Шрамы, что превратились в морщины

Глава 34

[Ияков: …]

Дым журчащим ручейком скатывался по бурным потокам мрачных туч, вливаясь в незримую лазурь, сокрытую под занавесом ночи. На ветке уже долгое время сидела самая обычная серая птичка, почёсывающая свой бочок своим клювом.

Веяло подзамёрзшим теплом и приближающимся рассветом, который уже начинал так тихонечко и незаметно нашёптывать своё пришествие. И вроде бы ничего Ияков и не видел такого, что хотя бы намекала о скором рассвете, но чувствовалось всё именно в этом ключе.

[Ияков: …]

Иякову было спокойно и хорошо. Старый он наверное бы метался из стороны в сторону и покоя бы не находил, сету на то, что его враг скрылся от битвы.

[Ияков: …]

Но ему просто было плевать, в зубах он уже чуть ли не жевал вечную сигарету, взирая в небо. И нет, он не курил – просто не хотел её потерять. Рук всё ещё не было, и вместо них под головой были сложены чёрные отростки из отвердевшего дыма.

Конечно, этот старикашка Аймар повёл себя крайне не красиво и ушёл от битвы, но в чём был смысл за ним гнаться или тем более переживать об этой ситуации, если ничего изменить уже было нельзя? Менее сильным от этого Ияков не становился, да и ни в каких «понятиях» он не проигрывал: в конце концов, разве Аймар сильнее его, если просто смог убежать? Вряд ли.

[Ияков: …]

Но что-то не давало ему заснуть… Какое-то странное гложущее чувство, приводящее его сердце в судорогу… Какая-та тоска и скука…

[Ияков: …]

Именно это он и пытался разглядеть в таком далёком и непроглядном небе… Чей-то силуэт… Чьи-то прекрасные очертания…

[Ияков: Луза…]

Да, ему до сих пор в мысли приходила лишь она. Такая манящая и привлекательная… И это было странно… У него была целая куча женщин, великое множество – всех он завлекал примерно одинаково и бросал после секса так же…

Но он никогда и не расценивал их как женщин… Не было ни разу, чтобы он реально хотел отношений или хотел удовольствия от соития – нет. Это просто был один из показателей силы.

Так он возвышался, так он самоутверждался, так он наказывал. Один раз какой-то паренёк в Гердане настучал на Иякова за то, что тот пропускал общественные работы по сбору картошки и её же потом и воровал. В наказание наш мускулистый юноша оттрахал до полусмерти девушку, сестру и даже мать этого паренька. То, насколько же жалким себя ощущал тот «счастливец», говорить не приходилось – он просто повесился.

[Ияков: …]

Женщины, а, точнее говоря, владение ими всегда было показателем влияния и превосходства… Но вот никакой любви и даже симпатии Ияков никогда не испытывал ни к одной девушке…

[Ияков: …]

До Лузы…

[Ияков: …]

Она разрушила этот образ «предмета силы». Ведь предмет силы не орёт на тебя и не приказывает тебе что-то делать. Предмет силы не манит тебя после того, как самоутверждаться за счёт него уже невозможно.

[Ияков: …]

Он, наверное, влюбился. В первый раз… Сама концепция этого безотказного чувства и порождаемого им союза будоражила разум парня.

Ведь девушки тоже водились с ним из-за силы. «А мой парень Ияков» - такого изречения было достаточно, чтобы в Цвейсе все начали делать всё, чтобы девушка не сказала, ведь за Ияковом была сила. За кем-то был статус, за кем-то деньги, за кем-то слава – за всеми что-то было…

[Ияков: …]

Но тогда в Рибле у Иякова ничего не было и, тем не менее, Луза потянулась к нему, хоть он и сопротивлялся…

[Ияков: …]

А ведь так было и с его отцом… Ведь он был слаб… Был беден… Был презираем… Но мама была с ним… Они же как-то женились… Значит, она поддержала его, а он поддержал её…

[Ияков: …]

Это так странно… Поддержка… Разве сильным нужна поддержка? Разве это не участь слабых пытаться на чужом горбу смазать свои прорехи и уязвимости…

[Ияков: …]

Ияков не знал… Это, правда, было тяжело… Вроде бы это участь слабаков… Но разве это не делает тебя сильнее?

[Ияков: Всё! Хватит!]

Юноша поднялся с травы и сердито топнул ногой по земле. Он не мог терпеть этой тоски – она ужасно его раздражала. Любая боль, любой удар, выстрел, жжение, монстр, чудовище, маг, воин – всё он мог убить, раскромсать и растолоть кулаками. Но что ему было делать с этим ужасным чувством? Что ему было делать со своими чувствами?

[Ияков: ЧУВСТВА!]

Юноша вцепился ладонью в свою грудь и…

[Ияков: …]

Нет… Он не понимал свои чувства… Ему нечего было им приказать… Нечего поменять в их укладе… Ни одного способа применить свою способность…

[Ияков: …]

Делать было нечего, но делать что-то надо было…

[Ияков: Я знаю… Я просто перенесу Лузу сюда, но… Как это сделать?..]

Ияков болезненно схватился дымовыми руками за голову и начал расхаживать из стороны в сторону, усердно пытаясь придумать хоть какой-то сценарий событий, но это было гораздо сложнее, чем это могло показаться. Телепортироваться он не умел, да и других перемещать по всему земному шару тоже не был способен.

Он мог бы, конечно, тупо ринуться в Рибл, да вот только он и не знал толком, где он вообще был, чтобы строить какие-то маршруты. Из-за этого ни о какой мегаскорости или гиперрывке речи и не шло.

[Ияков: Хм…]

Тем не менее, кое-что завлекло внимание мускулистого парня, и он довольно улыбнулся.

[Ияков: Понятно…]

Молнией Ияков ринулся на дерево и схватил ту самую серую птичку, которое всё это время спокойно себе восседала на веточке и никого не трогала, ковыряясь под крылышком. Теперь же она настолько была напугана таким резким выпадом Иякова, что, казалось, пара перьев выпали из её тела.

[Ияков: Птица. Ты летаешь. Ты чирикаешь. Ты ешь, пьёшь, размножаешься и дохнешь от любого хищника… Но теперь у тебя другая миссия. Стань сильнее. Стань быстрее всех самых быстрых. Отыщи мне Лузу, белокурую девушку в разделённом надвое городе, и принеси мне сюда целую и невредимую.]

[Птица: Свью!]

Птичка отчаянно задрыгалась в хватке Иякова, но сопротивление было бесполезно. Он отпустил её и положил на землю, после чего она застыла.

Крылья начали вырастать, тело увеличиваться в размерах, перья становиться острее и статнее, а выражение мордочки суровым и величественным.

Спустя буквально секунду, этот шарикообразные недоворобушек размером с детскую ладошку преобразился в громадного серого ястреба с невероятно большими крыльями и острым, чуть ли не стальным клювом. Ростом эта «птичка» была уже почти с дерево, на котором только недавно она сидела.

[Ияков: Лети.]

Монстроястреб не заставил себя долго ждать и вспышкой взмыл в воздух, стрелой умчавшись за горизонт.

[Ияков: …]

Теперь Иякову, и правда, уже было делать нечего. Оставалось лишь ждать.

[Ияков: …]

Но ждать, видимо, в бодрствовании, так как мрак уже расплывался в первых отголосках солнечных лучей, а юноше так и не получилось заснуть.

***

Закат скрывался где-то там вдалеке и тучи ласково и неспеша облизывали его кровавые очертания, слизывая алую пенку.

Во мраке трещал костёр и разлетались в стороны рыжие искры, тускнувшими мотыльками утопая в сырой траве.

[Ияков: …]

Иякову совершенно не нужен был костёр: он справлялся без него и так. Днём он завалил несколько каких-то уж очень лохматых кабанов, зажарил их на огне и смачно покушал, оставив немножко про запас. Под головой была вся та же рука: большего ему и не надо было для полного счастья и мягкого сна.

[Ияков: …]

Но сегодня могла явиться Луза, и он не мог вот так вот негостеприимно её встретить. На самом деле он ждал её уж очень давно и чуть ли не каждую секунду с таким странным волнением и одновременно томлением взирал в небеса, словно сам ангел должен был явиться ему на зов.

И это было недалеко от правды. Чем дольше Ияков был без своей белокурой пассии, тем более он скучал по ней и тем чаще её очертания мерещились ему перед глазами, словно он был под наркотиками.

[Ияков: …]

Сейчас же уже ложились сумерки. Юноша собирался не спать, а ждать Лузу. Пускай она не появится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра – значит, он будет сидеть так до скончания времён и не смыкать своих глаз от потрескивающего костра.

[Ияков: …]

[Птица: СКРУААЛЬ!!!]

В небе загорланило какое-то ужасно создание, и Ияков тут же поднял свою голову, взглянув на серый силуэт, пикирующей молнией несущийся вниз.

Два крыла широкими величественными пластами могуче взмахивали в темноте, и в лапах у птицы была какая-та девушка… С белыми волосами… В лёгком голубом платье…

Это без всяких сомнений была Луза. Иякову не узнать её было невозможно.

[Ияков: …]

Мускулистый юноша улыбнулся и поднялся на ноги, спрятав сигарету за ухом. Птица была всё ближе, и наконец она приблизилась к верхушкам деревьев, помахивая своими крыльями. Она была слишком огромной, так что просто не могла приземлиться в лес.

[Ияков: Бросай мне!]

Чудовище послушно кивнуло головой, и его груз в тот же миг полетел вниз, прямо на Иякова.

[Ияков: Уооп!]

Мускулистый юноша слегка подпрыгнул и тут же поймал Лузу в свои крепкие дымовые руки. Наконец, они приземлились, и свет от костра осветил её лик и её прекрасное тело.

[Ияков: …]

Он застыл. Она была без сознания. Её щёки был слегка впалыми, от того, что она, видимо, давно не ела. По лбу пробежались какие-то ссадины. Волосы белыми стразами завивались в кудри. Нежные губки были полуоткрыты, и из-под них торчали уже не такие белые, но до сих пор такие аккуратные зубки.

[Ияков: …]

Она была прекрасна. Причём искренне прекрасно. Она была не той «идеальной тёлкой», которых Ияков трахал для статуса – нет. Жизнь её потрепала, и она обзавелась своими недостатками, своими грубостями и неровностями… Но они лишь предали ей шарма…

[Ияков: …]

Он просто смотрел на неё… В ней не было уже этой старой Лузы, которая в тупую пёрлась за Ияковом, куда бы он не пошёл… Не было той строящей из себя святошу дурочки, что закрывала глаза на то, что из-за неё люди старосты избивали её молодых ухажёров… Это была женщина… Женщина, которая покинула свой дом и потеряла все свои привилегии и почести… Женщина, которая рисковала своим здоровьем и была на грани гибели, но сохраняла самообладание… Женщина, которая даже в такое тяжёлое время смогла прокормить сама себя и ещё остаться человеком, а не жалкой пародией на себя… Сдавшаяся Луза смогла бы дать пощёчину Иякову и заставить его заняться с ней любовью в переулке? Испортившаяся Луза смогла бы сбежать из подземелья Инула Кеерфагена и трудоустроиться в Рибле, когда его одолевали сначала криминальные распри, а потом и захватнические похода Юга?..

[Ияков: …]

Ияков нежно поцеловал её в лобик – так мягко и аккуратно, словно она могла растаять от этого поцелуя.

Для неё уже готова была постель. Юноша уложил её и прикрыл её тело мягким одеялом (кабаны, как вы помните, были очень лохматые).

[Ияков: …]

Он никогда ещё не испытывал такого тёплого и приятного чувства. Ни одна победа даже над самым сильным и могущественным врагом не приносила ему столько удовольствия, как сейчас… Наверно, потому что всегда ещё было куда идти, куда-то двигаться и развиваться, но вот с Лузой… Она и это прекрасное чувство не были для него какой- то промежуточной ступенью.

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: …]

Белоснежные ресницы девушки слегка дёрнулись и распахнулись, словно крылья бабочки. Её голубые очи выглядели, как те сияющие в небе звёзды.

[Луза: Я сплю?]

Её голос был слегка сиплым, но тут же стал нежным и звучным – просто долго молчала, вот и всё.

[Ияков: Не знаю… Вроде нет…]

На лице Иякова была улыбка, но он всё равно говорил как-то странно… Как-то криво, словно он просто не способен был показать все свои чувства.

[Луза: Что я здесь делаю?.. Меня принесла та птица?]

[Ияков: Да, это я её отправил.]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: Зачем?]

[Ияков: За тобой.]

[Луза: Но ведь ты избегаешь меня… А теперь притащил в какую-ту глушь, не спросив ни слова.]

Голос девушки неожиданно начал становиться грубее и стал, в конце концов, совсем строгим.

[Ияков: Я люблю тебя…]

[Луза: Знаю. Вот только раньше это тебя как-то не останавливало от того, чтобы бросать меня при первой возможности и оставлять на произвол судьбы.]

Луза резко откинула самодельное одяеяо, вскочила с импровизированной постели и начала трясти пальцем в такт своим упрёкам в сторону Иякова.

[Луза: Что? Я опять нужна тебе, как приманка для чудища или маньяка? Может ты позвал меня просто для того, чтобы сказать мне, что не хочешь со мной разговаривать?]

[Ияков: Нет… Я не…]

[Луза: Пусть я и женщина, которую не привыкли спрашивать, но у меня всё ещё есть гордость, чтоб ты знал! Даже став бедной и оставшись одинокой в Рибле, я одна со всем справилась, и ни одного мужчины мне не пришлось просить или ублажать, понятно тебе?!]

Было видно, что она не только отстаивала свою независимость, но ещё и намекала Иякову, что у неё никого кроме него и не было.

По крайней мере, только эту часть наш мускулистый (и не самый дальновидный) юноша и услышал.

[Ияков: Теперь всё по-другому… Теперь я всё понял! Я изменился!]

[Луза: Да ну… И что это у тебя за ухом?.. Ты же вроде бросил курить?]

[Ияков: Я лишился рук… И использовал дым, чтобы восстановить их…]

Юноша показал ей свои чернюшные ладони и предплечья, и Луза изменилась в лице. На лбу проступило несколько морщин, брови приподнялись, а глаза явно пропитались жалостью и сожалением, но тут же она вернулась обратно в свой боевой лад.

[Луза: Оправдания… Оправдания и оправдания… Вот зачем ты меня сюда притащил?.. Зачем?... Что случилось?]

[Ияков: Я сидел и скучал… Тосковал… У меня сердце болело.]

[Луза: Правда??? А я то есть всё это время, что ты где-то шляешься, сижу и хихикаю?]

[Ияков: Нет, конечно…]

[Луза: Так почему же когда мне грустно и одиноко, никто ко мне на птице не прилетает, а как тебе захотелось, так всегда пожалуйста, и не важно, что я на это скажу!]

[Ияков: …]

[Луза: Ты думаешь только о себе… Так и скажи. Не надо мне петь свои сказки о любви и прочем, я уже в них не верю, как раньше.]

[Ияков: Но, я правда… Правда, люблю тебя.]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: …]

Они просто смотрели друг на друга и нечего было больше говорить, хотя сказать хотелось так много…

[Ияков: …]

[Луза: …]

Ияков ринулся к Лузе и приподнёс свои губы к её губам, но она поставил между ними свою мягкую и прохладную ладошку.

[Ияков: …]

Юноша погрустнел и уже опустил свою ладонь, как вдруг девушка сама вцепилась пальцами ему в затылок.

[Луза: Какой же ты дурачок.]

Сказала она и они слились в поцелуе.