Шрамы, что превратились в морщины

Глава 2

[Ияков: Ргх…]

Тяжёлые веки распахнулись, и юноша протёр свои покрасневшие глаза, мгновенно покрывшиеся влагой от протяжного зевка.

[Ияков: Уаа…]

Он всё лежал на той кровати. На белой скомканной простыни валялась тонкая трубочка, упирающаяся своим концом ему в ухо. За окном только рассветало – ещё было время спокойно уйти, не вызвав никакой паники и истерики у обитателей избы.

[Ияков: …]

Ияков оглянулся по сторонам.

[Ияков: …]

Пузырчатое окно облепилось пылью и какими-то мягкими белыми нитками. В уголке висела выцветшая масляная картинка размером с ладошку, на которой была изображена неизвестная юноше женщина.

Сам он был в высохшей, побуровевшей крови. Костяшки были разбиты в мясо, а рёбра ужасно болели. Вчера он знатно подрался с Гротом и его телохранителями. Он никого не убил, да и калечить особо не стало – так, выбил пару-тройку зубов да носы поразбивал. Схватил добро да поволок Тита в Гердан, подальше от всего этого.

[Ияков: …]

Рядом с ним лежала Луза. Её белоснежные волосы были растреплены по мятой периной подушке сероватого цвета. Ясно-голубые глаза уже не были такими широкими, как вчерашней ночью. Тем не менее, её веки были открыты, словно она умерла.

[Ияков: …]

Она выглядела мило. С открытым ртом и слегка выпирающими из-за этого передними зубками, с белыми размашистыми ресницами и пухленькими розовыми губками Луза походила на ангела, беззаботного и девственно прекрасного.

[Ияков: …]

Однако она едва дышала – её грудь вздымалась редко, истерично дрожа; язык от шараша покрылся чёрным налётом, а бледные ладони панически прижались к горлу, словно она задыхалась.

[Ияков: …]

Её отец был старостой Гердана – очень влиятельным, почтительным и строгим человеком. Он умудрился в таких тяжёлых условиях взрасти довольно заботливую, талантливую и, что самое главное, совершенно непорочную юную особу.

[Ияков: …]

Как жаль, что из всех парней в деревне она влюбилась именно в Иякова.

[Ияков: …]

Он поднялся с постели и проследовал к двери. По идее, её родители могли уже встать. Заметь они юношу в комнате своей дочери – у них обоих возникли бы очень большие проблемы. Именно поэтому было важно незаметно и максимально бесшумно выбраться из избы, дабы целый староста Гердана не сорвался на Иякова и Лузу.

[Ияков: Подъём, семья! Я ухожу!]

С этими словами юноша втаранил свою грязную босую ногу в лёгенькую деревянную дверцу, из-за чего она слегка хрустнула и вяло распахнулась, громко врезавшись в стену.

[Ияков: …]

С самодовольной рожей Ияков вальяжной походкой прошёлся к выходу из избы, слегка согнувшись и засунув руки в карманы.

Да, эта комната была не просто прихожей, а спальней старосты Гердана и его жены. У бревенчатых сводов стояла довольная роскошная для мелкого городка двухместная кровать, на которой, под тонким летним одеялом, лежало две фигуры: полноватая и внушительная мужчины и тонкая, слегка сгорбленная женщины.

[???: Что ты делаешь в моём доме?! Вор!]

Только продравший глаза староста орал басисто, властно – как и положено старосте.

[Ияков: …]

Тем не менее, юноша просто выбил очередную дверь босой ступнёй и выбрался на улицу, приникнув окровавленными пятками к сырой утренней траве.

[Ияков: Мм…]

Солнечные лучи нежным яичным сияньем окропляли лицо Иякова, перемешиваясь с прохладным, даже слегка холодным ветерком.

[Ияков: …]

День только начинался.

***

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Близился полдень. Ветви деревьев мохнатыми лапами смыкались над телом юноши, бликами света стекая по его вспотевшим влажным мускулам: рельефным кубикам, будто крылатой спине и плечам, объёмным бицепсам и трицепсам, волосатым, будто взбухшим, икрам.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Этот прилесок был чуть ли не в самом центре Гердана – чуть подальше от жилых домов и полей, там, где, на удивление, никто ни по грибы, ни по ягоды не ходил, а только тренировался один чубастый юноша.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Ияков отжимался. Попеременно на каждой руке. Не считая.

[Ияков: …]

Все упражнения он придумывал сам и делал по одному и тому же принципу: делай свой максимум и ещё пару раз.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Утром он успел сходить к реке и подмыться после вчерашней драки, выпить медовухи из запасов Прушки, немного курнуть да поесть мясца с овощами (и то, и то он приготовил сам на костре, хоть ни те помидоры, ни та бедная курица ему, естественно, не принадлежали).

Сейчас же он собирался покачаться хотя бы ещё минут тридцать и после снова курнуть, может даже второй раз пройтись по Прушке и бочонкам его отца.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

[Тит: …]

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

[Тит: Мужик… Ты совсем что ли ебанулся?..]

Юноша, стоя в упоре лёжа на левой руке, дунул себе под лоб, сдвинув чёрный, спадающий на глаза, чуб, и взглянул на говорящего.

Это был его лысый приятель, которого вчера вырубил с одного мощного удара Грот Мордоворот. Его сияющая на солнце бошка была сбоку обвязана бинтом, острый нос был боязливо опущен, а салатовые глаза под тонкими русыми бровями потеряно мельтешили из стороны в сторону.

[Ияков: А, это ты… Отошёл уже после вчерашнего?]

[Тит: Мужик… Какой нахуй «отошёл»?.. Ты вообще, блять, знаешь, что сейчас в Гердане твориться?]

[Ияков: Что? Снова Демьян общий свинарник не закрыл, и теперь поросей по всему Цвейсу ловят?]

[Тит: Не, мужик. Хуй ты угадал.]

[Ияков: ..?]

[Тит: Тебя весь Гердан ищет, а не поросей… Половина от староста, другая – от Грота. Ты, как блять, умудрился им обоим так сильно насолить?! Ты чё вообще учудил, пока я в отрубе валялся?]

[Ияков: Ничё такого.]

[Тит: За «ничё такого» мужики с вилами и топорами бы не ходили.]

[Ияков: Ну отпиздил я Грота вчера и шараша себе распихал по карманам. Потом к Лузе зашёл – мы вместе курнули. И чё дальше, блять, - никто даже не умер.]

[Тит: Погоди… ЛУЗА?! Ты б ещё к жене старосты под юбку залез! Там одного паренька исполосовали до полусмерти люди старосты, когда он её за титьку случайно тронул, а ты курнул?!]

[Ияков: Чё ты разорался, блять? Пересижу немного в лесу – они успокоятся и забудут.]

[Тит: А Грот? Он по всему Цвейсу наркоту толкает – думаешь кто-нибудь не пырнёт тебя исподтишка?]

[Ияков: Тит… Ты чё, запугиваешь меня?]

Взгляд юноши помрчанел, он поднялся с земли и подошёл в упор к своему приятелю, слегка задрав голову со сдвинутым к уху чубом (Ияков был гораздо ниже от природы здорового Тита).

[Тит: Я за тебя волнуюсь, долбоёб.]

[Ияков: А мне твои волнения не сдались, Тит.]

[Тит: …]

[Ияков: Ведёшь себя, как баба. Иди косички плети на крылечке да Прушке глазки строй. Ты после одной хорошей взбучки так размяк?]

[Тит: Какое «размяк», Ияков? Какое «размяк»? Тебя – убьют. Понимаешь? Лишат жизни. Умертвят. Не будет тебе больше ни курева, ни качаний, ни жрачки. И никаким Цвейсом ты править не будешь. Ты просто сдохнешь, понимаешь?]

[Ияков: ..]

[Тит: Ты готов упустить свою мечту из-за какой-то ёбанной мелочи?]

[Ияков: …]

[Тит: …]

Юноша выставил вперёд свою мускулистую руку и вцепился в рослое плечо Тита. Пальцы вдавились в кости, и лицо лысого паренька скорчилось от боли.

[Ияков: Не учи меня, что мне делать.]

[Тит: Но…]

Ияков ещё сильнее сжал кисть, из-за чего юноша едва слышно простонал и опустился на одно колено.

[Ияков: Никогда больше не смей что-то вякать про мою мечту.]

[Тит: Аргх…]

Он вжал Тита в землю, склонив его вспотевшую голову к сырой грязной почве.

[Ияков: Если ты думаешь, что ты мне друг, только потому что я с тобой за наркотой хожу, то ты не прав. Встанешь на моём пути – я растопчу тебя и пойду дальше без каких-либо сожалений.]

[Тит: Аргх…]

Казалось, он был готов расплакаться, беспомощно пялясь с сомкнутыми, скрежещущими зубами в землю.

[Ияков: …]

Ияков отпустил свою руку и, совершенно безразлично засунув руки в карманы, зашагал прочь.

[Ияков: …]

День продолжался.

***

[Ияков: …]

В лесу было довольно темно. Вечер кровавым брюхом катался по мягкому небосводу, проминая розоватым жиром пузырчатые облака.

[Ияков: …]

Это место было за Герданом, за Гейзами – на самом деле, даже Ияков не знал, какому графству вообще принадлежали все эти многолетние, совершенно неподвижные плотные деревья, лишь слегка потрясывающие своими листиками и веточками, будто теребясь в каком-то экстазе.

[Ияков: …]

Юноша сидел на жирном стволе сваленного дерева, из которого торчал коричневый, выглядящий, как гнойный нарост, гриб чага. В его руках была зажигалка, увесистый подсумок с шарашом, который он таскал в карманах своих широких шаровар, и та самая тоненькая длинная трубка.

[Ияков: …]

Ияков бережливо отсыпал три щепотки в чашечку и, припав губами и мундштуку, сделал очень сильный затяг, щёлкая искрами. Наконец, листочки разгорелись и начали скукоживаться сворачивающимися мешочками.

[Ияков: …]

Пальцами он утрамбовал пепел, дабы шараш разгорался равномерно, и ему меньше приходилось снова его поджигать. Сделал очередной небольшой затяг, не пуская дым дальше горла, и спокойно выдохнул.

[Ияков: …]

На душе стало чуть лучше. Сердце и голову обволокло какой-то неясной, совершенно неосязаемой, но оттого только более воздушной вуалью. Веки потянулись вниз, а голубые радужки начали медленно расширяться.

[Ияков: …]

Он часто здесь ночевал – практически всегда, когда было достаточно тепло, чтоб не париться по поводу одежды и постели.

[Ияков: …]

Иякову часто приходилось скрываться, потому что его, как не удивительно, часто пытались убить или просто наказать.

[Ияков: …]

Тем не менее, каждый раз ночёвка в лесу каким-то магическим образом спасала ситуацию, и Ияков, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься тем же самым, чем и раньше.

[Ияков: …]

Дым не летел в небо. Он оседал на лице юноши, сладким туманом торчал в его ноздрях и, наконец, спадал на землю.

[Ияков: …]

Было тепло и приятно, хоть кожу и обволакивала вечерняя прохлада.

[Ияков: ..?]

Но вдруг в тишине раздался шорох. Самый обычный, слегка продавленный и глуховатый.

[Ияков: …]

Но как раз так и звучал человеческий шорох – Ияков был не понаслышке знаком с этим звуком.

[Ияков: …]

Он отложил трубку в сторону и неспеша слез со сваленного ствола дерева, по привычке засунув руки в карманы. Его чуб висел на затылке, рот был согнут в неловкую улыбку, левая бровь схмурена, а правая приподнята.

[Ияков: …]

Шорох приближался, всё более волочась шумом по ушам юноши.

[Ияков: …]

Это был всего один человек, судя по звукам, так что повода беспокоиться у Иякова не было. Было бы там хотя бы 4 громилы – он бы наверняка убежал: он был сильным и дерзким, но не тупым.

[Ияков: …]

Одного же мужчину, не в зависимости от комплекции, убить было проще простого.

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: Прошу прощения, юноша, не знаешь ли ты, далеко ли отсюда находится Вирдэлл?]

Из-под мохнатых веток на крохотную полянку с юношей вышел невысокий слегка смугловатый мужчина с длинными тёмными волосами, волнисто ложащимися на его плечи. У незнакомца была довольно объёмная, но всё ещё аккуратная борода и усы с бакенбардами. Карие глаза мужчины смотрели как-то странно – умиротворённо мудро что ли… Брови были тонкими, а нос прямыми небольшим.

На нём была надета лиловая походная роба и… Больше ничего.

Для путника он был подозрительно пустым: ни сумки, ни узелка, ни плаща, ни даже банальных ботинок.

[Ияков: Понятие не имею, что такое Вирдэлл, и где это находится.]

У юноши отпали всякие опасения. Он всё также равнодушно расслабил лицо и забрался обратно на ствол, потянувшись за зажигалкой.

[???: Жаль…]

Ияков щёлкнул искоркой по чашке и припал губами к мундштуку, начав затягивать в себя дым.

[???: Простите, а вы собираетесь здесь ночевать?]

[Ияков: Тебе-то какая разница?]

[???: Боюсь, дальше идти бесполезно – уже темнеет. Я подумал, что, может, вдвоём переждать ночь будет безопасней.]

[Ияков: Кого ты боишься? Здесь тебя разве что кабан пободает…]

Юноша снова затянул дым.

[???: Речь не о моей безопасности…]

[Ияков: ..?]

Незнакомец наклонился к земле и принялся собирать сухие ветки в кучку, каким-то образом умудряясь не запачкать свою яркую робу.

[???: Можно зажигалку?]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: Держи.]

Юноша швырнул зажигалку в мужчину и снова потянулся к трубке, пока тот пару раз щёлкнул ей и разжёг искры под дровяным шалашиком.

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: И что ты забыл в этом лесу?]

[???: Я держу свой путь в Вирдэлл.]

[Ияков: Это… Какое вообще графство?]

[???: Я не знаю.]

[Ияков: Но кто-то же тебя туда направил. Не уж то прям нихуя не сказал?]

[???: Нет. Ничего.]

[Ияков: Хм… Надурили тебя походу…]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: И чё ты собираешься там делать?]

[???: Просвещать души падших.]

[Ияков: Чё?]

[???: Я был ниспослан в этот мир Богом, дабы привнести свет к людям и направить их на путь истинный.]

[Ияков: Аа… Так ты ёбанный псих, вылезший из какой-то лесной навозной ямы…]

[???: Нет. Моё имя Авагар. А вы Ияков.]

[Ияков: Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь моё имя. Наверняка, просто услышал в округе: я довольно популярен.]

[Авагар: …]

[Ияков: …]

[Авагар: Вы, Ияков, не следуете за светом. Вы медленно движетесь к тьме.]

[Ияков: Ты далеко не первый, кто говорит мне, что я живу не так.]

[Авагар: Нет. Все люди живут так. И нету неправильных поступков, потому как вы ещё не знакомы с правильным.]

[Ияков: ..?]

[Авагар: Глупо корить слепца за то, что он не может назвать цвет твоей робы, также глупо, как и требовать от людей жить правильно.]

[Ияков: Чё?]

[Авагар: Вы все грешны. Вы все подвержены Хаосу. И в этом нету вашей вины. Это естественно, потому как вы рождены такими.]

[Ияков: …]

[Авагар: Тем не менее, Бог, создал свет, и он может поделиться им даже со слепым. Бог создал Порядок, и он может поделиться им даже с людьми.]

[Ияков: Блять, какой же бред ты несёшь…]

[Авагар: Отнюдь. Вами движет желание быть выше, желание быть лучше, желание превозмогать и доказывать всем, включая самого себя, что вы на что-то способны.]

[Ияков: …]

[Авагар: Но зачем? Кто требует от вас этих доказательств?]

[Ияков: …]

[Авагар: …]

[Ияков: …]

[Авагар: Над сущностью не должны преобладать чувства, потому как они её детище. Ветки не говорят дереву расти или нет, капля дождя не двигает тучу, а дети не воспитывают своих родителей. Сущность – хозяйка над чувством, но она склонна к раболепию и глупому потаканию.]

[Ияков: Ещё одно слово, и я убью тебя.]

[Авагар: …]

[Ияков: …]

[Авагар: Я не больше, чем пророк, твердящий об истине. Ваше дело – следовать моим советам или нет.]

Чубастый юноша слетел с дерева и, сделав пару шагов, с размаха вдарил по лицу смугловатого мужчины.

[Авагар: …]

Тем не менее, пророк просто выставил свою ладонь, и стопа врезавшись в его мягкую кожу, будто обмякла. Всего на мгновение, но Ияков полностью потерял над собой контроль и его удар вяло шлёпнул об землю, словно ему подрезали колени.

[Авагар: Зря вы думаете, что ваше тело стоит превыше моей веры. В конце концов, глупо нападать на ни в чём не повинного пророка.]

Мужчина даже не поднялся с земли, он продолжал умиротворённо взирать на подёргивающееся пламя.

[Ияков: …]

Ияков принял боевую стойку, правильно расположив ноги с руками, и сделал небольшой выпад, втаранив кулак в подбородок пророка.

Тем не менее, тот снова просто отвёл его ладонью. Всего на секунду, но всё в глазах юноши потемнело, конечности стали ватными, а весь мир будто исчез.

[Ияков: Сука…]

Снова это странное, неприятное чувство, и снова этот совершенно будто отчуждённый взгляд пророка, словно он вообще не увлечён этой дракой.

[Ияков: …]

Удар, удар, удар… Каждый раз, один взмах за другим, но ничего не выходило – любые попытки тщетно обрубались этим мелким, невзрачным вмешательством в концентрацию Иякова.

[Ияков: …]

[Авагар: Можете даже не стараться… Ложитесь спать. Утро вечера мудренее – мне кажется, это ваша людская мудрость.]

[Ияков: Гхр…]

Глаза юноши разгорались от гнева, изо рта уже будто тёк пар, а рот скривился в злобном оскале. Он ещё никогда в жизни так не желал чужой смерти. Никогда в жизни ещё никто так не унижал его превосходство… По крайней мере, за последние 10 лет.

[Ияков: …]

Ияков слегка отошёл от костра и, сжав кулаки, оглядел окрестности полянки.

[Ияков: …]

Ему надо было понять, как убить Авагара. Как навсегда заставить его заткнуться. Как снова стать самым сильным.

[Ияков: …]

[Авагар: …]

[Ияков: …]

[Авагар: …]

Он всё понял. Лицо расслабилось. Кисти разжались. Брови растянулись. Губы растянулись в улыбку, а зубы заблестели от блеклого света огня.

[Ияков: …]

Он невзначай потянулся за свой зажигалкой. Новомодная – отжал её у какого-то мужика, вроде оружейника. Для неё нужен порох – пламени она не создаёт, но вот искру даёт – её обычно и хватает.

[Ияков: …]

Тем не менее, у пороха есть свойство заканчиваться, так что у Иякова, как и у любого курильщика, с собой обязательно есть мешочек с порохом.

[Ияков: …]

Остаётся только высыпать порох из зажигалки в мешочек и запихать внутрь чего-нибудь металлического, чтобы осколками, но жертву точно убило.

[Ияков: …]

Например, монеты.

[Ияков: …]

Юноша довольно смотрел на своё изобретение. Он понял, что пророк касанием заставлял его терять сознание на мгновение. Из-за этого любые удары шли мимо. Ияков бы и метнул что-то в Авагара, но это не было бы летальным, и дало бы шанс пророку полностью усмирить юношу.

[Ияков: …]

Но этот вариант был безупречным.

[Ияков: …]

Авагар пялился в костёр. Умиротворённый. Мудрый. Спокойный. Могущественный.

[Ияков: …]

Но очень наивный.

[Ияков: Пророк.]

[Авагар: ..?]

[Ияков: Позволь мне познакомить тебя с человеческой философией.]

[Авагар: !!!!!]

Раздался взрыв, ошмётки железа разлетелись в стороны, послышалось какое-то хлюпание и хруст. В воздухе поднялся дым, а костёр запылал ярче, чем прежде, хоть его и раскидало по всей поляне.

[Ияков: …]

Юноша стоял и улыбался. Ему рассекло ногу, поцарапало щёку, кусочек железа торчал в плече.

[Ияков: …]

Но он был счастлив.

[Ияков: …]

Ведь окровавленный пророк умирал, захлёбываясь собственным разорванным горлом.

[Авагар: Что… Что ты наделал…]

[Ияков: …]

[Авагар: Я пришёл… В этот мир, чтобы донести до людей Порядок… То, что приблизит их к Богу… А ты просто убил меня, поступившись со своими чувствами…]

Его глаза выпучились. Святой и угодный вид истрепался, а лиловая роба смешалась с чёрной влажной грязью.

[Авагар: Бог… Он говорил мне…]

[Ияков: …]

Юноша с экстазом вслушивался в последние слова Авагара.

[Авагар: Даже если я умру…]

[Ияков: …]

[Авагар: Найдётся человек, что понесёт моё бремя…]

[Ияков: …]