Поцелуй черной вдовы (СИ)

Глава 7

Глава 7.

Первым делом Соланж отыскала в городе платную конюшню и, сговорившись с хозяином о цене, оставила в ней своего скакуна, а после отправилась в лавку старьевщика, замеченную по пути. Старый пройдоха-еврей сразу понял, чего требует дама, и, не задавая лишних вопросов, подобрал эксцентричной клиентке подходящие вещи: штаны, рубашку и прочную куртку как раз по размеру. Расплатившись деньгами, отложенными в дорогу (тех было немного, но достаточно для скромных трат), Соланж наугад выбрала городскую таверну, наименее броскую, как ей показалось, и сняла себе комнату на ночь.

После долгой скачки верхом все тело болело и ныло от непривычной нагрузки и требовало покоя, тем более, что до Лондона оставалось чуть меньше дневного пути верхом, то есть она имела полное право позволить себе ночевку в постели, а не где-нибудь на дороге.

Да и стоило переодеться…

Искать в первую очередь стали бы женщину — не мужчину.

Соланж скинула платье и облачилась в приобретенные вещи. Те сели прекрасно, будто сшитые под нее, преобразив девушку до неузнаваемости… Если подумать, глядя в осколок мутного зеркала, она видела не себя, а, как ни странно, Сайласа Гримма, будто образ убитого ей человека каким-то мистическим образом отпечатался в ней.

Тряхнув головой, она отогнала странные мысли — мужская одежда проста и однообразна, вот и навевает ассоциации. Непонятно лишь, почему именно Пса…

Нечистая совесть шалит?

Скорее всего.

Решив испытать свой новый образ, Соланж вышла из комнаты и спустилась в общую залу, где за ужином и вином коротали свой вечер заезжие постояльцы. За дальним столом веселилась большая компания: там декламировали стихи и дружно смеялись, когда какой-то простак свалился на пол, не устояв на столе. Стол, между прочим, он использовал в качестве сцены…

Кажется, это были актеры, которых указом все той же королевы Елизаветы, обязали искать себе покровителей и сбиваться в актерские труппы. Бродяги ей на дорогах сделались ни к чему! В общем, такие же отщепенцы, как и она, веселились актеры на славу.

И Соланж, присев в стороне и поглощая свой скромный ужин, нет-нет да поглядывала на них. Не обремененные ни имуществом, ни семейными связями, эти талантливые шуты казались все же счастливыми. Да и были таковыми, наверное…

В отличие от нее.

Сама она снова и снова припоминала события на дороге: то, как воспользовалась мушкетом, а после беседовала с умирающим незнакомцем.

«Найди Эссекса…»

Единственный Эссекс, приходивший на ум, был фигурой известной в окружении королевы, ее любимцем и фаворитом, Робертом Деверё, вторым графом Эссекским. Но вряд ли тот человек говорил ей о нем…

Слишком невероятно, чтобы быть правдой.

В итоге Соланж опять переключилась на горлопанящих за выпивкой и похлебкой актеров и наблюдала за ними, подмечая повадки мужчин: то, как они говорили, как вели себя, как поглощали еду. Один их них показался ей даже знакомым… Но, ясное дело, приятелей из актеров у нее не было, хотя в Бирмингеме, когда она собиралась там замуж в свой первый раз, актеры частенько давали свои представления под окнами ее спальни, и она с любопытством глазела на них.

В конце концов девушка заплатила за устриц и эль и поднялась к себе в комнату, где уснула, едва коснувшись подушки. А проснулась перед рассветом, да так внезапно, будто кто-то толкнул ее в бок… Полежала, соображая, где она, почему, и, выбравшись из постели, принялась одеваться.

Лучше всего покинуть Бичестон до рассвета, рассуждала она. Так меньше заинтересованных взглядов, особенно в плане лошади. Конь у Гримма оказался уж больно хорош для простого наемника; хозяин конюшни все уши ей прожужжал: продай, да продай. Давал целых три фунта, наглец! Да этот красавец стоил все восемь. Соланж очень надеялась, что в Лондоне торгаши почестнее, хотя это вряд ли, ясное дело: Лондон — рассадник мошенников и пройдох.

И она затеряется среди них.

В конце концов она тоже не девочка-одуванчик…

— Ох, простите! — Погруженная в эти мысли, Соланж, выйдя из комнаты, налетела на человека. И удивилась: — Шекспир?

Молодой человек, а был это именно он, отозвался не менее удивленным:

— Мы с вами знакомы?

Восклицание вырвалось против воли, и девушка мысленно застенала, надавав себе оплеух за оплошность.

— Э… не лично, конечно, но вы прошлым вечером столовались в зале с актерами, кто-то из них называл ваше имя…

— В самом деле? — Шекспир вскинул бровь, припоминая, должно быть, вчерашнее, и Соланж похвалила себя за сообразительность. — Вы наблюдательны. Куда направляетесь?

— Завтракать.

— А потом?

Вопросы бы насторожили Соланж, не знай она этого парня по Стратфорду.

— А потом — в Лондон.

Молодой человек расплылся в улыбке.

— Как и я, представляете?!

— Тоже едете в Лондон? Наверное, по делам.

— Можно и так сказать, — замялся ее собеседник. — Хочу исполнить мечту.

Вот те на, сын перчаточника решился, оставив семью и родные пенаты, податься в актеры?

— Так вы актер? — изобразила она удивление. — Хотите найти покровителя и играть?

— Отчасти… да. А вы сами зачем едете в Лондон?

Вопрос был вполне ожидаемый, но Соланж все равно растерялась: она подумывала сказать, что у нее в Лондоне кто-то из дальней родни и она едет к ним на постой, чтобы, когда отыщет работу, зажить своим домом. Но теперь передумала вдруг…

— Я тоже, представьте себе, хочу податься в театр, — самозабвенно солгала она.

Да и солгала ли? Ведь она столько раз разыгрывала сначала невесту, а после убитую горем вдову, что вполне бы сошла за актрису. Вопрос только в том, что женщинам запрещалось подвязаться на сцене, пуританам казалось это безнравственным, ей же в ее новом образе быть актером не возбранялось.

— Не может быть! — удивился Шекспир, явно обрадованный этим открытием. — Так вы тоже актер?

— Начинающий, но с большими амбициями.

И тогда молодой человек предложил:

— А поедемте вместе. Как вас зовут?

— Э… Роберт Доусон.

— А меня Уильям Шекспир. — Ей протянули узкую руку с вымаранными чернилами пальцами. — Рад знакомству, приятель!

— Взаимно, мой друг.

Соланж подала ему руку в перчатке, и они познакомились во второй уже раз. Правда, в первый она была девушкой и звалась по-другому, а значит, формально знакомство все-таки не второе…

Так, слово за слово, они вместе позавтракали, а потом, простившись с хозяйкой, отправились вниз по улице к платной конюшне. Шекспир путешествовал на своих двоих, и, узнав, что у Роберта есть скакун, весьма удивился, однако, поведав какую-то байку насчет покупки четвероногого, Соланж предложила им ехать вместе. Мол, так веселее, а животное крепкое…

— Смотри, какие бока, так и лоснятся, — улыбнулась она, поглаживая вороного красавца.

И Шекспир согласился.

— Услуга за услугу, — добавил при этом, — ты предоставляешь коня, а я — возможность протекции. У меня в лондонском «Глобусе» друг, он обещал попросить за меня, коли я соберусь все-таки в Лондон. Я собрался и очень надеюсь на его помощь…

— «Глобус» — это театр? — уточнила Соланж.

— Самый что ни на есть настоящий, — улыбнулся Шекспир. — Построен на месте сгоревшего Бёрбеджского «Театра». Сам я не видел, но говорят, там чудесно! Колонны из дерева, так искусно раскрашенные под мрамор, что обманут самого искушенного наблюдателя, взметнувшиеся вверх галереи, партер и, конечно же, сцена, где и творится настоящее волшебство.

Ее собеседник казался таким вдохновленным, когда говорил, что Соланж на него засмотрелась. Будто уже наблюдала интересную пьесу, лишь для нее и поставленную…

— Звучит замечательно. Жду не дождусь, чтобы увидеть это волшебное место!

— Тебе понравится, вот увидишь, — заверил Шекспир. — С твоей внешностью ты легко сможешь играть и Геро Кристофера Марло, и Нешовскую Дидону.

Соланж стало не по себе: не слишком ли она женственная для парня? Вот и Шекспир намекает на это.

Она прокашлялась, как бы смутившись:

— Не слишком ли я староват для амплуа травести? — осведомилась она. — Слышал женщин играют мальчишки до восемнадцати лет.

Шекспир, как бы оценивая, окинул ее внимательным взглядом, задержался чуть дольше необходимого, как ей показалось, на руках в черных перчатках, а потом расплылся в улыбке.

— Ты определенно сделаешь честь женским образам в твоем исполнении, — откликнулся он. — Осталось только добраться до Лондона и застолбить свое место под солнцем.

Забрав жеребца из конюшни, они вдвоем взгромоздились в седло и двинулись по дороге на Лондон неспешным аллюром. Решено было не торопиться, чтобы не загонять Черного демона, как наспех окрестила красавца Соланж, уж больно хорош был образчик, и таким образом до столицы они добрались за восемь часов. Как раз когда старый Лондон зазывал публику на театральные представления, они въехали в город…

Шум, гам и непривычные запахи обступили их со всех сторон разом. Выбрав дорогу на Сити, они прошли, спешившись, по Оксфорд-роуд мимо лавок и домов со съемными квартирами, скотных дворов и гостиниц, к страшной Ньюгейт. Здесь, казалось, взорвался вулкан человеческого безумия: в толкотне, давке вились уличные торговцы, умолявшие купить у них разный товар, купцы в дверях своих лавок лениво ковырялись в зубах, а их подмастерья зазывали прохожих, домовладельцы зубоскалили у порога своих же домов, а босоногая ребятня наравне со взрослыми катила бочки, тащила тюки и на ходу перекусывала. Запах навоза и пирогов с жареной птицей сливался в один особенный аромат… А нависавшие над прохожими кособокие, кое-как скроенные дома тенями ложились на кучи грязного мусора и зияющие провалы, то тут, то там возникавшие на пути. Лондон выглядел лабиринтом, старым и разлагающимся, как труп, и только сотни бродячих певцов оживляли его своим пением, стоя на углах улиц или взобравшись на бочки.

Соланж, оглушенная сутолокой вокруг, глазела по сторонам, будто в трансе. Энергия Лондона парализовала ее! Его напор увлек за собой, заставляя забыть обо всем.

Это было невероятно прекрасно…

… И отвратительно одновременно!

Друзья мои, автор позволил себе маленькие уловки, которые, будучи позволительны Александру Дюма (а я себя им ни в коем случае не считаю), простительны, полагаю, и мне. Например, когда молодой Уильям Шекспир прибыл в Лондон, такого театра, как "Глобус" еще не существовало: он появился несколько позже, когда Шекспир уже был известен и стал одним из его совладельцев. Первое время по прибытии в Лондон он играл и писал для театра "Театр", которым владел Джеймс Бёрбедж, но так как театр "Театр" звучит несколько странно, то я ввела сразу "Глобус", в чем честно и признаюсь.

А кому интересна биография талантливого молодого Уилла, который сыграет в нашей истории немаловажную роль, советую от души книгу Питера Акройда "Шекспир. Биография". Из нее мною были почерпнуты интереснейшие для нашего повествования вещи!

Итак, приятного чтения!