Вблизи Софии

40

Никто не спал этой ночью в Буковице. Все спешили к шахте. Никто не спрашивал, кто из какой смены, где работает. Только столпившись у подъемника, задавали каждому, кто поднимался, один и тот же вопрос:

— Ну как там?

— Не повезло нам, — расстроенно говорил проходчик из второй смены. — Третья смена уже пришла.

— А она успеет закончить проходку? — спрашивал рабочий из первой смены. — Докуда дошли? Сколько взрывов было?

— Да только один, — раздраженно ответил проходчик, — уж ко второму все приготовили, так на ж тебе, времени не осталось. Третья смена уж очень спешит, не рано ли они пришли?

— Бригадир остался внизу, — слышался в темноте чей-то голос, — поглядеть, что там будет. Нам показалось, что слышим уже взрывы с той стороны. Наверно, этой ночью произойдет сбойка.

— Посмотрим, кто вперед — наши или с той стороны…

— А мне даже не верится, что сегодня кончим. По плану через восемь дней должны встретиться.

— Что план! Мы вчера вместо трех пять раз взрывали. И позавчера тоже. А три дня назад так даже шесть — каждая смена по два. Да одни мы на пять метров больше прошли.

Небритый молодой рабочий в шахтерской каске, из-под которой выбивался светлый чуб, кричал из клети подъемника:

— Кто принесет сверла? Эй, Душко, ты, что ли? Слетай-ка. Да только давай самые лучшие. Ведь последние! Начинаем атаку!

Спас с утра не выходил на поверхность. Только теперь захотел поразмяться, но постоял немного наверху, выкурил сигарету и опять спустился на семидесятиметровую глубину. Мимо него медленно шла дрезина. Спас стал на край вагонетки, направлявшейся в забой. Он все боялся — не упущено ли что-нибудь, не задержится ли проходка.

— Эй, Владо, ты чего торчишь? — крикнул он одному из грузчиков. — Беги к первому окну и погляди, там ли подрывник. Пусть придет сейчас же. К взрыву надо торопиться. Начинаем скоро. Может, в последний раз.

У забоя Спас легко спрыгнул с вагонетки и насторожился: откуда-то со свистом вырывался воздух.

— Стоил, беги, закрой контрольный кран! Потом поднимайся наверх, найди механика. Скорей! И надо же этому случиться именно теперь…

Проходчики стояли, опустив молотки. Когда они работали, их телам передавалась вибрация молотков, их окутывал легкий туман пылинок, мелкие капли пота блестели, словно чешуйки. Люди казались выше и сильнее. А сейчас они стояли хмурые, как будто утратили свою силу.

— Опередят нас с той стороны, — сказал угрюмый проходчик, махнув недовольно рукой. — Еще со вчерашней ночи, мне кажется, слышны взрывы оттуда.

— Как это нас опередят? — возразил запальчиво Спас. — Наверстаем!

— Порода, дьявол, твердая. Трудно пробивать.

— Восемьсот тридцать метров прошли, а на последних двух испугались?

— Нет, только зло берет. Я и запасные сверла приготовил и тебе еще заказал, чтоб не терять зря времени в случае поломки. А тут стоять приходится. Есть на что злиться.

…Как только дали воздух, проходчики оживились. Молотки опять ожесточенно вгрызлись в породу. Скала поддавалась туго, но молотки вонзались все глубже и глубже, оставляя за собой легкое облачко пыли.

Спас не уходил. Он не спускал глаз с рук проходчиков. Все его тело дрожало от напряжения, он впивался взглядом в скалу, как будто мог помочь. И когда один опустил молоток, чтобы вытереть пот, Спас быстро перехватил его:

— Передохни пока, дай-ка я…

Шпуры были наконец сделаны, взрывчатка заложена. Люди отбежали назад, но, едва замер отзвук последнего взрыва, снова бросились в забой. Нет, скалу пробить все еще не удалось. И опять проходчики заняли свои места, а сверла запели свою песню.

— Неужели это будет последний взрыв?

— Подожди, вот когда встретимся, тогда видно будет. Только бы не было отклонения. Не разминуться бы!

Оживление нарастало и в шахте и на поверхности.

Дора тоже не могла усидеть дома. Она допоздна была в библиотеке, но несколько раз уже ходила на шахту и опять возвращалась. Она была возбуждена, ей тоже хотелось увидеть, как рухнет последняя преграда в туннеле и он откроется во всю длину.

Дора теперь редко виделась с Траяном. Он почти все время проводил то в управлении, то на плотине, то в туннеле. И это для Доры было даже лучше. Уехать из Буковицы, бросить работу у нее не хватало сил, но ехать к мужу она тоже не могла. Хотела забыть и не могла. Хоть бы Траян поговорил с ней, даже и не это — только бы сел, как прежде, рядом, погладил по волосам, а она склонила бы голову ему на плечо. Когда она видела, как всецело он поглощен работой, как восторженно рассказывает о своих успехах, она искренне радовалась за него. Но боль не утихала. Как ни занят он, все же мог бы найти минуту, сказать ей несколько ласковых слов, которых она так давно ждет.

Дора посидела немного дома и снова направилась к шахте. Она шла не спеша по освещенной луной дорожке. Над ней темнел купол неба, величавый и таинственный. В эту ночь будет закончена проходка. Траян — как он будет рад! — станет весело шутить со всеми, а она, замкнувшись в себе, отойдет в сторону. Нет, она не может больше жить без его нежности и тепла. Сегодня она откроет ему свое горе. И это будет первая спокойная ночь за долгие месяцы.

У входа в шахту творилось такое, что трудно было что-либо понять. Возбужденные, все говорили разом. Какая-то девушка с косами заглядывала в подъемник, но не решалась войти. Дора остановилась рядом с ней, и желание у нее было то же: спуститься, поглядеть, как будут пройдены последние метры, поскорее увидеться с Траяном. Он, верно, в забое. При такой напряженной работе мог произойти нечаянный взрыв, случиться обвал. А Траян так неосторожен, когда дело касается его самого.

Девушка глядела испуганно. Она не знала точно, что такое конец проходки, но волнение окружающих передалось и ей. Дора улыбнулась девушке:

— Давай, Спаска, спустимся вместе!

Внизу, в туннеле, напряжение все росло и росло. Встречные забои разделяли теперь всего три-четыре метра. Третья смена готовила очередной взрыв. Все молчали. Взгляды были прикованы к скале, где одно за другим пробивали отверстия.

Вот за дело взялись подрывники, гулко ударили взрывы.

— Подождите! Не спешите! Последний заряд еще не взорвался!..

Нетерпение охватило не только проходчиков. И крепильщики и грузчики — все, кто работал в туннеле, хотели тут же войти в забой. Несколько человек бросились вперед, едва отгремел последний взрыв, не дожидаясь, пока рассеются дым и пыль. Спас уговаривал подождать, но и сам не выдержал.

Через образовавшиеся отверстие пробивался свет.

— Встретились! Ура! — кричал русый парень с пыльным веснушчатым лицом.

— Ура! — загремело со всех сторон. Кричали и те, кто не видел этой пробоины в скале. Два проходчика от радости хлопали друг друга по плечу. Спас заглянул в отверстие: что происходит по ту сторону?

— Спас, ты тут? — послышался голос Евтимова. — Поздравляю. Расчеты оправдались. Теперь еще один взрыв — надо расширить проход.

— Что сказал инженер? — посыпались вопросы. — Где угощение — здесь или там?

Светловолосый парень в веснушках побежал к выходу. У подъемника он столкнулся с Дорой.

— Пробили! — прокричал парень. — Мы пробили. Давайте ракию.

— Это правда?

— Как все было?

— Скажи, видно что-нибудь на той стороне?

— Ну, наконец-то пробили!

Парень рассказывал, возбужденно размахивая руками:

— Все сам видел. Как последний взрыв ахнул, я сразу туда, первый прибежал, еще дым не осел. А с той стороны — свет. И слышно, как в соседнем забое тоже «ура» кричат.

— А инженер Евтимов там? — взволнованно спросила Дора. — Ты его видел?

— Все там. Инженер Евтимов сказал, что расчеты правильные. Наши уж так довольны! Иду за ракией.

— А инженер там остался или сюда перебрался? — с тревогой спросила Дора.

Но веснушчатый парень ее не слышал. Он уже был в подъемнике.

Дора обняла девушку, с которой спустилась, и они вместе пошли к забою. Та в смущении держала Дору за руку. И обе они думали о тех, кого любят, кто был там, внизу, и пробивал туннель.

Сначала они встречали целые группы людей, но чем дальше, тем их становилось меньше.

— Спаска, вон твой! — крикнула Дора.

Молодой забойщик, весь в пыли и грязи, упоенный победой, обнял девушку, поцеловал в обе щеки.

Дальше Дора пошла одна. От подъемника до забоя было метров восемьсот. Навстречу ей шли проходчики. Она спросила о Траяне.

— Да он был там, в забое, — ответил ей кто-то.

— Вернитесь, — остановил ее другой проходчик, — тут не расчищено. Опасно.

Дора не слушала. Она хотела отыскать Траяна. Она даже не поняла, что он в противоположном забое. Сейчас кончат проходку, он будет с ней, расскажет ей, они вместе порадуются, и она скажет ему все. Но о чем?… О том, что так продолжаться не может, что она любит его, как прежде.

Обрушившуюся землю еще не вывезли, идти было трудно. Местами от сотрясения разбились электрические лампочки. Навстречу уже никто не попадался. Где Траян? Почему он не идет? Спросить было некого. Уж не случилось ли что, ведь ее хотели вернуть? Столько людей поднялись из забоя, только его нет.

— Подождите, отойдите! — крикнул кто-то. — Взрывают!

Дора остановилась, прислонилась к стене, пережидая. «Один… два… три…» — считал взрывы проходчик. Густое облако пыли дошло даже до них.

— Не спешите, еще будет, — сказал проходчик. — Пусть пыль рассеется.

Но Дора не могла ждать. Охваченная беспокойством, она бросилась вперед.

Раздался запоздалый взрыв. Дору отбросило в сторону, швырнуло на землю.

— Траян!..

Но никто не слышал ее шепота.

…Показались два шахтера. Эта шла новая смена. Один поднял карбидную лампу.

— Женщина! — крикнул он товарищу.

— И чего им тут нужно?

Свет лампы упал на безжизненное лицо Доры. Шахтер наклонился, поднял неподвижное тело и поднес к подъемнику. Дора была мертва.