В гостях у турок

XXIV

Николай Ивановичъ вернулся изъ корридора въ комнату и торжествующе сказалъ женѣ:

— Каково! Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, должно быть я очень похожъ на статскаго генерала!

— Да вѣдь самъ-же ты атестовалъ себя корридорному превосходительствомъ, отвѣчала Глафира Семеновна.

— Э, матушка, другой сколько угодно атестуйся, но ничего не выйдетъ. А у меня есть даже во взглядѣ что-то такое превосходительное. Корридорный съ перваго раза спросилъ меня, не превосходительство-ли я. Да и не въ одной Софіи. Въ Бѣлградѣ тоже.

И Николай Ивановичъ, заложа руку за бортъ пиджака и приподнявъ голову и хмуря брови, сталъ позировать передъ зеркаломъ.

— Лакеи и швейцары и мальчишекъ величаютъ превосходительствомъ, если имъ хорошо на чай даютъ, сказала Глафира Семеновна.

— Однако, я здѣшнему корридорному еще ни копѣйки не далъ. И наконецъ, вѣдь не одинъ корридорный. Вотъ сейчасъ былъ человѣкъ образованный, писатель, а какъ онъ меня присаливалъ превосходительствомъ-то!

— За то какъ не хорошо будетъ, если узнаютъ, что ты навралъ!

— А что такое? Головы за это не снимутъ.

— Непріятно будетъ, скажутъ: самозванецъ.

— Поди ты! Какъ узнать! Никто не узнаетъ.

— Да вѣдь паспортъ то твой на болгарской границѣ записывали. Тамъ вѣдь есть наше званіе.

— Это въ Царебродѣто? А Царебродъ отсюда верстъ триста. Никто не узнаетъ, если я буду себя держать по генеральски. А я буду себя такъ держать, проговорилъ Николай Ивановичъ и позвонилъ.

Вбѣжалъ корридорный.

— Слушайте, Францъ… обратился къ нему Николай Ивановичъ. — Херензи… Намъ мало этой комнаты. Венигъ… Намъ нужно еще комнату. Нохъ ейнъ циммеръ… Мнѣ нужна пріемная. Вы видите, ко мнѣ начинаютъ ходить посѣтители и мнѣ негдѣ ихъ принять. Вы поняли?

— Разбирамъ, экселенцъ, поклонился корридорный. — Оште едина одая?

— Не свободна ли у васъ рядомъ комната? Тогда можно отворить вотъ эту дверь, указалъ Николай Ивановичъ на дверь.

— Има комната, има…

— Что ты затѣваешь! замѣтила Глафира Семеновна мужу. — Куда намъ?..

— Не твое дѣло. Ну, такъ отворите эту комнату, Францъ. Я ее беру… Это будетъ мой кабинетъ!

Николай Ивановичъ вышелъ съ Францемъ въ корридоръ. Черезъ нѣсколько времени Глафира Семеновна увидала, какъ изъ сосѣдняго номера распахнулась въ ихъ комнату дверь, а на порогѣ стояли корридорный и ея мужъ, и послѣдній говорилъ:

— Комната небольшая, всего стоитъ три лева въ сутки, но намъ такъ будетъ куда удобнѣе!

— Брось, Николай. Что ты затѣваешь! сказала Глафира Семеновна.

— Ахъ, оставь пожалуйста! Ну, что тебѣ за забота? А теперь, обратился Николай Ивановичъ къ корридорному:- хорошій фаэтонъ намъ. Мы ѣдемъ кататься по городу. Шпациренъ… Да чтобы лошади были хорошія, добры кони.

— Има, има, господине, поклонился корридорный и исчезъ исполнять приказъ.

— Одѣвайся, Глафира Семеновна, и ѣдемъ осматривать городъ, обратился Николай Ивановичъ съ женѣ. — Я даже потребую изъ гостиницы человѣка себѣ на козлы. Пусть ѣдетъ тотъ молодецъ, который вчера встрѣтилъ насъ на желѣзной дорогѣ. Онъ расторопный малый, говоритъ немножко по-русски и можетъ служить намъ, какъ чичероне. Только ужъ ты одѣвайся по наряднѣе, прибавилъ онъ.

— Чудишь ты, кажется, покачала головой Глафира Семеновна и стала одѣваться.

Черезъ нѣсколько времени супруги неслись въ фаэтонѣ по Витошкой улицѣ. На козлахъ сидѣлъ вчерашній малый въ фуражкѣ съ надписью «Метрополь», оборачивался къ супругамъ и называлъ имъ зданія, мимо которыхъ они проѣзжали.

— Вы намъ, братушка, покажите домъ Стамбулова, то мѣсто, гдѣ онъ былъ убитъ, и тотъ клубъ, изъ котораго онъ ѣхалъ передъ смертью, говорилъ ему Николай Ивановичъ.

— Все покажу, ваше превосходительство. Даже и могилу его покажу, отвѣчалъ малый. — Я еще недавно сопровождалъ по городу одного генерала. Теперь мы ѣдемъ по Витошкой улицѣ. Это самая большая улица въ Софіи. Вотъ вдали церковь — это нашъ каѳедральный соборъ… Соборъ Краля Стефана.

— Ахъ, какой невзрачный! вырвалось у Глафиры Семеновны.

— Внутри мы его осмотримъ потомъ. За пятьдесятъ стотинки дьясъ намъ всегда его отворитъ. А теперь будемъ смотрѣть улицы и дома, продолжалъ малый. — Вотъ черкова (т. е. церковь) Свѣти Спасъ. А улица эта, что идетъ мимо, называется Соборна улица.

— Такъ и по-болгарски называется? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Такъ и по-болгарски… Въ Софьи има и Московская улица. Тамъ домъ русскаго консульства. Вотъ налѣво нашъ Пассажъ… Прямо Дондуковски бульваръ… Но мы поѣдемъ къ княжью дворцу.

И черезъ нѣсколько минутъ фаэтонъ подъѣхалъ съ довольно красивому двухэтажному зданію княжескаго дворца, около котораго ходили часовые солдаты.

— Прежде былъ это турецкій конакъ и жилъ тутъ турецкій паша, а потомъ во дворецъ княжій его перестроили. Два милліона левовъ стоило, разсказывалъ съ козелъ малый.

— Ну, особаго великолѣпія дворецъ-то вашъ не представляетъ, замѣтила Глафира Семеновна. — У насъ есть и частные дома лучше его. Могли-бы своему князю получше выстроить и побольше.

— Деньги мало, государыня, послышался отвѣтъ. — А вотъ улица Славянска, улица Аксаковска… А вотъ садъ княжій…

Ѣхали бульваромъ.

— Это что за дворецъ? Не Стамбулова-ли домъ? спросилъ малаго Николай Ивановичъ.

— Нѣ, господине ваше превосходительство. Это Національный Болгарски банкъ.

— Болгарскій банкъ? Стой, стой! Я зайду въ банкъ. Мнѣ нужно размѣнять сербскія бумажки, сербскіе кредитные билеты.

— И еще есть банкъ. Отомански банкъ, ваше превосходительство.

— Это значитъ турецкій, что-ли?

— Туркски, туркски.

— Ну, зачѣмъ-же намъ туркскій! Тамъ вѣдь и конторщики турки. Лучше ужъ намъ съ братьями славянами имѣть дѣло. Сами мы славяне — славянамъ должны и ворожить. Остановись, братушка. Посмотримъ, какой-такой славянскій банкъ.

Фаэтонъ остановился около шикарнаго подъѣзда со швейцаромъ. Николай Ивановичъ и Глафира Семеновна вышли изъ фаэтона и направились въ подъѣздъ.

— Полагаю, что ужъ, болгары-то должны размѣнять сербскія бумажки. Вѣдь сербъ болгарину самымъ близкимъ славянскимъ братомъ доводится, — говорилъ Николай Ивановичъ женѣ.