Шрамы, что превратились в морщины

Вторая капля

[Ияков: …]

Ияков тут же поднялся с земли и зашагал обратно к месту битвы. Он мог скакануть туда за секунду, но нет – он просто шёл, медленно.

[Ияков: …]

Юноша покачивался и шатался, его глаза настолько опустели, что их, казалось, не было. Мышцы и безумный рост начали сдуваться в какую-ту хилую худощавую фигуру.

Сил не было, как и не было мыслей либо слов.

[Ияков: …]

Деревья вокруг противно расторчались своими ветками, которые то и дело хлыстали по лицу Иякова и заставляли его нагибваться, чтобы проползти где-то снизу. Лес снова пытался его остановить, но какой смысл останавливать того, кто уже всё совершил и всё увидел.

[Ияков: …]

Наконец он добрался до той полянки. Земля здесь растерзалась в клочья, от гордых крон остались лишь дымящиеся щепки, да и сам воздух будто пропитался гарью и кровью.

[Ияков: …]

[Прушка: Сука… Сука, сука, сука!]

На земле в агонии корячился Прушка. В падении он сломал себе ноги. Сейчас же он, обливаясь соплями и слезами, полз на руках вон отсюда, но делать это было тяжело: в конце концов, после стольких мощных ударов и взрывов это место превратилось в кратер, и выбираться надо было уже в горку.

[Ияков: …]

В самом эпицентре расщелины была она… Точнее говоря, её части.

[Ияков: …]

Ноги были разбросаны невпопад, одна рука вылетела куда-то в соседние просеки, а остальное тело окровавленным месивом лежало на земле, уткнувшись расплющенным лицом в землю.

Видимо, после того, как её разорвал Ияков, Луза приземлилась прямо носом в поверхность. В таком случае выжить было невозможно.

[Ияков: …]

Мускулистый юноша просто стоял и смотрел…

Он хотел ещё раз посмотреть в её прекрасные голубые глаза…

Но он понимал, что, если бы он сейчас и приподнял её голову, его бы ждала кровавая раздолбанная каша, а не её прекрасный лик.

[Ияков: …]

Ему хотелось плакать. Но слёз, как на зло, не было, и от этого становилось только грустнее.

[Ияков: …]

Юноша просто не рассчитал… Не рассчитал свой рывок… Не рассчитал скорость своего полёта… Всё из-за этих сраных сигарет… Хотя нет… Всё из-за этого сраного Иякова…

[Ияков: …]

Зачем он остался с ней здесь? Зачем он подвергал своё счастье опасности? Почему он не слушал своё счастье, когда оно говорило ему бросить курить? Почему он не мог сойти со своей тропинки?

[Ияков: Почему?...]

Ияков всегда сражался. Всегда думал только о себе. Только об удовольствии и силе. Только о бунтарстве и драках.

И вот, когда появилось счастье, зачем он возвращался к этому?.. К этим сигаретам, дракам, сражениям…

Почему он не сделал своё тело мягким, пока ловил Лузу? Почему он не наделил Лузу крыльями всего одним касанием? Почему он дистанционно не повлиял на Лузу? Он же мог! Он сделал это с ланью и мог сделать это с Лузой!

[Ияков: …]

Но нет… Он был гордый… Он не использовал весь свой арсенал, чтобы драться было интересней… Он не использовал несколько тактик, а дрался одной, чтобы был хоть какой-то вызов.

[Ияков: …]

И вот к чему это привело.

[Ияков: …]

[Прушка: Грёбаный кратер, сука!]

Прушка всё также полз, будто не замечая присутствие его врага.

[Ияков: …]

Ияков поднялся на ноги и подошёл вплотную к ползущему юноше.

[Ияков: …]

[Прушка: Погоди, Ияко… Гммм…]

Его стопа приземлилась на затылок Прушки, и пухловатый паренёк уткнулся носом в землю.

[Ияков: …]

Ияков молча смотрел на свою жертву, которая истошно мычала у него под ногами. Он не знал, что было делать с Прушкой. Все эти кровопролития и убийства стали для него тошнотворными… Сейчас он не мог, просто не мог.

[Ияков: …]

Но он и не имел права просто отпустить его восвояси. Надо было отомстить за Лузу. Отомстить за своё счастье…

[Ияков: …]

«Прушка. Ты был человеком. Ты ходил, разговаривал, мыслил, любил и мстил за свою любовь. Но тебе стоит отдохнуть. Ты такой же, как и я… Так что отныне ты будешь козлом. Скачи на четырёх ногах и кушай траву, пока тебя не сожрут хищники… По крайней мере, ты наконец-то оставишь свою месть позади…»

Странная дрожь пронеслась по телу пухловатого парня. Его ноги выпрямились, и все встали на свои места, глаза потупели, а подбородок приопустился.

[Ияков: …]

[Прушка: Мее!]

Поднявшись на четверенки, Прушка увидел Иякова и, боязливо заблеяв, помчался куда-то вглубь леса, распихивая ветки своей головой.

[Ияков: …]

Здесь остался только мускулистый голубоглазый юноша. Где-то вдали уже вздымался лучистый закат. Такой яркий и безмятежный, словно ничего такого и не произошло. Такой неуместный и странный…

[Ияков: …]

Рядом послышались шаги. Медленные и уверенные.

[Ияков: …]

Ияков даже не поднимал головы. Он молча смотрел в землю под своими ногами, думая о чём-то своём.

[???: Тоже далеко не самый сильный образец. Хотя, кажется, я делаю успехи.]

[Ияков: Кто ты?]

[???: Что это вы, Ияков? Это же я, Аймар. Не уж то вы смогли забыть меня всего за несколько дней?]

[Ияков: Аймар?]

Перед ним в длинном белом халате стоял седой старичок с вытянутой козлиной бородкой и острым носом. По сравнению с прошлой их встречей, теперь он не выглядел так, словно только вернулся с какого-то важного мероприятия. Рукава халата были завёрнуты, что открывало вид на его волосатые дряблые старческие руки. На лице были большие круглые очки, из-за которых светло-карие глаза Аймара выглядели комично большими. За ухом был карандаш, а из кармана халата торчал краешек лабораторной перчатки, которую он, видимо, не успел запихнуть полностью.

[Аймар: О, так вы всё-таки ещё что-то помните?.. Довольно похвально. Судя по всему, сейчас у вас произошла какая-та серьёзная трагедия. Боюсь предположить, что она связана с трупом той дамы.]

Старичок буднично указал пальцем на разорванное тело Лузы и поправил свои очки.

[Аймар: Непредвиденная погрешность… Я, в самом деле, никак не мог предугадать, что ваша возлюбленная окажется здесь, да ещё и мой подопытный будет о ней осведомлён.]

[Ияков: В смысле?..]

Ияков мгновенно оторвал свои глаза от земли и уставился на Аймара.

[Аймар: Ладно, придётся повторить вам цели моего исследования. Я, мистер Аймар, самый умный человек в мире, по крайней мере по среднестатистическим данным. В данной местности, где распространены потомки Таетра, мне выдалась возможность хоть на малую долю продвинуться в своём главном проекте – создании Бога.]

[Ияков: Что?]

[Аймар: Ну, Ияков, согласитесь: Бога объективно не существует – это всего лишь удобная фикция. Даже предтечи, включая вашего владыку, не всесильны. Единственный способ наконец-то доказать его существование, это создать его.]

[Ияков: …]

[Аймар: В этих землях все создания являются порождениями каких-то случайных эмоция – то есть порождениями хаоса. Тем не менее, даже этот хаос не идеален, так как я примерно понял, как его контролировать. Для этого с зародышем надо проводить определённые манипуляции. К примеру, прошлого убитого вами монстра я создал на основе голода. Таким образом, он стал настолько прожорлив, что поглотил целые селения более-менее разумных существ.]

[Ияков: …]

[Аймар: Здесь же я решил провести небольшое исследование касательно вашей биографии и обнаружил крайне интересную личность – Петра. Он был переполнен отчаянием, вызванным беспомощностью, и желанием убить вас. Я воплотил его эмоции в этом чудовище, но не учёл, что каким бы большим не было орудие, оно остаётся всё в таких же маленьких руках.]

[Ияков: Ты… Убил Лузу?]

Ияков занёс кулак на Аймара, но тот просто остановил его ладонью.

[Аймар: Во-первых, вы сейчас крайне изнеможены, и вам лучше не злоупотреблять физической активностью. Во-вторых, я уже успел прокомментировать эту казусную ситуацию – я не мог предвидеть, что вы неожиданно притащите сюда вашу пассию, а после оставите её в одиночестве прямо в момент, когда Пётр будет искать вас с помощью своих монстров.]

[Ияков: Я убью тебя…]

Разбрызгавшись слюнями и потом после этого заявления, Ияков двинул второй кулак в сторону старческой физиономии, но его ноги подкосились и рухнули на землю, а дымовые руки просто растворились.

[Аймар: Уж простите, что я выбрал именно вас, Ияков, но боюсь, что у меня просто не будет больше времени искать достойного претендента – в конце концов, я уже стар и смерть меня уже заждалась… Вы же посланник самого сильного предтечи – на ком мне ещё тестировать своих существ, если не на вас?]

[Ияков: Ёбаный ублюдок… Убью…]

[Аймар: Пожалуй, я пойду. Всего вам хорошего.]

Седой старичок поклонился и развернулся, зашагав восвояси.

[Ияков: …]

Ияков закрыл глаза и оторвался от всех своих чувств, тут же узрев сущности всего, что только было рядом с ним.

«СТОЯТЬ»

[Ияков: …]

Мускулистый юноша открыл глаза и увидел, что Аймар, и правда, стоял на месте.

Только вот буквально через секунду старичок повернул голову и улыбнулся.

[Аймар: Дорогой Ияков, может вам и удалось одурачить бедное животное, но со мной такой фокус не сработает. Для этого вам надо быть умнее меня, а подобное, к вашему сожалению, невозможно.]

Сказал он и испарился в воздухе.

***

[Ияков: …]

Ияков всё также валялся на земле, в тупую взирая в солнечное небо. Глаза не слезились даже от палящего жёлтого шара в небосводе, словно в юноше не осталось больше слёз.

Ему было очень тяжело, и никаких сил в нём давно уже не осталось. Он хотел сдвинуться, но плечи ломило, и они лишь жалко поскрипывали от потуг Иякова. Он хотел встать, но ноги не могли даже толком согнуться, словно колени юноши спаялись с другими костями.

[Ияков: …]

Ияков не хотел умчаться за Аймаром или пойти кого-то убивать. В первую очередь он хотел закопать тело Лузы. Но нет – он просто лежал, а в воздухе уже начинали кружить надоедливые мухи, которые, наверно, оседали и на прекрасный лик его возлюбленной.

«Наверно», потому что мускулистый юноша лежал затылком к Лузе и не видел её. Хотя бы в этом плане, но ему повезло.

[Ияков: Хмм…]

Ияков тяжело вздохнул и закрыл глаза.

«Корни, сделайте это за меня».

Из земли вырвались древесные отростки и ласково затащили те кусочки, что остались от девушки, в землю.

«Воздух. Стань моей опорой. Корни. Станьте моими ногами. Листья. Станьте моими крыльями».

[Ияков: Ххх…]

Ияков снова вздохнул и распахнул глаза.

Его тело, словно пушинка, парило в воздухе. Корни обвивали немощные ноги и слегка впивались в кожу, коричневыми венами расползаясь по мышцам.

И в завершении со всех деревьев в округе к юноше налетели зелёные, жёлтые, оранжевые и бурые листья самых разных форм и размеров, складываясь в громадные крылья. Кончики листьев ласково впивались в его спину, отчего к тазу стекало множество струй загустевшей тёмно-бордовой крови.

[Ияков: …]

Иков взмыл в небо на своих новых крыльях и взглянул вниз своими ясно-голубыми глазами. Его выражение было по-мёртвому безразличным.

Рук у сумрачного ангела не было. Он провернулся вокруг своей оси и молнией вогнался в пушистые врата небосвода.

[Ияков: …]

Облака вокруг него кромсались на части, и всё небо изнывало и содрогалось. А листья деревьев всё мчались ему в след зелёно-бурым тайфуном, сгрызая своим ярым потоком пролетающих птиц.

[Ияков: …]

Крылья становились всё больше и, казалось, уже заполнили собою всё небо.

[Ияков: …]

Губы Иякова слегка приоткрылись, и из них вырвался самый обычный вздох. Его голова кружилась, но глаза были словно стеклянными. Он глядел на облака, и в голове его только звучали слова Лузы...

[Ияков: …Если бы... Если бы небо было ужасно, то тучи не прятали бы его от нас…]

Земля под ним теперь расстилалась разношёрстным мохнатым ковром. Облака белыми вшами носились по всему этому полотну, раздирая его своей молочной дымкой. Но юноша озирался только по сторонам, причём с полными счастья глазами.

[Ияков: Небо… И земля… Я вижу небо… Оно, и правда, не предаёт меня… Оно чисто… В него верила Луза… Тут, выше облаков… Тут нет ничего плохого… И нет ничего того, что заставляет меня быть таким…]

Его грозный взор упал на землю.

Горло спёрло.

По лицу потекли слёзы.

[Ияков: Мир создал меня слабым и заставил меня стать сильнее… Заставил меня убивать… Заставил меня быть тупым, безрассудным и жестоким… Я пытался отойти от этого. Я пытался стать нормальным человеком…]

Ему вспомнились те короткие деньки, что он провёл вместе со своей любовью. Так мало, словно его лишь подразнили этим безмятежным блаженством.

[Ияков: Мир… Ты хочешь, чтобы я был таким… Ты хочешь, чтобы я и дальше нёс разрушения…]

Крылья полностью скрыли солнце, и на многие сотни километров ночью распласталась громадная крылатая тень.

[Ияков: Мир… Я уничтожу тебя… Ты пожалеешь, что заставил меня играть по твоим правилам…]

***

Некоторое время спустя

[???: Мистер Лондуаэр, рад сообщить вам, что наш правитель, высокоуважаемый Оддомис принимает ваше предложение о помолвке.]

[Лондуаэр: Рад об этом слышать. В наши времена это более чем необходимо.]

На не таком уж и большом, но на целом троне восседал лысый мужчина в красивой красной мантии, которая облекала его кольчугу и стальные доспехи. Ему было где-то под 30. Его черты лица были самыми что на есть простецкими, но от того только более грозными: обвисший широкий нос, грузные брови и веки, холодные и вечно куда-то устремлённые карие глаза, сжатый рот и шрам на левой щеке.

Это был Король Лондауэр. Он правил всей западной и северо-западной частью Континента. Под его правлением объединилось довольно-таки большое количество самых разных графств, включая Рибл, Цвейс и другие. Сейчас же однако эти когда-то великие города были не более, чем глубинкой или перевалочными пунктами.

Под напором армии и стратегии все эти территории пали перед Лондауэром.

[Лондауэр: Позовите мне моего сына!]

Он махнул рукой и посол, восседающий на одном колене покинул его зал, а слуга в чёрном фраке понёсся куда-то в другую комнату крепости.

[Лондауэр: Гхрр…]

Король мрачно облокотился на свой локоть и грустно прорычал.

Ему было очень неприятно соглашать на те сделки, которые сейчас проводились.

Дело в том, что за последнее десятилетие, и правда, слишком много всего поменялось. Сначала умер правитель великой Южной Империи, причём по каким-то чуть ли не сказочным обстоятельствам и за не имением другой кандидатуры огромное государство просто распалось под гнётом феодальных распрей и восстаний захваченных сателлитов.

Но после этого началась череда великих завоеваний. Псилактик Оддомис, человек южных кровей, покорил наконец-таки весь Юг с его буйными пустынями и не стал двигаться дальше вглубь Континента, дабы не повторить ошибку своего предшественника.

Восточные земли как-то сами скоординировались в единую Федерацию, где лидирующее место занял некий псилактик-идеолог Мальран. (Хотя Лондауэру и казалось, что всё это было лишь пусканием пыли в глаза, и не было у них никакой «демократии», а лишь формальная «федеративность».

[Лондауэр: …]

Именно на этих личностях и строилась, как нынешняя эпоха, так и проблема короля. Это десятилетие и так уже успели обозвать «Век трёх королей», и Лондуаэр среди них был, если так рассудить, чуть ли не самой выдающейся фигурой.

Всё дело в том, что ему удалось объединить все эти обширные, полные магии места, будучи самым обычным человеком. Для истории Континента это был вообще нонсенс, но Лондауэр, и правда, не был никаким псилактиком и в подчинении у него таковых не числилось.

В создании Лонкестра (короткого названия всего королевства) ему помогали лишь стратегия, тактика, военные хитрости и навыки дипломатии. Некоторые псилактики просто согласились на объединение, некоторые были убиты самыми хитроумными путями, а некоторые захвачены в своих же крепостях.

Лондауэр был блестящим стратегом и гениальным правителем, вот только… Он смотрел на вещи трезво и понимал, что таким гением был он и только он. Из-за этого появлялась гадкая необходимость в наследнике-псилактике, да ещё и желательно в достаточно сильном.

С учётом того, что сам король был самым обычным человеком, эта задача была достаточно проблематичной. Дети у него уже были, и достаточно взрослые – одному сыну уже было девятнадцать. Так что упор был поставлен на внуков.

[Лондауэр: …]

И как на зло самые сильные псилактики были как раз-таки правители других двух великих держав. Можно ли было с ними договориться – конечно. А вот сколько бы потом они бы за это потребовали задним числом и какое влияние через детей они окажут на политику королевства, сколько притязаний будет на титул короля Лонкестра в дальнейшем – об этом и гадать не надо было.

Тем не менее, на такие уступки приходилось идти, и это было ужасно.

[???: Что такое, отец?]

В комнату вошёл высокий юноша с кудрявыми чёрными волосами и слегка сгорбленным носом (от мамы). В целом, глаза и эта грузность у него была такая же, как у отца. Не скажи кому-то, что ему 19, так подумали бы, что все 28.

[Лондауэр: Мэнхэрд… Что ты можешь мне рассказать из последнего… Только что-нибудь хорошее, умоляю. Я так устал от всех этих договоров, что голова сейчас лопнет. Что там обсуждают сейчас?]

Сын сильно приободрился. Отец часто вызывал его по такому поводу, и юноша всегда был рад поговорить и даже посплетничать со своим отцом. Король был слишком занят, чтобы как-то участвовать в мирской или дворцовской жизни, так что многие слухи и даже важные новости он получал исключительно от слуг или сына.

Тем не менее, хоть он каждый раз и говорил, что хочет послушать что-то хорошее, все позитивные новости он пропускал мимо ушей и останавливался только на каком-то происшествии. Может в первые разы Мэнхэрд и попадался в эту ловушку, то теперь уже сразу начинал с каких-то происшествий.

[Мэнхэрд: Во дворе поговаривают, что у нас в чертогах завёлся кентавр.]

[Лондуаэр: Кентавр? Чего только не причудится придворным. Такое чувство будто у них в обязанностях прописано вечно что-то придумывать.]

[Мэнхэрд: Ирония тут состоит в том, что кентавр этот появился от связи женщины и коня, то есть…]

[Лондуаэр: Аааа… Так это тонкая ирония в сторону того слуха касательно мадам Педкинс… Хаха… Шутить тоже присуще моим придворным, всегда хотел бы обладать таким навыком.]

[Мэнхэрд: Ещё… И вот это, отец, уже серьёзно. Поговаривают, что Ияков вернулся.]

Лондуаэр изменился в лице.

[Лондуаэр: Ияков? Мы же говорим об одном и том же Иякове?]

[Мэнхэрд: Ну, на выбор у нас только Ияков Глейн, который лепит из воска в Нелге, и Ияков, который вырезал добрую часть псилактиков северо-запада Континента, уничтожил половину Рибла и покончил с Южной Империей… Не думаю, что мы можем опасаться возвращения глиномеса…]

[Лондуаэр: Такие шутки уже неуместны…… Хм… Ияков… Я думал, что он умер… В конце концов, такая чуть ли не мифическая персона не могла вот так вот просто исчезнуть. С момента смерти Сифиза прошло уже 11 лет, и о Иякове ни одной весточки. Я слышал о нём от какого-то Вербиниция, если меня память не подводит, да и тот встречал его ещё до тех событий.]

[Мэнхэрд: Тем не менее, по народу ползут подобные слухи. Детишки сочиняют какие-то странные песенки, а придворные предвещают то, что он придёт и по нашу душу.]

[Лондуаэр: Насколько я знаю, он всегда сражался с теми, кто мог дать ему отпор. Я не псилактик, так что не думаю, что его заинтересую. Да и если бы ему нужна была власть, он бы и не оставлял после себя пустеющие троны.]

[Мэнхэрд: Надеюсь, что вы правы, отец.]

[Лондуаэр: Эх…]

Король протёр глаза и взглянул в окно, за которым уже изрядно вечерело.

[Лондуаэр: Я тоже надеюсь.]