе. Жду с нетерпением известий. Чем кончилось дело с Савранским[154]? Результаты переговоров с Цыпиным? Решен ли вопрос об издании? Очень прошу написать поскорей и поподробней.

О статьях. Никак не могу сейчас ничего написать: не умею работать в дороге. Нет машинки. В голове сумбур. Однако обещаю по приезде в Париж (вернусь не позднее 1-го сентября) тотчас же написать для «ВМ» две статьи.

Напечатали ли «Известья» статью о Жюле Ромене? Если напечатали, пожалуйста, пришлите мне ее в Осло!

Получили ли Вы авторские экз. «Парижа»?

Мой адрес по 18-го августа[155] — Oslo Норвегия

Legation du l’U.R.S.S.

Здесь очень интересно, а главное — отдохновенно, хотя в самом Стокгольме я вновь утомился. Завтра уезжаем на Север.

Как Ваше здоровье?

Ваш сердечно

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 77. Написано на бланке стокгольмского отеля «Reisen».

<Из Осло в Москву,> 22 августа <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

путешествие мое приближается к концу: завтра еду в Копенгаген, а оттуда морем в Париж. А в Париже, следовательно, буду через неделю. Там сяду за работу.

К Вам великие просьбы:

Что с романом?

Проверьте посланы ли мне авторские экз. «Парижа».

Напечатали ли «Известья» мою статью о Ромене и французском фашизме? Если да, пришлите мне № газеты. Если нет, скажите им, что теперь я хочу послать новые статьи (Англия, Бельгия, Скандинавия), но буду ждать, пока они пропустят эту. Для «ВМ» обязательно напишу.

Сердечный привет!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 79. Написано на бланке отеля «Continental» (Осло).

<Из Парижа в Москву, 5 сентября 1933>

Дорогой Всеволод Эмильевич,

мы вчера вернулись в Париж из Скандинавии. Застали <1 слово нрзб> и открытку. Очень, очень рад, что скоро увидимся! Как только приедете в Париж, позвоните нам по телефону Inv. 05–48.

После Vichy будет особливо хорошо распить бутылку французского вина?! Ждем вас. Сердечный привет Зинаиде Николаевне[156] и Вам от нас обоих.

Впервые. Подлинник — РГАЛИ. Ф.998. Оп.1. Ед.хр.2667. Л.4. Начало переписки с режиссером Вс.Э.Мейерхольдом (1874–1940) — см. т.1 наст. издания.

Париж <в Москву>, 5 сентября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

вчера вернулся в Париж и застал несколько писем от Вас. Вы сами догадываетесь, как их содержание меня огорчило. ИВ <Сталину> книгу я послал давно, до других. Что теперь делать, не знаю. Жду от Вас очередных вестей. Пошлю письмо ЛМ[157] — может быть, это сможет сдвинуть дело с места. Вчера получил от Ромена Роллана (которого лично не знаю) большое восторженное письмо о «Дне втором»[158]. Он пишет, что эту книгу ждал давно и что эта книга помогла ему понять пафос нашего строительства. Роман вышел недавно во французском переводе. Неужто из «Молодой гвардии» не могут ничего сделать? Напишите все, что знаете.

Теперь вопрос об «Известиях». Статья, которую я им послал в июле[159], отнюдь не злободневна в плане месяцев и никак устареть не может. Я лично считаю эту статью одной из самых удачных. Она дает характеристику французского интеллигентного фашизма, и это важно теперь для противопоставления интеллигентам совершенно другого облика, как напр<имер> Эррио[160]. Поговорите, пожалуйста, с Цыпиным и укажите ему, что я очень хотел бы, чтобы статья эта была напечатана в «Известиях». Если он все же статью не возьмет, то возьмите у него рукопись (у меня не осталось копии). Дайте сделать копию и пришлите ее мне, а статью возьмите в «ВМ» или, если она чересчур велика, передайте в «Интернациональную литературу» <С.М.>Третьякову. Условие как обычно — чтобы статья была напечатана без сокращений. Копию статьи, пожалуйста, пришлите мне немедленно воздушной почтой — она мне нужна для перевода[161].

До сих пор я так и не получил авторских экземпляров «Парижа». Это меня очень огорчает — мне хотелось, да и нужно это, показать здесь книгу. Прошу Вас — добейтесь, чтобы они мне выслали наконец авторские экземпляры. Скажите, что это отравляет мне удовольствие от хорошо изданной книги и мешает дальнейшему сотрудничеству.

Письма от Динамова, о котором Вы пишете, я так и не получил. Статью о Дюамеле они[162] напечатали с сокращениями. Кроме того, может быть, Вы читали отзыв Заславского о «Париже»[163]. Воздерживаюсь сейчас и от комментариев и от посылки материалов для «ЛГ». В ближайшие дни сяду за работу и один из первых очерков пошлю Вам для «ВМ».

Перевод пьесы Дос Пасоса пришлите — очень интересно[164].

Книгу Эррио[165] постараюсь сегодня разыскать и, если найду, вышлю тотчас же Вам.

Прилагаю Вам доверенность для «30 дней»[166] и прошу Вас деньги передать матери Ирины (Е.О.Сорокина Проточный 16) — там сейчас они очень нужны.

Ирина приехала вчера с взморья, выглядит она хорошо, но очень уж худа. Возьмемся за ее лечение.

Большое спасибо за все и горячие приветы от ЛМ<Козинцевой-Эренбург> и меня!

Приписка И.И.Эренбург: «Милая Валентина Ароновна, я Вам не писала, т. к. разъезжала. Думаю вновь возвращаться в Москву. Целую Ирина».

Впервые (с неотмеченной купюрой) — ВЛ, 1973, № 9. C.205–206.

<Из Парижа в Москву,> 11 сентября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

получил Вашу телеграмму. Книга Эррио уже была послана. Письмо Ромена Роллана высылаю завтра (копию).

Посылаю статью о немцах[167] для «Известий». Выясните с Цыпиным, будут ли они печатать. Если не будут, возьмите для «ВМ». Я хочу, чтобы это было напечатано в «Известиях», потому что резонанс силен за границей, а это статья боевая. Для «Известий» вышлю послезавтра также второй очерк об уничтожении коров в Дании[168]. Потом напишу два очерка для «ВМ». Как видите, работаю из всех сил.

Вы мне писали, что Цыпин послал 90 (рублей? долларов?) — выясните, пожалуйста, когда — я не получал ничего с июня.

Что со статьей о Жюле Ромене? Жду с нетерпением копию.

Вы мне пишете о каком-то очерке, напечатанном в «Звезде». Что это за очерк? Пришлите. Также тот № «Звезды», в котором был отзыв Выгодского о моей «Испании»[169].

Какие последние новости, касающиеся романа? Говорил ли Бабель с AM <Горьким>? Что говорит теперь Цыпин? Жду экземпляров «Парижа».

Ирину лечить еще не начал — все врачи в разъезде.

Не забывайте! Сердечный привет!

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 12 сентября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

вчера отправил Вам статью для «Известий» «Размышления на немецкой границе». Сегодня посылаю еще одну — «Сизифов труд», также для «Известий». Не сердитесь, что не для «ВМ». Я очень давно ничего не давал в «Известья» — резонанс, обязательства, гонорар… В ближайшие дни вышлю специально для «ВМ» очерк. Однако в «Известьях» теперь тоже три мои статьи, две эти, а также о Жюле Ромене. Выясните с Цыпиным, что они будут действительно печатать, и ту, от которой они откажутся, возьмите для «ВМ».

Вчера писал Вам подробно обо всем. Посылаю письмо Ромена Роллана. Жду, затаив дыхание, новостей.

«Парижа» еще не получил.

В Москву выехал американский кино-режиссер Майльстон[170]. Он выехал из Лондона 9-го пароходом в Ленинград. Это автор картины по роману Ремарка[171] «На Западе без перемен» и др. Он хочет делать в Америке фильм по моему «Курбову». Я сильно опасаюсь, что получится не только клюква, но и хуже, хотя намерения у него самые прекрасные. Я думаю, что в Москве надо им «заняться» — показать все и пр.

Ваш сердечно

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 82.

<Из Парижа в Ленинград,> 21 сентября <1933>

Дорогой т. Сорокин,

что же с «Визой времени»? Когда она наконец выйдет? У меня готов новый сборник очерков о Западе 1932–1933 годов[172]. Если Вас интересует, спишитесь касательно него с т. Мильман, «Вечерняя Москва» — я ей послал содержание книги.

Если «Виза» вышла, пришлите мне авторские экземпляры. Если нет, ответьте, когда выйдет.

Сердечно Ваш

Впервые. Подлинник — ОР ИРЛИ. Ф.519. № 209. Л.5

<Из Парижа в Москву,> 21 сентября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за письмо.

О романе. Жду все так же мучительно новостей. Писал ЛМ<Кагановичу>. Ответа нет. Говорил ли Бабель с Горьким? Я не могу понять, о каких «поправках» пишет Савранский. Письмо Ромена Роллана я Вам послал. Теперь посылаю несколько цитат из статей франц<узской> печати о романе. Напишите, что я могу еще сделать.

О статьях. Статью о Жюле Ромене нельзя никак разрывать на куски. Поэтому я и дал Вам телеграмму. Если журнал Третьякова не выходит[173], дайте эту статью в какой-либо другой журнал. Может быть, в «Кр<асную> новь» или др.

У меня будут в ближайшее время две другие статьи: одна общая — о франц<узской> литературе (10 маш. стр.), другая об Андре Жиде[174]. Я работаю над ними, так как по-французски должен выйти сборник моих статей[175]. Я пришлю Вам обе. Если захочет к<ак>-л<ибо> напечатать «ВМ», возьмите, нет — дайте другим.

Жду известий о том, где и когда пойдут «Сизифов труд» и «Размышления <на немецкой границе>».

Прошу выяснить историю с деньгами. Не может быть, чтобы они вернулись! Наверное, не послали. Приложите все усилья, чтобы отослали, так как мои дела сейчас очень плохи, и я не знаю, как удастся отослать Ирину.

Предложите к<акому>-л<ибо> издательству (только чтобы это не помешало роману!) сборник моих статей. Содержание прилагаю. Пришлите мне статьи «Черные гусары», «<Мой обвинитель Томас> Батя»[176] и «Вид на жительство»[177] — я хочу их обработать для книги. Если можно, пришлите мне рукописи без купюр (нет черновиков).

От Динамова ничего не получил.

Книга Эррио Вам была выслана своевременно. Марочный каталог пришлю. Экземпляры «Парижа» получил. Спасибо!

Жду от вас утешительных вестей!

Сердечный привет!

Впервые.

<Париж, 25 IX 1933 >

Дорогой В.Э.,

я говорил с Мальро о возможности того, что Вы займетесь его «Condition humaine»[178] (Китай). Он был очень рад, т. к. знает Ваш театр и ценит его. М.б., Вы успеете еще повидаться с ним до отъезда? Позвоните мне.

Когда мы увидимся?

Впервые. Подлинник — РГАЛИ. Ф.998. Оп.1. Ед.хр. 2667. Л.6

<Париж, после 25 сентября 1933>

Телефон Inv. 05 48.

Дорогой Всеволод Эмильевич,

к Вам нельзя дозвониться. Очень хотим увидеться. Свободны ли в субботу вечером или в воскресенье[179]? Пообедаем.

Впервые. Подлинник — РГАЛИ. Ф.998. Оп.1. Ед.хр.2667. Л.5.

<Из Парижа в Москву,> 26 сентября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

очень обрадован новостями. Вчера получил Вашу телеграмму, а сегодня письмо от Динамова: «Говорил с Алекс. Иван. <Стецким> — Цыпину даны указания принять к печати». Жду от Вас письма с деталями. Твердо ли это? Сегодня с диппочтой уходит экз. на имя Цыпина. Присмотрите, пожалуйста, чтобы он не затерялся и дошел до назначения. Когда «Сов<етская> Л<итература>»[180] предполагает выпустить книгу? В каком виде? Исключает ли это «Мол<одую> Гвардию»[181]? Напишите обо всем! Я очень хочу, чтобы книга вышла поскорее, во всяком случае до весны. Хочу приехать. Кстати, что с «Единым фронтом», который был «сдан в производство» год тому назад? Боюсь, что и «День второй» начнут мариновать!

О статьях. «Сизифов труд» дайте в «Известия». Причины Вам самим ясны. Такие статьи мне писать трудно. А в «Изв<естия>» я должен давать регулярно. Как только будет веселый материал, напишу специально для «ВМ». Тем более вы напечатали о Ромене[182]. Так что «Сизифа» дайте Цыпину, конечно, при условии, что они действительно напечатают. Очень прошу выяснить вопрос с деньгами — у меня жестокое безденежье.

Насчет книги очерков я Вам писал.

Что делал в Москве Майльстон?

Пишите!

Ваш сердечно

Если Вы не печатаете в «ВМ» очерк «Об умеренном климате», то передайте его Динамову. Я ему пишу об этом.

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 3 октября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

о впечатлении от Вашего письма Вы сами догадываетесь. Радуюсь очень и чуть-чуть тревожусь — окончательно ли, не выйдет ли еще каких-нибудь задержек? Напишите, как все приключилось. Хочется, чтобы книга вышла поскорей!

Экземпляр я послал давно диппочтой на имя Цыпина в «Известия». Если Г.Е.<Цыпин> еще не получил, справьтесь, пожалуйста, у Гельфанда.

О статьях. Надеюсь, что «Сизифов труд» пойдет в «Известиях». Если они не возьмут, напечатайте в «ВМ». Я послал Вам статью о французской литературе «Об умеренном климате», дайте ее Динамову, при условии напечатания без сокращений.

Еще просьба: скажите Халатову[183], что я теперь работаю над книгой о жел<езных> дорогах[184]. Эта тема очень неблагоприятная для романиста, материал трудный, приходится много читать — отсюда задержка.

В Москву поехал один художник. Он передаст Вам мои «дары»: галстучек и шоколад.

Пьесу Дос-Пасоса <«Вершины счастья»> только теперь начал читать. Когда кончу, напишу Вам.

Насчет украинцев[185] — очень хорошо. Предложите им, что хотите — по Вашему выбору.

Статья, которую Вы мне недослали, называется, м.б., «Белая горячка», напечатана она примерно в июле 1932 г. Книгу статей составлю в этом месяце и рукопись тогда пошлю Вам.

Деньги от «Известий» получил.

Главное — роман!!!

Пожалуйста, пошлите Ирине в Негорелое 100 р.

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 87–88.

<Из Парижа в Москву,> 10 октября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна, рад, что могу наконец-то послать Вам статью специально написанную для «ВМ». Надеюсь, что она понравится и развеселит.

Получил Ваше письмо. Жду с нетерпением известий о романе. Напишите, могу ли я быть вполне спокоен за его судьбу. Почему Г.Е.<Цыпин>, говоря о новинках ближайших «Сов<етской> литер<атуры>», не назвал «День второй»? Окончательно ли все решено? Когда можно рассчитывать на выход книги?

Почему «Известия» маринуют «Сизифов труд»?[186]

Я в ближайшие дни поеду в Англию на 10 дней — по приглашению Майльстона. Пишите мне на прежний адрес — перешлют. Не знаю, успею ли написать для «Вел<икого> перелома» — очень мало времени, а чтобы выполнить, надо собрать кой-какой материал поновей.

Пьеса Дос-Пасоса <«Вершины счастья»> переведена хорошо, но по-моему скучновата для сцены. Как Ваше мнение?

Статья «Умеренный климат» прошла в «ЛГ» с некоторыми, хотя и не очень значительными, купюрами. Почему? Кто вместо Динамова <в редакции ЛГ>? Я им послал на имя последнего статью об Андре Жиде.

Ирина едет через неделю. Получили ли галстук и шоколад?

Пишите обо всем!

Ваш сердечно

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 7 ноября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

простите, что так долго не отвечал на Ваши письма — был занят сценарием: пришлось отстаивать Курбова от американцев[187]. Теперь, кажется, все наладилось.

В связи с этим не мог и написать статью для «Вел<икого> перелома». Я не люблю повторять то, о чем уже писал. Я постараюсь либо съездить в деревню, либо найти интересные документы, и тогда напишу. Лучше пропустить все сроки и дать что-либо интересное, нежели написать кое-как.

В «Комсомольскую правду», пожалуйста, позвоните и скажите, что я ничего не мог им дать к юбилейному номеру[188], так как был в Англии и получил их телеграмму чересчур поздно. Может быть, они напечатают в газете отрывок из «Дня второго»?

В «Известия» я послал к праздничному номеру статью[189]. К сожалению, они поставили мне тему, которую я уже не раз освещал, пришлось просто привести несколько новых фактов и связать их.

О романе: жду не дождусь гранок. Выясните, пожалуйста, как обстоит дело с набором и когда книга выйдет. Договора я также не получил. Получил список купюр[190]. Они не страшны. В трех местах необходимы некоторые изменения, чтобы связать фразы. Посылаю их Вам на отдельном листке и прошу Вас их занести либо в рукопись, либо в корректуру.

Почему «ВМ» не напечатала моего Жермена[191]? Статья по-моему получилась веселая. Если они не хотят ее печатать, дайте в «ЛГ» или в другое место.

Что с моей квартирой?

Пришлось ли Вам перо к руке?

Не забывайте и напишите обо всем, а в первую голову о романе!

Ваш сердечно

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 90.

<Из Парижа в Москву,> 11 ноября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

надеюсь, Ирина уже передала Вам мой скромный, но пестрый презент, который я прислал Вам из Берлина. Мой приезд в Париж был очень эффектен: на руках у меня была знакомая Вам лошадка, причем туземцы недоумевали: одни говорили — «сет эн самоед», другие — «нон, сет эн бояр рюсс»[192].

Денег от «Изогиза» я не получил, и это меня смущает — не знаю, начать ли писать и пр.? Пожалуйста, разъясните сие поскорей.

В Париже, как Вам известно, мировой кризис, кроме того — туман и слякоть. Об остальном умолчу.

Сердечный привет

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 21 ноября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

спешу Вам отослать «приветствие»[193] — это все, что я мог смастерить в короткий срок. Рассказов у меня нет, готовых очерков тоже нет. Надеюсь, сойдет посылаемое.

С «Лю» я тотчас же все устроил и сегодня они вышлют Вам приветствие[194].

О моих делах:

Почему «ВМ» не напечатала до сих пор очерка о Жермене? Если не подходит, дайте его в другое место.

Что с «Е<диным> Ф<ронтом>»? Пожалуйста, узнайте и напишите.

Что с «Днем вторым»? Закончен ли набор? Когда книга выйдет? Не будет ли каких-нибудь неожиданностей? Очень прошу Вас следить за этим делом и сообщать мне все новое.

Я не мог до сих пор написать для «Великого перелома». Но, надеюсь, вскоре набрать материал и написать очерк.

Материал для железнодор<ожной> книги уже подобран и вскоре приступлю к работе над книгой (это для Халатова).

Присмотрите, пожалуйста, за жилстроительством.

Вскоре составлю книгу очерков, о которой Вам писал.

Вскоре вышлю Вам сценарий, написанный для Майльстона.

Как и прежде, главным остается скорый и верный выпуск «Дня второго». Это тесно связано со всеми дальнейшими моими планами.

Пишите чаще! — последнее время Вы меня позабыли…

Здесь теперь Ильф и Петров[195]. Показываю им Париж.

Сердечно Ваш

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 30 ноября <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

простите, что так долго не отвечал: хворал и хандрил.

Посылаю Вам подписанный договор на «День второй». Главное, чтобы они скорей выпустили книгу.

Пошлю Вам в ближайшие дни выдержки из дневника одной молодой парижанки[196]. Можете дать по Вашему усмотрению в «Красную новь» или еще куда-нибудь.

Посылаю Вам сценарий для американского фильма. Отрывки можете дать в печать по Вашему усмотрению — думаю, в какое-нибудь кино-издание[197]. Можно дать начало — с самого начала по смерть Маши — и конец того, как оба идут до самого конца. Прилагаю мое «предисловье». Пожалуйста, покажите сценарий <Т.И.>Сорокину, а после того как он будет использован, передайте его от моего имени Шумяцкому[198].

В «Известия» постараюсь вскоре написать очерк. То же самое касательно «<Великого> Перелома». Скоро начну книгу для Халатова.

Присмотрите, пожалуйста, за моими делами в жилстроительстве.

Выяснилось ли что-нибудь касательно «Единого фронта»?

Напишите, что в Москве нового? Как теперь Ирина живет?

Здесь Ильф и Петров — очень славные.

Не забывайте!

Сердечный привет!

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 92–93.

<Из Парижа в Москву,> 6 декабря <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

посылаю Вам дневник. Прошу Вас прежде всего дать его Ирине. Если Ирина признает, что его можно в таком виде напечатать у нас, то дайте его в какой-нибудь журнал по Вашему выбору. Оговорите, что купюры могут быть сделаны только с моего согласия. Если Ирина сделает купюры, не возражайте. Если Ирина найдет, что дневник нельзя печатать, подчинитесь.

Ирина мне пишет, что о романе Вы мне пишете. Но я ничего не знаю и с волнением жду новостей. Когда же он выйдет?

«Великому перелому» напишу. Попросите при случае Цыпина ответить мне на письмо.

Что с жилстроительством?

Не забывайте обо мне!

Сердечно Ваш

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 10 декабря <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

давно не было от Вас писем. Наверное, Вы заняты в связи с выпуском юбилейного номера[199].

Посылаю Вам статью для «Известий» об английских студентах[200]. Если Цыпин не возьмет ее, берите для «ВМ».

Завтра наконец сажусь за очерк для «Великого перелома» — очень трудно собрать материал. О высылке этой статьи сообщу Вам телеграфно.

Что с «Днем вторым»? Очень жду вестей!

Книгу очерков подбираю. Выяснили ли Вы вопрос о «Едином фронте»?

К Вам еще такая просьба — пришлите мне, пожалуйста, книжки о Зубатове и Зубатовщине[201], также о гапоновщине[202] — очень нужно для работы[203].

Пишите!

Сердечно Ваш

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 15 декабря <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

почему задержка с «Днем вторым»? Я ведь отказался от читки корректур. Когда он выйдет? Пожалуйста, нажмите!

Сегодня посылаю статью в «Литературный критик» о роли советской литературы в мировой[204] (они очень просили). Завтра еду в деревню за материалом для «Великого перелома». Следовательно, статью вышлю Вам не позднее 20-го числа. Передайте им это.

Получили ли дневник <французской школьницы>? Что с «<Единым> фронтом»?

Для «Известий» послал Вам статью об английской молодежи.

Книгу о железных дорогах еще не начал. Только собрал материал. Это будет не роман, а несколько очерков, вроде «Хлеб<наш насущный>».

Лекарство пошлю Вам с Кольцовой[205]. Она едет через 5 дней.

Очень прошу Вас смотреть за моими делами, особенно за «Днем вторым».

Ваш сердечно

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 96.

<Из Парижа в Москву,> 18 декабря <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

я получил от <Т.И.>Сорокина письмо насчет сценария, которое меня смутило. Разумеется, ни в коем случае сценарий не должен быть использован для кино-работы. Я послал его только для напечатания, а Шумяцкому просил передать «к сведению», чтобы показать, как этот фильм задуман нами. Не может быть и речи о том, чтобы его дали у нас, так как его уже делают в Холливуде и одновременное использование темы или деталей поставит меня в тяжелое положение перед Майльстоном.

Я был в деревне и сажусь за статью для «В<еликого> П<ерелома>». Должен был сегодня написать статью для специального московского номера «Известий», но расхворался и отложил на завтра. Что со статьей об английских студентах?

Лекарство послано через Кольцову, с ней же — джемпер для Ирины.

Что с «Днем вторым»?

Сердечно Ваш

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 97.

<Из Парижа в Москву,> 23 декабря <1933>

Дорогая Валентина Ароновна,

только что пришло Ваше письмо. Что с «Днем вторым»? Почему его все время верстают и когда будут печатать? Все ли благополучно? Когда он действительно выйдет? От этого вопроса для меня многое зависит. Я послал письмо Ромена Роллана о «Д<не> В<тором>» в «ЛГ» (письмо было напечатано в «Монде»), но безрезультатно. Эррио в своем докладе цитировал «ДВ».

Статью для «Вел<икого> Пер<елома>» пишу и вышлю Вам через три-четыре дня.

Надеюсь, что статью об английских студентах «Известия» напечатают. По их просьбе я отправил им статью «Москва — столица мира»[206]. 50 р., о которых Вы пишете, я от них не получил. Присмотрите, чтобы мне высылали все газеты и в новом году.

О книжке для Халатова. Во-первых, это ни в коем случае не роман. Во-вторых, я не знаю, когда я ее напишу. В-третьих, не надо ничего брать под эту книгу в «К<расной> Н<ови>».

Как Вы решили вопрос о гонораре за «День вт<орой>»? 7500 р. действительно маловато.

В Холливуде уже начали работать над «Курбовым». Декорации и костюмы сделал Альтман[207].

Книги о Зубатове и Гапоне мне нужны документальные (не беллетристика). Самое основное. Особенно о зубатовщине.

Не забывайте!

Ваш сердечно

Впервые.