На цоколе историй… Письма 1931 — 1967

1958

<Из Москвы в Ленинград,> 4 января 1958

Дорогой Анатолий Львович,

спасибо за память[1038], в свою очередь желаю Вам мирного и радостного года.

Хочу еще раз поблагодарить Вас за Ваши прекрасные литографии к рассказу Шолом-Алейхема[1039]. Я их показывал многим друзьям и все разделяют наше восхищение. Ваши работы вдохновенны, пластически прекрасны и выражают душу Шолом-Алейхема.

Я хочу застеклить несколько литографий и повесить их у себя в комнате, чтобы они были постоянно у меня перед глазами.

Любовь Михайловна и я, мы оба счастливы, что увидали Ваши работы. Желаю Вам сил и здоровья.

Впервые. Копия — ФЭ, 641, 1.

Переписка ИЭ с художником А.Л.Капланом (1902–1980) продолжалась с 1958 по 1967 г.; ИЭ написал предисловие к папке литографий Каплана «Тевье-молочник» (Л., 1961).

Москва, 30 января 1958

В течение последних двух месяцев председатель общества «Франция — СССР» генерал Пети и секретарь общества Пьеррар неоднократно обращались ко мне с предложением принять их приглашение и приехать во Францию вместе с моей женой. Переслав письмо и телеграмму в Вокс, я не отвечал французам до получения ответа от Бокса. Теперь Вокс сообщил мне, что, не возражая против моей поездки во Францию, он ввиду ограниченности средств не может выдать мне командировочных.

Обращаюсь с просьбой разрешить мне в марте-апреле поехать на три недели вместе с женой во Францию без снабжения меня валютой. Многие друзья давно просили меня быть их гостем: я прожил во Франции немало времени и вполне естественно мое желание писателя увидеть эту страну в частном порядке. Конечно, я использую эту поездку для посильной помощи в подготовке Конгресса сторонников мира.

Ответ генералу Пети и Пьеррару задерживаю до получения ответа.

Впервые. Авторская копия — собрание составителя. Поездку ЦК КПСС разрешил.

Москва <в Рим>, 5 февраля 1958

Дорогой Моравиа,

Вы, вероятно, знаете, что перевод Вашего последнего романа[1040] должен вот-вот появиться в нашем журнале «Иностранная литература», более того, он должен был. напечатан нашим издательством «Иностранная литература». Это издательство предлагает мне написать предисловие к Вашей книге. Я счел роман интересным и согласился, но я хочу задать Вам один серьезный вопрос.

Я прочитал в журнале «Contemporaneo» изложение Вашего интервью, где Вы говорите, что Ваш последний роман посвящен Сопротивлению. Либо я плохо понял итальянский текст Вашей беседы, или, возможно, я плохо понял Ваш роман. У меня создалось впечатление, что он посвящен идее насилия вообще и насилия, которому подверглись итальянцы во время войны, в частности.

В чем и где надо увидеть здесь Сопротивление в том смысле, в каком это слово обычно понимается?

Заранее благодарен Вам за ответ, каким бы коротким он ни был, но который помог бы мне прояснить этот вопрос[1041].

Поскольку меня торопит издательство, вынужден просить Вас не задержать ответ. Прошу Вас верить в мою самую искреннюю дружбу

Впервые — ВЛ, 1987, № 12. С.165 (перевод уточнен). Копия — ФЭ, 790, 1.

Об итальянском писателе Альберто Моравиа (1907–1990) ИЭ писал еще в 1934 г. (о романе «Безразличные» в статье «Культура и фашизм»). В 1956 г. с предисловием ИЭ вышли «Римские рассказы» Моравиа; емкий портрет его есть в ЛГЖ (8; 259–260).

Москва <в Валорис>, 11 февраля 1958

Мой дорогой Пабло,

Люба имела счастье купить две твои картины в Москве[1042]. Я попросил их переснять и посылаю тебе фотографии. Думаю, тебе приятно будет узнать, где теперь находятся твои холсты. Они займут свое место среди прежних твоих работ. Ты, наверное, знаешь про книжку о тебе, которая недавно появилась в Москве[1043]. Хотя репродукции довольно посредственные, это все же нечто важное — первая книжка о тебе в России за 40 лет[1044]. Галилей был не так уж наивен, когда утверждал в самые худшие времена: «А все-таки она вертится».

Мы часто думаем о тебе и мы оба тебя целуем.

Мы должны приехать в Париж в начале апреля и скоро будем у тебя.

Впервые — П, 81. Копия — ГМИИ им. Пушкина. Ф.41. Оп.1. Д.1. Л.94.

Москва, 11 февраля 1958

Дорогая Элен,

я Вас прошу переслать Пикассо письмо и фотографии, которые содержатся в этом конверте. Спросите его, помнит ли он об этих картинах, и, если ответит утвердительно, спросите, помнит ли он их предысторию. И ответьте мне, т. к. вы отлично знаете, что Пикассо никогда не отвечает на письма.

Я, конечно, буду рад Вас повидать в конце марта или в начале апреля.

Впервые — П, 81. Копия — ГМИИ им. Пушкино. Ф.41. Оп.1. Д.1. Л.100.

Элен Пармелен (1915-?) — французская журналистка и романистка, автор ряда книг о Пикассо, жена друга Пикассо художника Ж.Пиньона.

Москва <в Ленинград,> 17 февраля 1958

Дорогие Евдокия Николаевна и Мария Николаевна!

Я был глубоко тронут Вашим вниманием и Вашим ценным подарком. Я вспоминаю, какое, в свое время, производили впечатление ранние работы Вашего брата. Я не знал, как он работал в последние годы своей жизни, и Ваш ценный подарок ввел меня в его мир, большой и сложный.

Еще раз благодарю Вас и от души желаю Вам сил и здоровья

Впервые. Копия — ФЭ, 544, 1 (исправлена описка в имени адресата).

Сестры художника Павла Николаевича Филонова (1883–1941) Е.Н. Глебова (1888–1980) и М.Н.Филонова прислали ИЭ в подарок три рисунка работы брата (ныне — в собрании ГМИИ). Живопись и графика Филонова были тогда под абсолютным запретом в СССР, и сестры художника надеялись, что их подарок, оказавшись в доме писателя, известного своим интересом к подлинной живописи, доме, широко открытом для деятелей культуры и Запада, и СССР, сможет способствовать популяризации работ затравленного художника.

Москва, 12 июня 1958 г.

Уважаемый Евгений Владимирович!

На Ваш вопрос о выпускаемом Вашим издательством переводе книги Веркора «Молчание моря» могу сказать Вам следующее. Я считаю, что моя оценка литературной или политической деятельности Веркора не представляет никакого значения для решения вопроса о выпуске его книги. Но я думаю, что Вам будет небезынтересно узнать о позиции, занятой Французской коммунистической партией по отношению к Веркору после выхода его книги «На прощание»[1045]. Редактируемый Арагоном еженедельник «Леттр Франсез» после этого опубликовал новую повесть Веркора. Будучи в Москве, Арагон самым энергичным образом высказался за издание «Молчания моря»[1046]. В беседе со мной Морис Торез[1047] сказал, что, не желая окончательно отталкивать Веркора, он ответил ему дружеским письмом на присылку его последней книги.

Вот все, что я имею Вам сообщить по поднятому Вами вопросу.

Впервые. Копия — ФЭ, 478, 6. Несомненно, обращаясь к ИЭ, Блинов имел в виду его статью о «Молчании моря» («Лирика провокатора», 1943). ИЭ, не желая высказываться о своей давней статье, дал понять Блинову, что издание повести Веркора политически абсолютно безопасно для издательства.

<Из Москвы в Киев 5 августа 1958>

Дорогой Александр Евдокимович,

надеюсь, что на даче ты хорошо поправился.

В Стокгольме очень чувствовалось твое отсутствие. Если бы не В.П.[1048], я бы окочурился. В общем, очень трудно… Бесконечно радуюсь твоему избранию[1049]: будет вдвоем легче на заседаниях исполкома.

Трудности у нас прежние. Много работал и помог <Пьер> Кот. Д’Астье держался пассивно, но выступал вполне прилично. Бернал считал, что война будет через три дня и вместе с Изабеллой[1050] хотел сразу закрыть конгресс. И так далее.

Отдыхай, приходи в себя и не забывай про немирный мир. Сердечный привет Ванде Львовне <Василевской>

Впервые; дата по штемпелю. Подлинник — Архив-музей литературы и искусства (Киев). Ф.435. Оп.1. Ед.хр.923. Л.З.

Москва, 17 августа 1958

Дорогой Никита Сергеевич!

Прошу простить, что отнимаю Ваше время, направляя Вам письмо, адресованное в Секретариат ЦК КПСC.Я решаюсь это сделать, поскольку поднятый мною вопрос носит политический характер.

В Секретариат Центрального Комитета КПСС

В течение последнего года «Литературная газета» и различные литературные журналы выступают против меня с обвинениями, которые никак нельзя назвать товарищеской критикой. Приводя выхваченные из текста цитаты, критика меня обвиняет и в том, что я пишу с определенным политическим подтекстом (статья Литератора в «Литературной газете»[1051]) и в том, что я идеализирую буржуазный строй (статья Д.Старикова там же[1052]), и в близости к позиции югославских и польских ревизионистов (статья т.Щербины в журнале «Москва»[1053]). Поскольку «Литературная газета» и журналы контролируются товарищами, которые проводят определенную групповую линию и вполне разделяют точку зрения авторов статей, направленных против меня, я лишен возможности ответить на предъявленные мне обвинения. Десятки миллионов читателей получают искаженное представление о моей литературной, политической и моральной позиции. Считаю нужным отметить, что некоторые мои статьи, на которые ссылаются критики, были мною даны в печать после того, как с ними познакомились товарищи из ЦК КПСC.Так, например, прежде чем опубликовать статью «Необходимые разъяснения», я запросил руководящих товарищей, считают ли они своевременным и политически полезным ее опубликование.

Тон критики становится все более резким и, как мне кажется, недопустимым. В журнале «Нева» т.Архипов обвиняет меня в «мистификации» советских читателей, то есть, в сознательном намерении ввести их в обман[1054]. Свое обвинение в мистификации читателей он основывает на том, что я пишу, что Бабель последние годы работал над романом и что эта рукопись пропала. В подтверждение т.Архипов говорит, что найдены рукописи Ясенского и Васильева[1055]. Мне неизвестны условия, в которых люди Берия[1056] сохраняли или уничтожали рукописи, но о том, что Бабель работал над романом, я слыхал не раз от него самого. Это подтверждали мне и его близкие. Я позволил себе остановиться на одном месте в статье Архипова, но как в этой статье, так и в ряде других имеются столь же необоснованные обвинения. Я не вправе злоупотреблять временем Секретариата ЦК КПСС и воздерживаюсь от других примеров. Конечно, я мог бы обратиться в Народный суд с просьбой защитить меня от клеветы. Но разбор такого дела мог бы быть использован нашими врагами, и, естественно, я не обращаюсь в органы советского правосудия.

Мне остается единственный выход — запросить Секретариат ЦК КПСС, могу ли я при таких обстоятельствах продолжать литературную работу и могу ли я вести общественную деятельность, поскольку меня порочат не только как художника, но и как гражданина.

По-русски — впервые; по-англ. (с неверным годом и без обращения к Хрущеву) — Г, 292–293. Авторская копия — собрание составителя. Обращение ИЭ сработало — в 1959–1961 гг. целенаправленные нападки на него в печати СССР прекратились.

<Москва, август 1958>

Уважаемый Владимир Иванович!

Год тому назад издательство «Искусство» приняло для издания мою книгу, посвященную поездкам в Индию, Японию и Грецию. Книга эта, на мой взгляд, имеет актуальное политическое значение, поскольку она посвящена борьбе против искусственного разделения культуры на «западную» и «восточную».

Издательство «Искусство» сообщает мне теперь[1057], что необычная задержка с изданием книги происходит из-за отсутствия бумаги и из-за отсутствия полиграфической базы. Вопрос с бумагой издательству удалось наладить, остановка за типографией.

Это заставляет меня обратиться к Вам с несколько странной для автора просьбой придти на помощь и выделить типографию для напечатания моей книги.

Буду признателен Вам за ответ[1058].

Впервые. Копия — ФЭ, 1148, 45.

В.И.Медведев — начальник Управления полиграфической промышленности Мосгорсовнархоза.

Москва, 12 сентября 1958 г.

Уважаемый Алексей Александрович!

К сожалению, я не смогу поехать в Ригу на Съезд писателей Латвии[1059], так как должен ехать в Осло и Стокгольм и вернусь в Советский Союз только 26-го сентября.

Мне переслали из Иностранной комиссии ССП письмо Анджиолетти[1060]. Конгресс писателей, о котором в этом письме идет речь, будет, видимо, посвящен, главным образом, организационным вопросам: переводы, авторские права, взаимоотношения писателей с издательствами, литературные газеты, журналы и т. д. Моя некомпетентность в данном случае очевидна. Чрезвычайно жаль, что список писателей, составленный Анджиолетти, не соответствует подлинному положению в руководстве нашей литературой[1061]. Было бы желательно послать в Неаполь тех наших писателей, которые по характеру своей работы смогут дать участникам конгресса необходимые разъяснения и выразить с полной ответственностью точку зрения Союза Советских Писателей. Такими писателями могли бы быть, на мой взгляд, редакторы наших газет и журналов, как, например, т.т. Кочетов, Софронов, Грибачев[1062] и, конечно, секретари ССП.

Впервые — ВЛ, 1987, № 12. C.171-172. Копия — ФЭ, 960, 4.

<Москва, между 25 и 29 сентября 1958>

В № 115 газеты «Советская культура» опубликован сокращенный перевод статьи канадского художника г. Кеннета Форбса «Не попадайтесь на удочку мистификаторов!».

Г-н Форбс пытается объяснить известность таких художников, как Сезанн, Ван-Гог, Пикассо (пассаж, относящийся к творчеству последнего, в переводе опущен) хитроумием торговцев картинами и глупостью «смотрителей музеев, директоров картинных галерей, богатых покровителей искусства и критиков». Тон статьи таков, что даже редакция «Маклинс мэгэзин», привыкшая к сенсациям и скандальным анекдотам, снабдила ее примечанием «в порядке дискуссии».

Можно по-разному относиться к творчеству Сезанна или Ван-Гога, но советский читатель не может примириться с заменой серьезного художественного и социального анализа различных явлений в искусстве XIX века анекдотами и зубоскальством. Полотна Сезанна и Ван-Гога имеются в Эрмитаже и музее им. Пушкина, где нет и не может быть места для мистификаторов.

Вероятно, у г.Форбса, который, по собственным его словам, пишет портреты «представителей художественных, деловых и политических кругов» Канады, имеются свои резоны для того, чтобы причислить Сезанна и Ван-Гога к мистификаторам, но мне непонятны резоны, побудившие советскую газету, посвященную проблемам культуры, воспроизвести его статью. Г-н Форбс, например, обвиняет известного французского художника в богохульстве. Может быть, это обвинение и звучит для читателей «Маклинс мэгэзин», но вряд ли оно уместно на столбцах советской газеты.

Впервые — Б.Фрезинский. Черт меня дернул влюбиться в чужую страну… // Всемирное слово, 2000, № 13. С.84. Подлинник — РГАСПИ. Ф.5. Оп.36. Ед.хр.76. Л.74.

Кто-то из сотрудников «Советской культуры», не согласный с консервативной художественной политикой ее руководства, предоставил ИЭ полный текст статьи К.Форбса, сокращенный вариант которой газета напечатала 25 сентября 1958 г. Догадываясь, что газета не напечатает его письмо, ИЭ одновременно послал его председателю Союза обществ дружбы с народами зарубежных стран Н.В.Поповой (№ 413), которая, мало понимая в искусстве, по долгу службы должна была поддерживать культурные связи с Западом. Ее обращение в ЦК КПСС могло помочь делу, поскольку там на нее не было идиосинкразии.

Москва, 29 сентября 1958 г.

Дорогая Нина Васильевна,

посылаю Вам копию письма, которое я направил в «Советскую культуру»[1063]. Грубая и неграмотная статья канадца, перепечатанная с сочувственным комментарием советской газетой, может только помешать работе наших обществ[1064], ибо под флагом борьбы против абстрактного искусства в статье имеются грубые и глупые нападки на художников, которые дороги любому французу, любому голландцу, любому человеку, неравнодушному к искусству.

Может быть, Вы как председатель обществ дружбы можете повлиять на «Советскую культуру» и предотвратить столь огорчительные факты.

Впервые — Всемирное слово, 2000, № 13. С.84. Подлинник — РГАСПИ. Ф.5. Оп.36. Ед.хр.76. Л.73.

Н.В.Попова (1908—?) — в 1958–1975 гг. председатель Союза обществ дружбы с народами зарубежных стран — обратилась в Отдел культуры ЦК КПСС с письмом ИЭ. 28 ноября 1958 г. и.о зав. Отделом культуры Б.М.Ярустовский (давний антагонист ИЭ) сочинил ответ ЦК КПСС, утверждающий, что «т. Эренбург не прав», хотя газета «поступила необдуманно, излишне расхвалив достоинства» статьи Форбса (там же. Л.75). В итоге письмо ИЭ в газете напечатано не было.

<Москва,> 30 сентября 1958

Уважаемый товарищ Давыдов,

мне кажется, что следует приветствовать издание книги об Юлиане Тувиме[1065], этом замечательном поэте. Меня радует, что книга, написанная советским автором, будет первой книгой о Тувиме — даже в Польше до сих пор такой работы не проделано. М.С.Живов[1066] серьезно и добросовестно отнесся к своему заданию, и в его книге много ценных сведений о жизни и о поэзии Тувима. В личной беседе с М.С.Живовым я указал ему, какие, на мой взгляд, желательны дополнения и что, опять-таки по моему субъективному мнению, следует изменить в тексте. Все эти замечания не меняют моего положительного мнения об издании его труда.

Впервые. Подлинник — РГАЛИ, Ф.2545. Оп.1. Ед.хр.101. Л.7.

Иван Андреевич Давыдов — директор Детгиза.

Москва, 9 декабря 1958

Многоуважаемый Петр Николаевич!

Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня просить о Вашем содействии. Полтора года тому назад я передал в издательство «Советский писатель» мою книгу «Французские тетради» — переводы старых французских поэтов и критические статьи о французской культуре. Работа над этой книгой продолжалась чрезвычайно долго. Мне приходилось неоднократно, по просьбе издательства, вносить в текст различные изменения[1067]. Когда книга была уже отпечатана, издательство попросило меня снять имя Пастернака в одной из статей[1068], где перечислялись различные представители лирики. Лист был перепечатан, книга сброшюрована и упакована, но, вопреки моим ожиданиям, не вышла в свет. В статье, посвященной поэзии Поля Элюара, имеется следующая фраза: «Много русских поэтов от Брюсова до Пастернака пытались перевести стихи Верлена „Сердце мое плачет“…»

Когда издательство перепечатало одну из страниц, о которой я Вам выше рассказал, оно знало, что имя Пастернака имеется и в другой статье, как историческая справка о трудностях перевода. Издательство не сочло такую справку предосудительной. Теперь я узнал от заведующего издательством т.Лесючевского[1069], что стоит под вопросом выпуск книги. Мне кажется политически не обоснованной боязнь упоминания имени Пастернака в качестве образца неудачного перевода.

Литературная работа становится для меня, как я полагаю, не по моей вине, все более и более затруднительной. Я ждал выхода книги «Французские тетради» как некоторого подтверждения для советских и зарубежных читателей, что я еще существую как писатель. Теперь я теряю надежду на ее выход. Мне остается просить Вас, разумеется, если Вы согласны с моими доводами, сделать зависящее от Вас, чтобы книга вышла в свет[1070].

Прошу простить, что побеспокоил Вас.

Впервые (в сокращении) — в комментариях к т.6 Собр. соч. ИЭ (М., 1996. C.569–570). Авторская копия — собрание составителя.

<Из Хельсинки в Париж,> 16 декабря 1958

Дорогой друг,

я Вам посылаю мои «Французские тетради». Выход этой книги ассоциируется для меня с той же борьбой и теми же трудностями, которыми было отмечено появление «Уроков Стендаля». Это относится к статьям «О некоторых чертах французской культуры» и «Импрессионисты». Отклики на эту книжку во Франции политически близких нам людей были бы мне очень полезны. Я прочитал с удовольствием Вашу статью о романе молодого французского писателя[1071]. Чтение Вашей статьи вызвало у меня желание прочесть эту книгу. Что же касается Вашего романа[1072], Люба читает его с огромным интересом, она обещает уступить его мне через несколько дней.

Я Вам пишу из Хельсинки, куда приехал по обычным делам движения за мир.

Мой сердечный привет Вам и Эльзе

Впервые. Копия — ФЭ, 443, 6.