Шрамы, что превратились в морщины

Глава 25

[Радмир: Джакоб!]

[Ияков: Эгх…]

[Радмир: Джакоб! ДЖАКОБ!]

Ияков распахнул глаза и в темноте увидел чёрный силуэт склонившего над ним юноши.

[Ияков: Ты кого зовёшь?]

[Радмир: Тебя – кого ещё?]

[Ияков: Меня Ияков зовут, блять, баклан.]

[Радмир: Прости: память плохая. Но сейчас вообще дело не до этого.]

[Ияков: Согласен. Сейчас главное, чтоб ты объяснил, нахера ты вообще меня разбудил.]

Голова даже слегка побаливала от такого неожиданного пробуждения. Окон здесь, конечно, не было, но по щелям в стенах было понятно, что сейчас глубочайшая ночь.

[Радмир: Тот человек в шляпе пропал.]

Юноша в фермерской одежде лениво взглянул в сторону того самого уголка: да, того мужика, и правда, не было. Причём, сама кровать и простынь были разбросаны в стороны, словно в него ночью вселился демон.

[Ияков: Ну да. И чё дальше? Предлагаешь нам его пойти искать?]

[Радмир: Я уже пытался… Тебе надо самому это увидеть.]

[Ияков: Что, блять, увидеть.]

Радмир отошёл к своей кровати и начал щёлкать спичками по свечке.

[Радмир: Господи, надеюсь: это не из-за моего плохого зрения.]

В кромешном мраке пламенным мотыльком заискрился кончик свечи, и тьма разверзлась перед юношами.

В комнате всё было точно также: что яблоки, что вещи, что очки паренька. Отличалось разве что расположение постельного белья того человека.

[Ияков: И что я должен такого удивительного увидеть.]

[Радмир: Посмотрите на дверь.]

Ияков обернулся в сторону одной стены, но никакой двери не было. Потом посмотрел на другую, третью, четвёртую.

[Ияков: …]

Разум резко сбросил с себя сонливую пелену, и юноша встряхнул головой. Он не понимал: чудилось ему, или всё действительно было так.

[Ияков: …]

Да… Двери не было. Вообще. Только стены.

[Радмир: Я же не ошибся? Там нет двери.]

[Ияков: Нет, Радмир… Не ошибся.]

[Радмир: И что это значит? Как нам теперь отсюда выбираться?]

[Ияков: А ты пытался что-нибудь сделать?]

[Радмир: Я стучал по ней в надежде на то, что кто-нибудь снаружи придёт, но потом понял, что ведь и там наш номер выглядит, как стена, так что я просто решил тебя разбудить.]

[Ияков: И правильно сделал. Ща всё разрешаем…]

Ияков прохрустел костяшками кулаков и со всей дури втаранил руку в стену.

[Ияков: …]

Ничего не произошло. Она как стояла, так и осталась стоять. Ни скрипа, ни треска – ничего. С таким же успехом он мог бы лупить подушку.

[Радмир: Тоже решил постучать? Так я ж сказал, что там и не слышит никто.]

[Ияков: Что за хуйня?]

Ияков ошарашенно взирал на свои руки. Он буквально мог разрывать куски камней на части голыми руками, а тут у него не получалось пробить дырку в дряхлой дощатой стене.

[Ияков: Ну-ка…]

Он решил прибегнуть к тем методам, которые он использовал тогда, когда пытался проникнуть в замок Белиагора.

Юноша приложил ладонь к прохладненькой шероховатой древесине и закрыл глаза, сосредоточившись на своих мыслях.

[Ияков: Вскройся.]

Нет. Никакого импульса, разрушительной волны или взрыва – ничего.

Ни одна из его способностей не работала на стену.

[Ияков: …]

Стало слегка страшно и жутко. Ничто доселе не отключало его силы: максимум им сопротивлялось, как то же бессмертие Верфиниция. Он всё-таки был посланником самого господа (ну или, по крайней мере, его приемником), так что в его понимании ничто не могло просто-напросто брать и отключать его силы – тем более грёбаная дощатая стена!

[Ияков: …]

Его лицо побагровело, а дыхание участилось. Со злобой на глазах он выхватил из-за спины свой стальной меч.

Радмир сильно удивился такому сюрпризу от самого обычного и безобидного пастуха и боязливо отодвинулся чуть назад.

[Ияков: …]

Мускулистый юноша для начала просто размахнулся и просёк кончиком лезвия по шероховатому покрытию.

Он вырвал у испуганного слеповатого юноши свечу и поднёс её к тому место, куда он нанёс удар.

[Ияков: Пиздец.]

Она была целой. Не осталось даже царапины, словно он ударил по камню или воде.

В следующую же секунду он отошёл чуть в сторону и, горизонтально расположив клинок, вонзил его в одну из щелей. Ияков пылал от ярости, и ему уже было плевать, мог он задеть там кого-то или нет.

[Радмир: Я уже пробовал с ножиком… Вот, он там торчит.]

[Ияков: ?]

Ияков взглянул в сторону: там из стены, и правда, выпирала короткая рукоятка самого обычного перочинного ножика.

Он снова обернулся на свой меч и попытался дёрнуть его обратно, но…

[Ияков: Сука…]

Его оружие тоже бесповоротно застряло, будто слившись воедино с этой глупой дощатой преградой.

[Радмир: И что нам делать?.. Я честно ничего не понимаю… Как будто бы какая-та магия…]

[Ияков: Магия… Не то слово, сука… Какое-то блядство.]

Пыхтящий от ненависти Ияков резко подскочил к Радмиру, который едва успел на это среагировать, и вцепился ему в локоть.

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: Что-то… Не так?]

[Ияков: Да нет…]

Он отпустил паренька.

[Ияков: Всё так…]

Просто Ияков не увидел ни единого воспоминания юноши, не говоря уже о том, чтобы тот потерял сознание.

***

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: Где работаешь?]

[Радмир: Я работаю переводчиком между элитой Рибла и послами Арцисской Империи.]

[Ияков: Какой, блять?]

[Радмир: Ну, той, что нас захватила.]

[Ияков: А, южанинами короче.]

[Радмир: Ну да.]

[Ияков: У них свой язык? Я думал, они придуриваются.]

[Радмир: Некоторые да, но, в большинстве своём, у них, в самом деле, очень сложное и своеобразное наречие.]

[Ияков: И откуда ты-то его знаешь? Кихтиль же вообще в противоположной части Континента.]

[Радмир: У меня мать из Вифр.]

[Ияков: Серьёзно?.. Не представляю себе лицо человека, который променяет тепло юга, на суровый мороз севера.]

[Радмир: Ну… Мой отец жил в Кихтиле и как-то поехал торговать рыбой в Вифры – тогда на Юге была проблема с этим промыслом. Он встретил мою мать, они влюбились друг в друга, и он увёз её с собой.]

[Ияков: Я бы на его месте остался бы там, где потеплее.]

[Радмир: У него лодка осталась на родине – вот и вернулся.]

[Ияков: Лодка?.. Серьёзно?]

[Радмир: У меня, в принципе, отец скряга редкостный… Но делами управлять умеет. Он на этой лодке и рыб ловил и паромщиком работал, потом развивал всё это дело и в итоге разбогател. Поэтому меня ближе к старой столице и отправили, чтоб я там отучился.]

[Ияков: На кого это?]

[Радмир: Картографа.]

[Ияков: Что-то ты не по профессии работаешь…]

[Радмир: Да я и сам знаю… Не нужны они никому… Простолюдинам и невдомёк до этих карт, а графы всё магией своей кичатся – мол, не нужны им карты. А меня ж финансировать кто-то должен. Эхх… Вот – перевожу.]

[Ияков: Тоже недурно.]

[Радмир: Я думал денег сколотить на этом завоевании – в конце концов, сейчас много где моё знание языка понадобится – потом куда-нибудь отправится и земли новые открыть. Авось хоть так мой труд оценят.]

[Ияков: Может быть.]

[Радмир: Да уже вряд ли, походу… С учётом того, что мы здесь застряли… У меня ничего кроме яблока-то толком и не осталось.]

[Ияков: Да не ссы ты, придумаем чё-нибудь.]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: Анекдот хочешь?]

[Ияков: Валяй.]

[Радмир: Заходят как-то в кабак эвергонец, вифирянин и…]

[Ияков: Слышал.]

[Радмир: Прямо-таки мой?]

[Ияков: Где в конце перпат по вифирянину шагал?]

[Радмир: Сука… Как вы так…]

[Ияков: Годы опыта… Такое не пропьёшь.]

Иякову хотелось просмеяться, но сил совершенно не было. Они уже не пойми сколько сидели в кромешной темноте и от скуки беседовали на самые разные темы, пытаясь хоть как-то скрасить слепое ожидание.

Догорала уже третья свечка – больше просто не было. Хоть и прошло изрядное количество часов, в комнату не проникало больше света, а из щелей всё-также сочился пронизывающий мрак.

[Ияков: Эххх…]

Ни Радмир, ни Ияков до сих пор не понимали, что они должны были сделать в этой ситуации хотя бы в теории, потому как вариантов тупо не было.

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: А ты не проверял его вещи?]

[Радмир: Чьи?]

[Ияков: Того мужика. У него же осталась своя тумбочка: может там есть что-нибудь.]

[Радмир: А ведь, и правда.]

Радмир хотел было приободриться, но ему было страшно чем-то подобным промышлять, чтобы потом сильнее не разочаровываться из-за безнадёжности их положения.

[Ияков: …]

Иякову было дурно. Давно он не чувствовал себя таким беспомощным и слабым. Он ничего не мог поделать против обычной стены. К тому же, он был обезоружен и лишён своей способности. В его голове металось множество сценариев того, как именно это могло произойти, и кто бы мог за этим стоять, но… Да нет, у него не было ни одного сценария – юноша даже предположить не мог, кто или что было способно на такое, в принципе.

[Радмир: Здесь только какая-та плоская коробка.]

[Ияков: Что там внутри?]

[Радмир: Ну-ка сейчас… Гхм… О, здесь карты и… Эгх... Это томпы…]

[Ияков: Томпы?]

[Радмир: Игра такая, её ещё говнянкой в народе называют… Не пила, конечно, но хоть сыграем – время скоротаем.]

Радмир вернулся к свету и снова присел на пол, слегка прохрустев затёкшей спиной. В его руках была плоская небольшая шкатулочка, в которой стопочками лежали красные и чёрные карты.

Слеповатый юноша почесал затылок, вытащил содержимое из шкатулки и, развернув её, разместил на полу, тем самым создав для них поле.

[Радмир: Гляди… У нас с тобой поле, а на нём шесть клеток с разными цифрами: две по 1, две 2 и две по 3. У нас с тобой восемь карт номиналом от 1 до 8. Мы с тобой по очереди взакрытую раскладываем их по доске, а потом вместе переворачиваем. У кого число больше, тот и получает то количество очков, которое было на клетке. Но, что важно: единица бьёт восьмёрку, и, если мы выкладываем одинаковые карты на одну клетку, то поле блокируется до конца игры, а наши карты остаются на поле.]

[Ияков: Нихера не понял.]

[Радмир: Ну ничего: поймёшь походу… Вот, выложи все.]

[Ияков: Ну.]

[Радмир: Теперь я.]

[Ияков: …]

[Радмир: А теперь вскрываем… Тут мне очко, тут снова мне, тут тебе, тут мне, тут снова тебе, а тут вот у нас пятёрки пересеклись – тут они и останутся, и мы ничё кидать не сможем.]

[Ияков: Хм…]

[Радмир: Давай теперь снова.]

[Ияков: Давай.]

***

[Ияков: ЁБАННЫЙ ТВОЙ НАСРАЛ!]

[Радмир: Смотрю ты вошёл в кураж.]

[Ияков: Я твою единичку в рот ебал: как ты нахуй угадал, что я сюда восьмёрку кину?! Ещё и семёрку мою перекрыл!]

[Радмир: Это же логично: у нас осталась одна клетка с 3. Куда, если не туда тебе кидать восьмёрку. Я закинул единичку, а восьмёрку кинул на 2 – там ты точно один не кинешь.]

[Ияков: Сука…]

[Радмир: Снова хочешь преждевременный реванш.]

[Ияков: Давай.]

[Радмир: Щас только…]

Свет замигал и начал медленно затухать.

[Радмир: Видимо, не суждено…]

Язычок пламени свечи начал пританцовывать на белом фитиле, будто пытаясь укусить кого-нибудь из сидящих.

[Ияков: …]

Наконец, огонь в последний раз взмахнул своей жёлтой косой и потух, слившись с мраком.

[Ияков: Сука…]

[Радмир: Вот тебе и реванш…]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: Может кровать его подожжём?]

[Радмир: Кровать?..]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: А ведь и правда… Это гениально! Мы можем просто поджечь стены, и они обрушутся!]

[Ияков: Но начнём с его кровати.]

[Радмир: Конечно, дай мне только спички нащупать.]

Юноша пополз к своей тумбочке и, обо что-то ударившись по дороге, всё-таки вытащил заветную коробочку. Он скомкал простыни и вырвал пару своих бумаг, скомкав их всех под кроватью человека в цилиндре и галстуке.

Что-то затрещало, защёлкало, и появился огонь, а вместе с ним и свет.

[Радмир: Ну что… Пока разгорается, давай возьму у тебя реванш.]

[Ияков: Давай…]

Ияков оторвал свой взгляд от всполохнувшей кровати и снова уставился на доску.

[Ияков: …]

С ней произошло что-то странное: клетки сдвинулись, перемешались, а цифры на ней начали повторяться и даже накладывать друг на друга, да и само поле было каким-то…

[Радмир: Ходи.]

[Ияков: Да… Конечно…]

Ияков ничего не понимал, но решил всё-таки ходить: в конце концов, он не знал всех правил до конца – может это была другая доска для какой-то альтернативной игры.

[Ияков: …]

Он разложил карты по клеткам, после этого это сделал и Радмир. Наконец, был черёд их скрывать.

[Радмир: И на первой клетке у нас… Девять и минус шесть? Что блять?]

Его оппонент тоже впал в замешательство, но его рука будто сама двигалась в другой конец доски. Пламя начало бушевать, полностью заключив постель в свои объятия. По мраку пополз внючий густой дым, забивающийся в лёгкие.

[Радмир: На второй клетке… Ноль и ноль… Она блокируется…]

Его рука тряслась… Он пытался её убрать, но ничего не получалось.

Ияков сидел, как вкопанный: какая-та необъяснимая сила держала его на месте, не давая даже вымолвить и слова.

[Радмир: Третья клетка… Она сгорела…]

Две карты заискрились и рассыпались пеплом, хотя огонь был далеко. Радмир плакал, его рука покрывалась волдырями, но он не спешил убирать её от крохотного огонька.

[Радмир: Четвёртая клетка… Два и три… Двойка выйграла…]

Это полностью противоречило правилам, но ни он, ни Ияков сейчас об этом не думали.

[Радмир: Теперь… Твоя очередь…]

Также невольно он прижал ладонь к своей груди, и после этого и мускулистый юноша медленно зашевелил рукой в сторону доски.

Огонь обуял все стены, но от этого они не осыпались и не уменьшались – наоборот, создавалось ощущение, будто они стеснялись и стискивали сидящих внутри юнош, намереваясь их придушить.

[Ияков: Пятая клетка… Здесь нет карт.]

[Радмир: …]

Дышать было нечем. Надо было встать и потушить огонь, но ноги не слушались, а глаза не могли оторваться от доски.

[Ияков: Шестая клетка… Кружок и крестик… Побеждает звезда…]

С потолка сыпался пепел, но он принадлежал обгорающей обшивке из старой бумаги.

[Ияков: Седьмая клетка… Порядок и Хаос… Побеждает Нечто.]

В глазах троило, Радмир рыдал и сжимал свою окровавленную руку, а Ияков судорожно водил пальцем по кривой деревянной крышке шкатулки. Комната стала в три раза меньше, стены начали напирать на их кровати и тумбочки, переворачивая их и сталкивая к центру.

[Ияков: Восьмая клетка…]

Огонь полностью объял юнош, из-за чего их мгновенно охватила невыносимая адская боль, но они не могли кричать.

[Ияков: Ияков и Радмир… Клетка закрывается…]

Комната схлопнулся в одну деревянную точку и резко разорвалась.

[…: …]

Здесь не было ничего, лишь зияющая пустота: видимо, она и скрывалась за щелями, поглощая лезвия Иякова и Радмира.

[…: …]

В этой пустоте умер сам свет, само время и пространство. Здесь не текла ни мысль, ни истина, ни бог.

[…: …]

Здесь не было абсолютно никого и ничего.

[…: …]

Но кто-то всё-таки был.

[Человек в цилиндре и галстуке: …]

***

[Ияков: ГХА!!!]

Ияков резко вскочил с кровати, схватившись за грудь.

[Ияков: Ху… Ху…]

Ему всё ещё надо было отдышаться.

Он судорожно осматривался по сторонам. Из щелей рвалось солнце. На кровати неподалёку до сих пор дрых слеповатый парнишка, держащий в руках яблоко.

Самая крайняя постель была целой и заправленной, правда вот её хозяина не было. Можно было услышать, как за окном уже горланили редкие вороны (городской аналог петухов) и болтали с друг другом люди.

[Ияков: …]

Его меч был также за спиной, перочинный ножик Радмира лежал на тумбочке, а бумаги были сложены ниже.

[Ияков: …]

Это всё было сон… Странный, ужасно страшный сон…

[Ияков: …]

Иякову надо было срочно бежать разведывать информацию. Он вскочил на ноги, не удосужив себя заправить постель, обулся и вышел вон.

Ему тяжело было находиться в этих мерзких деревянных стенах.

Они так и глядели на него своими чёрными сучками, будто угрожая убить.

[Ияков: …]

Так он и ушёл.

[Ияков: …]

Даже не заметив разложенную на полу доску томп.