Пастух Земли

Эпилог

Лигурийское море, остров Агр. 1193 год до н. э.

«Хорошо вернуться домой», — Бхулак цеплялся за эту мысль, всё глубже погружаясь в невозвратное прошлое, вызывая оттуда лица, голоса, ощущения, запахи… Да, всего этого слишком много, и это грозило затопить его разум и душу, но он продолжал плавание в призрачном море воспоминаний.

Ровно восемь столетий миновало с того дня, как он, пошатываясь, шёл в свои покои за носилками, на которых несли его жену. Тапати… Она родила ему ещё много детей, состарилась рядом с ним и ушла к богам, насыщенная жизнью. А он продолжал править и воевать. Спустя пару лет после великой битвы при Аркаине его всё-таки провозгласили верховным райжой Страны городов. Война с иргами периодически возобновлялась, хотя они никогда уже не нападали большими силами, вновь перейдя к ватажным набегам.

Среди них ширился раскол — возникали заговоры и восстания против власти людозмей, и через какое-то время те её окончательно потеряли. Но ещё до этого времени отряды иргов, возглавляемые нагами, распространились на огромные пространства — от дремучих лесов на северо-востоке, до раздольных полей у Тёмного моря, и дальше — до моря студёного на северо-западе.

Их боялись и ненавидели все народы — за стремительность набегов, упорство и ярость в битвах и предельную жесткость к врагам. А ещё — за чудесное оружие и доспехи. И за колдовство. Их ненавидели до такой степени, что искали могилы их вождей, над которыми ирги не насыпали курганов, чтобы укрыть. А найдя, не грабили, а просто ломали сложенные там оружие и прочие вещи, разрубали на части тело усопшего, а голову уносили и сжигали. И после этого думали, что избавились от тёмного иргского духа.

Однако эти отряды, совершив немало славных и ужасных деяний и внушив страх всем народам, пару столетий спустя бесследно растворились на просторах континента. Исчезло куда-то с людских глаз и общество Змей — но Бхулак знал, что оно по-прежнему в тайне существует.

А в Стране городов, избегшей опасности от иргов, явились иные беды и заботы. Травы становилось всё меньше, скот голодал и падал. Одна за одной пустели вары — их оставляли, чтобы жить розно, маленькими кланами в отдельных поселениях: пасти мелкие стада было легче, чем крупные. Но это же влекло за собой постоянные столкновения кланов за воду и пастбища. Пока Бхулак оставался у власти, он сдерживал эти свары, но когда годы его правления и жизни уже стали превышать человеческие, ему пришлось в который раз подделать свою «смерть» и, оставив страну на сына, уйти.

У него оставалось ещё много дел, которые он наметил с новым Поводырём. Бхулак скитался по всему миру, где жили арии, готовя их великое переселение в южные страны — то, чего не хотел старый Поводырь, считая это вредным для Нации. Бхулак стал первым вождём, уведшим часть из них из Маргуша, где те уже укоренились, в древний Элам, и основавший там первое арийское царство. Так начался Иран.

Пропустив несколько поколений, он вернулся в Страну городов и обнаружил, что она всё больше впадает в бедность, запустение и междоусобицы. Жить здесь больше не стоило. Он вновь возглавил Аркаин, и вскоре увёл людей на юг.

Сейчас перед ним, как въяве, стояла картина пожара великой вары, которую он наблюдал со священного холма, где на него некогда сошла благодать Шурьи. Арии подожгли свой бывший дом, чтобы он не достался после их ухода врагам. Они поселились в степях севернее Маргуша и, казалось, неплохо там устроились, но Бхулак знал, что надолго им тут остаться не суждено. И ещё два поколения спустя он стоял во главе тысячи колесниц и многих тысяч воинов, которые отправлялись в дальний поход на Мелухху.

Племя это уже было обособлено от прочих ариев, они называли себя бхара, и среди них встречались потомки не только аркаинских воинов и пастухов, но и дасов из уже почти забытой из Страны городов, и даже иргов. Однако до Мелуххи добрались лишь их дети и внуки, обнаружив там разрушенные огромные города, пересохшие реки, изнывающие от засухи поля и разбредшееся население. Так что завоёвывать было особенно некого. Арии стали вождями и господами разрозненных людей, которых они тоже стали именовать дасами.

Но страшный орден Невидимых, тайно живший среди этих людей, ещё долго противодействовал пришельцам, и Бхулак с Поводырём положили много сил и умения, чтобы уничтожить его и вырвать самые его корни.

А путь Пастуха всё продолжался. Стратегии Поводыря теперь вели его на запад, ближе к родине, которую он не видел уже много столетий. Он уходил с колесничными отрядами всё дальше — в Элам, Двуречье, Ханаан… В разных обличиях — царя, жреца, наёмного воина, торговца, лекаря, писца, шпиона — он появлялся в древних славных городах, незаметно делая свои дела, волны от которых расходились по всему человечеству, влияя на его жизнь, нынешнюю и грядущую.

Вместе с касситами он завоёвывал Вавилон, вместе с гиксосами — Та-Кемет, и колесницами их управляли его дети — потомки хапиру Зуру-Шалика. Он видел, как зародилось и крепло племя от семени Авраама, дяди Лота из Содома. В племя это влилась кровь его сына от Анат, блудницы из Библа. Текла она и в вожде, который вывел этот народ из земли египетской на поиски родины, обещанной ему его Богом.

Наконец добрался Бхулак и до своей родины, где на какое-то время стал главным конюшим хеттского царя Суппилулиумы — о лошадях он теперь знал всё, что только возможно знать человеку. В те годы он посетил двойной холм, под которым скрывались остатки Аратты, и долго стоял там, закрыв свой разум для зова детей и размышляя о чём-то. Потом прошептал:

— Прости меня, мать Ерати, — и ушёл, не оглядываясь.

Вскоре после этого он покинул хеттскую державу и отравился на поиски собственного дома. Который нашёл наконец на этом острове.

Он вынырнул из океана воспоминаний отдохнувшим и посвежевшим, словно проспал много часов. Теперь следовало продолжить свой труд…

— Подожди, — раздался в нём голос Поводыря.

Только на сей раз он говорил на языке народа ар и голосом Арэдви.

— Зачем ты так делаешь? — спросил Бхулак.

— Ты должен вспоминать об этом, — сказала она. — Хотя бы раз в сто лет. Я была человеком, я знаю, что вам это нужно.

— Возможно, — он рывком поднялся и сел на ложе — нагой могучий муж с огненными бородой и волосами. — Но это было так давно…

— Это будет всегда, — ответила она. — Мои алгоритмы создали то, что вы зовёте стихами. Я хочу, чтобы ты услышал их.

Это тоже было ежевековой традиций, которая Бхулаку, скорее, нравилась.

— Я слышу тебя, — ответил он, и женский голос стал произносить в его голове странные слова, созданные мозгом машины:

Бродит по вселенной Стражник, от звезды к звезде шагает.

Беспристрастно и бесстрастно души нищие считает.

Он играет на свирели, чтобы помнили о нём,

ищет в осквернённых землях непорочный водоём.

Там, где ураганы свищут, где дурман-трава растёт,

рыщут твари полевые — точит золото и мёд.

Что найдёт — всё забирает, гнёзда птичьи разоряет, убивая бедных птах.

Тем живёт и так страдает сей таинственный монарх.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Пер. с языка ар Павла Виноградова