Суши с хлебом (СИ)

Глава 3

Наверное, я погорячилась с тем, чтобы убежать из дома без куртки.

Хоть сейчас было только начало мая и на солнце казалось тепло, но в тени небольшого перелеска, отделяющего деревню от дороги, было достаточно прохладно. Местами под деревьями земля была охвачена инеем. Пришлось спрятать кулаки в рукава толстовки и обнять себя покрепче, чтобы не замерзнуть.

Я вышла на дорогу, в которой дырок было больше, чем асфальта. Щурясь от солнца, я шла по деревне, с опаской поглядывая по сторонам.

Вдруг папа уже пустил по всем каналам, пабликам и газетам информацию о том, что я сбежала. Не побрившись.

До сих подташнивает от той циничности, с которой он это сказал за завтраком.

На всякий случай, я поглубже утонула в капюшоне толстовки, чтобы хоть частично спрятать лицо.

Не скажу, что окружающие меня дома послужили бы отличной декорацией для какого-нибудь хоррора, но и красивыми их назвать язык тоже не повернётся. Они такие… старые. Наверное, это самое культурное, что я могу сказать о них. Кто-то, конечно, попытался украсить свой дом цветными красками, что выглядит аляписто. Кто-то обшил дом современными материала, но всё равно по соседям видно, что внутри относительно сносной обёртки с резным палисадником находится такое же старьё.

И почему в столь ранний час на улице полно людей? В основном, старики. Но они очень активные, а ещё, похоже, любопытные. Они без стеснения разглядывают меня, о чем-то переговариваясь.

Не имея конкретной цели, кроме желания поесть хоть что-то впервые со вчерашнего утра, я подошла к компании бабушек в цветастых одеждах и попыталась мило им улыбнуться.

— Доброе утро, — произнесла я достаточно доброжелательно.

— Доброе-доброе, — закивали они и, не скрываясь, прошлись по всей моей фигуре оценивающим взглядом. Судя по выражению их лиц, то, как я выгляжу, им пришлось не по вкусу.

А у вас юбка дырявая, у второй платок на голове прожжён, а у третьей, вообще, зубов нет.

— Подскажите, пожалуйста, а где здесь ближайшее кафе или магазин? — поинтересовалась я.

— Так райповский только есть, — ответила бабка в дырявой юбке, а та, что была в платке, кивнула мне за спину, указывая направление, в котором я найду магазин.

— Вон, как раз, хлебовозка к нему подъехала, — произнесла беззубая и, с трудом переступая с ноги на ногу, пошла в сторону домика, что находился за ними. — Пойду, кошелёк возьму, да за хлебом надо сходить. Совсем забыла, что сегодня хлебный день…

— Спасибо, — сказала я расходившимся бабушкам. Видимо, все они пошли за кошельками.

Я повернулась в сторону магазина, ко входу которого подъезжала старая грузовая машина с голубой кабиной и белым кузовом с едва различимой на нём надписью «ХЛЕБ».

Мужчина в одежде цвета хаки и с выцветшей серой кепкой на голове, вышел из машины с бумагами в руке, спрыгнул с подножки и, хлопнув дверцей, передал бумаги женщине в синем фартуке, вышедшей из магазина. Они перекинулись парой фраз, громко над чем-то посмеялись, а затем женщина открыла дверь магазина настежь. Мужчина с круглым пузом, больше, чем у любой беременной, открыл кузов машины и начал выгружать из неё деревянные лотки с хлебом и ещё какой-то выпечкой.

От аппетитного запаха болезненным спазмом скрутило желудок.

Я неуверенно подошла к женщине в синем фартуке, которая, придерживая для грузчика дверь, курила сигарету.

— Доброе утро, — произнесла я с лёгкой улыбкой.

Женщина со светлой кудрявой шевелюрой, окинула меня оценивающим взглядом, и щурясь от солнца, кивнула.

— Ну, привет, коль не шутишь, — усмехнулась она.

У неё были длиннющие наращенные ресницы, за которыми почти не видно глаз. И такие же длинные ногти фиолетового цвета, которыми она держала сигарету.

Видимо, что-то от цивилизации и бьюти-сферы дошло до этой деревни, но, к сожалению, свалилось всё на эту пышную женщину.

— Скажите, пожалуйста, а когда можно будет купить что-нибудь из того, что мужчина сейчас заносит в ваш магазин? — поинтересовалась я.

— Ты чья такая будешь? — хохотнула женщина, вновь меня разглядывая.

— В смысле?

— Приехала к кому или так… заблудилась?

— Я… турист, — ляпнула я первое, что пришло в голову.

— Турист?! — удивленно вскинула женщина нарисованные брови. — Нихрена ты импортозаместила, — ухмыльнулась она. Сделав ещё затяжку и выпустив облако вонючего дыма изо рта, женщина погасила сигарету о подошву розового тапочка и закинула её в рядом стоящую урну. А затем снова посмотрела на меня. — Если за наличку, могу сейчас что-нибудь продать.

— Я за наличку, — воспряла я, едва не начиная прыгать от счастья, что сейчас меня покормят свежей выпечкой.

— Ну, заходи тогда. Турист, — кивнула она внутрь магазина.

После яркой солнечной улицы внутри магазина оказалось темно. Будто я вижу предметы через облако пыли. Через несколько секунд, когда зрение привыкло к тусклому освещению из старых окон с голубыми решетками, я, наконец, разглядела магазин.

Он оказался достаточно большим. Учитывая, что бабушки сказали, что этот магазин здесь единственный, неудивительно, что в нём есть всё, начиная от невидимки для волос и заканчивая рулонами линолеума в противоположном невидимкам углу.

— Ну, турист, говори, что покупать будешь? — продавщица зашла за прилавок и оперлась о него ладонями.

Обалдело моргнув, я подошла к ней через весь длинный магазин и поймала технический диссонанс. На прилавке магазина стояли старые весы, на которые кладут гири, чтобы узнать точный вес продукта, коричневые крупные счёты, и рядом со всем этим современный терминал оплаты с ноутбуком.

— Чё зависла-то? Брать что-нибудь будешь? — с нажимом вопросила продавец.

— Да… кхм, — пришлось взять себя в руки и перестать пялиться на ноутбук, стоящий на белой кружевной салфетке. — Что у вас есть из выпечки?

— Да всё, что хочешь, — фыркнула женщина самоуверенно и подошла к стеллажу, на который начала выкладывать из лотков продукцию и озвучивать её. — Пирожки с капустой, картошкой, ливером, мясом… Булочки с маком, повидлом, вареной сгущенкой, просто посыпанные сахаром. Самые дешёвые, но самые вкусные. С молоком, пока горячие… Пальцы до костей оближешь, девочка. Печенье песочное, заварное, слоеное… Всё на нашей пекарне, всё свежее. Хлеб белый, хлеб черный, хлеб йодированный, хлеб с отрубями, чиабатта, батон, багет… Всё есть! — гордо подытожила женщина. — Трубочки с кремом ещё! Чуть не забыла самое вкусное. Что брать-то будешь?

Женщина выжидающе смотрела на меня, пока я пыталась как можно скорее проглотить выступившие слюни, чтобы не брызнуть ими на прилавок, когда начну говорить.

Я не помню, когда последний раз я позволяла себе что-то из выпечки. Папа следил не только за тем, чтобы я была образована, но ещё и за тем, чтобы я не была толстой. Поэтому сладкое почти всегда было в запрете. Разрешалось съесть только кусочек торта в день рождения, ну, или то, что я иногда стаскивала с кухни и съедала в комнате тайком. Или в кафе с девчонкам. И-то немного, потому что в конце каждой недели папа устраивал для меня контрольное взвешивание.

Поэтому сейчас мне ужасно хотелось съесть всё, что перечислила женщина, и попросить добавки.

— Можно мне, пожалуйста, булочку с повидлом, булочку с маком и… и трубочку с кремом.

— Конечно, можно. За деньги всё можно, — гыгыкнула женщина и, оторвав целлофановый пакетик от большого рулона, плюнула на кончики пальцев, чтобы разлепить его края. Мой аппетит в этот момент значительно поубавился, но продавщица нисколько не смутилась и, напевая себе что-то под нос, сложила в пакетик всё, что я перечислила. — Семьдесят пять рублей, — положила она передо мной уже завязанный пакетик со сдобой.

— Сколько?! — не поверила я своим ушам. Я набрала две огромные булочки и трубочку, и всё это вышло на какие-то смешные семьдесят пять рублей?! В кафе, в котором я иногда обедала с одногруппницами, я за чашку кофе безо всего отдала бы в четыре раза больше. А ведь к кофе ещё нужно что-то купить, чтобы перекусить. Итого выходило около тысячи. А здесь всего за семьдесят пять рублей полноценный завтрак и немного обед.

— Ну, да, — чуть горько вздохнула женщина. — Трубочки с начала месяца на три рубля подорожали. Ну, что поделаешь? Дорожает всё, что хорошо берут. Запивать-то чем-нибудь будешь или в сухомятку собралась давиться?

— Маленькую бутылочку воды без газа, пожалуйста, — улыбнулась я женщине, в которой видела сейчас свою кормилицу.

Её безвкусные ресницы и ногти уже не бросались в глаза. Я разглядела её глубже.

— «Спасибо», «пожалуйста», — передразнила она меня. — Ты откуда такая культурная свалилась-то к нам?

— Проездом, — ответила я размыто.

— Знаешь что, деточка. Ты давай-ка, это, садись вон туда, — женщина кивнула мне за спину на красный пластиковый стул в углу магазина рядом со стеллажом с бытовой химией. Такие стулья я видела только в детстве в уличных кафе под зонтиком «Балтика». — Садись, а я тебе сейчас чая горячего налью. Как раз только заварила. С бергамотом, дорого-богато. Не буду же я единственного туриста в нашей деревне выгонять на улицу, чтобы он там, как собака, булки из пакетика выковыривал? Садись-садись, — поторопила она меня движением пальцев в сторону красного стула. — Сейчас всё принесу.

Испытывая чувство приятной неловкости, я села на предложенный мне стул. Положила на колени рюкзак, а на него пакетик с выпечкой, которая была ещё теплой и грела руки в прохладном магазине.

— Вот. Подержи пять сек, — сказала женщина и вручила мне большую кружку горячего ароматного чая. На кружке было написано «заёбана, но не сломлена», и эта надпись отлично выражала моё текущее внутренне состояния. Я устала физически, но морально я всё ещё готова бороться за себя. Снова исчезнув в своей подсобке, женщина через несколько секунд вышла из неё с маленьким раскладным столиком и поставила его прямо передо мной. — Вот. Располагайся, пей чай. Скоро ко мне бабки потекут, так что время для тихого перекуса у тебя ещё есть.

— Большое спасибо, — я оказалась так тронута заботой этой женщины, что искренно захотела её обнять, но сдержала свой порыв, посчитав его неуместным.

— Ешь, интеллигенция, — усмехнулась женщина, возвращаясь за прилавок. — Тебя как звать-то?

— А… — я почти произнесла своё настоящее имя, но вовремя прикусила язык, поняв, что со своим редким именем рискую быть узнанной моментально, если информация о моей пропаже уже гуляет по новостям. Мой взгляд хаотично заметался по магазину в поисках имени. Память будто форматировалась, не желая выдавать мне хоть какое-то имя. — София… Соня, — бросила я, наткнувшись взглядом на комплект постельного белья с таким названием.

— Ну, приятного аппетита, Соня.

— А вас как зовут?

— Надежда Леонидовна нас зовут, — хохотнула женщина, раскладывая булки хлеба по полкам.

— Спасибо, Надежда Леонидовна. Ой, я не расплатилась! — спохватилась я и вынули из кармана несколько купюр. Хорошо, что за многочисленные пересадки из автобуса в автобус у меня накопилась приличная сумма денег и монет. — Вот, — я положила в пластиковый лоточек семьдесят пять рублей и вопросительно посмотрела на женщину. — А за чай я вам сколько должна?

— Иди и ешь, — чуть повысила она на меня голос, но при этом продолжала улыбаться. — Ещё бы я за чай деньги не брала.

— Спасибо, — поблагодарила я её вновь и, вернувшись к столику, принялась за булочку с повидлом, едва не умерев от счастья, что наконец-то ем то, что хочу именно я. — Очень вкусно!