Плоды проклятого древа

1.6

К полудню следующего дня меня посетило ощущение, что что-то пошло не так.

С момента получения мной сил прошла неделя, и за это время я успел:

1) Обокрасть АПП, а значит и лично Лунга. Вдобавок к этому я был косвенно виновен в гибели двоих его людей и серьезно ранил гордость Демона Ли. В последнем, правда, я до сих пор не был уверен, но надеялся на это.

2) Посраться с неизвестной, но хорошо организованной командой суперзлодеев.

3) Очень серьезно посраться с Новой Волной.

4) Ранить Штурма и таким образом посраться еще и с Протекторатом, Стражами и СКП в целом.

Подводя итог, в городе оставалось только две группы кейпов, не считая одиночек, которые не хотели меня убить, покалечить или запереть в Клетке до конца моих дней — с различными вариациями перечисленного и в разном порядке. Это были Барыги и Империя-88. И поскольку к употреблению наркотиков (кроме тех, которые изготовил сам), я был равнодушен, то ничего удивительного, что во время школьных перемен я тренировал в мужском туалете салют «зиг хайль». Не то, чтобы это было действительно необходимо. Просто позволяло справиться с абсурдностью происходящего.

В школе двинутые на паралюдях гики (увы, обеспеченность родителей не защищала от идиотизма) и просто интересующиеся бурно обсуждали побоище, случившееся вечером возле Центральной больницы, не подозревая, что виновник сидит в двух метрах и дремлет, загородившись учебником. Форумы на ПЛО* бурлили, в немногочисленных инсайдеров сразу вцеплялись точно пираньи в добычу, строились теории на счет сил неизвестного кейпа. Мои одноклассники гадали, кто же тот монстр, что ухитрился надрать зад Славе и Штурму, а упомянутый «монстр» предавался самоедству и пытался смириться с участью борца за величие белой расы.

Не скажу, что идея была плоха, но и перспектива мочить черных, азиатов, гомиков и тому подобный сброд, бессистемно и невзирая на сопутствующий ущерб, меня прельщала мало. В конце концов, Легенда был геем, и если грохнуть его за это (чего за четверть века еще никто не смог) — кто будет воевать с Губителями? Последнее нападение Левиафана было совсем недавно, десятиметровый водяной ящер разнес четверть Кейптауна, прежде чем Легенда, Александрия и Эйдолон пинками загнали его обратно в океан.

Вот, что было настоящей жизнью кейпа в моем понимании. Нечто значимое. Нечто, оставляющее след и в памяти и жизнях людей, и в истории, и даже, в случае Эйдолона, в изменившемся ландшафте. Растрачивать себя на мелочи вроде отстрела нигеров в одном небольшом городе мне казалось… жалким.

Ну, мечтать о великих свершениях было легко, но в суровой реальности у меня был лишь собственная сила, дюже прожорливая до материальных ресурсов, небольшое количество изготовленного снаряжения, и половина кейпов города во врагах. Мне нужны были реагенты, материалы и оборудование. Мне нужно было нормальное место под мастерскую, потому что моя собственная комната с каждым днем становилась все менее пригодной для жизни. В этот момент я завидовал чуть менее состоятельным людям, которые селились не в элитных высотках, а в пригороде, где к каждому дому прилагался гараж и подвал, и не было бдительного консьержа на входе.

И что мне точно нужно было, так это постараться не посраться со второй половиной города. Признаю, это приятно щекотало нервы ночью, но сейчас я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно осознавая, что где-то за стенами школы рыщут, по меньшей мере, два десятка кейпов, жаждущих моей крови. «Мистер Хайд», при всех его неоспоримых достоинствах, оказался слишком эффективным средством в плане снятия внутренних ограничений. Уверен, если бы я не принял его перед вчерашним выходом, то со Славой бы тогда разошелся мирно.

или же эта тупая курица отметелила бы меня до полусмерти и притащила в офис СКП перевязанным ленточкой

В общем, я собирался этой ночью снова надеть маску — но только в прямом смысле, не используя «мистер Хайд». И постараться хотя бы в этот раз никого не накурить «ноктюрном», не порезать мечом и не поджарить мозги маской. А также не хамить, не язвить, не подкалывать.

скукотища

Ну, а что поделать. Развлечения развлечениями, но ради денег стоит потерпеть. Само по себе богатство не будоражило мои мысли, но оно было еще одним инструментом в моих руках, таким же, как лазерный паяльник. Что невольно поднимало вопрос: а для чего мне инструмент? Чего я хочу от своей силы? В момент триггера, в минуты мучительной агонии, я желал лишь спасти себя, и сила исполнила мое желание. Что дальше?

Да, я жаждал свободы, жаждал перемен. Я хотел освободиться от диктата матери и от своей болезни. Но это краткосрочные, и легко достижимые цели. С диктатом так вроде бы уже разобрался — утром мы с ней не разговаривали, но отец впервые за годы остался дома и похоже, беседа там намечалась долгая и болезненная. Отчасти тому поспособствовали пара капель «для храбрости», случайно оброненные в отцовский кофе за завтраком. Мне оставалось только надеяться, что нейро-сыворотка сработала как надо, и не сделала хуже.

Нет, вопрос стоял о дальнейшей перспективе. И, сказать откровенно, я немного жалел о том, что назвался Славе злодеем. Тогда это показалось удачной шуткой, но можно представить, каких проблем это будет мне стоить в будущем. Потому что сказанные мимоходом, и наверняка даже без задней мысли, слова патологоанатома, которого я заставил отдать мне мозг трупа, запали в душу.

Я действительно мог исцелять.

Далеко не так эффективно и быстро, как Панацея, и с намного большими ограничениями на тяжесть травм, но все же мог. И, в отличие от Панацеи, мог воздействовать на мозг. А кейпы, чьи силы можно было применить для лечения, встречались настолько редко, что во всех Штатах и Канаде вместе взятых едва набралось бы два десятка. Осталось найти идиота, который рискнет принять лекарство от того, кто прямо назвался злодеем. Пошутил, кретин…

В общем, свой грядущий фронт работ я разделил на несколько основных пунктов:

Во-первых, найти хоть кого-нибудь, кому нужно хоть что-нибудь, что я могу ему продать. Основные кандидаты здесь были Империя-88 и те, на кого меня могла вывести Сплетница. На последнюю я все еще злился, потому что она наверняка соврала, что не она придумала меня похищать. Слишком уж эффективно меня тогда выключили. Если бы не принятый загодя стимулятор, с помощью которого я смог порвать наручники, булькать мне на дне залива. Или стать едой для собаковых монстров.

Во-вторых, провести эксперименты с лекарствами, понять возможности и пределы своей силы в области исцеления. С этим были определенные проблемы, потому что для такого дела требовались подопытные. Много подопытных. И, разумеется, не морских свинок, а людей — потому что лечить я собирался их. Сложность была в том, что к пациентам в больнице меня бы не пустили даже в том случае, если бы со Славой я вчера не встречался и спокойно добрался до дома. Для такого требовалась, по меньшей мере, аккредитация от СКП и пройденный у них тест способностей. Разумеется, не ради бюрократии, а ради подтверждения безопасности применяемых сил, и гарантии, что после лечения, скажем, язвы желудка у пациента не вылезет рак. Чего я, кстати говоря, обещать не мог. Мне придется снова отправляться в район Доков. Искать тех, у кого нет доступа к нормальной медицине, и соблазнять бесплатным лечением — но без каких-либо гарантий, а потом еще и вести журнал наблюдений за каждым добровольцем.

В-третьих, найти способ повысить свою мобильность. Столкновение со Славой оставило у меня двоякое впечатление. С одной стороны, я был рад победе. С другой, меня грызла зависть. Все кругом летали, прыгали как кузнечики, телепортировались, катались верхом на шипастых биомутантах, и только я один, как конченый лошпед и лузер, ходил пешком. Моя специализация очень слабо соотносилась со средствами передвижения, но я надеялся, что правильная постановка задачи и легкая стимуляция воображения подкинут мне какие-то идеи, с которыми можно будет работать.

В-четвертых, разработать новые источники питания. В данный момент мой прогресс упирался в емкость обычных батареек. Хотя я без труда мог увеличить эффективность электролита и электродов в разы, но этот путь был тупиковым. Для действительно качественного роста мне требовался источник энергии, превосходящий их на порядки. Ну, не ядерный реактор в кармане, конечно, но хотя бы аналог переносного дизельного генератора. У меня возникла пара свежих идей, каждая со своими плюсами и минусами, и мне нужно было тщательно изучить обе, набросать чертежи и оценить затраты на производство.

В-пятых, после школы забрать из магазина предоплаченную центрифугу и шейкер. На счет шейкера я сомневался, но он и стоил недорого, а вот центрифуга обещала стать серьезным шагом вперед. Еще мне хотелось лабораторный реактор, но он стоил пятнадцать тысяч, и заказать его можно было только напрямую у производителя, и уж точно его бы никто не продал школьнику. Я уже говорил, что с радостью бы поменял свою силу на что-то более практичное? Я готов повторить еще раз.

Когда я вернулся домой, сгибаясь под тяжестью вожделенной центрифуги, родители вроде бы уже успокоились, и впервые за много лет пришли к какому-то единому мнению. Во всяком случае, давящая атмосфера взаимной молчаливой ненависти, которая воцарялась каждый уик-энд, отсутствовала. Ну или ослабла настолько, что я ее не замечал. Так или иначе, я оставил свою прелесссть не распакованной в комнате, и вышел в гостиную, где мать меня словно дожидалась.

Меня поразило выражение ее лица. Какое-то… потерянное что ли. Как у ребенка, которому только что объяснили, что Санта-Клауса нет. И что письмо из Хогвартса никогда не придет. И что хорошие оценки и прибранная комната не сделают тебя кейпом. И все это одновременно.

— По дороге я не встретил бойцов СКП и жаждущих мести героев Протектората, — сказал я, садясь напротив. — Так что смею надеяться, что вы оба согласились помалкивать о моих силах.

Это было хорошо. Не придется применять амнезиак или усовершенствованную формулу «сахара».

— То, что вчера случилось… про что весь день говорят, — она избегала смотреть мне в глаза. — Это сделал ты?

«В основном это сделала Слава, — подумал я. — Моя сила вообще мало пригодна для масштабных разрушений, разве что я сделаю какую-нибудь офигенно мощную взрывчатку… кстати, это отличная мысль, надо будет записать, пока не забыл. А вот у нашей мини-Александрии шикарные ножки и такие же проблемы с самоконтролем».

— Отчасти. В меньшей мере.

— Зачем?

«Чтобы добыть блядский человеческий мозг, из которого я вчера полночи готовил тебе блядскую нейро-сыворотку, которая наконец-то вправила тебе твои собственные блядские мозги! И если для того, чтобы наконец-то стать похожей на нормального человека тебе потребовалась аж технарская химия — делай выводы сама!»

— Искал компоненты для твоего лекарства. Немного погорячился в процессе.

Моя мать было раскрыла рот, чтобы прикрикнуть на меня, что бы я не юлил, не смел от нее что-то утаивать… но посмотрела мне в глаза и осеклась. Я принял во внимание ее болезнь, чем бы она ни была, и не собирался мстить. Но не простил ее, и прощать не собирался. Восемь лет она уничтожала мою личность, использовала против меня мою немощь. Теперь перед ней находился парачеловек, появившийся ее усилиями. Меня не волновали ее мотивы, не волновали ее проблемы — потому что мои проблемы от этого никуда не исчезали.

Потому что я тоже был там. Пока ополоумевший от страха водитель гнал туристический автобус по трассе прочь от города, пока мои родители шептали невесть когда выученные молитвы, я смотрел на Губителя. А Губитель смотрел на меня.

— Просто скажи, что я сделала не так?

— Все, — ответил я. — От начала и до конца. Но в первую очередь не надо было трогать мой инсулин.

— Твой инсулин… — эхом повторила она, будто что-то пыталась сообразить. — Знаешь, мы с твоим отцом поговорили, и решили, что тебе все же стоит попытаться вступить в Стражи. Как-то объяснить ситуацию, найти компромиссы. Я приблизительно знакома с их юридическими процедурами, они не станут арестовывать нового кейпа, тем более несовершеннолетнего, из-за единственного случайного конфликта, в котором даже не было жертв, и не пострадали гражданские. Их программа для этого и существует, чтобы подростки-кейпы учились контролировать свои силы. И кроме того, у СКП есть договоренность с Панацеей. Она могла бы вылечить твой диабет.

Я скрипнул зубами. Сыворотка нейтрализовала отклонения в ее мозгу, но она ведет себя по-старому! Нет, терпение, только терпение. Наверняка это просто привычка. Раньше она бы уже наорала на меня, безальтернативно объявила свою позицию и завела свою обычную шарманку про мою никчемность, бездарность и дармоедство.

«Работать по полдня аниматором, изображающим героя, конечно неплохо в плане легальности и безопасности, но сомневаюсь, что Стражи будут рады меня видеть после такого знакомства — это раз. Вряд ли Панацея станет тратить время на того, кто отмудохал ее сестру — это два. Ну и наконец, если Панацея вдруг меня все же вылечит, и не оставит при этом пару опухолей в подарок, я не буду чувствовать, что победил. Я справлюсь с диабетом сам, это вопрос времени. Три недели максимум, но скорее намного меньше. Это три».

— Я считаю, что сейчас этого делать не стоит. Подождать, как минимум. А диабет я вылечу сам. Это не так сложно.

— Так ты и такое можешь…

«Проще, блять, составить список того, что я не могу. Например, я не могу тратить время на пустую болтовню, когда меня ждет работа. Собственно, я хотел лишь убедиться, что твой мозг работает относительно нормально, насколько это вообще возможно в твоем случае. Все хорошо? У меня на совести не будет трупа или пускающего слюни овоща? Прекрасно, у меня на этом все».

— И еще много чего.

— Тогда что ты собираешься делать?

— То же, что и сейчас. Буду осваиваться со своей силой. Искать ей применение. Возможно, сумею создать что-то по-настоящему стоящее. И когда я пойму, на что действительно способен — тогда и решу, стоит мне вступать в Стражи, или же обойдусь без них.

— Конрад, но то, что делаешь ты, это уже не игрушки, это по-настоящему опасно! Кейпы гибнут регулярно, особенно одиночки!

Я начал по-настоящему злиться.

«В последний раз, когда ты пыталась меня обезопасить, дело чуть не кончилось моей смертью и привело к триггеру! И именно поэтому я будут делать то, что сочту нужным, и ты мне не указ. Лучше пусть я в свой следующий выход нарвусь на взбешенного Лунга, на Кайзера вместе с охраной, на Оружейника или Бесстрашного. Пусть меня бьют, жгут огнем, режут, ломают мне кости — я просто буду бить, жечь, резать и ломать в ответ. И это будет честно, это будет хорошо и правильно, потому что я сам принял такое решение, а не ты приняла за меня. Следишь за мыслью? Лучше я сам совершу ошибку, чем поступлю правильно по твоему указанию».

— В обозримом будущем я хочу заняться собой, и вообще поэкспериментировать с лекарствами. Возможно, в Броктон Бей скоро не останется ни одного диабетика.

— Слушай, а можешь сделать какие-нибудь образцы? — оживилась она, услышав о лекарствах. — Не каждая компания может похвастаться штатным кейпом, и если «Медхол» заинтересуется…

— Нет! — отрезал я, впервые за весь разговор не сумев полностью сдержать эмоции. — Нахрен «Медхол».

— Ладно-ладно, — она торопливо подняла руки. — Тебе ничего не нужно?

— Покоя, — ответил я и ушел к себе.

Поначалу я хотел сразу взяться за работу, но от нервов не мог сосредоточиться. Возможно, моя мать и была права на счет того, что при следующей встрече герои не кинутся выдергивать мне руки и ноги. Вероятно, если бы она не высказалась за мое вступление в Стражи, я бы попытался позвонить в СКП, попытаться договориться о встрече, объяснить, свести все к недоразумению и побочным эффектам своих боевых стимуляторов. Честно, мне совсем не улыбалось иметь во врагах два десятка кейпов и весь госаппарат вместе с ними. Но, во-первых, моя мать предложила это — и я не имел права идти у нее на поводу, как все прошлые годы. Во-вторых, я мысленно проговорил свои аргументы, и они показались мне, мягко говоря, шаткими. Пистолет я при враче достал, хотя и не направлял на него, пальцы Славе отрезал, дважды ударил ее болеизлучателем, а напоследок угостил ее и Штурма газом, от которого обоих в принципе мог хватить сердечный приступ. Ну и перерезал Штурму подколенное сухожилие, до кучи.

Так себе кармический багаж. А еще Кэрол Даллон дорогой адвокат, что тоже говорит само за себя — как в плане возможностей отравить мне жизнь, так и в плане морального облика в целом. Хороший человек не станет заниматься юридическим крючкотворством.

Нет-нет, надо что-то делать со своей репутацией. Репутация кейпа — это его все. Ну, так говорили, во всяком случае. Если я смогу заявить о себе в положительном ключе, даже Новая Волна подумает дважды, прежде чем связываться — просто чтобы не выставить себя злобными мудаками.

Я перевел взгляд на костюм, который висел на спинке стула, будто обычный свитер. Вообще, яркие цвета мне не идут. Да и сам по себе темно-бордовый плохо сочетается с зеленым цветом меча. Белый с зеленым гармонирует намного лучше. Тем более что такая цветовая схема знаковая, как-никак, Эйдолон носит белую маску вместе с зеленой мантией. И вообще, раз я нацелился на стезю целителя, белый цвет будет очень к месту.

Остаток дня и половина ночи прошли в подобии транса, в который я входил каждый раз, когда руки наконец-то доходили до дела. То есть, я осознавал происходящее, и контролировал свои действия, но при этом словно наблюдал за всем со стороны. Странное ощущение, если честно. В голове словно из ниоткуда всплывают схемы, рецепты, инструкции, я им следую и получаю требуемый результат — но не могу понять ровным счетом ничего.

Почему из алюминиевой проволоки и песка вырос монокристалл изумруда, сразу имеющий форму тонкого клинка, обладающий бритвенной остротой и превосходящий по прочности вообще что угодно?

Как из раскрошенного карандашного грифеля я сделал поляризованный алмаз, да еще пустил его на линзы для маски?

Как из купленных в обычных магазинах веществ, редко с примесью конфискованных наркотиков, я создаю препараты с настолько точным и мощным эффектом?

Некоторые вещи вообще не лезли ни в какие ворота. Например, я до недавнего времени просто не знал, что в изумруде кроме алюминия, кремния и кислорода содержится еще и бериллий. Тогда откуда взялся бериллий в кристаллизационной форме, если я его туда не клал? Я что, сам того не зная провел трансмутацию?

Заметка — найти где-нибудь кусок свинца и попытаться превратить его в золото. Надо оправдывать взятое имя.

В общем, к часу ночи я со скрипом оторвался от рабочего стола и с хрустом прогнул затекшую спину. Все образцы были готовы. Обезболивающее мощнее морфия, но не вызывающее привыкания. Модифицированный «мистер Хайд» в таблетированном виде, с более слабым и плавным действием. Сыворотка правды, не причиняющая вреда реципиенту. «Боевой коктейль №2», немного усиленный по сравнению с №1, с более продолжительным действием, но с прогнозируемыми неприятными побочными эффектами.

Я не брался предсказать, что из перечисленного вызовет отклик, так что постарался охватить различные возможные сферы применения. Я не рассчитывал сразу обогатиться, моей целью было, так сказать, передать трубку мира. А заодно понять, что нужно моим потенциальным покупателям, и продемонстрировать собственные силы, не раскрыв слишком много.

«Ноктюрн» в гранатах, принять антидот от него на всякий случай…

И да, на этот раз я не допустил промашки, и сделал себе два небольших подсумка, куда можно было сложить шприцы. Немного подумав, я закинул туда же полбатончика «амброзии», оставшейся с «ужина». Беготня в костюме отнимала много сил, а «амброзия» отлично поддерживала сахар в крови и вообще была замечательна всем. Кроме вкуса.

Я покидал в сумку снаряжение, тихо вышел из квартиры и спустился на лифте в холл. Консьерж за стойкой скользнул по мне цепким взглядом. Не играло роли, донес бы он на меня родителям или нет, но он мог рассказать о моих ночных отлучках не только им. Я сделал то же самое, что и раньше — провел рукой над стойкой, обронив на нее пару капель состава из маленькой склянки. Веки консьержа начали опускаться, он опустился на свой стул, чтобы не потерять равновесие и принялся клевать носом, ко всему безразличный.

Ничего страшного ему не грозило. Он придет в норму через пару минут, просто не помня толком, что произошло в это время, и даже не осознавая, что что-то произошло. Видеокамеры оставались проблемой, но они хотя бы не любопытны и к болтовне не склонны. Может, я смогу сделать костюм-невидимку или какое-нибудь маскировочное поле? Ну, как кожа у хамелеонов, или как-то менять коэффициент преломления воздуха вокруг себя…

Столько идей, и все опять упирается в оборудование и деньги. Я конечно знал, что еда в холодильнике не из воздуха появляется, но только теперь прочувствовал на себе, что такое нужда.

Я переоделся в костюм в трех кварталах от дома, укрывшись за мусорным баком. Хорошо было Супермену в 40-х, когда кругом торчали телефонные будки. Все красные тряпки я решительно срезал, и остался в мраморно-белом комбинезоне с длинным капюшоном из того же полимера, скрывающим системы маски. Интересно. Вот нигеры любят чуть что визжать «это потому что я черный, да?!». А я смогу кого-нибудь также возмущенно спросить «это потому что я белый?!»

Покончив с переоблачением, я сложил гражданскую одежду в сумку и вскарабкался по пожарной лестнице на крышу. Там я бросил сумку и подобрал оставленный вчера вечером телефон. Тот самый, что мне дала Сплетница.

Я сковырнул крышку и сосредоточился на устройстве. Моя сила едва ли соотносилась со средствами связи, но общую схему я смог уловить. Здесь контакты аккумулятора, здесь динамик, микрофон, здесь миниатюрный процессор, тут плата, с которой передается сигнал от нажатых кнопок, это антенна… упс, а вот это что?

Я достал из подсумка сделанный из канцелярского ножа резак и, не включая расщепляющее поле, выковырнул из внутренностей телефона небольшое устройство. Оно резко выделялось из общей схемы и моей силе казалось чужеродным. Жучок что ли? Радиомаячок? Они серьезно собирались отследить кейпа-технаря с помощью жучка, или это просто проверка на вшивость?

Я собрал телефон обратно, включил его и открыл список контактов с единственным номером в нем. С помощью мнемонической техники я запомнил его, после чего подбросил телефон в воздух и резко выхватил меч из ножен.

Ни в чем не повинный аппарат разлетелся вдребезги. Я разочарованно цокнул языком — чистого удара, как в кино, не получилось. Видимо, до мастерства Затоичи, на слух срезавшего фитили со свечей, мне далеко. Но все равно, каковы поросята!

— Однажды, Кругленькая Жопка, я доберусь до твоей жопки, и заставлю за все ответить, — пробормотал я, пряча меч в ножны.

Дальше последовал почти час блужданий по ночному городу в поисках кого-нибудь, похожего на нациста. Как ни странно, поиски затянулись, потому что нацисты, как и все нормальные люди, ночью предпочитали спать, а не шататься по улицам. Зато один раз мне пришлось очень быстро прятаться за углом, когда мимо проехал Оружейник на своем мотоцикле. Герой вел обычное патрулирование, и то ли отвлекся, то ли задумался, а потому на мелькнувший где-то в переулке белый силуэт внимания не обратил. В противно случае мой выход закончился бы очень быстро и плачевно. Оружейник, наравне с Бесстрашным, был из той категории кейпов, которым мне нечего было противопоставить. Даже сбежать у меня бы вряд ли получилось.

Но спустя час мои старания все же были вознаграждены. Когда я уже начал склоняться к мысли, что на сегодня кейповских дел с меня хватит, и что здоровый сон важнее поисков нацистов в битком набитом нацистами городе, я набрел на бар, который в это время еще работал. И его дверь подпирал крепкого вида человек с такой же татуировкой на плече в виде стилизованных восьмерок, какую я видел вчера на трупе.

Сегодня я вышел в маске, но не под маской, и потому смог сначала оценить возможные последствия от эффектного вламывания внутрь с мечом наголо. Ну то есть, мне вряд ли что-то грозило. С обычными членами банды я мог справиться в любом количестве, даже если у них пистолеты. Вот только это означало посраться еще и с Империей, чего я как раз хотел избежать.

Я аккуратно обогнул бар через полквартала, и зашел к нему со стороны служебного входа. Мечом я аккуратно вырезал замок и отворил дверь. Внутри было пусто. Я прокрался внутрь, прислушиваясь к звукам. Из главного зала доносилась музыка, но меня больше заинтересовали голоса за одной из дверей, выходивших в узкий коридор. Внутри были люди, и судя по обрывкам фраз, они играли в карты.

Я немного постоял перед дверью, придумывая такие способы войти внутрь, чтобы не дать себя застрелить на месте, заставить воспринимать всерьез и при этом никому не навредить. Воображение, помахав на прощание платочком, укатило куда-то на Гавайи, оставив меня одного разбираться с нацистской бандой. Окей, ладно. Попробуем соединить два взаимоисключающих варианта действий, и посмотрим, что получится. Я вытащил меч и включил его, после чего вежливо постучал.

Ноль реакции.

Я постучал еще раз.

— Чего? — спросили из-за двери.

— Доставка приехала, — ответил я.

— Какая еще доставка… — послышались шаги, и дверь мне отворил среднего роста бородач в майке и джинсах.

Он раскрыл было рот, но вид светящегося изумрудного меча заставил его поперхнуться словами.

— Прощу прощения, — сказал я и шагнул внутрь. — У кого-нибудь найдется телефон позвонить?

Лишь тишина была мне ответом.

— Телефон, — я изобразил пальцами трубку. — Звонить.

Снова тишина. Руки некоторых присутствующих поползли в направлении оружия.

— Тут что, никто по-английски не говорит? — спросил я разочарованно. — Я думал, тут собрались борцы за очищение Америки от всевозможного мусора, республиканцы и патриоты. И что я вижу? Вы мужики или демократические пусечки?

— Ну, у меня есть телефон, — ответил бородач. До него дошло, что я никого тут рубить не собираюсь, и он решил поддержать разговор. — Чего надо?

— Звони, — я развел руками. — Руководству звони.

— Что сказать? — он достал из кармана трубку и начал набирать номер.

— Что пришел кейп, который вчера выбил дерьмо из Штурма и Славной Дырки. И заинтересован в сотрудничестве.

__________________________________________________________________________

* По многочисленным заявкам PHO (Parahumans Online) переименовано в ПЛО (Паралюди Онлайн)