Шрамы, что превратились в морщины

Глава 10

[Ияков: …]

Лысый юноша медленно шагал по тропе. Они отошли всего на несколько десятков метров от леса. А может и на сотню. А может и на тысячу.

[Ияков: Чего?]

Он огляделся по сторонам, но сторон не было, чтобы их оглядывать. Темя теснилось от чего-то грубовато скребущегося по костям.

[Ияков: А?]

Свет тёмной точкой скрутился в расползающуюся рябь, и Ияков скончался.

[Ияков: …]

Правда здесь и нечему было сканчиваться. Ведь и здесь не было.

***

[⠙⠊⠑⠥ : Ты слеп. Но хочешь, чтобы все смотрели на тебя. Их взгляды ничего тебе не скажут. Так что просто сдайся. Берись за костыли и падай ниц, пока эти же костыли не стали в меру тяжёлыми, чтобы раздавить тебя. Безглазые кулаки не полезнее беззубых ног.]

***

[Ияков: …]

Прошла неделя.

[Ияков: …]

За это время непобедимая троица успела успешно добраться до ближайшего графства Пейрута и остаться там на ночлег на совершенно неопределённый срок… Хотя нет, успешно расположился в городе только Ияков, но обо всём по порядку.

[Ияков: …]

Прямо сейчас голубоглазый юноша восседал на плотном кедровом табурете, обтянутом свепху плотной меховой прослойкой. Его лысая бошка поросла тонким слоем чёрных волос, щетина осталась всё той же, а вот зубы…

[Ияков: Яйргх…]

Парень недовольно двинул челюстью, прижав ладонь к подбородку.

[Ияков: …]

Восстановленные Вигиром зубы чувствовались как-то странно, причём до сих пор, хоть и прошло уже достаточно много времени. Возможно, это, конечно, было из-за того, что улыбка юноши и так всегда была кривоватой и немного острой из-за постоянных потасовок.

К тому же эмаль у Иякова вечно была серая из-за того, что он банально не чистил зубы (как и практически все на Континенте) и из-за шараша, да и прочей травы, которую он то и дело успешно запыхивал.

[Ияков: …]

Впрочем, не это одно его жутко раздражало в данный момент. Шёл уже второй день, а у него не было ни капли информации ни о здешнем псилактике, ни о пропаже Лузы.

[Ияков: …]

Да, каким-то образом сразу после прибытия в город девушка просто пропала. Было бы очень увлекательно расписать, как именно это произошло, но, по факту, они просто шли по рынку, рассматривая прилавки, и Луза редко исчезла.

Не то, чтобы Ияков сильно беспокоился за неё (скорее, он даже наоборот обрадовался, что с него спал такой назойливый балласт), но у девушки остались как их общие съестные пожитки, так и банальные деньги, просто необходимые для выживания в таком сугубо коммерческом месте, как Пейрут.

[Ияков: …]

К слову о нём, Пейрут был довольно-таки модернизированным (по крайней мере, по сравнению с деревней Иякова и в край бедным Риблом) и обустроенным местом. Сам Ияков находился в самом его центре – городе Клёйсте. Мало того, что он банально был в несколько раз больше всех прошлых мест, которые посещал юноша (возможно, даже вместе взятых), так здесь дома, в большинстве своём, ещё были и каменными (но не без бревенчатого фундамента). Даже съёмная комната, в которой сейчас сидел Ияков, была гораздо богаче как жилища Фена Мрота, так и дома старосты Гердана (хоть последнее и являлось для юноши самым изысканным местом в мире чуть ли не всю его сознательную жизнь).

Помимо таких базовых вещей, как кровать и тумбочка, здесь был и матрас, и зеркало, и цветочный горшок, и подсвечник, и стоячая стальная вешалка со всего одним погнутым крючком, и даже рубель, чьё назначение Ияков вообще не знал и думал, что это либо какое-то странное оружие, либо вообще музыкальный инструмент.

[Ияков: …]

Сколько же всё это стоило? На самом деле, Ияков и не знал этого. Когда бабка, которая и предоставляла услуги съёма жилья, сказала тогда ещё лысому юноше о какой-то плате, она быстро поняла, что Иякову стоило отдать жильё бесплатно. Её, конечно, пытались переубедить наёмные громилы, пришедшие выгнать незваного «жильца», но когда у них уже не осталось зубов, трудно было всерьёз воспринимать их мямлящие аргументы.

[Ияков: …]

Вигир Фаль ещё в первые дни отправился по каким-то делам и так же бесследно исчез, как и Луза.

[Ияков: …]

Да, вот так вот сумбурно, внезапно и совершенно беспочвенно юноша остался совершенно один в полной неосведомлённости.

[Ияков: Хэх…]

Ияков поднялся на ноги и решил, наконец, выйти. Не пристало так долго сидеть на одном месте, да ещё и такому амбициозному человеку.

[Ияков: …]

Он поправил свои новые синие брюки (гораздо более плотные, нежели чем то серое тряпьё, но довольно узковатые для его рельефных габаритов), застегнул хотя бы нижние деревянные пуговки клетчатой рубашки и натянул на макушку такой же синий, слегка потрёпанный козырёк, который он наичестнейшим способом позаимствовал у одного из громил, которые ранее пытались выдворить его из этой комнаты.

[Ияков: …]

Ияков распахнул дверь и двинулся на улицу, даже не удосужившись закрыть за собой комнату – ключ всё равно оставался у него, да и старушка, судя по всему, уже окончательно смирилась со своей нелёгкой участью.

[Ияков: …]

На улице было свежо и довольно-таки многолюдно для полудня, когда мужики должны были допахивать первую половину своей тяглы в поле, а бабы – готовить обед для проголодавшихся работяг.

[Ияков: …]

Насколько понял сам голубоглазый юноша, сегодня проходила какая-та ярмарка – он видал такое в Гердане, когда были особенно удачные на медовуху года.

Повсюду суетливо слонялись, в основном, мужчины, пытливо рыскающие между прилавков. Кто-то принципиально приехал за чем-то определённым, кто-то не в силах сопротивляться затаривался всякой всячиной вдобавок к своим нуждам, а кто-то и вовсе проделал дальнюю дорогу, чтобы найти какую-нибудь безделушку на память.

[Ияков: …]

Причём то, что покупатели прибыли из совершенно разных мест, было более, чем заметно. Множество путников обильно обливались потом, натужно пыхтя, - видимо, в их графствах сейчас было значительно прохладнее. Накидки, естественно, никто не снимал: их бы просто выкрали прямо из рук – такое знал даже Ияков.

[Ияков: …]

Юноше всегда было интересно поглядеть на всякие диковинки (некоторые, в конце концов, всегда можно было прихапать себе), так что и сейчас он решил не отказывать в таком неожиданном удовольствии.

[Ияков: …]

Парень слегка поправил край своего синего козырька, свалив его немного набок, и двинулся вдоль торговых рядов, засунув руки в карманы.

[Ияков: …]

Здесь, казалось, было всё, что Ияков вообще мог себе вообразить: посверкивающее на солнечном свете стальное оружие (настолько редкое для таких ярмарок, что каждый клинок чуть ли не вывешивали в рамочку, каким бы дешёвым он не был); выложенные манящими горсточками фрукты, ягоды, овощи и грибы; висящие скапливающейся пылью ковры с причудливыми геометрическими бордовато-лиловыми узорами; слегка позвенивающая посуда, наивно выставленная на махровой подкладке; тряпичные игрушки, костяные и дубовые обереги, скреплённые тонкими серыми ниточками; совсем уж толстая полотняная одёжка и довольно-таки изысканные платья (с парочкой охранников по бокам); целые комоды совершенно безвкусных и однообразных , но надёжных ботов; мальчишка, потряхивающий чем-то в руках…

[Ияков: ..?]

Ияков неожиданно остановился и приопустил свою прикрытую лысую бошку.

[???: Покупайте камень! Шикальный, восхитительный, плевосоходный камень!]

Перед парнем стоял рыжий веснушчатый мальчуган с остреньким, отчего-то покрасневшим носым и умными серо-зелёными глазёнками.

Он тряс перед собой каким-то большим лазурно-голубым камнем гладкой каплевидной формы.

[???: Господин, вы хотите купить мой камень? Не долого, всего тлиста монет!]

Ияков обернулся по сторонам.

[Ияков: …]

Даже меч стоил меньше – всего 200 монет. Видно, что паренёк просто игрался.

[Ияков: Тебя как зовут?]

[???: Я Йегень! Так вы лешились? Вы заплатите мне за этот… Длагоценный камень!]

Он выставил его перед своим лицом, улыбнувшись до ушей.

[Ияков: Йегень…]

Ияков хлопнул по рукам мальчишки, и камень выскочил из его рук.

[Ияков: Займись делом, блять.]

Лысый парень засунул ладони обратно в карманы и зашагал дальше по ярмарке в то время, как Йегень позади панически ринулся за своим сокровищем, чуть ли не маниакально отмахиваться от несуществующих, но всё равно почему-то норовящих украсть камень, сорок.

[Ияков: …]

Пока что было до ужаса скучно.

***

[Ияков: …]

Лысый юноша довольно припал к мундштуку трубки и вкурил сладкие благовония себе в глотку.

[Ияков: Вуххх…]

Он нашёл шикарную трубку на ярмарке да ещё и табак в придачу. Было, конечно, немного неловко выбивать её у торговца: мужик был глуховат, из-за чего он только с четвёртой попытки услышал ультиматум Иякова, состоящий в невероятно тяжёлом выборе между «отдать трубку» и «я разобью тебе ебало».

[Ияков: Бля-я-я… Как же давно я не затягивался…]

Ияков стоял у небольшого деревянного столба, к которому был при…

[???: Эй, мужик?]

[Ияков: А?]

Парень недовольно обернулся, оторвав мундштук от губ.

[Ияков: !!!]

Тем не менее, в его рожу мгновенно вмазалось что-то очень тяжёлое и тупое, с хрустом вонзившись в его переносицу.

[Ияков: АРГХ!!!]

Тут же сзади что-то обухом приземлилось на его затылок, и тело юноши грохнулось на землю, распластавшись жалкой соплёй по земле.

[Ияков: Гхх…]

Веки Иякова подёргивались, а руки дрожали. Он попытался подняться, но его тут же снова впечатали в, как на зло, попавшийся в почве камешек.

После такого удара он окончательно потерял сознание.

***

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: Ех…]

[???: Ого, так ты живой.]

[Ияков: А?]

[???: Ну да, ты теперь вряд ли что-то увидишь… У тебя глаза заплыли кровью, да и обухло всё… Ужас…]

Хоть лысый юноша и проснулся, он совершенно ничего не видел. Он чувствовал дикую вонь, чувствовал боль, пронизывающую его череп, и слышал мягковатый, даже какой-то бархатный, с тонкой нотой звонкости мужской голос. Но он ничего не мог разглядеть. Его веки были такими тяжёлыми и какими-то… Большими что ли… Настолько, что он просто не мог их поднять даже пальцами.

Среди темноты ещё сочился почти незаметный тёмно-красный отсвет через кожу, но помимо этого ничего у него в обзоре и не было.

[Ияков: Ты… Кто?]

[???: Меня зовут Луни… Лёгкое имя…]

[Ияков: Где мы, Луни?]

[Луни: Мы в месте, где люди не задают таких вопросов… Это городская тюрьма.]

[Ияков: И что блять… Я не понимаю…]

[Луни: Раз вы живы, вам не о чем волноваться… У нас сюда мертвецов не гонят – легче на месте убить…]

[Ияков: …]

[Луни: А как вас?..]

[Ияков: Ияков.]

[Луни: Из Гердана что ли?]

[Ияков: Уже наслышаны?]

[Луни: Все, кто наркотой закупается у Грота, знает…]

[Ияков: Он и в Пейруте торгует?]

[Луни: Нет… Я просто сам из Цвейса…]

[Ияков: Земляк значит…]

[Луни: Значит так…]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: А можешь объяснить, где мы конкретно-то сидим?]

[Луни: Пол, стена, решётка, потолок – глубоко сидим… Окошко то сделали, умники, да вот никуда оно не ведёт: земля одна торчит.]

И правда, Ияков совершенно не чувствовал никаких потоков воздуха – здесь, наоборот, было довольно душно.

[Ияков: Скоро нас выпустят?]

[Луни: Вряд ли… Раз глубоко запихали – видать и держать будут долго… Тех, кого на следующий день выпускают, далеко не убирают: сплошной геморрой…]

[Ияков: Геморрой?]

[Луни: Да просто врачевал когда-то… Нахватался словечек…]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: Есть тут стражник?]

[Луни: Не… Да куда нам бежать… В особенности вам, с такими-то глазами…]

[Ияков: Сука, и ведь тоже верно.]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: Чё сам-то сидишь?]

[Луни: Да так… По мелочи…]

Голос Луни прозвучал довольно печально.

[Ияков: По ощущениям, нихуя подобного.]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Да такие, как ты… Убьют меня, наверно, за такое…]

[Ияков: Чё ты такое начудил?]

[Луни: Да убил девушку…]

[Ияков: Изменила что ли?]

[Луни: Ага…]

[Ияков: Ну и поделом ей, шлюхе.]

[Луни: Серьёзно?]

[Ияков: Ну да… Дело бабы – сидеть и ждать мужика… Тем не менее, каждая баба , даже если это скрывает, внутри шлюха… И, если она выпустит это своё нутро, то грош ей цена…]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Очень интересно.]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Скажите, а у вас было счастливое детство?]

[Ияков: Чё это ты?]

[Луни: Да так… Просто сейчас редко кого встретишь, у кого прям всё хорошо… И вот я не пойму: это родители все такие херовые, или мы уж больно привередливы…]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: У меня всё было хуёво… Определённо хуёво…]

[Луни: Дайте угадать: без мамы росли?]

[Ияков: Как ты понял?]

[Луни: В вас стержень… Необтёсанный и грубый… Такой, словно до него никогда и не дотрагивались с лаской…]

[Ияков: …]

[Луни: Простите, что нагружаю… Вечно я людей нагружаю, глупости разные им говорю…]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: Мой отец был слабаком…]

[Луни: М?]

[Ияков: Он не мог ни за кого постоять… Не мог ничего добиться или отобрать…]

[Луни: …]

[Ияков: Ни за мать… Ни за меня… Ни за себя…

[Луни: …]

[Ияков: Ни за что…]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Именно поэтому вы решили стать сильным?]

[Ияков: Можно сказать и так…]

[Луни: Хм…]

[Ияков: Чего?]

[Луни: У вас очень редкий случай… Обычно отцы бьют своих детей, потому что они сильнее… А у вас…]

[Ияков: Почему же… Он бил меня… Потому что я был ещё слабее…]

[Луни: …]

[Ияков: Только со мной он чувствовал себя сильным… И это было так жалко…]

[Луни: …]

[Ияков: Даже я, будучи ребёнком, понимал это…]

[Луни: …]

[Ияков: В любом случае, ворошить прошлое глупо.]

[Луни: Да, часто так все говорят… Но, если так подумать, люди ещё и говорят, что стоит учиться на своих и чужих ошибках… А как тут без прошлого?]

[Ияков: Просто не надо допускать ошибок, вот и всё. Думая о том, что тебе не надо делать, ты это и сделаешь… Так что просто и не надо ни о чём думать.]

[Луни: Хе… Вы крайне умны для человека, который не думает.]

[Ияков: Никогда не слышал такого в свою сторону.]

[Луни: И очень зря. В наше время деревенщина только и думает о том, как бы хряпнуть какой-нибудь водяры под вечер да чем коровий навоз убирать… Никаких целей, никаких амбиций… Каждый только и хочет, что быть богаче всех, успешней всех, счастливей всех… Но вот заметьте… Спроси любого ребёнка, о чём он мечтает… Купаться в золоте, иметь самых красивых женщин, лучше всех махать мечом, побеждать самых свирепых чудищ, ткать лучшие ковры… И никто не скажет, что он хочет быть добрее всех...]

[Ияков: А я-то как с этим связан?]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Вот в который раз какую-ту глупость начал нести… Что ж не так со мной…]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: Так когда нас выпустят?]

[Луни: Да кто его знает…]

[Ияков: Ну ты так говоришь, будто уже не в первый раз здесь сидишь.]

[Луни: Правда?.. Хе… Даже не знаю: воспринимать это, как комплимент или оскорбление…]

[Ияков: Ну так?..]

[Луни: Я просто наслышал об этом месте… И как понимаете, раз наслышан, то живыми отсюда возвращались… Вы просто скажите мне, что вы конкретно сделали-то?]

[Ияков: Да вроде ничего такого…]

[Луни: Не знаю тогда… Может вообще на встречу с графом пригласят…]

[Ияков: Встреча с графом?]

[Луни: Ну да… Тюрьма же не только, чтоб наказывать… Она также служит для того, чтобы организовывать встречи… Надо же как-то проследить, чтобы гость никуда не убежал… Да и многие люди высшего порядка просто слишком горделивы, чтобы лично приглашать какую-ту челядь… Так мол более подобает их статусу…]

[Ияков: Встреча с графом?.. На кой я ему нужен?]

[Луни: Да кто его знает… Может и не граф вовсе… Мало ли что ли у нас влиятельных людей в Пейруте?..]

[Ияков: …]

[Луни: …]

[Ияков: …]

[Луни: Вот тебе и на…]

Голос сокамерника Иякова стал гораздо тише.

[Ияков: Чего такое?]

[Луни: Знаете… Не люблю материться, но тут по другому и не скажешь…]

[Ияков: Да что такое?..]

В сыроватой тишине раздались чьи-то тяжёлые шаги и нечто слегка кляцающее, будто ремень или бляха.

[???: Ну что, уродец, блять, нашли мы тебя.]

[Ияков: Чего нахуй?]

Этот сипловатый, низкий голос с будто ревущим баритоном…

[Ияков: Грот Мордоворот…]

[Грот: Собственной персоны…]

[Ияков: …]

[Грот: …]

[Луни: Легки на помине две вещи: сборщики налогов и старые добрые пиздюли...]