Плоды проклятого древа

6.3

Орбита Земли, высота 200 километров

Период между активностью не означает отдыха.

Продолжается отслеживание конфликтов и кризисов. Поведение ключевых целей подвергается микрокоррекции в пределах, не идущих вразрез с целями Цикла. Отслеживается весь объем информации, передаваемый обитателями мира ежесекундно. Его недостаточно, чтобы загрузить хотя бы сотую часть выделенных мощностей.

Рассылаются импульсы братьям и сестрам, как пробужденным, так и еще спящим. Сдерживание, побуждение, определение целей.

Она не воспринимает настоящего, она слепа и глуха, взамен этих примитивных чувств она видит прошлое и будущее. События сканируются, осмысляются и оцениваются. За оценкой следует реакция.

Одна из отслеживаемых целей вызывает более сильную реакцию, нежели прочие. В понятиях двуногих обитателей планеты, избранных носителями осколков, это можно описать как «беспокойство».

Нестабильность. Сбой.

Тьма, созданная осколками-предсказателями, вносит помехи. Незначительные отклонения от предсказанной линии поведения. Это нормально, такое случается постоянно, и зачастую поддается контролю.

Но текущая ситуация создает чрезмерные риски. Вокруг цели слишком много критически важных осколков, создающих области тьмы в картине будущего. Администратор, Переговорщик, Вещатель, обломок Пути-к-Победе Воина и его близнец, вырванный из тела Мыслителя. В момент создания и программирования объекта это было предсказуемо и проблем не ожидалось.

Критические отклонения появились только недавно.

Полноценное вмешательство запрещают текущие инструкции нулевого уровня. Точнее, они делают невозможным его невозможным в течение ближайшего времени и в текущей дислокации объекта. Действовать приходится опосредованно, что отнимает больше энергетических ресурсов, отвлекает внимание.

Рассылаются импульсы в различных диапазонах, через недоступные обитателям планеты реальности. Они окажут эффект, но никто не сможет отследить их происхождение. Они достигнут целей в разных местах и в разное время. Совокупный эффект, который они окажут, вернет целевой объект к требуемой линии поведения.

Предположительно.

Белая ангелоподобная фигура продолжает свой орбитальный дрейф.

4 июня 2011, где-то в Броктон Бей

Дикая тряска и болтанка, которыми сопровождалось перемещение в руках Сибири, наконец-то унялись. В какое-то мгновение я обнаружил, что уже уже не мотаюсь туда-сюда, прошибая лбом стены. Пусть меня все еще шатало и мутило, под ногами была твердая почва, а Сибирь выпустила мою руку из своей неодолимой хватки.

Что-то хлопнуло. У меня на левом ухе повисла серпантиновая лента.

Я моргнул. Надпись на стене «С днем рождения, Конрад!» никуда и не думала исчезать. Я моргнул еще раз.

- Итак, друзья, вот и наш дорогой гость, - произнес кто-то.

Раздались нестройные хлопки.

Я, наконец, взял под контроль собственный вестибулярный аппарат и смог осмотреться. Я находился в заброшенном магазине, из которого еще неделю назад вытащили все съестное. И компанию мне составляли люди, которых я знал только по криминальным новостям и служебным досье.

Черно-белая обнаженная женщина. Сибирь.

Босоногая девушка в драной футболке и джинсах со следами сигаретных ожогов на лице. Ожог. Держит в руках торт со свечками.

Еще одна женщина, арабка, укрытая покровом из цветного стекла. Птица-Хрусталь. Недовольно скрестила руки на груди.

Огромное черное чудовище размером с бегемота, шестиногое, усеянное бесчисленными глазами. Краулер. Зачем-то нацепил на голову разноцветный бумажный колпак.

Белый человекоподобный механизм, начиненный изнутри органикой. Манекен. На головном сегменте искусственного тела маркером нарисована улыбающаяся рожица.

Девушка с длинными вьющимися волосами, выглядящая странно знакомой.

Девочка лет тринадцати, с аккуратными светлыми кудряшками и в заляпанном кровью переднике. Ампутация. Тоже в колпаке, в руке держит отстрелянную хлопушку.

Мужчина средних лет с короткой бородкой, на поясе целый арсенал колюще-режущих инструментов. Джек Остряк.

В этот момент земля должна была начать не просто уходить из-под ног, и удирать оттуда с визгом и криками, но я по какой-то причине сохранял полное спокойствие. Не знаю, возможно потому, что понимал, что бежать отсюда некуда, да и драться бессмысленно. Сибирь притащила меня в логово Бойни №9 живым и невредимым. По крайней мере, сразу меня не убьют. Хотя учитывая присутствие Ампутации, смерть, право, не худший исход.

- Доброе утро, леди и джентльмены, - слова вытекали изо рта медленно, словно сами по себе. – К сожалению, я не успел переодеться к вечеринке.

- Ничего страшного, - Джек Остряк широко ухмыльнулся. – Рад наконец-то увидеть тебя воочию, Конрад. Я давно наблюдаю за твоей карьерой и, надо признать, немало впечатлен.

Я не знал, как на это отреагировать. Новость о том, что за Конрадом несколько месяцев пристально следил самый жуткий убийца за всю историю человечества, обескураживала. Точнее, должна была обескуражить. Я прислушался к ощущениям и не ощутил ничего особенного по этому поводу.

- Меня смущает подобное внимание к моей скромной персоне, - ответил я максимально обтекаемо.

Сибирь неуязвима. Краулер слишком большой, он не поместится в петлю целиком, а я не могу определить, где находится его ядро. Остаются Ожог, Птица-Хрусталь, Манекен, незнакомка, Ампутация и сам Джек. Я успею забрать с собой одного, максимум двоих, прежде чем Сибирь меня прикончит. Ампутация или Джек? Ампутация или Джек... Ампутация Технарь, но Джек – мозговой центр, единственный постоянный член Бойни, еще с тех времен, когда ею правил Король. Но Ампутация имеет в своем арсенале невероятные возможности, начиная биологическим оружием и заканчивая воскрешением мертвых. Но… но…

Но я не ощущал угрозы. В те мгновения, когда рядом оказывались другие герои, я чувствовал отчуждение. Рядом с Неформалами мое шестое чувство буквально вопило об опасности. Стоя перед Бойней, я ничего подобного не ощущал. Возможно… стоит сначала выслушать Джека?

- Поверь, здесь нечего стесняться. Мы всегда находимся в поиске перспективных кандидатов.

- Кандидатов? – я снова посмотрел на Бойню. – А, понятно. Вас сейчас только восемь.

- Соображаешь, - довольно кивнул Джек. – Скажу прямо, когда мы обсуждали возможное пополнение перед приездом, твоя кандидатура была выдвинута почти единогласно. Даже сейчас есть аргументы в пользу того, чтобы принять тебя с минимальными испытаниями – потому что ты уже думаешь так же, как мы, тебе лишь осталось сделать маленький шажок, чтобы вступить в нашу семью.

- Я чувствую, что сейчас ты скажешь «но».

- Но последние события и проведенные Душечкой исследования, - Джек указал глазами на незнакомую девушку, - заставили меня не делать поспешных решений.

- Поспешные решения – это мое проклятие, понимаю, - я не питал иллюзий на счет того, кем является это чудовище. Но, вот горькая ирония, это был мой первый разговор за очень долгое время, когда я мог хоть немного расслабиться. Снять маску, побыть искренним. – Но мне кажется, что ваша компания – не по мне.

- Но почему? Я могу показать тебе столько всяких штук! – спросила Ампутация. – Ты ведь исследуешь, как работают силы? Даже наверняка что-то накопал, иначе бы не воссоздал силу Серого Мальчика! Я тоже много про это узнала, много экспериментировала.

- Тогда оставь мне свой э-мейл, пообщаемся. А жить вечно в бегах и переездах – не по мне.

- И это и есть главная причина, по которой я и не стал спешить, - в голосе Джека мелькнула грусть. Или мне просто показалось. – Ты все еще слишком цепляешься к своей прежней жизни. Боишься отпустить воспоминания, которые не имеют к нынешнему тебе никакого отношения. Но взгляни на себя – ты совсем не тот человек, каким был год, или даже месяц назад. Тебя уже отвергли все, кого ты знал. Ты – объект всеобщего страха и ненависти. Такой же, как и мы.

- Не такой же, - ответил я, но уверенности в моих словах не было. Джек вслух озвучивал те мысли, которые я сам старательно от себя гнал. – Вы занимаетесь ничем. Без обид, но убивать людей ради самого процесса – это самое дурацкое занятие на свете. Они все равно умрут, не сегодня так завтра. Ко… мне нравилось спасать жизни именно потому, что это сложно. Это акт противостояния вселенской энтропии, самой судьбе.

- Дурацкое? Люди забывают имя врача, спасшего их жизнь, в тот момент, когда переступают порог больницы! – возмутилась Птица-Хрусталь. – А имена чудовищ знаю даже те, кто ни разу не столкнулся с ними! Мы творим историю! Нет ни одного человека, который бы не знал о нас! О нас говорят с ужасом, и будут говорить спустя века!

От меня не ускользнуло, что Джек слегка поморщился. Еле заметно, практически неуловимое подергивание щеки, которое я не увидел глазами, а засек по скачку электрохимической активности в его лицевых мышцах.

- Какие еще века? Губители сотрут цивилизацию с лица планеты через десять-пятнадцать лет. Еще столько же потребуется, чтобы наш вид перестал существовать. Если не сыграешь в ящик за это время, будешь запугивать зайцев и медведей, которые заселят безлюдные города.

- Тогда мы приблизим Конец Света, насколько это возможно.

- Самое убогое занятие, которое я только могу представить.

Куски битого стекла, валявшиеся в изобилии по всему супермаркету, метнулись ко мне и замерли, лишь пустив капельки крови. Я не шелохнулся, не испугался. Шестое чувство по-прежнему утверждало, что прямой угрозы нет.

- Джек, можно я его убью?! – Птица-Хрусталь явно кипела от ярости.

- Сейчас – нельзя. Сделаешь это, если он провалит твое испытание, - ответил тот и переключил внимание на меня. – А ты даже сам не веришь в свои слова. Ты просто следуешь по проторенной колее. Совершаешь бессмысленные действия, думаешь пустые мысли только потому, что так привык. Но ты должен освободиться. Обрести свое «я», найти собственный путь, без оглядки на прошлое. Я могу помочь тебе, помочь обрести новый смысл жизни, причину просыпаться по утрам.

- Например?

С одной стороны, я просто тянул время, надеясь непонятно на что. С другой… какой-то части меня действительно было интересно, что может предложить Джек. При всей своей монструозности, он был отличным собеседником.

- Искусство, Конрад. Искусство. Ты уверенно говоришь о приближающемся конце, и я разделяю твою уверенность. Но у тебя есть сила, - он указал на мою правую руку. – Сила, которая переживет все. Пройдут миллионы лет, но то, что заключено в петлях, сохранится нетленным.

Я мысленно потянулся к доспехам. Вживленные в кости пространственные якоря отозвались на команду, хотя болезненность и многочисленные травмы, нанесенные силой Регента, давали о себе знать. Броня развертывалась не так быстро, как раньше.

Второе движение мысли проявилось монохромным эффектом, окутавшим руку.

Я заметил, как Манекен и Ампутация чуть-чуть подались вперед. Оба тщательно сдерживали инстинктивный интерес, который Технари всегда проявляли к чужим изделиям. Это было заметно по участившемуся пульсу Ампутации и сдвигу процессов в замкнутых системах Манекена.

Джек одобрительно кивнул.

- Не помешала бы демонстрация, - сказал он.

Я подумал о Висте, которая сейчас находилась в вестибюле штаб-квартиры СКП. Вот уж демонстрация получилась нагляднее некуда. Но послание Джека было вполне прозрачным: его интересовало не то, работает ли «Яркая девочка» так, как заявлено, а перешагну ли я черту. Потому что обратного пути уже не будет.

А может, его и не было никогда?

Я подумал о своей жизни с того момента, когда получил способности. Все это время она неотвратимо катилась в пропасть. Или я ее туда сам катил? Или ее туда катила Симург? В общем-то, уже неважно. Я просто шел своим путем, и этот путь меньше чем за год привел меня сюда. Ампутация предлагает мне вместе заняться исследованиями, а Джек Остряк приятельски улыбается.

- На ком продемонстрировать? – спросил я. – Кто-то из вас вызовется добровольцем, или будете тянуть спички?

Джек хохотнул.

- Нет, такого не требуется. У тебя ведь сегодня день рождения, и согласись, шестнадцать лет исполняется только раз в жизни. А раз так, мы решили приготовить нечто особенное. Манекен, открывай.

Человекообразный конструкт исчез за рядами полок и через несколько секунд вернулся с двумя массивными контейнерами. Достаточно большими, чтобы в каждом поместился взрослый человек, и непроницаемыми для моей силы восприятия.

Ампутация просто лучилась гордостью, Душечка накручивала локон на палец. Чувства Манекена не читались, его физиология и анатомия была слишком отлична от человеческой, но он возвышался над вертикально стоящими контейнерами и по-хозяйски придерживал их руками. По моей спине побежал неприятный холодок. Если в этих контейнерах было что-то, чем гордилась Девятка, это явно что-то паршивое.

С шипением разгерметизации контейнеры отворились, и мои внутренности сдавил ужас.

В находящихся внутри людях безошибочно угадывались родители Конрада – мои родители – их лица остались почти нетронутыми. Над всем остальным явно поработали Ампутация и Манекен. Поработали усердно, с чувством и полной отдачей, чтобы изувечить человеческие тела всеми мыслимыми способами, и при этом не дать сбежать в смерть или спасительное сумасшествие. Эти запутанные переплетения органов и каких-то механизмов… некоторые куски плоти выглядели чужеродными, выращенными искусственно или позаимствованными у животных… и они оба оставались в сознании. Хотя и не могли закричать.

- Мы перехватили их несколько дней назад на пути в Нью-Йорк, - охотно пояснил Джек. – Способности Душечки имеют огромный радиус, так что это было просто. За это время Ампутация и Манекен успели реализовать все свои идеи, но сейчас у этого произведения искусства есть один фатальный недостаток – оно недолговечно. Деградация тканей и износ механизмов рано или поздно его испортит. Исправь это, и ты принят.

Я понимал, что счет на секунды, что Джек не даст мне много времени на раздумья, но вместе с тем словно окаменел. Я смотрел в глаза мамы и папы – замученных, беззвучно кричащих от нестерпимой боли, и при этом с теплящейся искоркой надежды. Ведь они не видели того, чем я являлся. Они видели своего сына, которым по-настоящему гордились и которого запоздало, но любили.

Я только сейчас понял это.

Они были в ужасе от того, что меня окружали монстры, но также в их глазах я был могущественным героем, который может спасти их. Но Джек сказал, что я уже другой человек…

Моя левая рука сама собой опустилась в карман и нащупала небольшой металлический предмет. Пульт, связанный с центральным терминалом моей мастерской. Когда и зачем я успел его туда положить?

- Вперед, не медли, - голос Джека звучал словно издалека. – Все мы иногда пробуем что-то новое.

Оглядываясь назад, я понимал, что часто меня подводила импульсивность, склонность сначала делать, а потом думать. Подвела она и на этот раз, только не меня. Я еще только размышлял над словами Джека и своей рвущейся связью с прежним Конрадом, когда моя права рука уже поднялась, и из предплечья брони выдвинулся бластер.

Сфокусированный луч. Максимальная мощность.

С резким взмахом тонкий красный луч описывает дугу. Она срезает голову Манекена, разрубает пополам Птицу-Хрусталь и Душечку, отсекает ноги Ожог. Но самое главное, что луч одним росчерком проходит через головы моих родителей, прерывая их страдания.

Сибирь мгновенно оказывается рядом с Джеком и Ампутацией, делится с ними неуязвимостью через прикосновение. Мгновения, которое она потратила на их защиту, мне хватает, чтобы нажать на кнопку пульта. Экстренное извлечение.

Окружение заброшенного супермаркета сменяется моей мастерской. Рука дико болит, все мое тело сильно обожжено, но это мелочи. Механизм экстренного извлечения предназначался для возврата «Сирина» в мастерскую, где бы он ни находился, и только для этого. Но когда я начал сращивать его с собой, то и мое тело с точки зрения телепорта стало частью доспеха.

Игнорируя боль от ожогов, я бросился к терминалу. Нажатие единственной кнопки – и проход, соединяющий карманное измерение, схлопнулся, полностью отрезав его от основной реальности. Теперь сюда не мог проникнуть никто вообще кроме, наверное, Эйдолона, возникни у него такое желание.

Я сполз на пол и вцепился руками в волосы. В груди щемило нестерпимо, дыхание стало рваным. По щекам потекло что-то мокрое. Кровь, наверное. Дождю же здесь взяться неоткуда.

В мастерской тихо. Только слабо гудят активные устройства.

Кто-нибудь, помогите мне! Спасите меня, спасите от самого себя! Хоть кто-нибудь, кто угодно, пожалуйста!

Никто не придет. Никто не поможет. Кроме песни, чарующей и ужасной, что заполняет собой сознание, затапливает его без остатка.

В мастерской темно. Только светится экран терминала и индикаторы на синтезаторных установках.

Песня Симург звенит в моей голове, словно утешительная колыбельная, и я понимаю, что у меня не осталось сил бороться с ней. У меня нет ни одного якоря. Ничто не может удержать меня от принятия своей природы.

Проходит какое-то время, и слезы заканчиваются, а боль становится терпимой.

Я встаю на ноги и оцениваю своей силой доступные ресурсы и мощности. Генезис устроила нехилый погром… но это не так уж важно. У меня есть все необходимое.

Я активирую «Лотос», и снимаю всю одежду. Йодным фломастером расчерчиваю на теле схему, по которой пройдут разрезы. Настраиваю параметры работы «Лотоса», на ходу вношу изменения в программу, учитываю все, что смог увидеть или почувствовать.

Моя сила ведет меня. Мне уже все равно, куда.

Пятьдесят часов спустя

- Хорошие новости, - Лиза бросила на стол телефон и обессилено плюхнулась на диван. – Приказ на убийство мы пока не получили.

- Отличная новость, - кивнул Брайан, даже не пытаясь скрыть сарказм. – Вот теперь все будет замечательно.

- Мог бы и оценить мои усилия. Ты хоть представляешь, сколько людей мне пришлось шантажировать, чтобы заблокировать бюрократическую машину?

Вид у нее и правда был неважный, последние двое суток Лиза практически не спала, и ее мучила мигрень после чрезмерного использования силы. Впрочем, это относилось ко всем Неформалам. Идеально спланированная и проведенная операция в одно мгновение полетела ко всем чертям, все старались чем-то себя занять, чтобы отрешиться от пугающих мыслей.

- Меня смущает слово «пока».

- Сейчас мы получили самое важное – время. Пока есть отсрочка, мы сможем найти способы убедить героев, что в случившемся с Вистой нет нашей вины. Думаю, придется последовать примеру Кайзера, записать видеообращение… чем больше поднимем шум, тем больше шансов свалить все на нашу главную проблему. В конце концов, это он изобрел адскую машину и не встроил в нее защиту от дурака.

- МЫ МОЖЕМ ПРИНЕСТИ ГОЛОВЫ БОЙНИ №9, - добавила Тейлор. – МЫ СРАЖАЛИСЬ С ГУБИТЕЛЕМ. НАМ ДОЛЖНЫ ЭТО ЗАСЧИТАТЬ.

После переломов лицевых костей ей все еще трудно было говорить, так что общаться она предпочитала с помощью роя. Неформалы не без труда, но все же смогли найти врача, который согласился помочь ей, но без сил кейпов-целителей результат был неважным. Кости постепенно срослись, подстегнутые регенеративной сывороткой, которую люди Выверта регулярно воровали из госпиталей, но вот внешность… Только в обществе Лизы или Рейчел Тейлор с трудом но решалась снять маску.

- Может засчитают, может и нет, - Брайан принялся нервно расхаживать по комнате. – Черт, кто-нибудь может мне объяснить, какого хрена мы вообще на это дерьмо подписались?

- Потому что четыре дня назад Дина дала более 97% вероятности, что Магистерий начнет за нами охоту и убьет всех, - буркнула Сплетница.

- И ты его просто отпустила, когда он был у нас в руках.

- Что еще оставалось? Он воссоздал эти петли, и он единственный, кто гарантированно способен их разорвать. Живая и здоровая Виста была бы нашим смягчающим обстоятельством, а живой Магистерий – козлом отпущения.

- Вот только его похитила Бойня №9.

- Ага, похитила.

- И Виста так и останется в петле, а Магистерия наверное уже сожрала Сибирь или Ампутация сшила из него какое-нибудь чудище.

- Я так не думаю, - Лиза покачала головой. – Он такой же кандидат, как и Регент. С той разницей, что Регента выбрала собственная сестра из желания досадить, а Магистерия действительно хотят видеть в Бойне. У Джека Остряка сила Серого Мальчика вызывает ностальгию.

- Умеешь ты поднять настроение.

- На самом деле, для нас выгоднее, чтобы Магистерий действительно вошел в Девятку. Это автоматически означает приказ на убийство и снятие с нас большей части вины.

- Только что ему помешает прийти за нами в компании новых друзей?! – повысил голос Брайан.

- Да замолкни ты уже! – выкрикнула Лиза. – Да, ситуация плохая, но еще не безнадежная!

- Я ПОЙДУ НА СВОЮ ТЕРРИТОРИЮ, - сообщила Тейлор. – НЕ МОГУ СИДИТЬ БЕЗ ДЕЛА. ПОПРОБУЮ ОРГАНИЗОВАТЬ ОБОРОНУ, НА СЛУЧАЙ, ЕСЛИ ОБЪЯВИТСЯ ДЕВЯТКА.

- Я понимаю, что тебе это говорить бесполезно, но все же будь осторожнее и не рискуй понапрасну, - Лиза выдавила сквозь мигрень слабую улыбку.

- Я БУДУ НА СВЯЗИ, НЕ БЕСПОКОЙСЯ.

Тейлор ушла. Брайан проводил ее тревожным взглядом, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он прекратил мерить комнату шагами и достал телефон. Потянулись гудки, но Регент упорно не брал трубку.

«Опять, наверное, поставил телефон на беззвучный режим, - рассерженно подумал Брайан. – Сколько раз уже говорили».

Тем временем в логове Регента

Если бы Алек решил составить рейтинг дерьмовости всех дней своей жизни, последние три гарантированно вошли бы в первую десятку. Как раз между днем его триггера и тем случаем, когда он в возрасте лет пяти-шести детской истерикой разбудил папашу.

Во-первых, прямо сейчас какие-то люди где-то за сотни миль от Броктон Бей решали, жить ему или умереть. И если бы решение оказалось положительным, за его головой устремился бы каждый придурок и маньяк с Восточного побережья.

Во-вторых, некстати навестившая его родная сестричка Шери фактически организовала его убийство бандой самых страшный ебанатов в этом полушарии. То, что эти ебанаты то ли убили, то ли похитили другого страшного ебаната, без сомнения, желавшего оторвать ему голову, Алека радовало мало.

В-третьих, Мрак, Сплетница и Скиттер в один голос строго настрого наказали ему носа не высовывать из логова, иначе пусть пеняет на себя. Сука от гневной тирады воздержалась, но Сука это Сука, ее волновало только состояние собак. Сам Алек запарился объясняться, что он вовсе не собирался запирать Висту в хронопетле. Он хотел применить бластер в нелетальном режиме, но его словно толкнули под руку. Магистерий сопротивлялся бешено, его модификации нервной системы сделали использование на нем силы крайне болезненным, но и контроль стал ненадежным. Алек был на 99% уверен, что именно это сопротивление и сыграло роковую роль, но проще было найти в Броктон Бей работающую пиццерию, чем донести его уверенность до героев и СКП.

В-четвертых, его уже второй день мучило какое-то неясное чувство, которое он не мог описать, но которое ощутимо портило жизнь. Еда на вкус казалась пресной, захват территории не увлекал процессом и открывающимися перспективами, управление марионетками вместо наслаждения ощущениями навевало уныние, а любимая приставка потеряла всякую привлекательность.

Он то и дело вспоминал про Висту, которая все еще находилась в вестибюле штаб-квартиры СКП, и останется там еще очень надолго. Подобное было для него в новинку. Что-что, а угрызения совести его не мучили никогда, и этот случай исключением не был. Он ничего не ощущал по поводу того, что пусть не совсем собственноручно, но обрек кого-то на участь хуже смерти. «Почти» - потому что какой-то его части это казалось забавным. Что действительно вызывало у Алека раздражение, так это сам факт того, что ему все равно.

В общем, пока Сплетница и Скиттер разрабатывали план, как вытащить их из той жопы, в которой они все друг оказались, Алеку оставалось только играться с марионетками из числа мелких банд, да смотреть телек. По которому все равно не было ничего нормального, потому что кабельное телевидение не работало, а антенна плохо ловила бесплатные каналы.

Часть своего сознания Алек выделил, чтобы управлять четырьмя марионетками, пока те с яростью берсеркеров сражались против шайки мародеров, обосновавшейся в трех кварталах от убежища. Остальная его часть в попытке справиться со скукой смотрела выпуск новостей. Диктор что-то говорил про предвыборные кампании, курсы акций, заявления лидеров Протектората и прочие скучные вещи, которые вгоняли в сон.

Окончательно потеряв интерес к происходящему на экране, Алек задумался, не пора ли сматывать удочки. Работать на Выверта он согласился потому, что это обещало стать простым путем к богатству и власти. Иметь доход с крышевания территории, прилагая минимум усилий – такой вариант развития событий ему нравился, и до некоторых пор все даже к тому и шло. Но в какой-то момент ненапряжная работа обернулась смертельным риском, и это Алека не устраивало категорически.

Нельзя было сказать, что он струсил. Страх, как и прочие чувства, из него надежно выжег родной папаня. Но после последних двух месяцев воображаемые весы, на которых уравновешивались его привязанность к команде и личный комфорт и безопасность, начали давать крен.

Возможно, будет правильнее уехать подальше, где ни Сердцеед, ни Выверт до него не дотянутся. Сменить имя, сменить маску – как Алек уже делал, когда перестал быть Жан-Полем и Взломом. Маску, правда, было жалко. Нынешний образ ему нравился.

Телевизор отключился. Погас свет.

Алек нахмурился. Отключение электричества в полуразрушенном городе не являлось чем-то из ряда вон выходящим, но инстинкт говорил ему, что происходит что-то похуже. Он направил марионеток, успевших разделаться со своими противниками, обратно к своему логову и выглянул из комнаты. Там тоже царил мрак, а выделенные Вывертом наемники светили себе фонариками, нервно переговаривались и проверяли оружие.

- В чем дело? – спросил Алек.

- Связь пропала, - мрачно ответил командир. – На всех частотах одни помехи.

Бойцы начали занимать позиции возле окон. Алек, за отсутствием лучших вариантов, вернулся в комнату и взял свой электрошоковый скипетр и пистолет. Строго говоря, в бою от него было бы намного меньше пользы, чем от любого из наемников, но он обязан был поддерживать репутацию, а не отсиживаться за спинами тех, кто не имел способностей.

Потом его марионетки умерли. Мгновенно.

Они не успели ни увидеть убийцу, ни услышать. Каждый почувствовал только вспышку боли в каждой клетке тела, прежде чем ментальный контакт прервался. Значит, не Протекторат, они бы не стали без крайней нужды убивать гражданских, пусть и попавших под действие способностей Властелина. Но и не Бойня №9, никто из них не обладал силами, позволяющими провернуть подобное. Империя-88? У них есть новые кейпы, но они далеко.

Или…

Алек нервно сглотнул. Пришедшее на ум объяснение пугало, по-настоящему пугало. Не потому, что сулило неприятности, а потому что было очень похоже на правду.

- О’Хара, Дженкинс! Проверить периметр! – приказал командир.

Двое наемников выскочили наружу, держа автоматы наготове. Алек продолжал чувствовать их нервные системы, даже когда они скрылись за дверями. Он достал свой сотовый телефон, но тот был мертв, как и вся остальная электроника. Значит, никакой возможности связаться с товарищами или Вывертом. Паршиво.

Наемники, отправившиеся на разведку, вдруг исчезли. Без криков, без выстрелов. Даже ощущение их нервных импульсов, не погасло, как это произошло бы при смерти, а просто прекратило существовать в один момент. Впрочем, едва ли их участь была сильно лучше.

- Твои люди мертвы, - сказал Алек командиру. – Их убили только что. Не знаю кто, они погибли мгновенно.

- Тогда надо уходить. Босс приказал не вступать в противостояние.

- Мне кажется, уже поздно...

- Что значит «поздно»?!

Ответить Алек не успел. Входная дверь распахнулась, и внутрь здания ворвался человек. Хотя нет, уже не человек. Это был один из наемников, точнее то, что от него осталось. Половина его горла была вырвана, на месте глаз зияли пустые провалы. Он был повешен на собственных выпущенных кишках, которые обматывались вокруг его туловища и шеи и уходили куда-то вверх. Живот ему тоже вспороли не ножом, а словно разорвали когтями.

Мертвец болтался прямо в проходе, и теперь люди Выверта по-настоящему занервничали. Пугал их, конечно же, не изуродованный труп, а неизвестность. Никто не знал, с чем они столкнулись и откуда ждать удара.

- Уходим через пожарный выход, - приказал командир.

Отряд выдвинулся, увлекая Алека за собой. К его удивлению, они даже добрались до нужной двери. Пользы от этого, правда, было немного, потому что сама дверь оказалась заварена снаружи.

- Выходи, урод! – взревел один из наемников. – Только и умеешь что прятаться?! А слабо разобраться по-мужски, лицом к лицу?

Алек собирался сказать, что вопить подобное не лучшая идея, но его опередили. В свете фонариков посреди коридора возникла закованная в черную броню фигура. Бойцам даже не требовалось отдавать приказы, они как один вскинули оружие и открыли огонь.

Без толку.

Фигура даже не покачнулась под градом пуль. Она сделала шаг, другой, третий – легко и непринужденно, словно на прогулке. А потом мгновенно очутилась за спинами отряда, схватила командира и без видимых усилий оторвала ему голову.

Алек, даром что был оглушен и ослеплен стрельбой, сориентировался раньше всех. Он даже не попытался пустить в ход пистолет, а бросился бежать прочь. Пока этот монстр занят наемниками, он может успеть как-то связаться с остальными Неформалами, предупредить их об опасности…

Выход был запечатан. Не заперт, а именно запечатан. Дверной проем перекрывал тонкий серый барьер, примерно равный ему по периметру, но очень тонкий, не больше миллиметра. Можно было просунуть под него палец, чтобы пощупать с другой стороны, но не сдвинуть с места. Такие же серые завесы запечатывали все окна, через которые можно было выбраться.

Впервые за много лет Алек почувствовал настоящий страх.

Будь ситуация менее отчаянной, он бы посмеялся над иронией. Какая же малость потребовалась, чтобы вернуть ему чувства! Всего лишь неуязвимый и неостановимый маньяк, который пришел за ним. Маньяк, полностью иммунный к его силе, вопреки тому, что однажды уже побывал под ее воздействием.

Но почему Выверт не применяет свою силу, чтобы направить вероятности по нужному пути?! Почему его Дружок не предупредила о такой вероятности?! Почему Сплетница, которая вечно все знает, не узнала, что самый страшный ебанат на свете жив и здоров?! Он нашел способ заглушить силы всех троих, или Алека просто списали как токсичный актив?!

Алек не знал, что Дина перенапрягла свою силу, когда Выверт, Неформалы и Скитальцы планировали операцию по захвату, и не сможет пользоваться ей еще сутки. Что Выверт не мог свернуть плохую реальность, потому что не знал о случившемся, а если бы и знал – это бы все равно никак не помогло, потому что все происходило в обеих линиях. Что Сплетница мается мигренью и не смогла бы угадать даже пароль от домофона.

Крики и стрельба тем временем стихли. Люди Выверта были мертвы, а это значит, что и самому Алеку осталось немного. Он посмотрел на серую пелену, закрывающую окно. Вот в чем было дело. Вот почему у него из головы не шла Виста. Глаз за глаз, как говорила Сука.

Алек дослал патрон и взвел курок. Совершать самоубийство оказалось неожиданно трудно, хотя вроде бы что сложного, нажал на спусковой крючок и готово. Он приставил ствол к виску и подумал о Брайане, который больше никогда не будет пытаться научить его рукопашной. О Лизе, которая не будет раздражать своим всеведением. О Рейчел, чьи собаки обожали занимать его любимое место на диване. О Тейлор, жутковатой, но удивительно наивной. О сестричке Брайана, Аише, у которой жопка была ниче так.

И нажал на спуск.

Попытался нажать.

Потому что его кисть вместе с пистолетом мгновенно превратилось крошево, смятое латной перчаткой.

Алек взвыл и рухнул на пятую точку. Сквозь туман боли он посмотрел вверх, но практически ничего не увидел. Черный доспех сливался с темнотой, даже визоры на шлеме не светились, как это было принято у любителей силовой брони.

- Помнишь, я сказал, что убью тебя последним?

Льющийся из динамиков шлема голос поражал своим естественным звучанием. Раньше он был нарочито устрашающим, низким и искаженным, теперь же стал чистым. Алек бы оценил качество звука, если бы бронированная нога с хрустом не опустилась сначала на одно его колено, а затем на второе. Левую руку постигла та же участь, она сложилась почти вдвое, выставив наружу обломок кости.

От боли Алек ненадолго потерял сознание, но когда пришел в себя, все стало только хуже. Он был подвешен на мясницких крючьях, продетых через складки кожи или прямо через плоть. Крючья крепились к крестовине, которая была прикручена прямо к потолку и свободно вращалась.

- Так вот, Взлом, - сказал Магистерий. – Я пошутил.

Он нажал кнопку на каком-то пульте и маленький моторчик над головой Алека зажужжал, раскручивая крестовину. Крючья впились в его тело, которое начало раскачиваться на них… как марионетка на ниточках.

Магистерий поднял правую руку.

Мир вокруг стал серым.

- Приятно провести вечность, урод, - сказал он и улетел, пробив собой потолок и крышу.