Шрамы, что превратились в морщины

Третья капля

[Ияков: …]

Взбухшие гроздья окровавленных туч россыпью раскинулись по голубому блюдцу-небосводу. Деревья покачивались в такт дуновения ветра, потряхивая буроватыми листьями.

[Ияков: Фухх…]

На вершине утёса, зацепившись ногами за ветвь одного из самых жирных и маскулинных деревьев в этом вечно сумрачном плоскогорье, упражнялся мускулистый щетинистый мужчина с атлетичным телом, широкими плечами, нахмуренными бровями и длинноватыми чёрными копнами волос, собранных в небольшой пучок.

На лице мужчины было несколько морщин, скулы и челюсть свидетельствовали о приличном возрасте под 30 лет, а выражение лица было настолько суровым и мёртвым, что ему можно было дать и все 40.

[Ияков: Эргх…]

У него уже были руки – он соткал их самолично из костей, нервов и мяса диких зверей. Прямо сейчас он, к примеру, стоял на одной из них, сохраняя идеально вертикальное положение тела и параллельно отжимаясь на ней с такой лёгкостью, словно всё его тело было пушинкой.

[Ияков: …]

[???: У нас хорошие новости, всё необходимое для исполнения плана уже готово.]

Перед мужчиной стоял абсолютно такой же мужчина, вот только уже с неестественно яркими красными глазами. Он разговаривал как-то отрывисто и злобно, словно вот-вот был готов накинуться на упражняющегося атлета.

Тем не менее, этот клон Иякова не был его врагом – он был его слугой.

[Ияков: В таком случае завтра мы начинаем. Как только солнце выползнет из-за горизонта, пусть остальные начинают действовать.]

[???: Понял.]

Немногословно ответив на порученное приказание, мужчина молнией рванул в небо и улетел куда-то вдаль, оставив брешь в розовых облаках.

[Ияков: Гххр…]

Ияков рассержено слез с дерева и взглянул в разогнанные облака.

«Воссоединитесь».

Одна только мысль и облака, как бешеные, с такой скоростью рванули обратно, скомкавшись в целостные плюшевые округлости, что казалось, что это крохотные белые мухи мельтешили перед глазами, а не громадные облака в многих километрах над головой.

[Ияков: То-то же…]

Мужчина произнёс это без какого-либо задора и эмоции в принципе.

[Ияков: Хм…]

Что же произошло с Ияковом за все эти годы?

Ну что ж, это была очень длинная, хоть и довольно короткая история. После последней встречи с Аймаром, (тогда ещё) юноша отстранился от всего мира и затаился на вершине вот этой самой горы, которая располагалась где-то на юге. Днём и ночью он занимался собой, тренировался, практиковал способность и экспериментировал.

В какой-то момент у него получилось невозможное – создавать жизнь, если, конечно, подобное можно было назвать жизнью. Он мог создать копию того, что понимал абсолютно полностью. Понимал он только себя, так что и клоны получились соответствующие. Нет, они не переняли его память или способности – только жгучую злобу и обиду.

[Ияков: …]

С помощью новоиспечённых помощников Ияков принялся разрабатывать крайне грандиозный план. С помощью собственной силы он усилил собственных клонов и отправил их во все уголки земли, чтобы добывать информацию и доносить её до самого Иякова. Изредка и сам мужчина выбирался со скалы и проводил вылазки, чтобы узнавать уж самые потайные секреты, необходимые для выполнения плана. В конце концов, он всё ещё мог в лёгкую считывать память одним только прикосновением.

[Ияков: …]

Мужчина нацепил на тело серую тряпку, вытер ею пот на плечах, спине, под подмышкам и снова закинул через шею.

Восседая на камне он взирал куда-то далеко и попутно проверял облака над собой. Он никогда не позволял им разбредаться далеко – какие бы ветра и смерчи не бывали в этих гористых местах, эти облака висели здесь уже 10 лет, не осунувшись ни одной каплей и не разлетевшись ни одной пушинкой. Ияков не любил смотреть в пустеющее небо, ему становилось от него не по себе. Спокойное и безмятежное – оно совсем не походило на его раненное сердце, и ему было будто стыдно перед одной уже давно погибшей девушкой, так что его взор вечно был в слоистых облаках.

[Ияков: …]

Аймар уже давно не появлялся. Видимо, он просто оставил Иякова, а может и вовсе умер от старости. В любом случае, мужина его не боялся – он уже никого не боялся.

[Ияков: …]

Ияков поднялся с камня и двинулся к своему гамаку-кровати из драконьей шкуры (тут один гнездился, оказывается).

Завтра его ждала тяжёлая работа. План должен был наконец-то исполниться.

[Ияков: …]

Так что же это был за план? Довольно тривиальный.

[Ияков: …]

Уничтожить этот мир.

***

[Оддомис: ЧТО ПРОИСХОДИТ?!]

Правитель крупной империи стоял в наспех одетой кольчуге и судорожно взмахивал руками перед своим генералом, который, пытаясь сохранять свою квадратную рожу спокойной, излагал императору последние новости.

[Генерал: Первые стены пробиты. Это единственное, что нам известно. Войск никто не видел и псилактиков Еймерь не обнаружил. Все посланные мною солдаты обратно не вернулись.]

[Оддомис: Стены моего замка не могут так просто пробиваться! Это какой-то бред!]

У Оддомиса были острые глаза и не менее острые стрелки в совокупе с длинными ресницами. Из подбородка торчала длинная и аккуратная козлиная борода с изумрудом внутри.

Его замок представлял из себя какую-ту крайне сложную и странную конструкцию: тронный зал и все сопутствующие комнаты находились под одним кирпичным «шатром», комнаты прислуг, остального персонала, точильни, кладовые и остальное было под вторым «шатром» и так далее. В итоге замок представлял из себя многоуровневый панцирь: шатёр под шатром под шатром под шатром под шатром – всего 5 уровней и, соответственно, стен.

Во-первых это защищало от ужасного зноя, а во-вторых такая крепость была очевидно неприступной. Пробивать 5 стен подряд – такого не мог себе позволить никто, каким бы страшным псилактиком он не был и какой бы огромной армией он не обладал.

А вот покинуть такое запутанное сооружение было проще простого – оно находилось над тем местом, где раньше была печально известная подземная тюрьма, из которой удалось сбежать только Ануилу: именно поэтому из тронного зала наружу вело несколько подземных путей, так что даже в самых критичных ситуациях император и его семья могли бы спокойно…

[Слуга: Император!!! Ваше… Ваше Святейшество…]

К итак озверевшему Оддомису подбежал молодой смуглый паренёк со стриженной головой и жёлтым полотном на плече (символе особенного доверия). Задыхаясь от спешки, он пытался сказать что-то очень важное, но вовремя одумался и, вспомнив о правилах этикета, встал на колени и склонил голову, ожидая разрешения от своего господина.

[Оддомис: Что, что такое?! Говори!]

[Слуга: Подзем… Подземные ходы…]

Паренёк заикался из-за волнения, по его лбу катил холодный пот.

[Оддомис: Что «подземные ходы»?!]

[Слуга: Подземные ходы… Их больше нет.]

[Оддомис: КАК НЕТ?!]

[Слуга: Я не знаю, Ваше Святейшество. Они все завалены, а ваши слуги, которые были в них, мертвы.]

[Оддомис: Это всё проделки самфурмы («дьявола» с южанского)! Кто-то решил вторгнуться в мою обитель! Срочно поднимайте весь гарнизон, который только у нас есть! Распределиться по точкам и докладывать обо всех странностях напрямую мне! Неважно кто – солдат или генерал, мне важна актуальность информации!]

[Генерал: Будет исполнено!]

[Оддомис: А ты… Прикажи всем слугам по парам встать на всех входах и выходах и контролировать обстановку. Один что-то увидел – второй бежит ко мне!]

[Слуга: Как вы прикажете, Ваше Святейшество.]

Получив дальнейшие указания, все убежали восвояси, в то время как Оддомис суетливо вскочил со своего трона, интуитивно ощупал карманы мантии, словно у него там было хоть что-то, что могло бы помочь в такой ситуации, и помчался в сторону жилых комнат «первого» слоя.

[Оддомис: …]

Он весь был в поту, и лицо его заметно покраснело. И нет: он совершенно не боялся за собственную жизнь, его волновали совсем другие вещи.

[Оддомис: Дорогая, Лемиль здесь?]

[Хешьяма: Да, дорогой.]

Все в дворце всегда поражались тому, насколько же комната императора была бедной по сравнеию с комнатой его трёхлетней дочки Лемиль. Если у него было лишь самое необходимое, то в комнате, где спала его жена Хешьяма и дочка, всё было выполнено из самых что ни на есть дорогих и качественных материалов. Странным, правда было то, что только у семьи Оддомиса двери были не из дерева, а из кирпича.

Прямо сейчас на большой и мягкой кровати из редкого чёрного дерева сидела женщина в лиловом бархатном платье, которая держала на коленях такую маленькую и такую миленькую смуглую девочку с любопытными чёрными, как южная ночь, глазами и вечно удивлёнными тонкими бровками.

Никого Оддомис не любил так же сильно, как свою дочь. Он даже ввёл в своей Империи закон о том, что женщины могли наследовать престол, даже несмотря на то, что отношение к женщинам на Юге было далеко не самым уважительным.

[Оддоми: Как ты, Лемиль?]

[Лемиль: Всё хавашо. А у тебя всё хавашо, папа?]

[Оддомис: Да, у папы всё хорошо. Просто к нам в дом пытается попасть плохой дядя.]

[Лемиль: Папа самый сильный, он победит дядю!]

[Оддомис: Да… Да…]

Оддомис улыбнулся, и по его лице потекла слеза. Он прислонил свою широкую смуглую ладонь к щёчке Лемиль и поцеловал её в лобик.

[Оддомис: Папа защитит вас…]

Император вытер слезу с лица и двинулся к выходу. Лицо его жены уже не было таким радостным, как у дочки. По одному только тону мужа она понимала, что происходило что-то серьёзное.

[Оддомис: Дорогая, не выходите из этой комнаты. Я со всем разберусь.]

Сказал он и закрыл дверь.

[Оддомис: Хх…]

Оддомис выдохнул. Ему до сих было страшно, и он ужасно волновался. Но императору не пристало так выглядеть, а отцу – тем более. Он должен вселять уверенность в своих подданных и свою семью.

[Оддомис: …]

Император поправил свою причёску и двинулся обратно к трону. Здесь было так же пусто и тихо, как и тогда, когда он уходил. Всё-таки без происшествий и это отлично.

[Оддомис: …]

Наверняка это было что-то серьёзное – прорыв периметра и завал подземных ходов. По уровню хитрости и коварства походило на проделки Лондауэр, но глупо было подозревать его в этом – буквально сегодня Оддомис получил от него согласие на матрилинейную помолвку между Лемилей и его сыном Кардиусом. Бесспорно для него это было довольно унизительно, ведь все дети от этого брака принадлежали бы Империи Юга, а не его королевству, но… Решиться на такую дерзкую вылазку да ещё и в такие короткие сроки… В конце концов, ещё вчера посол лично виделся с королём. Вряд ли Лондауэр смог догнать почтового голубя – это невозможно.

[Оддомис: …]

[Солдат: Ваше Высочество! Скорее закройте ворота, они идут!]

В тронный зал, запыхавшись, вбежал довольно мускулистый мужчина в самых обычных солдатских доспехах – ровно так, как император и приказывал – без генералов и высокопоставленных слуг.

[Оддомис: Кто?! Кто идёт?!]

[Солдат: ЗАКРОЙТЕ ДВЕРЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО!]

Ворота в тронный зал были довольно-таки большими, и каждую створку надо было открывать и закрывать отдельно. Солдат тут же опёрся на одну из них и медленно, но верно начал двигать её к закрытию.

Оддомису ничего не оставалось, кроме как налечь на вторую створку всем своим телом. Не без усилий, но врата наконец-то захлопнулись, и мужчина в шлеме рухнул на пол, пытаясь отдышаться.

[Оддомис: Кто эти «они»?! Кто на нас напал?!]

[Солдат: Какие-то одинаковые мужчины… Как будто все братья близнецы… У всех красные глаза и все такие сильные…]

[Оддомис: Что за несусветица?.. Генерал же сказал, что никакой псилактики не было обнаружено.]

[Солдат: Генерал… Генерал сказал мне всего лишь одно слово, когда отправил к вам…]

[Оддомис: …]

[Солдат: Ияков.]

Мир будто остановился и скукожился для Оддомиса. Все силы, которые у него были направлены на то, чтобы не выглядеть нервным и взволнованным, тут же кончились. Его сердце ушло в пятки, кровь начала стынуть в жилах, а голова закружилась.

Ияков. После инцидента с Сифизом имя Ияков для южанинов стало чуть ли не нарицательным и означало лишь одно – неотвратимую смерть. Большинство его боялось, тётки пугали им детей, а некоторые бедняки даже умудрялись его романтизировать – якобы он убивал лишь богатых и зазнавшихся, спасая тем самым слабых и угнетённых.

Только вот правда это была или нет – для Оддомиса это смысла не имело, так как он-то был кем угодно, но точно уж не бедняком… Он был новым Сифизом. Новым императором.

[Оддомис: А он… Генерал уверен, что это Ияков?]

[Солдат: Я не знаю. Я просто передал его слова… Но… Вы знаете хоть одного человека, который в одиночку смог пронести все 4 стены и убить всех в пределах крепости?]

[Оддомис: …]

У императора спёрло горло. Ему нечего было сказать. Он думал лишь об одном – о своей дочери, о своей жене… Подземные ходы были заблокированы, но может… Нет, никаких «может». Путей отступления просто не оставалось, да и, в конце концов, он дал обещание своей дочери, что защитит её. Какой он отец и император после этого?

[Оддомис: Что сейчас там происходит?]

[Солдат: Пятый отряд сдерживает позиции.]

[Оддомис: Пятый отряд… Это хорошо………… Пятый отряд?]

Оддомис отошёл слегка поодаль от солдата, хотя тот продолжал валяться на полу.

[Оддомис: У нас никогда не было пятого отряда. Только четыре, на каждую сторону света… Кто ты, солдат?]

[Солдат: Я знаю, что отряда всего четыре. Первым командовал Асхаб, в прошлом лидер повстанцев против Сифиза. Я его убил. Вторым командовал Хахиш, в прошлом ваш телохранитель и самый верный ваш сторонник. Я его убил. Третьим командовал Дайнай, генерал в отставке, у которого, впрочем, осталось ещё достаточно сил и напористости. Я его убил. Четвёртым командовал Дериш – ваш двоюрный брат, с которым вы плохо ладили последние годы из-за разлада касательно линии наследования в пользу Лемиль. Я и его убил.]

[Оддомис: Ты… Ты…]

Солдат снял с себя шлем. Под ним императора ждало слегка щетинистое безразличное лицо с ясно-голубыми глазами.

Это был Ияков.

[Ияков: Четыре подземных выхода – это довольно-таки много для одной крепости. Впрочем, обвалились они в одну секунду.]

[Оддомис: Как ты попал сюда и… Что тебе надо?]

Последнюю фразу император произнёс уже совершенно уверенно и смело, полностью выпрямившись и проглотив свои страхи.

[Ияков: Попал я сюда, просто забежав в солдатских доспехах, ты и сам видел… А вот что мне надо… Этого тебе знать надо. Могу сказать одно – я убью тебя, как уже сделал со многими.]

[Оддомис: Фух… Я знал, что когда-нибудь этот день настанет. Правда, не думал, что настолько скоро…]

[Ияков: Ты будешь сражаться или умрёшь так?]

Ияков скучающе поглядывал на свой кулак.

[Оддомис: Не жди лёгкой победы… Я всё ещё Оддомис, император и отец.]

Оддомис взмахнул рукой и из неё вырвался алый луч, который врезался в стену и тут же отскочил от неё в другую сторону, снова отскочил, снова, снова и снова.

[Оддомис: Моя способность – пускать смертоносные лучи. Они настолько сильны, что могут убить даже бессмертное создание. Самое интересное, что они отражаются от кирпича – для этого я и построил Дворец таким образом. ТЕПЕРЬ ТЫ В ЛОВУШКЕ!]

Император выпустил ещё пару лучей и они так яростно заскакали, что вся комната в мгновение начала заливаться красным. Магия Оддомиса потрошила на части трон, фрукты, вазы, ковры, воздух – всё, кроме него самого и пресловутого кирпича, из-за которого обычный луч превращался в мясорубку.

[Ияков: …]

Один из лучей проскочил сквозь руку Иякова, и в ней осталась внушительная дымящаяся дыра – видимо, император не врал, и лучи могли уничтожить даже самых сильных, а ведь Ияков и не предусмотрел то, что…

[Оддомис: Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ УБИТЬ МОЮ ДОЧЬ!!!]

Не успел щетинистый мужчина и моргнуть, как из ладоней императора вырвался не один, не два, а сразу тысяча, миллионы, миллиарды лучей, которые отразились по миллиону, миллиарду раз. Всё вспыхнуло красным и не было ни миллиметра, где эти лучи не потрошили бы всё живое.

[Оддомис: Ха… Ха…]

Наконец, они остановились. Всё было в пыли, и не видно было ни зги. Оддомис стоял посреди всей этой вакханалии и кое-как пытался отдышаться, потому как последнюю минуту воздуха не было, как раз-таки из-за лучей, которые уничтожали всевозможные источники кислорода. Одежды на императоре не осталось, и борода его была оборвана.

[Оддомис: Ха… Ха…]

[Ияков: …]

[Оддомис: ???]

[Ияков: …]

Пыль спала, и перед взором императора появился и сам мужчина с пучком на голове. Его кожа была кирпичной. Вот и всё. Его кожа была кирпичной.

[Оддомис: Как?… К-как?…]

Оддомис свалился на пол и закрыл глаза. Всё. У него больше не было никаких сил и никаких способов убить Иякова. Он проиграл. Он не сдержал своё обещание… Но… По крайней мере, он сдержал своё обещание.

[Ияков: Нет, ты не сдержал своё обещание.]

[Оддомис: Что?..]

Император неожиданно поднял свою голову на слова Иякова.

[Ияков: Пойди и взгляни на своих близких, я тебе разрешаю.]

[Оддомис: С ними, слава богу, всё в порядке. Их дверь тоже сделана из кирпича, так что лучи не могли их задеть.]

[Ияков: Ты прав. Они могли бы пострадать только, если бы некий слуга Рахим, чьего отца ты отправил на виселицу за ложное обвинение в сексуальном домогательстве до твоей дочери, не решил тебе отомстить, заранее сговорившись со мной.]

[Оддомис: …]

[Ияков: …]

[Оддомис: …]

[Ияков: …]

[Оддомис: Ты не мог… Не мог…]

Забыв о какой-либо усталости, Оддомис со всех ног понёсся к комнате своей дочери. С его глаз ручьём лились слёзы, а сердце будто бы уже и не билось.

[Оддомис: …]

Дверь была открыта. Комната была уничтожена. Все стены были в крови. Повсюду были чьи-то потроха. А по середине комнаты валялась детская отрубленная голова.

[Оддомис: …]

Оддомис рухнул на колени и стеклянными глазами уставился в потолок.

[Оддомис: За что… За что мне всё это?..]

Ияков пронёсся ногой по голове императора и сорвал её с плеч.

[Ияков: …]

Мужчина сплюнул и, засунув руки в карманы, поплёлся прочь.

[Ияков: Первый готов.]