На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1959

Москва, 16 января 1959

Уважаемый Николай Васильевич!

Предлагаю «Советскому писателю» издать сборник моих стихотворений 1938–1958 гг. Последняя книга моих стихов, выпущенная издательством «Советский писатель», вышла в свет в 1946 году в 10 тысячах экземпляров и давно исчезла из магазинов[1073]. В собрание сочинений из 5 томов, вышедшем в 1952–1953 гг. в Гослитиздате, вошло всего около 30 стихотворений. В настоящий сборник я включил свыше 80 стихотворений, из которых треть не опубликована — большинство из них написаны в 1957–1958 гг.

Прилагаю рукопись в двух экземплярах. Буду благодарен Вам за возможно более скорый ответ[1074].

Впервые. Копия — ФЭ, 730, 7. См. примеч. 3 к № 415.

Москва, 27 января 1959

Дорогой Арконада!

Сегодня ночью я вернулся из Стокгольма и узнал о вчерашнем Вашем празднике[1075]. От всей души поздравляю Вас, доброго писателя, доброго человека, доброго испанца.

Желаю Вам здоровья, сил, и хочу отпраздновать Ваше 65-летие вместе с Вами в Мадриде.

Впервые. Копия — ФЭ, 444, 1.

Сесар Муньос Арконада (1898–1964) — испанский писатель, политэмигрант, с 1939 г. живший в СССР.

Москва, 27 января 1959

Дорогой Константин Георгиевич!

Посылаю Вам свою книжку[1076].

Был бы рад узнать, как Вы себя чувствуете.

Я получил письмо от Вашего переводчика П.Цветеремича[1077], который спрашивает Ваш адрес. Он пишет, что перевел отрывок «Беспокойной юности» для <журнала> «Контемпоранео» и «Начало неведомого века», которое через месяц выйдет отдельной книжкой. Он собирается переводить и другие Ваши сочинения. На всякий случай посылаю Вам его адрес.

От души желаю Вам поправиться и набраться сил и здоровья

Впервые. Копия — ФЭ, 847, 1.

К.Г.Паустовскому (1892–1968) ИЭ посвятил свою последнюю статью «Похвала мастеру» (ЛГ, 1967, 31 мая).

Москва <в Ванс>, 3 февраля 1959

Дорогой Марк Шагал!

Рад был получить от Вас письмо[1078]. Охотно предоставлю для Вашей выставки Ваш автопортрет. Для того чтобы оформить это, нужно, чтобы директор музея обратился ко мне с соответствующим письмом. В письме надо указать, кто займется упаковкой и пересылкой картины.

Я убежден, что Ваша выставка будет очень интересной, может быть, мне удастся где-нибудь ее повидать.

От души желаю Вам здоровья и сил. Любовь Михайловна шлет Вам сердечный привет.

Впервые — Б.Фрезинский. Илья Эренбург и Марк Шагал // Диаспора. Вып. III. Париж-СПб., 2002. С.426. Копия — ГМИИ им. Пушкина. Ф.41. Оп.1. Ед.хр.1. Л.106.

С Марком Захаровичем Шагалом (1887–1985) ИЭ познакомился в Париже в 1910-е годы. Шагалу посвящена 22-я глава 7-й книги ЛПЖ.

Москва, 9 февраля 1959

Уважаемый Николай Александрович!

В качестве президента общества «СССР — Франция», я получил письмо от Дугласа Купера, которому мэр Марселя поручил организовать выставку 50 работ художника Пикассо. Выставка откроется 15 мая и продолжится до 15 июня.

Ссылаясь на пожелание Пикассо, Дуглас Купер обращается ко мне с просьбой выяснить, не могут ли советские музеи послать на время выставки 2 произведения Пикассо из перечисленных в его письме. Список я прилагаю. Если такая возможность имеется, город Марсель обратится через французское посольство с официальной просьбой в Министерство культуры. Хочу добавить со своей стороны, что общество «Франция — СССР» на юге Франции нуждается в сильной поддержке, и такой дружественный акт, как предоставление на время выставки картин Пикассо, будет способствовать работе наших близких друзей.

Поскольку письмо, адресованное мне, я рассматриваю как предварительный шаг, я буду Вам признателен, если Вы поручите сообщить мне, в каком духе мне надлежит на него ответить.

С уважением

Президент общества «СССР — Франция»

Впервые — П, 86. Копия — ФЭ, 1180, 1.

Москва, 10 марта 1959

Дорогой Александр Трифонович!

Решаюсь постучать в дверь Вашего журнала и посылаю Вам очерк о Чехове[1079].

Если Вы, по каким-либо соображениям, не сможете его опубликовать, то прошу Вас верить, что это никак не отразится на моих добрых чувствах к Вам.

Искренне Ваш

Впервые. Подлинник — РГАЛИ. Ф.1702. Оп.9. Ед.хр.21. Л.60.

В 1958 г. А.Т.Твардовский (1910–1971) был во второй раз назначен редактором НМ; этим письмом началось сотрудничество ИЭ с НМ, которое уже не прерывалось, несмотря на существенные различия в эстетических вкусах и привычках ИЭ и Твардовского.

Москва, 16 мая 1959

Уважаемый Николай Александрович!

В настоящее время в Советском Союзе продолжает экспонироваться выставка произведений французского художника Альбера Марке[1080], организованная при содействии вдовы художника г-жи Марке[1081], которая прислала в Москву 37 картин и около 60 рисунков Марке. Кроме того, в выставку включены 17 картин художника из коллекций Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина и Ленинградского Эрмитажа.

8 апреля с.г. г-жа Марке обратилась в Общество «СССР — Франция» с просьбой помочь организовать в Париже выставку работ Марке в том виде, в каком она была показана в Советском Союзе, т. е. включая в экспозицию 17 картин, принадлежащих советским музеям. Г-жа Марке предполагает организовать выставку в Мэзон де ла пансе (культурное учреждение прогрессивного направления), вице-президентом которого она является, и готова обеспечить официальные гарантии от французского правительства в отношении неприкосновенности и своевременного возвращения 17 картин из наших музеев.

Прошу Вас сообщить мне, какой ответ мы можем дать вдове художника Марке.

С уважением

Впервые. Копия — ФЭ, 1175, 10.

Москва, 23 мая 1959

Ознакомившись с описью архива А.Я.Таирова, считаю необходимым высказать свое мнение о ценности для истории русского и советского театра упомянутых в описи материалов. Камерный театр и художественная деятельность А.Я.Таирова представляют существенную страницу в истории нашего театра. Рукописи и другие имеющиеся в архиве материалы воссоздают историю Камерного театра от его первых постановок до последних дней. Остается добавить, что переписка А.Я.Таирова с крупнейшими деятелями советской и зарубежной культуры представляет бесспорно большую ценность.

Впервые. Копия — ФЭ, 1170, 7.

Написано по просьбе А.Г.Коонен в период передачи ею архива А.Я.Таирова на госхранение в ЦГАЛИ (ныне — РГАЛИ).

Москва, 5 июня 1959

Дорогой Арагон,

я Вам посылаю вырезку из газеты «Советская культура»[1082], хочу привлечь Ваше внимание к пассажу о Гийоме Аполлинере и воровству Джоконды[1083]. Я не ставлю себе цели обсуждать эстетические вкусы автора[1084], но представлять Гийома Аполлинера уголовником вредно, тем более, что только сейчас наконец-то начали у нас переводить его стихи[1085]. Как президент общества «СССР — Франция» я надеялся в скором будущем добиться издания его стихов. Я знаю Ваше мнение о Гийоме Аполлинере и надеюсь, что Вы можете помочь поставить все вещи на свои места.

Вы можете это сделать через ту же «Советскую культуру» или — что будет лучше — в «Литературной газете», которая сменяет сейчас редактора, как Вы знаете[1086].

Впервые. Копия — ФЭ, 443, 7.

<Москва, до 13 июня 1959>

Уважаемый товарищ редактор!

Правление общества «СССР — Франция», обсудив статью тов. Куликовой, опубликованную 4 июня в газете «Советская культура»[1087], сочло необходимым довести до сведения советской общественности следующее:

И.Куликова пишет о Гийоме Аполлинэре, не упоминая даже, что речь идет об одном из крупнейших поэтов Франции: «Арест по подозрению в участии в краже из Лувра картины Леонардо да Винчи „Монна Лиза“ не помешал ему создать „Эстетику кубизма“, которую он и опубликовал по выходе из тюрьмы». Разумеется, И.Куликова может критиковать художественные воззрения Гийома Аполлинэра, но ссылаться при этом на махинацию французской полиции, пытавшейся припутать Гийома Аполлинэра к уголовному делу, недопустимо для советского автора. В 1911 году Гийом Аполлинэр действительно был несправедливо арестован по обвинению в краже «Монны Лизы». Полиция привлекла к следствию также ближайшего друга Гийома Аполлинэра — художника Пабло Пикассо. Неделю спустя Гийом Аполлинэр был освобожден, и через некоторое время судебные органы прекратили дело за отсутствием состава преступления. Совершенно естественно, что реакционные круги Франции в свое время пытались опорочить передовых деятелей искусства, как Гийом Аполлинэр и Пабло Пикассо, но вряд ли уместно, полемизируя с Гийомом Аполлинэром, ссылаться на старое и давно опровергнутое «обвинение».

Нам остается добавить, что Гийом Аполлинэр пользуется большим уважением прогрессивных писателей Франции и что статья И.Куликовой никак не соответствует нашему стремлению укрепить дружбу и культурные связи с французской общественностью.

Впервые — ЛГ, 1959, 13 июня.

Парижская газета «Le Monde» 1 июля 1959 г. напечатала в связи с этим письмом сообщение «Илья Эренбург защищает Аполлинера».

Москва, 25 июня 1959.

Дорогой товарищ Броншвайг!

На вопросы о дальнейшей судьбе советских евреев существуют различные мнения. То, что я Вам напишу, является моим личным суждением. Мне думается, что вторая мировая война вызвала новое рассеяние: существовавшие до нее центры обособления еврейской культуры в некоторых городах Украины и Белоруссии исчезли. Частичным следствием фашистских зверств явилось то, что эвакуированные в города центральной России, в Среднюю Азию, на Урал не все вернулись в те места, где жили прежде. Молодежь выросла, говоря на русском языке. Возрождать искусственно еврейскую культуру среди этой молодежи, мне кажется, неразумно.

Антисемиты верят или хотят верить в некое особое свойство еврейской крови и помешать евреям участвовать в культурной жизни тех народов, среди которых они живут. С их точки зрения, это логично, но, как Вы понимаете, эта точка зрения не совпадает с моей. Чтобы Вы меня поняли правильно, добавлю, что я стою за то, чтобы выходили книги, журналы и газеты на идиш для тех, кто считает этот язык своим родным. Но эти вопросы решаю не я.

Что касается Вас лично, студента в Костроме, я Вам прежде всего желаю не гордиться и не стыдиться Вашего национального происхождения. И гордость, и стыд мне равно непонятны: я не люблю, когда к людям подходят как к племенному скоту. Из всех национализмов я все же предпочитаю интернационализм.

Желаю Вам успеха в жизни и в работе

Впервые. Машинописная копия — собрание составителя (те письма читателей к ИЭ, которыми в ту пору могли заинтересоваться службы ГБ, как и копии его ответов таким адресатам, вдовой и дочерью ИЭ не были сданы в РГАЛИ; они хранились у И.И.Эренбург). Адресат — молодой читатель ИЭ; его письмо не обнаружено.

Москва <в Киев>, 30 июня 1959

Дорогой Александр Евдокимович!

После того как мы с тобой видались, была Европейская конференция в Варшаве, которая прошла в тяжелой атмосфере. Винь[1088] и Виктор Михайлович[1089] откровенно руководили конференцией, хотя она была созвана не Всемирным Советом Мира. На конференции был десяток лиц, не связанных с Движением <сторонников мира> (Франция, Бельгия, Норвегия, Западная Германия). Им навязали текст резолюции, гораздо более узкий, чем резолюции, принятой в Стокгольме, и они уехали недовольные. Об обстановке лучше всего тебе скажет следующий факт: Спана[1090] воздержался при голосовании текстов.

Недавно я был в Лондоне, сама встреча прошла успешно, хотя твое и <Г.А.>Жукова отсутствие чувствовалось. Но об этом мы поговорим при встрече, а я спешу сигнализировать тебе тревожное положение, создавшееся в Движении. Я дважды встречался с Берналом, причем первая встреча была вместе с Д’Астье. Я посылаю тебе перевод письма, которое он мне отправил. У меня создалось впечатление, что он не только озабочен, но раздражен и может в итоге отказаться от роли президента-исполнителя. Он созывает на 22–23 сентября заседание президиума. Для этого нам нужно продумать, как найти приемлемое для него решение.

Несколько слов о Пьере Коте: я не знаю, ответил ли ты ему на письмо, копию которого он прислал мне. В Лондоне он был в чрезвычайно раздраженном состоянии, выступал недоброжелательно. По мнению Длусского[1091], с которым я согласен, его состояние связано с той обстановкой, в которой было принято решение о закрытии журнала[1092]. Не знаю, как это дело выправить.

Надеюсь, что ты сможешь хорошо отдохнуть, потому что в сентябре предстоит немало неприятностей.

Сердечный привет Ванде Львовне <Василевской>

Впервые. Подлинник — Архив-музей литературы и искусства (Киев). Ф.435. Оп.1. Ед.хр.923. Л.5–6.

Москва, 9 июля 1959

Дорогой Михаил Андреевич!

Беспокою Вас по чрезвычайно срочному поводу.

18-го июля в Лондон должны выехать советские представители для участия во встрече «Восток-Запад»[1093]. По последним полученным мною сведениям, во встрече будут участвовать английские лейбористы не только крайне левого крыла — в комитет по приему участников встречи вошел Ноэль Беккер[1094]. Это означает, что несмотря на обострившиеся отношения между Бивеном[1095] и левыми лейбористами, во встрече примет участие и окружение Бивена.

Из Франции Жюль Мок[1096] сообщил Брантингу, что все французы, с которыми велись предварительные переговоры (Мендес-Франс[1097], Эдгар Фор[1098] и др.) намереваются приехать в Лондон. Таким образом, встреча будет значительно более политически широкой и многочисленной, чем в Брюсселе. Работа совещания будет продолжаться пять дней. В отличие от Брюссельской встречи, по предварительной договоренности с левыми лейбористами и Брантингом, предполагается опубликовать с именами участников те положения, которые найдут единодушную поддержку, в первую очередь о встрече на высшем уровне. На лондонской встрече должно быть положено начало той постоянной организации, которую мы в частных беседах условно называли «Комитетом по ликвидации холодной войны».

Учитывая все это, я считаю, что наша делегация никак не может быть слабее брюссельской. Когда выяснилось, что т.Корнейчук не сможет поехать в Лондон, я возлагал все надежды на т.<Г.А.>Жукова, который был в Брюсселе и вообще умеет разговаривать с западными политиками. Теперь выяснилось, что т.Жуков не может или не хочет ехать в Лондон. Необходимо либо убедить т.Жукова принять участие во встрече, либо заменить его товарищем авторитетным по своему положению и обладающим достаточным опытом для того, чтобы найти с другими участниками встречи те пункты, на которых можно будет объединить всех. Мне кажется, что число советских представителей не должно быть меньше, чем то было в Брюсселе, а там их было четверо, — тем более что поляки намереваются вместо двух послать трех, а друзья из ГДР выдвинули для приглашения три имени. Мне называли в ЦК имя т.Гришина[1099].

Я убедительно прошу Вас дать указание, чтобы возможно скорее были подобраны подходящие кандидатуры, так как я должен телеграфно сообщить Зиллиакусу и Микардо[1100], кто именно приедет в Лондон из Советского Союза.

Впервые. Авторская копия — собрание составителя.

Москва, 18 июля 1959

Дорогая Эсфирь Ильинична!

Получил Вашу чудесную книгу[1101] почти накануне отъезда в Лондон. Я успел прочесть только ее четвертую часть и хочу сразу Вам сказать, какую радость она мне доставила. Передо мной встали картины далекого прошлого и чудесные люди[1102], о которых Вы пишете. Вы сделали еще одно хорошее дело. Спасибо Вам за память. Сердечный привет Вам от Любови Михайловны, которая тоже читает Вашу книгу.

Желаю Вам сил и здоровья.

Впервые. Копия — ФЭ, 1067, 1.

Э.И.Шуб (1894–1959) — кинорежиссер-документалист.

Москва, 30 июля 1959

Дорогой Михаил Андреевич!

В Лондоне я дважды встречался с профессором Берналом[1103], который чрезвычайно встревожен положением вещей во Всемирном Совете Мира. Он считает, что секретариат, который в настоящее время состоит из трех лиц — советского представителя, китайского представителя и французского коммуниста, — не может самолично осуществлять политическое руководство движением без того, чтобы его сузить. Бернал говорил мне, что в течение трех месяцев, которые прошли после Стокгольмской сессии, секретариат принимал самостоятельно ряд политических решений, не ставя об этом его в известность. Он мне сказал, что он не может быть только ширмой и что он поставлен в очень тяжелое положение. Его пожелания сводятся к следующему:

1. — расширить политический секретариат;

2. — ограничить политические функции секретариата, с тем чтобы все политические решения согласовывались с президентом-исполнителем;

3. — обеспечить Берналу возможность иметь в Лондоне сотрудников, которые помогли бы ему вести работу.

Бернал настаивает на созыве президиума 22–23 сентября и хочет поставить там вопрос о формах руководства Движением.

Накануне моего отъезда из Лондона он прислал мне письмо, прося довести его содержание до ответственных советских товарищей. Я счел наиболее разумным направить Вам оригинал письма, написанного на французском языке, и перевод.

В этом письме, как Вы увидите, Бернал пишет, что в конце сентября или в начале октября он будет в Москве проездом в Пекин или из Пекина. Он высказывает пожелание быть принятым одним из ответственных руководителей Советского Союза для беседы по поводу Движения сторонников мира.

Впервые. Авторская копия — собрание составителя.

Москва <в Ереван>, 16 сентября 1959

Дорогой Мартирос Сергеевич!

Приехав[1104], я немедленно занялся вопросом о Вашей выставке. Представительница «Мезон де ла пансе»[1105] разговаривала в Министерстве культуры, где принципиально к вопросу об организации выставки отнеслись одобрительно. Однако неожиданно для меня эта француженка заявила, что расходы по транспортировке и страховке холстов Министерство должно взять на себя, что сразу осложнило вопрос.

Сегодня я пишу в Париж, указывая, что два года тому назад некоторые частные галереи были готовы организовать Вашу выставку, взяв расходы на себя, и что, на мой взгляд, «Мезон де ла пансе» или Общество «Франция — СССР» должны это сделать сейчас. Я прошу их обратной почтой ответить, и как только получу ответ — сообщу Вам.

Любовь Михайловна и я все время вспоминаем дни, проведенные с Вами. Мы еще больше Вас полюбили и надеемся скоро с Вами встретиться.

Передайте самый сердечный привет всем Вашим

Впервые. Копия — ГМИИ им. Пушкина. Ф.41. Оп.1. Дело 1. Л.102. Армянского художника М.С.Сарьяна (1880–1972) ИЭ очень ценил — см. его статьи: «На выставке М.Сарьяна» (ЛГ, 1956, 24 апреля) — о выставке в Москве (ее каталог Сарьян подарил ИЭ с надписью: «Дорогому бесконечно любимому Илье Григорьевичу М.Сарьян. 1956 13 IV»); «Неистовый Сарьян» (ЛГ, 1960, 5 марта) — к 80-летию Сарьяна. Кроме того, ИЭ написал дикторский текст к фильму «Мартирос Сарьян» (1965). В 1959 г. в Ереване Сарьян написал портрет ИЭ, а в 1966 г. статью «Другу Армении» (Литературная Армения, 1966, № 2. С.70–71).

Москва, 27 октября 1959

Дорогой Николай Иосифович!

Сердечно благодарю Вас за присланные Вами работы[1106]. Мне незачем говорить, насколько я разделяю Вашу позицию по отношению к возможности того, что я по привычке зову <франц. слово не вписано в копию>. Разрешите мне отблагодарить Вас моей книгой «Французские тетради», которую я посылаю Вам

Желаю Вам всего доброго.

Впервые. Копия — ФЭ, 674, 1.

Н.И.Конрад (1891–1970) — академик-востоковед.

<Москва,> 24 ноября 1959 г.

Уважаемый Николай Васильевич!

Я узнал, что А.П.Ладинский заканчивает роман «Анна Ярославна, королева Франции». Исторический факт бракосочетания дочери русского князя Ярослава Мудрого и короля Франции Генриха I, годы регентства Ярославны при малолетнем сыне — короле Филиппе, давно находятся в поле зрения исследователей и почитателей русско-французской дружбы, но в русской художественной литературе этот период не был освещен.

Во время пребывания Ладинского во Франции ему удалось изучить французские хроники, хартии и другие документы, легшие в основу романа о посольстве французов на Русь в середине XI века и других фактах, раскрывающих начальный период дипломатических и культурных отношений между Россией и Францией.

Горячо поддерживаю идею издания романа А.П.Ладинского, посвященного истокам дружбы (ставшей традиционной с XVIII века) между Россией и Францией, которой, как явствует из исторических фактов, освещенных в рукописи его романа, исполняется в 1960 году 900 лет.

Надеюсь, что если роман по своим идейным и художественным качествам отвечает необходимым требованиям, он скоро увидит свет в Вашем издательстве[1107].

С уважением, президент общества «СССР — Франция»

Впервые. Копия — ФЭ, 730, 9.

Автор исторических романов Антонин Петрович Ладинский (1896–1961) с 1921 г. жил в Париже, в СССР вернулся в 1955 г. На подаренной им в 1959 г. ИЭ книге «Когда пал Херсонес» (М., 1959) написано: «Глубокоуважаемому Илье Григорьевичу Эренбургу с искренним уважением. Ант. Ладинский 17 IX 1959. Париж — Москва».

Москва <в Грозный>, 30 ноября 1959

Дорогая товарищ Шаргородская!

Я всецело разделяю взгляды В.Некрасова в его статье о Бабьем Яре[1108]. Я неоднократно обращался в ряд городов, где имеются свои «бабьи яры», указывая на необходимость оградить могилы жертв фашизма. В некоторых случаях мне удалось добиться удовлетворительного ответа. На статью Некрасова было много откликов, и я надеюсь, что она будет принята во внимание.

Всего Вам доброго

Впервые. Авторская копия — собрание составителя. Письмо читательнице из Грозного.

Москва <в Прагу>, 10 декабря 1959

Дорогая Франтишка Незвалова!

Мне трудно выразить Вам словами, какую радость я испытал, получив от Вас воспоминания Незвала[1109] и найдя в них страницы, посвященные тем далеким годам — времени, когда мы с ним познакомились и часто проводили вечера вместе. Я бережно храню все воспоминания о Незвале, и книга многое в моей памяти оживила[1110].

Еще раз спасибо за Ваш подарок

Впервые. Копия — ФЭ, 803, 1.

Ф.Незвалова (1903–1970) — вдова чешского поэта Витезслава Незвала (1900–1958), с которым ИЭ познакомил Р.Якобсон в Праге в 1923 г. и которому посвящена 8-я глава 3-й книги ЛГЖ, написанная в 1961 г. Незвал упоминает ИЭ в поэме «Песнь мира»(1950).

Москва <в Варшаву >, 10 декабря 1959

Дорогой Ивашкевич!

Я написал предисловие к русской книге о Тувиме и подумал, что польским читателям может быть интересно прочитать мои заметки, поскольку в них имеются некоторые личные воспоминания. Посылаю Вам текст, а Вы им распорядитесь, как найдете нужным.

Я послал Вам сборничек моих стихов[1111].

С сердечным приветом

Впервые — в предисловии Б.Фрезинского к воспоминаниям Я.Ивашкевича об ИЭ (1967) — ВЛ, 1984, № 1. С.195. Копия — ФЭ, 619, 1.

Ярослав Ивашкевич (1894–1980) — польский писатель, как и ИЭ, уроженец Киева; познакомились они в Варшаве в 1927 г. Ивашкевич писал: «Мои воспоминания об Эренбурге существенным образом связаны с воспоминаниями о Тувиме. Прежде всего, именно Тувим представил меня Эренбургу…» (ВЛ, 1984, № 1. С.197). Вспоминал Ивашкевич и большой монолог ИЭ у него на даче в Стависко 6 июля 1959 г… Судя по всему, статью ИЭ о Тувиме в Польше, как и в СССР, не напечатали.

Москва <в Лондон>, 30 декабря 1959

Дорогой Зиллиакус!

Я хочу Вам ответить теперь более подробно на Ваше письмо. Мои друзья очень довольны, что доклад по вопросам разоружения на закрытом совещании будет сделан г-ном Ноэлем Бекером. Они принимают Ваше предложение выступить с коротким докладом по экономическим вопросам, связанным с проблемой разоружения. Такой доклад сделает доктор экономических наук А.А.Арзуманян. Тезисы его доклада будут Вам высланы в середине января. На совещание с нашей стороны придут Ю.А.Жуков, А.Е.Корнейчук, А.А.Арзуманян и я. Нам кажется, что хорошо, если бы доклад по 3-му вопросу (а именно по политическим вопросам, связанным с разоружением, как-то: система коллективной безопасности, научные и другие культурные связи и пр.) сделал г-н Финн Му[1112] или один из французов, поскольку первый доклад предполагается г-на Ноэля Бекера, т. е. англичанина.

Мне кажется, что вопросы контроля и разъединения относятся к 2-му пункту порядка дня, т. е. неразрывно связаны с вопросом разоружения.

Вскоре я собираюсь в Стокгольм и надеюсь оттуда Вам сообщить некоторые дополнительные сведения по Вашему письму. Поскольку я пишу это письмо накануне нового года, пользуюсь случаем, чтобы пожелать Вам счастья и личного и всеобщего

Впервые. Копия — ФЭ, 610, 3.

ИЭ с Кони Зиллиокусом связывали дружеские отношения — см. ЛГЖ (8; 521–522).