Вблизи Софии

36

В это же время Дора и Светла выходили из библиотеки. Они остановились на площади у огромного стенда трудовых показателей. Двое ребятишек, став на цыпочки, пытались разглядеть цифру, на которую указывала стрелка.

— Папа всегда выполняет на сто процентов, — сказала Иринка.

— А мой на двести, — и Борко показал на стрелку. — Лучше моего папы никто не работает.

Люди проходили мимо быстрым шагом. Некоторые бежали. По направлению к шахте пронесся грузовик. Но Дора и Светла ничего не замечали, заглядевшись на ребятишек.

Светла весело рассмеялась. Но вдруг смех ее оборвался. Она испуганно схватила Дору за руку:

— Что-то случилось!

На дороге все чаще появлялись бегущие люди. Мелькнул белый халат медсестры. Главный инженер прошел, не поздоровавшись. Женщины посмотрели друг на друга глазами, полными ужаса.

— Траян был у главного инженера, — удивилась Дора. — А что если от него он пошел в туннель?

Голос ее осекся. Губы дрогнули.

Обе побежали вниз. У входа в туннель суетились люди, тащили лопаты, кирки, тачки. Среди шума и крика можно было разобрать отдельные восклицания:

— Людей засыпало! И инженер там!

— Какой инженер? — беззвучно спросила Дора. Отчаяние придало ей силы. Она стала яростно прокладывать себе дорогу в толпе. Какой-то рабочий возбужденно рассказывал:

— Я первый услышал, что начался обвал. Сказал инженеру Зареву, он был там с Таневой. Она пошла к выходу, но потом вернулась за ним. И тут раздался страшный треск. Я бросился к выходу. Меня камнем по руке ударило, даже рукав разорвался. Вот, смотрите. И Павел со мной был. Он упал, еле-еле я его успел вытащить. Теперь его увезли в амбулаторию: в голову ранило. Ведь говорил же я, что случится несчастье. У меня на этот счет глаз наметанный. Уж сколько лет в шахте работаю!

И только теперь Дора увидела Траяна. Она его едва узнала. Усталое, постаревшее лицо. Дора взяла мужа под руку, прижалась к нему:

— Траян! — прошептала она.

Он нервно вырвал руку.

— Оставь меня! Разве ты не знаешь? Людей засыпало. И Ольга там.

Услышав про обвал, Траян бросился сюда. По дороге дедушка Гьоне сказал ему, что Ольга и Младен остались в туннеле.

— Ты сам видел, как они вошли туда? Ты уверен в этом?

— А как же? Я ждал инженера Младена, надо было с ним потолковать. А они тут как тут. За руки взялись, бегут и смеются. Молодость! Да, вот так-то человек и не знает, что его ждет, когда придет его последний час…

Значит, все это обман. Как он мог так заблуждаться? Эта зеленая поляна, молодость, цветы опьянили его. Он вообразил, что она говорила о нем, но свой букет Ольга нарвала для Младена. А он, безумец, чего-то ждал!

Траян не спрашивал, все ли живы, да никто бы и не смог ему ответить. Он прислонился к стене, в кармане зашуршала бумага. На ней только час назад, ожидая глазного инженера, он писал Ольге. Слова сами просились на бумагу, ему хотелось признаться ей, прежде чем она уедет в Софию. А они в это время шли, взявшись за руки, и смеялись.

Траян видел, как колеблется обеспокоенное человеческое море. Доносились крики: «Еще землекопов надо!», «Давай сюда!», «Возьми тачку!», «Лампы, лампы карбидные приготовьте…» Распоряжения были противоречивые, путаные. Но он не вмешивался. Ему представлялась Ольга и рядом Младен. Вспомнил, как однажды погас свет в туннеле. Ему так хотелось тогда обнять девушку.

А если их засыпало? Как он может стоять сложа руки? Кровь бросилась ему в голову. Он снял мешавший ему пиджак, швырнул его на руки Доре и стремглав бросился в туннель. Прежде всего он проверил, в порядке ли вентиляция, потом велел постучать по трубе. По ответному стуку поняли, что люди живы и слой обрушившейся породы не очень плотен: стук слышался довольно отчетливо.

Траян расставил людей, организовал вывоз породы. С других объектов прибыли вагонетки (те, что обслуживали туннель, остались там, за обвалом).

— Роемся, как кроты, а все, видно, напрасно, — ворчал какой-то рабочий. — И геологи приходили, и инженер-начальник, а что получилось? Засыпало людей. Копаешь, копаешь, а потом порода обрушится и начинай все сначала.

— Кто занимается разговорами, пусть лучше убирается отсюда! — прикрикнул Евтимов. — Нам бабы не нужны. Люди ждут от нас помощи, а не пустой болтовни. Ты что стоишь, разинув рот? — обернулся он к побледневшему, как полотно, парню. — Только другим мешаешь…

А парень лишь теперь начал приходить в себя. Он не видел, как принялись расчищать породу и нагружать вагонетки. Он смотрел в одну точку, словно пытался разглядеть, что происходит там, за глыбой обрушившейся породы. Там остался Димитр. Совсем недавно они были рядом в забое. «Ловчее, ловчее, Данко», — приговаривал Димитр. А Данко, заслышав первые глухие удары, испугался: «Не могу. Уйду. В туннель никогда больше не спущусь. Уеду я с этой стройки. Как ты можешь к этому привыкнуть?» Димитр в ответ засмеялся: «Эх, ты, трусишка. Работай-ка получше. Нечего стенку подпирать! Погремит и перестанет, а если обвал начнется, убежим. Не впервой, привыкли. А со стройки лично я ни за что не уйду, пока не пророем туннель, пока не пойдет по нему вода. Хочу видеть, для чего я работал…» И вот теперь Димитр остался там. Его засыпало в забое…

Данко неожиданно успокоился. Выхватил лопату из рук рабочего и изо всех сил стал откидывать землю. Он заметил, что у левой стенки туннеля порода рыхлее, и начал осторожно копать. Но порода словно оживала — снова и снова закрывала она прорытое отверстие.

— Здесь, товарищи, здесь надо рыть! — кричал Данко. — Давайте крепления…

Траян чувствовал себя виновным, что не сразу организовал спасательные работы, ни на минуту не выходил из туннеля. Инженеры, бригадиры, проходчики сменялись. Один Траян оставался на месте. Только к вечеру следующего дня, увидев, что сверло пробило последнюю перемычку породы и его подхватили с той стороны, Траян разогнул спину и засмеялся, услышав голос Момчила:

— Эй, друзья! Давайте скорее, а то мы прогуляли сегодня смену. У нас все живы. Только голодны, как волки.

— Дора, — позвал Траян. Он хотел, как всегда, поделиться с ней своей радостью.

Но ее никто не видел.