На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1956

Москва, 23 января 1956 г.

Уважаемый Евгений Владимирович,

я получил Ваше письмо и считаю вполне резонным то, что Вы пишете о мерах для оказания материальной поддержки Лаффиту[968]. Пожалуйста, сообщите мне, если Вы включите в план издательства перевод последнего романа Ж.Лаффита, и я, в свою очередь, напишу ему об этом.

Одновременно пользуюсь случаем, чтобы обратить Ваше внимание на последнюю книгу Ива Фаржа[969] — рассказы под названием «Простое слово». Это милые рассказы, стоящие перевода. С другой стороны, ввиду кампании на Западе, связанной со смертью Ива Фаржа, я считаю полезным издать у нас перевод его книги[970].

Впервые. Копия — ФЭ, 476, 2.

Е.В.Блинов — тогда директор Издательства иностранной литературы.

Москва <в Киев>, 18 мая 1956

Дорогой Александр Евдокимович!

В г.Бердичеве (ул. Карла Либкнехта 59 кв. 11) проживает Фридман Морис Давидович. Судьба его следующая: уроженец закарпатской Украины, он в 10-летнем возрасте был увезен родителями в Париж, где жил и учился до 1942 года. Спасаясь от немцев, он попал в Испанскую тюрьму, откуда выбрался в Англию, сражался против гитлеровцев, в 1945 году вернулся в Париж, и наконец в 1948 году попал на Украину, где работал сначала рабочим. Затем он сдал экзамен на аттестат зрелости. У него имеются также французские дипломы, он учился на литературном факультете Сорбонны. Фридман М.Д. знает следующие языки: французский, английский, немецкий, чешский, испанский, португальский и итальянский. Теперь он заканчивает заочно Житомирский педагогический институт иностранных языков. Он пишет, что согласится выполнять любую работу, т. к. на 260 рублей, которые он получает, работая на полставки библиотекарем, он прожить не может, он болен и ходит на костылях.

Мне кажется, что ты легко сможешь ему помочь, учитывая его знания иностранных языков. Очень прошу тебя это сделать.

Впервые. Подлинник — Архив-музей литературы и искусства (Киев) Ф.435. Оп.1. Ед.хр.923. Л.2.

Москва, 23 августа 1956 г.

Дорогой Сергей Александрович!

Положение со всеми мероприятиями, намеченными секцией[971], совершенно катастрофическое. Если Вы не придете на помощь, мы не сможем справиться с великой инерцией ВОКС’а.

Я Вас заклинаю завтра вместе с Юткевичем[972] и мной попытаться оказать давление на дву(ве)ликих культурных деятелей ВОКС’а. С этой целью я завтра специально остаюсь в Москве и во 2-ой половине дня, начиная с 2.30, когда Вам будет удобнее, смогу с Вами и Юткевичем быть в ВОКС’е.

Спасите не только культурные связи, но и наши отношения с такими людьми, как Пикассо, Веркор и пр.

Впервые. Копия — ФЭ, 520, 1.

Дипломат С.А.Виноградов (1907–1970) — в 1953–1965 гг. посол СССР во Франции.

Москва <в Тарусу>, 28 августа 1956 г.

Дорогая Валерия Ивановна,

я получил письмо от председателя исполкома Тарусского райсовета тов. Веселова, в котором он сообщает, что исполком Тарусского горсовета решения об отрезке Вашего приусадебного участка не принимал и, что «следовательно, приусадебный участок в размере 16 соток годной земли как есть так и остается».

Думаю, что они Вас больше беспокоить не будут. Я очень рад, что Ваш сад-питомник[973] остается у Вас и что Вы по-прежнему сможете снабжать посадочным материалом парки и скверы города.

Желаю Вам всего доброго

Впервые. Копия — ФЭ, 1039, 1.

В.И.Цветаева (1883–1966) — сводная сестра М.И.Цветаевой — обратилась к ИЭ как к депутату Верховного Совета с просьбой защитить ее садовый участок («Мне известно, что Вы не просто любите, но и сами выращиваете цветы, и поймете меня, какое это горе для садовода, когда дело, в которое вложено столько сил, идет насмарку» — ФЭ, 2340, 1). 7 августа 1956 г. ИЭ послал в Тарусу запрос и 22 августа получил положительный ответ.

<Из Москвы в Париж, сентябрь 1956>

Дорогой друг!

Я только что получил Ваше письмо[974]. Предположительно выставка откроется в ноябре или декабре, на Ваш выбор. Я хочу признаться, что у нас нет иностранной валюты, поэтому нам трудно купить репродукции, о которых Вы мне писали и по предложению Вашего молодого художника. Другими словами, мы вынуждены удовлетвориться теми изданиями, которые Вы предоставите нам. Мне кажется, что около 200 репродукций может нас устроить. Мы будем рады показать фильм, о котором мне сказала Рита[975] в письме ко мне. Я беру на себя сказать об этом мадам Олембер. Возможно к 12 октября у меня будет возможность приехать на несколько дней в Париж, и тогда я буду счастлив повидаться с Вами. Люба шлет Вам и Рите дружеские приветы.

В надежде Вас увидеть вскорости

Впервые. Копия — ФЭ, 515, 1.

Дружеские отношения ИЭ с французским писателем, председателем Национального Комитета писателей Франции Веркором (Жан Брюллер; 1902–1991) установились непросто. Прочитав в 1943 г. повесть неизвестного ему французского автора «Молчание моря», ИЭ политически расценил ее абсолютно негативно и написал об этом в статье «Лирика провокатора» (Война и рабочий класс. 1943, № 10. C.28–30); свою неправоту он, возможно, потом осознал, но не признал публично — см. письмо Е.В.Блинову от 12.06.1958 (в СССР повесть опубликовали в 1959 г. — одной из переводчиц ее стала секретарь Эренбурга Н.И.Столярова, а предисловие к книге написал самый близкий друг Эренбурга О.Г.Савич). Видимо, Веркор с пониманием отнесся к этому, потому что взаимоотношения писателей в 1950-е годы стали несомненно дружественными. Об организации Веркором в Москве и Ленинграде выставки французской репродукции см. ЛГЖ (8; 467).

<Москва, сентябрь 1956>

Дорогие Елена Викторовна и Степан Петрович,

очень меня растрогало ваше внимание и обрадовало, что Степан Петрович лучше себя чувствует.

Как Вы видите, дорога молодых поэтов не гладкая. Я получил очень много писем читателей, протестующих против читательского отзыва в ЛГ, еще больше протестующих статей и писем получила редакция[976]. Молодые поэты послали коллективный протест. Встречаясь с ними и со Слуцким[977], я с радостью еще раз увидел, какой любовью молодых окружен Степан Петрович.

Я хочу, чтобы он поскорее снова был среди нас, веселый и сильный. Сердечный привет от нас обоих!

Впервые. Подлинник — ГЛМ. ОФ. № 5741.

Литературный критик Е.В.Златова (1905–1968) — жена поэта С.П.Щипачева (1898–1980); в годы оттепели Щипачев неизменно поддерживал молодых талантливых поэтов, а также ИЭ, когда тот подвергался нападкам власти.

<Из Москвы в Токио,> 27 /IХ 1956

Уважаемые г-н Ионакава, г-н Хориэ и г-н Хирано,

я получил ваше письмо и телеграммы. Я прошу извинить меня за задержку ответной телеграммы и этого письма, но я не хотел писать, пока не узнаю точно, когда смогу выехать.

Я не мог воспользоваться Вашим любезным приглашением в октябре, потому что еду в Венецию на ассамблею «Общества европейской культуры». Кроме того, в ноябре состоится Бюро Всемирного Совета Мира. Ввиду этого я смогу приехать к Вам только начиная с декабря месяца. Если декабрь Вас не устраивает, я прошу известить меня, и я приеду в один из последующих месяцев по Вашему выбору[978].

Я буду рад выполнить Ваши просьбы, но прошу не очень перегружать программу, так как я хотел бы не слишком второпях осмотреть Вашу страну.

Я буду ждать Вашего ответа и тогда окончательно уточню месяц и день нашего приезда в Японию.

Я Вам очень благодарен за любезное приглашение и внимание и буду рад ознакомиться с Вашей страной.

Впервые. Копия — ФЭ, 1176, 2.

ИЭ писал в ЛГЖ: «В Японию я поехал с Любой. Нас пригласил специальный комитет, созданный для „приема Ильи Эренбурга“. В комитет входили представители Общества дружбы Япония — СССР, переводчики русской литературы и работники японского комитета мира. Деньги дали большая газета „Асахи“ и радио» (8; 473). Предварительная переписка ИЭ с его переводчиком Хирано о поездке шла несколько месяцев. «Японские заметки» (1957) и 11-я глава 7-й книги ЛГЖ посвящены поездке в Японию.

Москва, 28 сентября 1956

Дорогая Фрида Абрамовна!

Осмелюсь обратиться к Вам с просьбой. Виктор Ватис[979] прислал мне свою рукопись «Повесть о пионерском лагере».

Мне показалось, что она написана неплохо, но более внимательно прочесть ее не могу, так как уезжаю в командировку.

Вы окажете мне большую услугу, если прочтете ее и скажете мне свое мнение.

P.S. Пересылаю рукопись по почте.

Впервые. Копия — ФЭ, 518, 1.

Журналистка и писательница Ф.А.Вигдорова (1915–1965) приобрела всемирную известность благодаря своему репортажу с судебного процесса над поэтом И.Бродским (этот репортаж дал прочесть ИЭ О.Г.Савич, друживший с Ф.Вигдоровой). ИЭ не раз обращался к ее безотказной помощи (см. Б.Фрезинский. Очень просим вникнуть… // Русский еврей. 1997, № 1. C.18–21).

<Телеграмма из Москвы в Ленинград, 22 октября 1956>

ДОРОГОЙ ЕВГЕНИЙ ЛЬВОВИЧ РАД ОТ ВСЕЙ ДУШИ ПОЗДРАВИТЬ ВАС ЧУДЕСНОГО ПИСАТЕЛЯ НЕЖНОГО К ЧЕЛОВЕКУ И ЗЛОГО КО ВСЕМУ ЧТО МЕШАЕТ ЕМУ ЖИТЬ ТЧК ЖЕЛАЮ ВАМ ЗДОРОВЬЯ И ДУШЕВНОГО ПОКОЯ = ЭРЕНБУРГ

Впервые — в комментариях к ЛГЖ (т. З. М., 1990. С.413).

Поздравление с 60-летием драматурга Е.Л.Шварца (1896–1958), на которое Шварц 23 октября 1956 г. ответил письмом: «Дорогой Илья Григорьевич! Спасибо от всей души за поздравление. Я с давних пор привык Вам верить, и слова показались мне особенно приятными. Простите за почерк. Не думайте, что это от того, что мне шестьдесят. Всегда так было. Низкий поклон Любови Михайловне. Ваш Е.Шварц» (ФЭ, 2377, 1). Шварцу посвящена 14-я глава 7-й книги Л ГЖ.

<Телеграмма из Москвы в Канны, 25 октября 1956>

ОТ ВСЕГО СЕРДЦА ПОЗДРАВЛЯЮ ТЧК СЧАСТЛИВ ЧТО НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ТРУДНОСТИ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ В МОСКВЕ ПРАЗДНУЮТ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ И ЗАВТРА ОТКРОЕТСЯ ТВОЯ ВЫСТАВКА[980] ТЧК ЛЮБА ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ КО МНЕ СВОИМИ ДРУЖЕСКИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ=ЭРЕНБУРГ

Впервые П, 79. Подлинник — Музей Пикассо (Париж).

<Из Москвы в Валорно, 25 октября 1956>

Дорогой Пабло Пикассо,

москвичи, собравшиеся на вечер, посвященный Вашему творчеству, горячо Вас поздравляют с днем рождения. Мы счастливы, что в Москве открывается выставка Ваших работ, которая даст возможность всем любящим искусство лучше узнать творчество одного из самых больших художников нашего времени. Мы приветствуем Вас как смелого и вдохновенного мастера, мы приветствуем Вас как человека с большим сердцем, отстаивающего дело мира и счастья простых людей. Мы глубоко тронуты Вашими словами, обращенными к нам[981], и надеемся скоро Вас увидеть здесь, в нашей Москве.

Будьте счастливы, дорогой друг.

Впервые — П, 79–80. Авторская копия — собрание публикатора. Официальное послание, написанное ИЭ от имени всех присутствовавших на вечере в Доме архитектора 25 октября 1956 г. Кроме ИЭ на вечере выступали М.С.Сарьян, С.Т.Коненков, Л.В.Руднев, С.И.Юткевич.

Москва, 29 октября 1956

Уважаемый Дмитрий Алексеевич!

Решаюсь Вас беспокоить по двум следующим вопросам, связанным с работой «Секции друзей французской науки и культуры».

Я получил письмо от Веркора о том, что он закончил все переговоры с французскими издательствами, которые согласны бесплатно предоставить художественные репродукции для выставки в Москве. Поскольку выставка первоначально была назначена на ноябрь и впоследствии перенесена на вторую половину декабря, мне кажется, что еще раз переносить ее неудобно как перед издателями, так и перед самим Веркором, который должен приехать вместе с выставкой.

Второй вопрос связан с выставкой группы советских художников, о которой я с Вами разговаривал в Париже. Общество «Франция — Советский Союз» просит предоставить ему устройство этой выставки, которая, по их предположению, должна состояться в Государственном музее современного искусства. Предварительный список художников этой группы я направил в ВОКС, когда возник вопрос о выставке. Разумеется, к этому списку можно добавить еще некоторые имена, но мне кажется, что для того чтобы она имела соответствующий резонанс во Франции, нужно сохранить характер одного из направлений в нашей живописи с тем, чтобы впоследствии устроить групповые выставки, отражающие другие художественные направления. Я опасаюсь, что если отбор партии будет поручен министерству культуры, то предполагаемая выставка потеряет свой характер. Поэтому я предполагаю поручить отбор художников членам бюро секции — художнику М.С.Сарьяну, архитектору Л.В.Рудневу и искусствоведу М.В.Алпатову.

Простите, что я отнял Ваше время двумя вопросами, но оба они могут иметь значение для нашей пропаганды во Франции.

Впервые. Копия — ФЭ, 861, 1.

Д.А.Поликарпов (1905–1965) — зав. Отделом культуры ЦК КПСC.Зам. Твардовского в НМ А.И.Кондратович вспоминал: «Поликарпов не любил Эренбурга и боялся его» (боязнь просто объяснялась — ИЭ при случае мог обжаловать действие отдела ЦК при личной встрече с «вождями» и тогда судьба аппаратчиков могла оказаться под ударом). Поэтому Поликарпов без крайней нужды против предложений ИЭ старался не выступать.

<Из Москвы в Валорис, 3 ноября 1956>

Мой дорогой Пабло,

посылаю тебе пригласительные билеты на вечер и на вернисаж твоей выставки. На вечере зал был полон, среди выступавших были все твои друзья. В конце вечера показали фильм Клузо[982]. На этом вечере было много молодых художников и публика аплодировала появлению на экране каждого рисунка. Что же касается вернисажа, была огромная толпа, она давила, чтобы прорваться в залы. Приехали официальные лица, представители французского посольства и московской Академии художеств[983]. С особой радостью я перерезал ленточку, которая отделяла наших художников от твоих произведений. Каждый день стоит огромная очередь на твою выставку, на которую трудно попасть. Идут оживленные дискуссии, и многие любители объясняют твои картины.

Выставка будет открыта до 12 ноября, после чего ее собираются повезти в Ленинград.

Ты не можешь себе представить, как я счастлив от всего этого. Во время открытия я вынужден был обратиться к толпе, ломившейся в двери, чтобы попасть на выставку; попросив успокоиться, я сказал: «Вы ждали 25 лет, можете ли вы подождать еще несколько минут». Я видел твои фотографии во французских газетах и с удовольствием отметил, что все эти юбилеи никак не сказались на тебе, и ты остаешься не только чертом, но молодым чертом[984]. Посылаю тебе несколько вырезок, а также мою статью из журнала[985] и репродукции твоих работ. Посылаю также фотографии вечера и вернисажа. Мы тебя целуем.

Впервые — П, 80. Копия — ГМИИ им. Пушкино. Ф.41. Оп.1. Д.1. Л.92.

Москва, 5 ноября 1956 г.

Уважаемый Анушеван Агафонович!

Советский комитет защиты мира возбудил ходатайство о разрешении тов. Восленскому М.C.работать по совместительству в Институте мировой экономики и международных отношений Академии Наук СССР и в Комитете. Я, со своей стороны, хочу поддержать это ходатайство.

Я знаю тов. Восленского по его работе во Всемирном Совете Мира — в Праге, Вене, Берлине, Стокгольме, Хельсинки. Тов. Восленский хорошо знает Движение сторонников мира. У него есть опыт работы с представителями различных общественных кругов Запада и с корреспондентами западной прессы. Тов. Восленский говорит на нескольких иностранных языках: французском, немецком, английском, итальянском и чешском.

Мне известны научные интересы тов. Восленского и я понимаю его желание работать в Вашем институте. Но я уверен, что наибольшую пользу делу тов. Восленский сможет принести, совмещая научную работу в институте с работой в Комитете.

Исходя из этих соображений, я считаю нужным поддержать ходатайство Советского комитета защиты мира о совместительстве тов. Восленского.

Впервые. Копия — ФЭ, 1175, 2.

Академик-экономист А.А.Арзуманян (1904–1965) — директор Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Доктор исторических и философских наук Михаил Сергеевич Восленский (1920-?) в 1953–1955 гг. работал в ВСМ; в 1955–1972 — старший научный сотрудник АН СССР; в 1972 г. — эмигрировал в ФРГ, в 1976 г. лишен советского гражданства. Наибольшую известность ему принесла монография «Номенклатура» (Вена-Мюнхен, 1980; Москва, 1991).

<Москва, ноябрь 1956>

Уважаемый Никита Сергеевич,

решаюсь Вас побеспокоить с вопросом, от решения которого в сильной степени зависит будущее движения сторонников мира.

Итальянские социалисты и Джон Бернал[986] обратились в секретариат с настоятельным предложением, чтобы всемирный совет мира отозвался на события в Венгрии.

Сегодня утром я написал текст заявления, который, может быть, удовлетворит наших «попутчиков». Однако вместо него секретариату передали проект, который, бесспорно, вызовет со стороны таких «попутчиков», как Бернал, д’Астье, Ломбарди[987] серьезнейшие возражения и может развалить движение.

Во время недавнего совещания в Париже Корнейчук и я, основываясь на беседе с Вами, указывали, что движение должно представлять политические блоки с взаимными уступками. Деятели западных стран настаивают на том, что движение теперь не может повторять шаги советской дипломатии. Учитывая именно это, я составил проект заявления, который отличается от советской точки зрения, но не направлен против нас. Речь идет о том, потеряем ли мы даже те партии или группы, которые идут с нами.

Текст проекта прилагается.

Впервые — Д, 624. Подлинник — РГАНИ. Ф.98. Оп.45. Д.30.

Приложенная к письму записка Д.Поликарпова говорит о предложении ИЭ: «Мы считаем эту точку зрения неправильной». Видимо, в итоге ИЭ не получил полномочий предложить свой проект на заседании Бюро ВСМ в Хельсинки. В 9-й главе 7-й книги ЛГЖ ИЭ рассказал, как ночь напролет 18 ноября шли яростные споры и в итоге приняли текст-заявления, предложенный Д’Астье (более жесткий, чем проект ИЭ).

<Москва, ноябрь 1956>

Дорогой Сергей Александрович!

Когда я был в Париже, Клод Руа[988] заказал для меня в книжном магазине ряд книг о Франции. Когда заказ был выполнен, меня в Париже уже не было, и Клод Руа направил эти книги к <А.А.> Суркову, но он такого факта не помнит. Он говорит, что, во всяком случае, все находящиеся у него в номере книги он передал мне с просьбой переслать их ему в Москву. Книги эти он до сих пор не получил.

Речь идет о книгах о различных французских провинциях, об истории Парижа и т. д.

Очень прошу Вас, если эти книги находятся в посольстве, прислать их мне. Они мне нужны для моей книги о Франции[989].

Заранее Вас благодарю и шлю сердечный привет

Впервые. Копия — ФЭ, 520, 2.

<Телеграмма из Москвы в Мехико,> 6 декабря 1956

ПОЗДРАВЛЕНИЯ И НАИЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ БОЛЬШОМУ ХУДОЖНИКУ ШЛЕТ СТАРЫЙ ДРУГ ЭРЕНБУРГ

Впервые. Копия — ФЭ, 896, 1.

Поздравление с 70-летием мексиканскому художнику Диего Ривере (1886–1957), с которым ИЭ познакомился и подружился в 1910-е гг. в Париже; их последняя встреча состоялась в Москве в 1954 г. В 1916 г. Ривера написал маслом большой портрет ИЭ (находится в Далласе). Ривере посвящена 30-я глава 1-й книги ЛГЖ.

Москва, 7 декабря 1956 г.

Дорогая Инна Михайловна!

Я прочитал Вашу работу[990]. Многое в ней мне кажется очень интересным. Я думаю, что Вы правильно подошли к проблеме современного романа, который резко отличается от романа XIX века.

Со многим мне трудно согласиться, например, с тем, что образ Сергея[991] является попыткой слить французский и русский характер. Ваши положительные отзывы обо мне меня глубоко тронули, но мне трудно сказать, правильны ли они или преувеличены.

Единственное, в чем мне хочется Вас упрекнуть, это в той «печати времени», которая все же лежит на многих Ваших рассуждениях. В Вашей библиографии Вы приводите, наряду с трудами больших русских и западных писателей, немало конъюнктурных газетных статей. Видимо, последние произвели на Вас известное воздействие. Скажу прямо: когда Вы пишете, что «Оттепель» «в целом признана справедливо неудачной», Вы меняете место солиста на хориста. Поймите меня правильно: я вовсе не хочу говорить, что «Оттепель», как и «Буря» и другие мои произведения, не может быть признана плохой книгой, но есть интонации, которые выдают и, может быть, сами того не замечая, Вы прибавили к Вашей бочке меда ту ложку дегтя, которая меняет общий вкус Вашей работы. Может быть, лучше было бы — поменьше меда и осторожнее с дегтем, но, повторяю, автор меньше всего справедливый судья того, что о нем пишут.

От всей души благодарю Вас за внимание и желаю успеха Вашей работе

Впервые. Копия — ФЭ, 686, 3.

Аспирантка Черновицкого гос. университета И.М.Котляревская работала над диссертацией о послевоенной прозе ИЭ; в период 1951–1957 гг. ИЭ четырежды отвечал на ее письма.

<Телеграмма из Москвы в Париж, 15 декабря 1956>

ДОРОГОЙ ВЕРКОР Я ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧИЛ ВАШЕ ПИСЬМО[992] Я ГЛУБОКО ТРОНУТ И РАД КАК И ВЫ Я СЧИТАЮ НУЖНЫМ СДЕЛАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ УКРЕПИТЬ КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ КАК И ВЫ Я СЧИТАЮ НУЖНЫМ ПРИБЛИЗИТЬ ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ Я СООБЩУ ВАМ КОГДА ВСЕ БУДЕТ ГОТОВО ПРИМЕРНУЮ ДАТУ ВЕРНИСАЖА ПРИВЕТ ВАМ И РИТЕ=ЭРЕНБУРГ

Впервые. Копия — ФЭ, 515, 2.

Позиция ИЭ, которую после долгих колебаний разделил Веркор, заключалась в том, что нельзя было допустить, чтобы подавление венгерского восстания Советской армией разорвало все культурные связи СССР с Западом, с трудом выстроенные после смерти Сталина. В аппарате ЦК КПСС хватало сил, которые этого добивались; вся деятельность ИЭ была направлена на то, чтобы железный занавес, чуть приподнявшись, не захлопнулся снова.