На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1932

<Из Парижа в Берлин,> 24 января <1932>

Глубокоуважаемый господин Рейман, по рекомендации господина Якобсона[35] и господина Вайскопфа[36] из Берлина обращаюсь к Вам с нижеследующей просьбой:

Вы наверняка знаете из официальных публикаций, что Батя[37] возбудил против меня дело за публикацию одной статьи по поводу его концерна[38]. Я сейчас, естественно, заинтересован в том, чтобы получить как можно больше материалов против Бати, и был бы очень благодарен, если бы Вы связались с сестрой господина Чекота, которая, как мне написал Вайскопф, может дать мне материал для этого дела. Одновременно я был бы Вам благодарен, если бы Вы сообщили мне Ваш адрес, чтобы я смог связаться с Вами непосредственно.

Заранее благодарю Вас за Вашу любезность.

Впервые. Подлинник (по-немецки) — РГАЛИ. Ф.2297 (Н.Н.Дурново). Оп.1. Ед.хр.34.

Пауль Рейман — берлинский адвокат.

<Из Парижа в Брно,> 24 января <1932>

Милый Новомеский, из прилагаемых копий[39] Вы увидите, какие приключения я пережил.

В Берлине меня осудили, не поставив даже об этом в известность. Естественно, я опротестую это и попробую дать Бате бой. Если бы Вы об этих моих попытках могли бы сообщить редактору какой-нибудь независимой газеты в ЧСР с тем, чтобы и Ваше мнение на сей счет было бы напечатано, — Вы бы мне оказали большую дружескую услугу. Одновременно я был бы очень благодарен, если бы Вы предоставили мне на время этой борьбы все материалы против Бати, которыми располагаете.

Заранее благодарю. Сердечный привет!

Впервые (в переводе с немецкого; последняя фраза по-словацки). Подлинник — РГАЛИ. Ф.2297 (Н.Н.Дурново). Оп.1. Ед.хр.ЗЗ. Л.1.

Лацо Новомеский (1904–1976) — словацкий поэт; ИЭ был дружен и часто встречался с ним (последний раз — в Братиславе в 1964 г.).

<Из Парижа в Ленинград,> 23 января <1932>

Дорогой Слонимский,

на последнее письмо Вы не ответили, и я давно не имел от Вас вестей. Как Вы живете? Ходили слухи, что Вы собираетесь сюда, верно ли это?

Я был в Испании два месяца. Очень занятно. Недавно кончил книгу испанских очерков. Послал в «Красную новь». Не знаю, возьмут ли. Что с «Единым фронтом»?

Здесь теперь острый кризис в издательск<ом> мире и почти ничего не печатают. Только этим надо объяснить задержку с переводом Ваших книг.

Недавно меня осудил берлинский суд по требованию короля обуви Бати. Судили заочно, даже не уведомив меня об этом. Я подал требование о кассации. Это, как понимаете, отнимает много времени и материально весьма тяжко для меня[40].

Я так и не получил ничего за очерки в «Звезде» и в «Стройке». Будьте другом, соберите гонорары и передайте их брату Любови Мих<айловны> Григорию Мих. Козинцову <так! — Б.Ф.> Улица Красных Зорь 27 кв.32. Очень меня обяжете.

Напишите о себе.

Сердечный привет.

Впервые — ВЛ. 1997, № 2. C.252–253. Подлинник — ЦГАЛИ СПб. Ф.414. Оп.1. Д.65. Л.53.

<Из Парижа в Москву,> 29 января <1932>

Дорогой Рюрик Абрамович,

давно не писал Вам, чему виной отнюдь не сердечная черствость бессменно преданного Вам Мони, но сначала испанщина, потом мировой кризис — «терм»[41], по утрам звонки со счетами, по вечерам грустные медитации «под куполом»[42].

Прежде всего о Ваших делах — лекарство я смогу Вам переслать через Валериана Савельевича[43]. Это просто. С романом Вашим задержка — все тот же закат западной культуры: НРФ почти не выпускает книг. Я в Вашем положении. Однако я всячески подгоняю их. Что смогу, сделаю. Недавно «Юманите» напечатала перевод Вашего очерка о Владивостоке. Дошло ли до Вас? Сегодня в «Нувель Литерер» заметка о Вашем романе. Посылаю ее Вам.

Париж в связи с кризисом сильно поблек и притих. Надо сказать, что для французов это не занятье, и они переносят меньшие беды куда трагичней, нежели немцы и англичане. У нас ничего нового. Я кончил книгу об Испании и послал ее в «Красную новь». При случае расспросите там об ее судьбе. Также, если видите в Гихле Соловьева, спросите его, будут ли они печатать «Фабрику снов»? Немного развлекает меня дело Бати. Это сапожный король, чех. Я напечатал его «портрет»[44]. Он меня заочно присудил к многотысячным пеням. Все это забавно, лестно, однако хлопотно. С миллионером здесь трудно тягаться писателю.

Очень радуемся мы тому, что Мария А<лександровна> поправилась. Это самое чудесное и самое радостное событье последнего времени. Пожалуйста, передайте ей еще раз и поздравления, и самые сердечные приветы!

Сава, как всегда, благородно меланхолен. Аля[45] варит ему кроличье рагу и прогуливает его, чтобы он не зазеленел.

У Фоти[46] пес — боксер с невероятной родословной. Наши псы процветают. Кризис на них никак не отражается.

Пишите о себе — над чем работаете, когда и куда собираетесь отбыть?

Обнимаю

Впервые.

<Из Парижа в Ленинград,> 9 марта <1932>

Дорогой Слонимский,

спасибо за письмо. Приходится мне все же Вас еще помучить. Я посылаю Вам доверенность на Ваше имя для получения гонораров в «Стройке» и в «Звезде». Деньги Вы или передадите Гр.Мих.Козинцову или перешлете моей дочке в Москву: Ирине Ильин<ичне> Эренбург Проточный пер. 16 кв. 30[47]. Очень обяжете!

С радостью узнал о Вашем намерении съездить в наши края. Значит, скоро увидимся.

Сердечный привет.

Впервые. Подлинник — ЦГАЛИ СПБ. Ф.414. Оп.1. Д.65. Л.55.

<Из Москвы в Париж, 8/9 1932>

Дорогие Кролики, вот уже две недели, как я в Москве. Очень жалею, что не прихватил вас с собой. Все время бегаю. Рюрик сияет. Жди Зархи[48], который спрашивал о вас. Пастернак вчера приехал с Урала[49]. Я поеду в Новосибирск наверное числа 15-го. Пишите мне на адрес «Вечерней Москвы». Обнимаю крепко.

Ваш Эренбург

Впервые (с купюрами и неточной датой) — Х3, 20. Подлинник (фотооткрытка с портретом С.М.Буденного) — собрание составителя.

<Из поезда Новосибирск-Свердловск в Париж,> 14-го октября <1932>

Дорогие Кролики,

пишу вам в поезде: еду из Новосибирска в Свердловск. Видел Кузнецкую стройку, шорцев, дома, грусть и студентов Томска, «Сибчикаго», т. е. Корбюзье и пыль, тайгу и степи. Еще неделю назад было бабье лето, ходил по Томску без пальто, зима пришла сразу — ледяным ветром, выпал снег. Сейчас за окном голая степь, кой-где она побелена. Вечер (у вас еще день — вы, м.б., сидите в «Dome»’e[50]). Голова моя набита до отказа. Свердловск смотрю из жадности. Устал так, что в вагоне все время сплю тупым и тяжелым сном. В Москве буду 19-го, если попаду на поезд. Оттуда — в Ленинград, а потом (28,29-го) через Ревель домой. Так что, наверное, увидимся в первых числах ноября. В Берлине я остановлюсь на два дня. Любовь М<ихайловна>, кажется, проживает в Ленинграде[51]. Я провел уже 12 ночей в вагоне! (не считая пути из Парижа в Москву). Ем когда как, но привык и ко щам. Курю, что попадается. Мысль о литер<атурной> работе привлекает и страшит. Обидно, что ты не приехал, ты, Сава, должен сюда приехать! Впрочем, вскоре, надеюсь, обо всем поговорим. Привет всем парижским друзьям. Крепко вас обнимаю.

Впервые (с купюрами) — В.Попов, Б.Фрезинский. «Есть у нас общая цель…» // НМ, 1984, № 8. С.242. Подлинник — собрание составителя.

<Из Риги в Ленинград, 1 ноября 1932>

Очень жаль, что не удалось Вас повидать. Надеюсь, до скорого свидания!

На открытке рукой Л.М.Козинцевой-Эренбург: «Рига 1/XI Дорогой Николай Николаевич, мне очень обидно, что мы не успели зайти к Вам. Я ждала Эренбурга, а он приехал больной, на три дня без билета, без виз и пр. ерунды, которая заняла все время. Сердечный привет Рене Ароновне[52]. Ваша Л.Эренбург».

Впервые — Борис Фрезинский. Судьбы Серапионов. СПб., 2003. С.235. Подлинник — РГАЛИ. Ф.2575. Оп.1. Ед.хр.401. Л.7.

Начало переписки с писателем Н.Н.Никитиным (1895–1963) см.: т.1 наст. издания.

Париж <в Ленинград,> 11 ноября <1932>

Дорогой Михаил Михайлович,

могу кое-что сообщить о Ваших делах. «Малик-Ферлаг» гонорары уплатил (за напечатанные в антологии[53] рассказы). Их получил некто Блох с Вашей доверенностью. Было это давно. Гонорар из «Гутенберг Ферлаг»[54] в размере 100 долларов получил за Вас переводчик, некто Кальман, проживающий в Вене. Не знаю, давали ли Вы ему доверенность. Ежели нет, то можно попробовать взыскать с него эти 100 долларов. Во Франции дела обстоят чуть-чуть лучше. «Н.Р.Ф.» никому гонорара Вашего не выдал[55], но платят они мало и к тому же утверждают, что по июнь (время годового подсчета) продали всего 700 экз. В ближайшие дни по моему требованию они вышлют Вам на торгсин 250 фр. (10 долларов). Надеюсь добиться несколько позднее высылки еще 10 долларов. Вот все, что удалось на сегодня. Книги, которые Вы мне дали[56], читаю с огромной радостью!

Сердечно Ваш

Впервые — И.Эренбург — М.Зощенко (Публикация Вяч. Попова) // Михаил Зощенко. Материалы к творческой биографии. Книга 1. СПб., 1997. С.151. Подлинник — РО ИРЛИ. Ф.501. Оп.З. Ед.хр.376.

С Михаилом Михайловичем Зощенко (1895–1958) ИЭ познакомился в Ленинграде в 1924 г. (прозу его знал с 1922 г. и очень ценил).

<Из Парижа в Москву,> 22 ноября <1932>

Шер ами же не компран па вотр силянс мистерье!!![57]

Я сел за работу над «Моим Парижем»[58] — полкниги уже написана. Кончу текст к 1 декабря. Отобрал негативы для увеличения, но увеличивать не дал, так как долларов на сие не получил. Выясните этот вопрос, пожалуйста, чтобы не было задержки. Увеличения должны занять дней десять.

Надеюсь, в декабре удастся написать для «Вечерки» статью.

Получили ли Вы эшарп?[59] Что нового в Москве (вечерней и <па> ту кур[60])?

Сердечный привет.

Впервые.

Как и все довоенные письма к Мильман, написано на именном бланке ИЭ («ILYA EHRENBOURG 34. RUE DU COTENTIN PARIS. XV-e»). Подлинники всех писем ИЭ к В.А.Мильман — собрание составителя.

Валентина Ароновна Мильман (1900–1968) — журналист, сотрудник ВМ; находясь в Москве, ИЭ договорился с Мильман, что она будет исполнять обязанности его секретаря; В.А. занимала эту должность до 1949 г.; до конца дней она обожала ИЭ и сохранила все его письма и бумаги.

<Из Парижа в Москву,> 6 декабря <1932>

Дорогая Валентина Ароновна,

спасибо за письмо! Чувство признательности, как видите, мне не чуждо, и я посылаю Вам скорее даже, чем надо, статью специально для «Вечерки»[61]. Надеюсь, в ней нет ничего трефного. Написал для Вас специально нечто вдоволь смешное и способное развеселить как редакцию, так и московитскую публику. Все это, разумеется, правда, и цитаты точно переведены.

Я получил деньги из Изогиза, дал фотографии увеличить и сел за работу[62]. Фотографии и текст вышлю между 15–20 декабря Гельфанду[63], как мы договорились. Не забывайте меня, как лично, так и в газете. Напишите, как Вы живете и что нового в Москве? Надеюсь, Вы уже получили через Ирину[64] шарфик.

Сердечный привет!

Впервые.

<Из Парижа в Ленинград,> 9 декабря <1932>

Дорогой т. Сорокин,

я сейчас снова пишу в «Федерацию» — прошу их тотчас же выслать Вам добавочный материал для «Визы времени»[65]. Вас прошу принять все меры, чтобы книга вышла как можно скорей. Договор пришлите мне. Прошу Вас также выслать мне в счет моего гонорара все книги, которые выпускает Ваше издательство. Помимо этого, гонорар посылайте моей дочке Ирине Ильин. Эренбург Москва Проточный 16 кв. 30

Сердечный привет!

Впервые. Подлинник — ОР ИРЛИ. Ф.519. № 209. Л.1.

Григорий Эммануилович Сорокин (1898–1954) — прозаик; редактор ИПЛ.

<Из Парижа в Москву,> 13/ХII <1932>

Спешу сообщить, что кончил текст «Парижа». Сейчас он у переписчицы. Фотографии тоже уж почти все готовы. Все будет закончено 17-го и 19-го передано в полпредство для отсылки. Сможете, следовательно, получить у Гельфанда. Сообщите, пожалуйста, об этом в Изогиз. Надеюсь, что с изданием они не станут тянуть, как тянули с пересылкой денег, и что книга выйдет скоро. То есть надеюсь я только потому, что Вы находитесь в Москве и не преминете присмотреть за этим.

Я послал Вам недавно статью для «Вечерней» о глупом и смешном гишпанце[66]. Надеюсь, подойдет и развеселит. Может быть, вскоре пошлю еще.

Не забывайте меня! Я знаю, что Москва не верит слезам, не верит и многому другому. Но Вы, пожалуйста, верьте в мои самые нежные чувства.

Впервые.

<Из Парижа в Москву,> 19 декабря <1932>

Шер ами, большое Вам спасибо за телеграмму и письмо — очень умилили старика!..

Сегодня сдал все для Изогиза, уйдет завтра и 24-го будет в Москве. Получите у Гельфанда. В пакете текст — подписи под фотографиями, фотографии (117) и письмо Лисицкому[67] о технических вопросах. Надеюсь, что Вы присмотрите за всем, и дело двинется.

Ваше письмо в одной своей части меня очень взволновало, и я прибегаю к Вашему содействию. Вы, конечно, знаете, что я договорился с «Известьями» о том, что буду им раз в месяц присылать фельетон. Договаривался я с Цыпиным[68]. 6-го декабря я послал им первый очерк под назв<анием> «Мысль в отставке»[69]. На конверте заказного письма поставил: «Г.Е.Цыпину Редакция Известий». Никакого ответа. Газеты я не получаю, но мне сказали, что статья так и не напечатана. Я очень взволнован, особенно потому, что не оставил копии — очень спешил. Я пишу сейчас Гронскому[70], но письмом ничего не добьешься. Поэтому прошу Вас выяснить, в чем дело. Первый очерк был написан на культурно-литер<атурные> темы, но это, разумеется, не значит, что я буду им писать о литературе. Напротив, готовлю второй — о мадам Анно[71] и даже повидался с ней для этого. Хочу я от них: 1) чтобы напечатали «Мысль в отставке», 2) чтобы выслали условленный гонорар за нее и подтвердили соглашение, 3) чтобы высылали мне газету. Пожалуйста, примите все нужные меры!

«Вечерку», как Вы видите, я не забываю и буду регулярно снабжать веселым материалом. В ближайшие дни вышлю фельетон Вам о вечере в клубе Фобур, где я публично ругался с очаровательными ископаемыми: с аббатом, колонелем, двумя пулями и проч. Диспут был посвящен, конечно, <Советскому>Союзу, хотя в программе значилась… моя книга[72].

Спасибо за заботы об Ирине[73]. Буду Вам по век благодарен, если Вы покажете ей в Москве хорошие вещи и интересных людей. Мне очень обидно, что она как-то там в стороне, не у дел и вянет.

Гонорар дайте Ирине и устройте так, чтобы она смогла переслать мне с Эльзой[74] какое-нибудь «старье» — Т.И.<Сорокин> выберет[75].

Еще раз за все спасибо!

Сердечный привет!

Полностью впервые.

<Из Парижа в Москву,> 20/12 <1932>

Дорогая Валентина Ароновна,

как видите, я не твердозаданец и не прогульщик, но воистину ударник: скорее скорого посылаю Вам обещанную статью[76]. Надеюсь, что и она сможет несколько развлечь как почтенную редакцию, так и публику.

Статья моя в «Известьях»[77] напечатана, следовательно, часть моих просьб отпадает. Но я не знаю, с кем мне там теперь сноситься?

На гонорар за эту статью, т. е. «Вечерки», купите что-либо забавное (кустарное или старину) и пришлите с Эльзой Юрьевной <Триоле>.

Скажите Лисицкому, что в посланном материале недостает одного: № 1 — это открытка с видами Парижа «Париж туриста» — ее я дошлю Вам в письме в ближайшие дни.

Сердечно Ваш

Приписка:

Милая Валентина Ароновна, сердечный привет. Часто вспоминаем Вас и скучаем по Вас.

Впервые (с купюрами) — ХЗ, 41.