Суши с хлебом (СИ)

Глава 16

Какой позор!

Какой кошмар!

— Ебануться можно, — выронил мужчина ворчливо.

И я сейчас была абсолютно с ним согласна.

Матвей, что удивительно, занёс меня обратно в свой дом, прошёл в гостиную и бережно усадил на диван.

Я тут же прикрыла трусы цвета фуксия диванными подушками. Но хозяину дома было плевать на моё бельё. Сейчас его больше заботила рана на моей ноге, которую он, нахмурившись, разглядывал.

— Тебя как угораздило-то, а? — бросил он сурово и требовательно заглянул мне в глаза.

— Это вы во всём виноваты!

— Ты шутки вообще не понимаешь?

— Вас в деревне Зэком называют. Что-то это слабо похоже на шутку.

— Ладно, эти деревенские, но ты-то, вроде, городская, должна шарить, что не каждый тип с татуировками — уголовник.

— А мне-то откуда знать?! И это не я перед вами спектакль с ножом разыгрывала. Ещё и кот этот ваш… маньяк рыжий.

— Ржавый.

— Какая разница?! В любом случае, в том, что со мной только что произошло, виноваты только вы. Оба!

Я скрестила руки на груди и гордо отвернула лицо в сторону стены за диваном. Лучше рисунок на обоях поразглядываю.

Мужчина тем временем с тяжелым вздохом выпрямился и пошёл в сторону выхода из гостиной, снимая по пути куртку и бубня себе под нос:

— Отдохнул, блядь!

Пока хозяина дома не было, я поняла, что выпущенная ранее убойная доза адреналина начала сдавать позиции. Пульсирующая боль в ноге стала усиливаться и возрастать с каждым выдохом.

Смотреть на щиколотку было невозможно. Мне казалось, я вижу там только кровавое месиво с осколками костей и порванными сухожилиями.

Всё с тем же хмурым видом, в гостиную вернулся Матвей. Он нёс в руках небольшой белый чемоданчик и медицинскую пеленку, которую сразу подложил мне под ногу.

— Не ной, — бросил он строго. Вынул из чемоданчика какие-то бутылочки, вату, тюбики с мазями.

Потянулся к стеллажу у дивана и взял с него лампу на ножке, свет которой направил ровно на раненную щиколотку. Будто настоящую операционную развернул. Даже медицинские перчатки надел.

— Нормально всё, — заключил он, наконец. — Только кожу ободрала. Видимо, догадалась руками в землю упереться. Хотя, скорее всего, потянула.

Я машинально посмотрела на ладони и увидела, что они грязные. Будто я землю рыла.

Видимо, инстинкт самосохранения, всё же, у меня имеется.

Кот, очевидно, ведомый любопытством, запрыгнул на спинку дивана и теперь уже они оба, вместе с хозяином, разглядывали мою щиколотку.

— Не надо, — затряслась я, когда Матвей, сидящий на корточках у дивана, открыл какую-то бутылочку и занёс её над раной, намереваясь что-то из неё вылить.

— Это перекись, — пояснил он, посмотрев на меня, как на ненормальную

— Всё равно, не надо. Вы сказали, что я просто там что-то ободрала. Само пройдёт.

— Само, так само, — пожал он равнодушно плечами и начал обратно наворачивать на бутылочку крышечку. — Тогда пиздуй в Тихоновскую хату и жди, когда там само всё пройдёт. Мне дохлая девка в хате не нужна.

— Почему дохлая?

— Потому что в ране грязь, занозы, потом всё начнёт гноиться без обработки, потом заражение крови и… дохлая девка. Так что иди-ка ты, Сонька, к себе.

— Постойте! — вскрикнула я, поймав руку мужчины, которой он собрался убрать бутылочку обратно в чемоданчик. — Делайте. Только не больно делайте, ладно?

— А это как получится, — хмыкнул Матвей и вернул внимание ране, как и бутылочку, которую снова открыл. — Отвернись и не смотри. Так легче должно быть.

Чувствуя, что моё лицо опухло от слёз, которые я выплакала на заборе, вися головой вниз, я вновь отвернулась к стене для более тщательного изучения обоев. Обняла одну из диванных подушек и впилась в неё ногтями.

Что-то холодное полилось на рану.

— Прикольная шипучка, да, Ржавый? — как-то по-детски произнес мужчина.

Посмотрев боковым зрением на кота, я увидела, что и он тоже с интересом разглядывает всё происходящее с моей ногой.

Любопытство меня победило. Я опустила взгляд на рану и увидела облако кровавой пены, в котором утопала моя щиколотка.

— Перекись, — коротко пояснил Матвей. Достал из чемоданчика ватные диски и пинцет. — Вот сейчас будет неприятно. Буду вынимать занозы. Постарайся не дергаться.

Он заглянул мне в глаза.

Откуда в этом человеке столько хладнокровия?! Может, он хирург?

— Постараюсь, — кивнула я, уже начав плакать.

— Дёрнешься — привяжу к дивану и вставлю в рот кляп. Без шуток.

— Я не дёрнусь. Честно.

Обняв покрепче подушку, я коротким кивком дала понять, что готова к предстоящей операции.

Матвей сосредоточил всё своё суровое внимание на ноге, поднёс к ране пинцет и что-то подцепил. Через секунду я увидела, как он начал вытягивать из кожи длиннющую деревяшку. Целое, мать его, полено!

А дальше всё, как в тумане.

Я не знаю, как это произошло, но очнулась я тогда, когда поняла, что обнимаю уже не подушку и крепкую мужскую шею. И не просто обнимаю, а кусаю его за затылок.

— Ржавый, ты её этой хуйне научил? — невозмутимо поинтересовался Матвей у своего кота.

— Простите. Я сама не поняла, как это сделала.

Я быстро разомкнула объятия, отпрянула обратно к спинке дивана и отёрла губы от вкуса мужских волос.

— Значит, будем связывать. И кляп, — заключил Матвей и вышел из гостиной. Через несколько секунд вернулся с каким-то маленьким деревянным бруском в руке и протянул его мне. — Зубами зажми. Поиграем в полевой госпиталь.

— Зачем его прикусывать?

— Чтобы отвлечься от боли и язык не откусить. Прикусывай, — с его командирским тоном хотелось поспорить, но я послушно положила брусок в рот и как собака сжала челюстями. Мужчина посмотрел на меня и, кажется, в его глазах я заметила искорки веселья. — Не зря ты, Ржавый, эту палку с улицы притащил.

В это же мгновение я выплюнула брусок и шлёпнула по плечу смеющегося Матвея, который вяло уклонился от моего удара.

— Ничего смешного! — завопила я, ища местечко, куда можно было бы ещё раз шлёпнуть явно прикалывающегося надо мной мужчину. — И шутки свои дурацкие с котом шутите!

— Ладно, — вздохнул мужчину, возвращая своему лицу привычную серьёзность. — Пошутили и хватит. У нас тут операция, как бы. Да и рана сохнет, пока мы тут треплемся. Ещё немного и резать придётся.

— Божечки! — всхлипнула я и вцепилась в руку Матвея с пинцетом.

— Понятно, — выронил он раздраженно. — Шпагат умеешь?

— Вы придумали новую позу, в которой мне на заборе нужно повиснуть?

— Я придумал позу, в которой я тебя загну, чтобы ты не мешала мне делать тебе хорошо.

Кажется, я покраснела.

Это что ещё за формулировочки такие?

— Что вы имеете в виду? — выронила я робко, а сама в это время в своей голове начала снова проворачивать план побега, но уже не через забор.

— Чтоб тебя, — рыкнул недовольно мужчина. Встал и выпрямился во весь рост. Рукой в перчатке повелительно махнул мне. — Двигайся ближе к спинке дивана и раздвинь ноги шире.

— М-Матвей…

— Держи нос бодрей. Двигайся, давай. Иначе мы с тобой тут неделю провозимся.

С ужасом, клокочущим внутри меня, я занесла неповрежденную ногу на диван, предварительно прикрыв причинное место подушкой. Раненная нога уже лежала на пеленке, поэтому движением лишь одной ноги я оказалась в шпагате.

— Так?

— Так, — коротко бросил мужчина и сел между моих ног ко мне спиной. — И не ной. Больно тебе буду делать не я, а занозки.

Матвей по-хозяйски обхватил раненную ногу за голень и вместе с пеленкой положил её себе на колено. Своей широченной спиной он закрыл мне весь обзор на ногу. я лишь чувствовала, как он аккуратно её касается, устраивая у себе на колене так, чтобы ему было удобнее с ней работать.

— Больно? — спросил он, глянув на меня через плечо.

— Сейчас — нет.

— Если будет больно, можешь меня помять. Хотя, ты и спрашивать не будешь. И так уже по-кошачьи отымела. И постарайся не дёргаться.

— Я попробую.

Я почувствовала, как он вновь потянул какую-то из заноз пинцетом, и в это же мгновение прижалась к его спине, обхватила торс руками и, зажмурив глаза, спрятала лицо в линии позвоночника. Не травмированную ногу закинула на второе его колено и, кажется, была готова обнять ещё и ногами, но сдержалась. Побоялась сделать хуже своей ране.

Пока я цеплялась за мужчину, как детеныш коалы за маму, он преспокойно вынимал занозы и, кажется, даже не замечал, как сильно я порой его сжимаю или втыкаю ногти в его кожу. Ещё ни одного мужчину в своей жизни я не обнимала так крепко, как сейчас Матвея. А я ведь даже знать не знаю, кто он такой и что он из себя представляет. И, вообще! Ещё минут двадцать назад я убегала от него босая.

— Почти закончил, — сухо произнес он.

— Угу, — только и смогла я выдавить в ответ.

— Ты где так обороняться научилась? — поинтересовался он между делом и заставил этим вопросом на мгновение забыть о боли.

У своего телохранителя, от которого убежала через женский туалет.

Но тебе я об этом ни за что не расскажу.

— Нигде. Просто видео одно видела.

— Пиздишь же, — у него детектор лжи на заднице? Откуда он знает? — Простой просмотр видосиков в интернете удар не ставит. А у тебя поставлен. Значит, с тобой кто-то работал.

— Зачем кому-то со мной работать?

— Вот и мне интересно — зачем?

С подступающим чувством страха я смотрела на мужскую спину и не понимала, как я могла себя выдать банальной жаждой выжить. Я ведь ничего сверхъестественного не сделала, но Матвей умудрился в моих неумелых размахиваниях руками и ногами что-то разглядеть.

— Уже не больно? — хмыкнул он.

— Не так сильно, — я разомкнула руки и плавно откинулась на спинку дивана. Поправила небольшую подушку, прикрывающую причинное место и уставилась на спину Матвея, стараясь простроить в голове линию дальнейшего поведения.

— Вроде всё. Осталось перебинтовать, — Матвей швырнул пинцет на окровавленные ватные диски. Кот внимательно наблюдал за движением рук своего хозяина и выглядел завороженным процессом.

Какие они оба кровожадные, однако.

— Готово, — Матвей аккуратно переместил уже перебинтованную ногу на диван и встал. Повернулся ко мне лицом, и с ужасом заметила, что оставила на его прессе и ребрах следы своих ногтей. Красные полумесяцы были вдавлены в смуглую кожу, но сам мужчина будто их не замечал.

— Почему вы не сказали, что вам больно?

Матвей проследил за моим взглядом и, похоже, только сейчас заметил то, что я ему оставила на коже в качестве благодарности.

— Представил, что мы трахаемся. Так бабские царапки кажутся приятными, — сухо бросил этот наглец и, стянув перчатки с рук, собрал свой чемоданчик. На выходе из гостиной обернулся. — Посиди пока. Подумай о своём поведении. Ржавый, за мной.

И кот в ту же секунду послушно последовал за ним.