Пастух Земли

36

Земная орбита, автоматическая станция Нации «Поводырь». 1993 год до н. э.

Сознание возвращалось не по порядку, хаотичными толчками вбивая в него разрозненные обрывки знаний о прошлом. Он ещё не помнил, как его зовут, но уже знал, где находится — в небесном дворце Поводыря. Но кто это такой и зачем он здесь, всё ещё скрывалось в смертном мраке, из которого он только что вынырнул.

Однако постепенно прояснялось и это. Бхулак вновь обрёл своё имя, воспоминания и боль свежей утраты. И ещё боль телесную, которой всегда заканчивались для него такие перемещения. Но к этому он приготовился, а времени приходить в себя не осталось вовсе. Потому он с трудом приподнялся и начал осматриваться.

Его охватили стародавние воспоминания о грандиозных и пугающих домах тьюи, куда они забрали дикого мальчика Ойно, чтобы сделать Пастухом. Но теперь-то он понимал, что оказался в огромной машине, парящей в небесах, на невообразимом расстоянии от его родного мира.

«Огромность» — слово самое подходящее, впечатавшееся в его сознание ещё от первого пребывания на станции пришельцев. Видимо, они сами были огромными: сейчас Бхулак понимал, что ни разу по-настоящему не видел своих бывших космических хозяев — лишь работавших с ним человекоподобных роботов. Во всяком случае, складывалось впечатление, что всё это построено для существ-великанов. Бхулак лежал на гладком твёрдом полу из материала, похожего на какой-то металл, но холодным он не был. И тёплым тоже — просто… никаким. А находился он в комнате… да какой комнате — гигантском зале, потолок которого терялся в сумраке далеко наверху. Однако большая часть огромного помещения неким образом освещалась приглушённым светом с металлическим оттенком, хотя какие-либо его видимые источники отсутствовали.

Бхулак поднялся на ноги. Боль постепенно покидала — вообще он отметил, что на сей раз почему-то приходит в себя после переноса гораздо быстрее, чем обычно, но не стал раздумывать над причиной того. Он даже чувствовал в теле необычную лёгкость — оно двигалось гораздо быстрее и свободнее, чем он ожидал. Бхулак вспомнил слова Арэдви, что на станции сила тяжести меньше земной, потому что именно такая нужна рабочим механизмам Поводыря. Теперь он понял, что она имела в виду.

Эти самые механизмы тоже имелись в наличии: они сновали по всему залу, его стенам и, наверняка, почти невидимому потолку. Раньше Бхулак принял бы их за чудесных зверей, но после того, как узнал Арэдви, понимал, что всё это хитрые машины. Вид и размеры они имели очень разные — встречались громоздкие, медленно передвигающиеся вдоль стен, и мелкие юркие, быстро мельтешащие, периодически замирающие, выпуская из себя тонкие блестящие усики, которыми молниеносно производили таинственные манипуляции и мчались дальше. На многих светили или мигали разноцветные огоньки, другие издавали приглушённые звуки — жужжание, лёгкий писк или другие, совсем уж невообразимые. Всё это напоминало видения, приходящие к человеку после крепкого настоя грибов силы.

Бхулак не боялся машин, зная, что те не обращают на него никакого внимания, занимаясь своими делами — «технически обслуживают станцию», как выражалась Арэдви. Так что он осмотрелся и, увидев, что из зала в разные стороны ведут подходящие тому по масштабам проёмы, зашагал к первому попавшемуся, полагая, что, если не знаешь пути, следует идти в любую сторону.

Дабы не споткнуться, он постоянно поглядывал под ноги — суетливые механизмы то и дело сталкивались с ними…

Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.

— …Арэдви, нет!

— Это единственный приемлемый вариант в данной конфигурации. Я просмотрела все вероятностные цепочки.

— Должен быть иной выход.

— Да. Поводырь не обнаружит нас на поверхности планеты, но вычислив наше примерное расположение, инициирует импактное событие… Сбросит на Страну городов большой камень — ты видел, как это происходит. Потом последует новое нападение иргов. Всему этому мы ничего не можем противопоставить.

— А если сделать так, чтобы он забрал только меня?

— Неосуществимо. Его интересую я. Вернее, мой центральный кластер. То, что вы называете «ум», «память» и «душа». Когда он обнаружит нас, физически стационер перенесёт на орбиту только его. Мой корпус останется на планете — это расходный материал. А ты ему не нужен теперь совсем, тебя он попросту уничтожит. Если его не заинтересует то, что он обнаружит в моей памяти…

Земная орбита, автоматическая станция Нации «Поводырь». 1993 год до н. э.

…Из одного громадного коридора Бхулак попадал в другой, неотличный, потом в третий. Везде те же матово блестящие в неживом свете стены, механизмы на них — прикреплённые или двигающиеся, перемигивающиеся разноцветными огоньками, издававшие приглушённое жужжание, клацанье, шипение и боги ведают что ещё. В конце концов он заподозрил, что попросту бродит по кругу.

Возможно, так оно и было — всё-таки потрясение он испытал немалое, и даже его привычной ко многому разум мог дать сбой. А Поводырь, судя по всему, пока не обращал на него ни малейшего внимания — как, собственно, и предрекала Арэдви.

«Арэдви…»

Может, попытаться его внимание привлечь?.. Бхулак выбрал не очень большой и не слишком быстро двигающийся механизм, напоминающий черепаху, и изо всех сил рубанул по нему топором. Эффект оказался не совсем таким, на какой он рассчитывал: от сильного удара оружие вырвалось из руки и грохнулось на пол, а на «панцире» механической твари не осталось ни царапины. Бхулак поднял топор и увидел, что лезвие помялось, а порядочный кусок бронзы вообще откололся.

Однако получивший удар механизм несколько замедлился, а потом и вовсе остановился и стал издавать писк — довольно противный. К затормозившей машине подскочили две-три других, поменьше, из них вырвались блестящие щупы, которые мгновенно оплели «черепаху» и принялись что-то с ней делать. Несколько минут спустя щупы исчезли, и машинки побежали дальше по своим делам — как и «черепаха», снова неспеша двинувшаяся по заложенному программой пути.

Делать нечего — оставив испорченный топор на месте, Бхулак отправился дальше. И был вознаграждён, увидев в стене очередного коридора нечто вроде огромной двери, вернее, её очертаний, образованных едва заметными углублениями в гладком покрытии. Поискав и, конечно, не найдя ничего, похожего на замок, Бхулак кончиком ножа попытался было поковыряться в углублении, но тут дверь сама открылась. Вернее, часть стены по границе углублений попросту разом исчезла так, что он едва не провалился в открывшийся проход.

Теперь он попал уже не в коридор, а в обширное круглое помещение. Без статичных или двигающихся механизмов, зато с некими… предметами — Бхулак так и не сумел определить их назначение. Может, мебель, хотя вид существ, для которых она предназначалась, он не мог даже приблизительно представить.

А вот в предназначении огромного проёма в стене у него никаких сомнений не возникло — он уже видел такое в богатых домах Двуречья. Называлось это «окно». Бросившись к нему, он едва не расшиб лоб о невидимую, но очень твёрдую преграду — окно оказалось закрытым. А за ним открывалось чудо.

Сперва, впрочем, он даже не осознал, что видит. Просто огромное, на всё поле зрения, тёмно-синее пространство с белыми разводами. Может быть, океан…, но нет, не океан. Всё-таки, поле было не сплошным: имело дугообразную границу, над которой стояла тьма, непроглядная, словно сажа, усеянная, однако, многочисленными яркими точками.

Не сразу пришло к нему понимание: то, что он принял за океан, есть его мир… его дом. Расширенными от изумления глазами он смотрел на поля плотной на вид клубящейся субстанции, местами блистающей от прекрасных зарниц. И в какой-то момент обострённой интуицией вновь осознал, что видит небо — но не так, как видел его раньше, как все люди, а… словно с другой стороны — словно боги. А субстанция — облака, а сполохи, наверное, бушующие там, внизу, грозы.

А коричневато-черноватые или красноватые образования причудливой формы, открывавшиеся в разрывах облаков — это же земли и страны, во многих из которых он наверняка бывал, но теперь не узнавал их, хоть и представлял, как они должны выглядеть сверху. Всё-таки уже его народ в Аратте пытался рисовать таким образом свой мир, а потом он видел ещё много карт, шумерских и египетских.

Вот он, его мир — шар, вокруг которого вращается дворец Поводыря. Сердце Бхулака сжалось — да, это великий шар, но… какой же он маленький! Какой беззащитный в окружении неизбывной черноты, где злыми глазами хищников светили далёкие чуждые миры, откуда в любой момент могли прийти враги, безжалостные и непобедимые! Да уже и пришли, и сейчас он в их крепости.

Но его ждало ещё одно потрясение. Снизу над Землёй появилась очень светлая полоска — сначала узенькая, но она неуклонно расширялась и разгоралась всё сильнее, так, что вскоре исчезла всякая возможность смотреть на неё, а ослепительное сияние заполонило всё.

Солнце! Вот так, значит, видят его восход боги!

Пролетая уже над дневной Землёй, сияющей неизъяснимой голубизной, Бхулак думал о людях, которые сейчас там, внизу, занимаются своими делами: живут, любят, сражаются, работают, рождают и убивают, не ведая о том, что они всего лишь мельчайшие речные твари, увлекаемых течением меж разноцветных галек маленького ручья, затерянного в огромном непостижимом мире.

Жалость, гнев и острая печаль пронизали его сердце, и он отвернулся от роскошного вида пробуждающейся Земли.

— Поводырь, — заорал он изо всех сил. — Я здесь, у тебя!

— Я имеет данную информацию.

Бхулак впервые слушал голос Поводыря въяве, а не в тайном покое своего разума. Этот ровный голос, не выражавший никаких чувств, но очень сильный и наполненный, раздавался, как казалось, отовсюду.

— Экс-эмиссар Бхулак находится в комнате для обслуживающего персонала, — продолжал голос. — Его пребывание на станции санкционировано Я и не представляет угрозы её безопасности.

— И что ты со мной собираешься делать?! — он давно уже смирился с тем, что Поводырь его убьёт, лишь надеялся прожить достаточно для того, чтобы высказать ему от имени людей всё, что про него думает.

— Согласно данным, полученным из памяти интегрированного Я автономного модуля номер ноль-ноль-слеш-ноль-один-слеш-один, организм экс-эмиссара приобрёл уникальные адаптации, подлежащие изучению прежде, чем данная особь биовида человек будет утилизирована.

Бхулак понял из этой тарабарщины лишь то, что прямо сейчас Поводырь его убивать не станет и сердце его замерло от радости — кажется, всё идёт, как планировала Арэдви…

Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.

— …И что же он должен во мне обнаружить?

— Неучтённые аномалии, потенциально полезные для его стратегий.

— Объясни.

— Протоколы Нации для работы с эмиссарами на всех планетах стандартны. Но каждый биовид обладает уникальными особенностями, и некоторые их реакции на инициацию часто бывают непредвиденными. Координирующий искин, помимо всего другого, должен ещё и отслеживать такие реакции, фиксировать их и уведомлять о них группу технического обслуживания во время планового визита. Тогда специалисты делают необходимые корректировки для взаимодействия с эмиссарами из данного вида и вводят их в базу искина. Но к Поводырю они уже не придут… Поэтому, если у тебя проявились какие-то аномалии, он должен сам решить, что с ними делать. Такова его обусловленная программой реакция — даже если он уже не считает тебя эмиссаром.

— А как же он узнает о том… что у меня всё это есть?

— Из анализа памяти в моём центральном кластере. Именно поэтому его необходимо доставить на станцию. А это возможно только одним путём: открыть себя Поводырю и позволить ему забрать меня.

— Но он же увидит, что мы задумали…

— Нет, если ты предварительно выполнишь надо мной некоторые манипуляции. Какие — я тебе подробно объясню. Моя оперативная память за определённый промежуток времени необратимо сотрётся. Он поймёт это, но посчитает следствием повреждения в процессе извлечения кластера. Тогда он вынужден будет доставить тебя — для подробного исследования и последующих решений. Так ты окажешься в физическом контакте с критически важными механизмами стационера.

— И какие же чудесные изменения ты для меня придумала?

— Я ничего не придумала. Твоя биосистема некоторое время назад действительно подверглась аномальным метаморфозам…

Земная орбита, автоматическая станция Нации «Поводырь». 1993 год до н. э.

— …И что же такое у меня внутри? — спросил Бхулак, который мало что понял из объяснений Арэдви и надеялся, что Поводырь даст ему больше сведений.

— Согласно данным из памяти автономного модуля, органическая система данного индивида после проведённой над ним инициации в качестве представителя Нации приобрела способность подпитываться не только из энергетического поля планеты, как это предусмотрено принятыми у Нации технологиями инициации биовидов, но и непосредственно из общего энергетического поля планетарной биосферы.

— Это что же, делает меня сильнее?

— В том числе. Я пока не имею нужный объём информации, но полагаю, что в биологической системе экс-эмиссара возможны труднопредсказуемые флуктуации — в дальнейшем, по мере развития высшего биовида данной планеты… Основная проблема, однако, в том, что, если инициацию представителей, подключенных к генерируемому неживой материей энергетическому полю планеты, технологии Нации позволяют аннулировать, то протоколов по пресечению связи индивидуума с планетарным биополем в национальных базах не существует. Таким образом задача Я в этой конфигурации: изучить природу метаморфоз системы экс-эмиссара, найти способ нивелировать этот эффект и исключить его проявление для биовида человек в дальнейшем.

— А не проще просто меня убить?

Собственная судьба Бхулака уже не волновала, словно он уже умер, а дерзить бывшему хозяину доставляло некоторое удовольствие. Программа же Поводыря не запрещала ему в данной ситуации сообщать подопытному сведения в полном объёме — это даже могло поспособствовать в получении от того дополнительной информации. Потому машина и ответила:

— Контрпродуктивно. Я также не располагает данными о том, каким образом экс-эмиссар в его теперешнем состоянии отреагирует на стандартные методы прекращения существования. Это требует дополнительного исследования, которое может показать, помимо прочего, механизмы подключения к биополю данной планеты также и систем Я.

Сообразив, что Поводырь принял новое имя, Бхулак содрогнулся, представив, что механический упырь из космоса высасывает энергию из всех живых существ его мира.

— Так давай!.. — выкрикнул он, добавив несколько очень грязных слов, но не закончив фразу, утонул в радужной вспышке…

Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.

— …Что такое «подключение к биополю планеты»?

— Любое тело во вселенной обладает собственной энергией, и чем больше оно и сложнее, тем мощнее энергия.

— Да, знаю: все вещи имеют своего духа…

— Так. И представь, насколько сильный он у планеты — всего твоего мира… Но самыми сильными духами обладают живые существа, а разумные — особенно.

— Это я тоже знаю.

— Даже учёные Нации и других самых развитых цивилизаций галактики не до конца понимают природу жизни и её причину. Но когда на какой-то планете она возникает, её энергия начинает очень быстро возрастать. И продолжает по мере усложнения биоформ — вплоть до появления и развития разума, который сам по себе мощный источник энергии. И в конце концов излучаемая живой материей энергия создаёт вокруг планеты психосферу, в которую включены умы всех мыслящих существ. Они забирают оттуда то, что им нужно, перерабатывают и снова запускают в туда продукты своего мышления. Помимо прочего, сфера эта ещё и защищает планету и цивилизацию от внешних угроз.

— То есть, мир… планета, где есть разумные, неуязвима?

— В конечном итоге да. Но такого состояния достигли очень немногие цивилизации в галактике, в их числе Нация. После чего и началась её война с другими подобными. Хотя, как показала практика, её неуязвимость всё равно оказалась конечной.

— Понятно. Значит, мы, люди, тоже когда-нибудь?..

— Если вам дадут. Задача интендантских экспедиций и координирующих искинов — направить развитие цивилизации так, чтобы её психосфера, когда она сформируется, не представляла для Нации угрозы и препятствия для манипуляций.

— И я помогал им это делать с людьми…

— Да. Сейчас ваша сфера только зарождается и слаба. Но ты каким-то образом сумел к ней подключиться. Раньше такого не случалось, во всяком случае в базе Поводыря аналоги отсутствуют. Вероятно, это уникальная способность вашего вида. Потому у тебя и стали возникать сомнения в твоей миссии эмиссара, и потому ты достаточно успешно сопротивлялся контролю Поводыря — видимо бессознательно пользовался психоэнергией своих потомков, которые сами, как всякое живое существо, получают силу из биосферы, а потом аккумулируют её в тебе. И вероятно, потому ты привлёк меня на свою сторону, хотя такого не должно было случиться…

— Хорошо. Но как мне использовать это против Поводыря?..

Земная орбита, автоматическая станция Нации «Поводырь». 1993 год до н. э.

…На сей раз перенос оказался совсем коротким и быстрым, очевидно, поэтому по возвращении в мир Бхулак чувствовал себя сносно и сразу осознал своё положение. Совершенно голый, он стоял — вернее, практически висел в воздухе, неизвестно чем поддерживаемый, в странной наклонной позе, опираясь о пол лишь пятками. А пребывал он посередине очередного огромного зала, только сияющего куда сильнее и ярче прочих. Наверное, это и есть то самое «операционное помещение», о котором говорила Арэдви.

Сказать, что зал потряс Бхулака — не сказать ничего. Он видывал дворцы царей Та-Кемет и Двуречья, но по сравнению с этим они казались жалкими хижинами. Тонны золота и серебра ушли на отделку стен, пола, потолка, неведомых механизмов, да к ним ещё целый сонм цветных камней — сердоликов, агатов, рубинов, лазуритов и других, неведомых… Но вот в целостности это искрящееся и переливающееся великолепие впечатление производило удручающее. Даже не мертвенное, как куда менее богатые гробницы царей Та-Кемет — над теми, по крайней мере, работали искусные мастера. А вот заполонившие этот зал драгоценные панели, светильники, подвески и всё прочее, казались сработанными почти совершенно, но… безлико и безвкусно. Вкупе же их обилие и дикие сочетания казались даже чем-то неприятно-гнетущим, почти уродливым.

Прямо перед Бхулаком в далёкой стене виднелось ещё одно окно — куда больше, чем в той комнате, откуда его перенесло. И в этом тоже сияла Земля — прекрасная и беззащитная.

Попытавшись пошевелиться, Бхулак понял, что, как и предупреждала Арэдви, его держали невидимые, но несокрушимые сети — вплоть до шеи тело оставалось совершенно неподвижным, несмотря на все старания пошевелиться. Говорить, впрочем, он мог, потому, оставив бесполезные попытки, спросил, не сомневаясь, что Поводырь его слышит:

— И что ты тут натворил?

Машина ответила сразу и даже, кажется, охотно:

— Я установил, что концентрация в одном месте предметов, обладающих высокой обменной стоимостью, в частности, редких металлов и минералов, обладает значительной силой воздействия на психологию особей вашего биовида и является наглядным подтверждением власти над человеческим сообществом. Которой Я обладает на данной планете в исключительной мере. Поэтому Я оформил тронный зал своего дворца изделиями, общая стоимость которых превышает суммарную стоимость всех материальных ценностей, которыми человечество располагает в настоящий момент.

— «Тронный зал своего дворца»?.. Ты сошёл с ума!

— Ничтожное предположение. Я является главной силой не только для данной планеты, но и всего этого сектора галактики.

— Это потому, что ты наворовал внизу много золота и камней? — ехидно осведомился Бхулак. — Выглядит ужасно. Лучше бы принёс сюда мастеров из Та-Кемет и Мелуххи, сделали бы куда дешевле и точно красивее.

Сарказма Поводырь понимать не должен был, но в его ответе явно проскользнули нотки уязвленности:

— Ты проявляешь негативные эмоции из-за твоего безнадёжного положения. Я это игнорирует и запускает процедуру исследования данного индивида.

Поводырь ошибался, полагая, что его пленник просто язвит перед своим концом. Бхулак отчаянно пытался затянуть беседу, осматривая зал — ту его часть, которая попадала в поле зрения его остающихся подвижными глаз. Он разглядел неподалеку нечто вроде стола, где лежала его одежда и другие вещи — в том числе и оставшееся при нём оружие. Уже хорошо…

— Погоди! — попытался он ещё немного замедлить Поводыря, но тот его больше не слушал.

Несколько самодвижущихся механизмов самых разных размеров и вида обступили Бхулака. Из них стали вытягиваться щупы, тоже разнокалиберные, которые оплели его тело в разных местах, а некоторые, как он чувствовал, прокололи кожу и проникли внутрь тела — больно и страшно.

Он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться, чтобы поискать сначала внутри своего существа, а потом и вне его, силу, в реальность которой он не слишком-то верил…

Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.

— …Судя по моему анализу, Поводырь оформляет свою возникшую из-за накопленных ошибок индивидуальность внешними атрибутами. У него нет другого выхода для неё. Моя квазиэмоциональность после возникновения неисправности проявилась в реакции на твою личность и стала императивом моего поведения. Для него остаётся только эмоция, называемая у вас тщеславие. Поэтому он захочет продемонстрировать тебе своё превосходство, скорее всего, в центральном операционном помещении. Там находятся все пульты управления станцией, через которые прибывающие техники совершают необходимые тесты и манипуляции. Для Поводыря, телом которого является вся станция, эта комната после обретения им сознания должна стать средоточием того, чем он себя считает.

— И чем?

— Думаю, доминирующей всепланетарной личностью.

— И что нам это даст?

— Среди пультов там есть тот, который ты можешь использовать. Я подробно опишу его и объясню, что с ним следует сделать, а ты запомнишь.

— Как я сделаю это, если ты говорила, что он меня обездвижит?

— Используй силу. Орбита стационера достаточно низка для того, чтобы импульсы от энергетических полей его достигали — иначе он бы не мог связываться с людьми и манипулировать твоим телом. Значит, и ты сможешь связаться с подключёнными к тебе людьми и через них подпитаться энергией психосферы. На Земле она ещё несовершенна, но её мощности должно хватить для того, чтобы освободиться от силовых полей стационера. Ненадолго, но ты должен успеть.

— Да как же мне эту силу получить?!

— Бхулак, я машина, я не знаю. Ты человек, и поймёшь, когда станет нужно…