Поцелуй черной вдовы (СИ)

Глава 31

Кайл проснулся еще на рассвете от странного… кхм, очень странного сна. В нем Соланж была обнаженной и… Он сглотнул пересохшим вдруг горлом. … Позволяла касаться себя в самых запретно-приятных местах… Он было пошевелился, стремясь разогнать послевкусие возбудившего его сна, когда вдруг почувствовал под рукой… мягкость женской груди.

«Она что, обратилась во сне? — замер он. — Такое бывает?»

Кайла бросило в жар…

По всему звериному телу пробежались мурашки.

Он усилием воли, колоссальным, изматывающим усилием, удержал себя в шкуре медведя, запретив себе обратиться и ощутить, как хотелось, нежность кожи Соланж, ее трепетное тепло. И биение тихого пульса…

Он не мог оттолкнуть ее чем-то подобным, испугать и лишиться доверия рыжей лисы.

Вчера он гадал, чем ее успокоить, как заставить дать отдых и телу, и голове, и решение обернуться медведем показалось единственно верным. Мужчине Соланж не позволила бы себя обнимать… От одного только вида его голой груди ее, кто бы подумал, перекинуло снова в лису. А объятия только усилили бы ее панику… Кайл же знал по себе, как изматывают частые обращения. Вот и…

Девушка пошевелилась, но, не проснувшись, уткнулась ему прямо в грудь. Сердце у Кайла взорвалось бешеным перестуком… Даже странно, что спящая не проснулась от его грохота. Он же, не в силах оторвать глаз от красивого тела, ласкал взглядом длинные ноги, плоский живот и изящную грудь с ярко-бордовым соском и понимал, что какой бы железной ни была его выдержка, ее точно не хватит, продолжи он в том же духе любоваться обнаженной Соланж, во сне столь отзывчивой и открытой.

Он как будто бы все еще видел тот сон…

И вдруг его спящая нимфа чихнула. А расслабленное до этого тело напряглось, окаменело…

Кайл понял, что девушка пробудилась и поняла, где находится и в каком именно виде. К счастью, глаза его были закрыты — он прикрыл их на миг, борясь с искушением, — а потому без труда разыграл спящего зверя… Позволил ей выскользнуть из объятий и укутаться в одеяло, а потом, наконец перекинувшись в человека, сладко зевнул и сказал свое «доброе утро».

Опять провоцировал всем своим видом, впрочем, за долгие годы, обращаясь с раннего детства, он привык к своей наготе, сопровождающей каждое возвращение в человеческий облик, и не стыдился ее. В конце концов это было нормально…

Но не для Соланж. Она стояла, запахнувшись по уши в свое одеяло и глядя в сторону…

— Оденься, пожалуйста, — попросила без обычного вызова в голосе.

Кайл послушно принялся одеваться. Мало того, что от взгляда на девушку, полностью обнаженную под своим покрывалом, у него закипало воображение, так еще дикая, будто животная нежность, разливаясь по телу, стопорила дыхание. Неприкасаемая Соланж, его ядовитая Соль доверилась ему этой ночью и заснула в его, пусть медвежьих, но все же объятиях! Это ли не волшебное чудо? Мог ли Кайл хотя бы мечтать о таком, наблюдая в течение последнего года, как каждого ее мужа выносят из спален ногами вперед?

— Где живет Эссекс? — спросила, врываясь в его размышления, девушка.

Он обернулся и посмотрел на нее.

— Готова отправить посланца с ответом? — отозвался ответным вопросом. И так как девушка промолчала, крепко сжав губы, догадался: посланца не будет. — Сама пойдешь к Эссексу?

Соланж повторила:

— Где он живет?

— Я тебя провожу.

Ему показалось или Соланж совсем тихо, но выдохнула от облегчения. Неужели считала, что он бросит ее? Отпустит к этому упырю в одиночестве? Глупышка просто не понимает, как много для него уже значит… как долго и муторно он мечтал о подобном моменте… просто быть рядом… смотреть на нее и…

— Тогда сделай это прямо сейчас. — Совершив чудеса изворотливости, она успела одеться под одеялом, и уже стояла у двери. — Ну, ты идешь? — спросила, не глядя в глаза.

Кайл понял, что даже без мыслей о том, что он глазел на нее обнаженную, ей стыдно за слабость, которую, как ей виделось, она допустила, уснув рядом с ним этой ночью. Ее это гложет…

— Пошли, — сказал и сжал зубы.

В коридоре, замерев у дверей Шекспировой комнаты, Соланж постояла прислушавшись, а потом постучала. Никто ожидаемо не ответил, и она, вскинув вверх подбородок, с решительным видом направилась вниз. Мысленно, верно, торговалась с Эссексом о родных и мальчишке, но внизу, у самого выхода, их подловила хозяйка. Глядела неприветливо, с неким прищуром, но попрекать ночным шумом не стала: понимала, должно быть, что против важных господ лучше не заикаться. Но вот если у постояльцев такие друзья, с них можно стребовать плату побольше…

— Время платить за постой, — прогромыхала она, уперев руки в бока. — И если вас в комнате двое, — она окинула Кайла оценивающим взглядом, — то цена разом удваивается. — Голос ее потеплел и смягчился. — Ты не сказал, что подселишь дружка, — в сторону Соль, — а я женщина одинокая… — многозначительный взгляд уже в сторону Кайла, — слабая и нуждаюсь… — говорившая дернула плечиком, всколыхнув свое пышное декольте, — в средствах для жизни. И справлении прочих естественных надобностей…

Соланж шумно фыркнула, чем мгновенно разозлила хозяйку, и Кайл, желая сгладить углы, широко улыбнулся.

— Мы непременно заплатим, моя прекрасная леди, — пообещал, возвращая хозяйке многозначительный взгляд. — Возможно, в течение дня. — И подмигнул.

Гневная складка на лбу женщины разом разгладилась, и она улыбнулась в ответ.

— Жду не дождусь, — ответствовала она. И вдруг кинула в спины своим постояльцам: — Только лошадь свою уберите. Здесь не конюшня, чтобы вы знали!

Кайл переглянулся с Соланж.

— Откуда здесь лошадь? — спросила она.

— Понятия не имею.

Под окнами пансиона в самом деле понуро стояла та самая кляча, которую они прикупили для выезда в лес.

— Странно. — Кайл с подозрением глянул по сторонам. — Я бросил эту кобылу на Лондонском мосту у какого-то кабака. И вот она здесь… Каким образом?

Он заметил, как, тоже глядя по сторонам, девушка сделала к нему шаг. Как будто искала защиты. И это обрадовало его.

— Кто-то за нами следит? — спросила Соланж. — Люди Эссекса?

— Если бы это были они, нас бы нашли еще прошлой ночью, когда мы вернулись из леса. Нет, здесь что-то другое… Или кто-то другой…

— Кого ты имеешь в виду?

— А ты подумай сама, кто заплатил немалые деньги, а желаемого не получил?

— Уильям Сесил, секретарь королевы? — чуть слышно предположила Соланж.

Кайл вскинул брови.

— Вот именно. Но что-то мне говорит, что один из влиятельнейших людей Англии вряд ли стал бы приводить в пансион нашу лошадь, не забрав прежде тебя. — И решительно отметая подобную мысль: — Нет, это тоже не он. Определенно.

— Тогда кто?!

— Это нам предстоит еще выяснить, — сказал Кайл, подхватывая удила кобылы в левую руку, а правой беря за руку девушку. — А пока уходим отсюда. — И он повел их обоих подальше от пансиона.

Соланж, как ни странно, долгое время руку не вырывала, должно быть, таинственный некто, наблюдавший за ними, занимал собой все ее мысли. И пусть на руках ее, как и прежде, были перчатки, сам факт согревал Кайлу сердце… Дикая Соль уже не дичилась его.

И снова вспомнился поцелуй в переулке…

— Ты приглянулся нашей хозяйке, — неожиданно произнесла девушка.

Кайл удивился выбору темы, но не стал скромничать.

— Я всегда нравлюсь женщинам.

— Да ты от скромности не умрешь. — Соланж одарила его насмешливым взглядом и едкой интонацией голоса. И руку будто с брезгливостью вырвала.

Неужели только сейчас о ней вспомнила?

— Всего лишь констатирую факт. — Пожал он плечами. — Им нравятся крепкие парни. — Их взгляды встретились.

«А тебе нравятся?» — прозвучало без слов.

Соланж фыркнула, точно так же как при хозяйке, строившей ему глазки, ни дать ни взять лисица лисицей.

И припечатала:

— Мне нравятся умные.

— Поэты? — усмехнулся Гримм.

— Они в том числе.

На этом их диалог оборвался, так как в дверях у конюшни их встретил хозяин, и, продав ему лошадь на несколько пенсов дешевле, чем купили позавчера (таковы уж эти хапуги-торговцы), они направились наконец к дому Эссекса, но к прежнему разговору уже больше не возвращались. Переправились через Темзу на лодке, прошли мимо собора Святого Павла, минуя лавки книготорговцев, раскинувшиеся неподалеку, и вскоре вышли к богатому дому Роберта Деверё, графа Эссекского.

Слуга беспрекословно провел их в столовую, где за длинным столом, уставленным яствами, сидели два человека — хозяин дома и Уильям Шекспир. Едва их увидев, первый расцвел довольной гостеприимной улыбкой, второй — коротко поднял взгляд от тарелки и снова уткнулся в нее.

— Проходите, мои дорогие, я очень надеялся на нашу новую встречу и даже позволил себе приготовить для вас места за столом. — Эссекс указал на приготовленные столовые приборы. — Прошу вас, садитесь. Я не кусаюсь! — отпустил излюбленную в народе шутку про перевертышей.

Слуга же предупредительно отодвинул перед Соланж стул по правую руку от графа, но она, намеренно это проигнорировав, прошла и села подле Уильяма. Кайл занял место напротив.

Напряжение между присутствующими настолько сгустилось, что, казалось, искрилось, как бывает в грозу, и слова Эссекса прозвучали прорезавшей небо молнией:

— Между прочим, вы подоспели как раз вовремя, дорогие мои: мы с Уиллом как раз говорили о театральных подмостках. Очень любопытная тема, замечу я вам! Столько тонких нюансов, столько… возможностей, — молвил он, отправляя в рот кусок жареной трески. Прожевал ее с искренним удовольствием, или наигранным, сам черт не разберет, когда Эссекс искренен, когда нет. И продолжил: — Вы знали, что наш удивительный мальчик, — он указал головой на Шекспира, — пишет пьесу для королевы? Подумать только, для самой королевы, а я ничего об этом не знал. И мог упустить удивительный шанс поспособствовать, наконец, нашему делу! Кайл, милый, какая вопиющая безответственность… Дорогая мисс Дюбуа…

Соланж, должно быть, устала от кривляний хозяина, так как, прервав его, напрямую спросила:

— Итак, что вы хотите, чтобы я сделала? И причем здесь театр? — Плечи ее распрямились, а руки, Кайл был уверен, стиснулись в кулаки.

— Рад слышать разумные речи, — похвалил девушку Эссекс, утирая губы салфеткой. — Мне импонирует ваш прямой и решительный подход к делу, мисс Дюбуа. А потому слушайте, что я придумал…