Армагеддон

Глава 58

Шаколапикантус поднимался по камням, отполированным ногами ходившей по ним многие тысячи лет стражи. В них почти можно смотреться, думал он, продолжая идти вдоль кромки оборонительной стены.

Сама стена была массивной, строившейся тысячелетиями. Сперва ее сделали как земляную насыпь, но ту давно сменили могучие гранитные блоки. Теперь она огромным валом возвышалась над окружающими предгорьями, в пятьдесят раз выше самых высоких Великих Герцогов. Смотрящий с высоты человек принял бы ее за вросшую в землю гигантскую покрышку. Внешняя сторона плавно спускалась к равнине, исчерченной траншеями и параллельными главной стене небольшими фортификациями. Внутренняя круто опускалась к большому внутреннему кольцу. Ее облицевали гранитом, отполированным до тусклого блеска потом и кровью тысяч меньших демонов и человеческих рабов. Полированным гранитом облицевали почти все, за исключением небольшой лестницы, едва ли не слишком узкой даже для самых тощих демонов. Лестница соединялась с верхом крепостной стены у небольшого непримечательного зубца, до которого, как понял Шаколапикантус, он дошел в двенадцатый раз с начала смены. Это последний обход, после которого закончится его дежурство на страже. Оставалось единственное дело.

Он миновал стоящих стражников, набранных из личных легионов Сатаны. Каждый из них стоял вдоль стены через интервалы в пятьдесят футов, бесстрастно глядя на протяжении всего дежурства на крупное здание в центре внутреннего круга. Затем Шаколапикантус спиной шагнул на лестницу, словно спускаясь по стремянке. Ступени также были выглажены бесконечными шагами, но все еще оставались куда грубее гладкого камня других мест. На краткий миг он задумался, каково это, штурмовать стену, но передернулся от одной мысли о попытке. Не говоря уже о трезубцах, готовых встретить атакующих огнем магии. Это была уникальная крепость, созданная удерживать нападающих внутри, а не снаружи.

Спустившись к подножию, он выпрямился и повернулся. Здание стояло перед ним, возвышаясь даже на фоне делающей его карликовым кольцевой стены; сработанная демонами гигантская каменная гора, вот что оно такое. На страже вокруг него стояло кольцо демонов, двадцатка которых сосредоточилась вокруг единственного входа. Они глядели на него так, будто это изготовившаяся к укусу ядовитая змея. Шаколапикантус встал перед ними и произнес:

— Я вхожу во Врата.

Командир охраны продолжил ритуал:

— Кто ты, входящий во Врата?

— Я Шаколапикантус, капитан стражи. Вижу, что здесь все хорошо.

— Шаколапикантус, капитан стражи, я дозволяю тебе войти во Врата. Принеси весть о внутренней охране.

Шаколапикантус кивнул, демоны расступились, и он постоял, пока стражники поднимали железную решетку. Проходя под ней, он поежился; чувство близкого железа почти заставляло спину чесаться. Здесь было единственное на весь Ад место, где использовали железо. Ходили слухи, что создание ворот стоило жизни пятидесяти демонам, и что тысяча наг наложила на него сильнейшие из мыслимых чар.

Железо осталось позади, он начал пробираться по длинному и извилистому низкому проходу, ползя на четвереньках. Это было неудобно, и, разумеется, делало невозможным проход в полный рост даже самых низкорослых ангелов или демонов. Окружающий камень, казалось, пытался сомкнуться и раздавить его.

Наконец показалось внутреннее святилище, проход расширился. Первым, что ударило по его чувствам, стал запах крови. Он выпучил глаза — опять! Обе стороны иногда испытывали друг друга, вторгаясь в чужие владения, вырезая стражу и снова отступая в относительную безопасность своих миров. Однажды отряды налетчиков столкнулись, на урегулирование вызванной случившейся тогда резней напряженности ушла пара столетий. Еще одним последствием рейдерских атак стало то, что на охрану внутреннего святилища выбирались самые низшие и невезучие из демонов; Шаколапикантус предполагал, что верно это и для другой стороны.

Проход раскрылся в святилище, прямоугольное помещение минимально возможного размера. Господствующим предметом, кажущимся слишком большим для своей комнаты-вместилища, здесь являлся угольно-черный портал, последний из открытых между Раем и Адом. Создание порталов между этими мирами запретили после Великой Войны в Небесах, оставили всего один, чтобы сохранить возможность связи и отправки Сатаной и Яхве редких дипломатических миссий. Шаколапикантус напомнил себе, что недавно прошла одна такая делегация; по слухам, люди во Впадине уничтожили ее своим колдовством. Вышестоящие эти слухи, понятное дело, отрицали, но это еще больше убеждало его: что-то случилось. В Аду явно творились странные вещи, человеческие армии сражались на территории самого Ада, а в казармах рассказывали о восставших против мучителей во Впадине людях. Шептались даже, что там теперь есть область, куда не отваживается входить ни один демон, а если и попытается, то будет немедленно и жестоко покаран магией людей.

Двое стражей лежали на полу, изувеченные, местами обугленные. Всю комнату заливала кровь. Но кое-что было не как всегда: перед порталом стояла возвышающаяся белая фигура. Она смотрела на него бледно светящимися глазами, и Шаколапикантус ощутил, что дрожит сильнее, чем когда шел под железной решеткой. Этот ангел не простой; кто-то из могущественных, способный сокрушить его так же легко, как и тех двух несчастных.

Медленно, как загнанный в угол зверь, Шаколапикантус стал задом пятиться к тоннелю. Секунду ангел ничего не делал, затем взмахнул крыльями, распахнувшимися почти на всю ширину комнаты, и произнес:

— Стоять.

Шаколапикантус встал. Его пробила неконтролируемая дрожь.

Ангел медленно поднял меч. Тот мерцал в свете факелов, бронзовый, с полосой белого золота. Ангел творил устрашающую магию, волосы Шаколапикантуса встали дыбом.

Затем ангел заговорил.

— Ты знаешь, кто я, падшее отребье?

— Н-н-н-нет, сир. Не знаю.

— Я Михаил-Лан, командующий воинствами Всевышнего. У меня послание для Падшего от моего господина. Ты доставишь его. Скажи, что эти слова исходят со Трона Неназываемого. «Сатана Мекратриг. Несмотря на прошлые предупреждения, тебе не удалось подавить и покорить людей. Они проложили путь в твои владения, и ты не смог их победить. Твои неудачи убеждают, что люди становятся угрозой для хора. Врата Рая могут быть закрыты для желающих войти, но наши воинства вправе выходить и атаковать врагов к нашему удовольствию. Последним предупреждением для людей мы избрали Уриила и Чаши Гнева[493]. Твои неудачи заставляют нас совершить вмешательство против воли, но хор не должен умолкнуть. За последствия отвечаешь ты». Передай ему это, и только это.

Архангел прошел вперед, перешагивая изломанные тела, и коснулся лба Шаколапикантуса. Вместе с этим он произвел выброс магии, оставляя знак на лице демона; Шаколапикантус взвыл от боли и замешательства. Потом архангел скрылся в портале, даже не обернувшись.

Шаколапикантус вышел из врат таким взволнованным, что не заметил, как ударился головой о железную решетку. Стражникам он ничего не сказал, изо всех сил понесясь по лестницам. Через пять минут, после краткой беседы с командиром гарнизона, он сидел на спине Зверя, галопом скачущего от Райских Врат к Елисейским полям, в город Дит.

Комната Абигора выглядела довольно спартанской, но кто-то явно решил, что ему придутся по душе декоративные растения. В обычной ситуации мысль, что ему нравятся украшения, генерала бы оскорбила: все знали, что он использует богатство только как символ статуса, а не из-за мягкотелости и упадочности. Но эти растения были зелеными и с цветками, что в Аду редкость. И они издавали понравившийся Абигору приторно-сладкий аромат.

Он еще раз понюхал их и сел обратно, выделив несколько минут на попытку собрать воедино все, что узнал после своей капитуляции. Слева от него высилась гора DVD и книг о военной истории людей. Та являлась богатой и захватывающей, полной изменений. Ничего общего со статичной, неизменной природой привычного ему по Аду цивилизованного военного дела.

На протяжении веков — он начинал привыкать к людским обозначениям времени — веками люди сражались, в целом, одинаково. Пехота выстраивалась и надвигалась друг на друга, иногда с копьями, иногда с мечами. Ауксиларии[494] терзали врага снарядами — стрелами, камнями. Кавалерия защищала фланги, налетала и атаковала. Абигору подобное было знакомо: в Аду пехота и ауксилии являлись одним и тем же, поскольку солдаты умели метать разряды. Кавалерия имела больший вес: в Аду она переламывала ход битвы. И еще неотъемлемой частью поля боя являлись летуны; возможно, они аналогичны ауксилиям? Тут есть над чем подумать. Еще сотню лет назад люди в воздух не поднимались. Краткость временной шкалы человечества все еще удивляла Абигора; столетие назад, это ведь еще вчера.

Люди воспроизводили самые разные комбинации пехоты-ауксилий-кавалерии. В одних частях их мира сходились огромные орды вооруженных дубинами и копьями воинов; в других ядро армий формировала обученная пехота; в третьих воины пускали стрелы на скаку. Одна книга утверждала, что существовала армия из умеющих попасть в чайную чашку с сотни ярдов всадников, едущих верхом на галопирующей лошади. О демонах, способных на подобное верхом на несущемся галопом Звере, Абигор не слыхал.

А три века назад людская пытливость, любопытство, их привычка воспринимать мир как проблему, которую следует решить, а не просто как место обитания, их почти отчаянное стремление выяснить, «почему», явно стали приносить плоды. Триста лет назад для Абигора были, кажется, на прошлой неделе, люди тогда являлись просто скотом, который можно мучить для пользы и поедать как лакомство. И, кажется, неважно, какие они задавали вопросы: найденные ответы немедленно превращались в разрушительное оружие.

Абигор обдумывал их достижения. Главной заслугой казалась способность метать снаряды дальше, быстрее, чаще и точнее; она изменила поле боя. Теперь люди умели метать снаряды за горизонт, по длинной дуге, оканчивающейся точно в нужном месте. Как теперь видел Абигор, вся их доктрина наземных сражений строилась вокруг максимально эффективного использования этих «пушек», как они звали огненные копья. Точность метания людьми снарядов объясняла, почему они сражаются как трусы. Они ставили целью выигрывать битвы; вместо открытого выхода на честный бой они старались стать как можно меньшей целью, оставляя возможность для отхода.

И еще был вопрос насчет летающих колесниц, называемых людьми «самолетами». Они летали выше и быстрее летунов, далеко оставляя позади последних по огневой мощи. Та же магия… Абигор поправился: там не было магии. Только умения, которые он не понимал. То же мастерство, позволяющее людям так далеко и точно метать снаряды, помогало им и создавать сбрасываемые с великой точностью «бомбы». Копья-охотники, «ракеты»[495], являлись еще одним воплощением этих умений: снаряды, летящие как самолет и отыскивающие цели.

До разгрома своей армии он наблюдал, как человеческий самолет провел децимацию[496] его летунов, и полагал, что это все, на что они способны. Теперь он знал другое. Человеческие самолеты умели многое, они могли с пренебрежительной легкостью сбивать летунов, но также способны были нести смерть и разрушение наземным силам. Он столкнулся лишь с немногими такими случаями, всего лишь бледной тенью их полного могущества. Генерал видел, как людям приходилось вкладывать серьезные усилия в разработку оружия для борьбы с самолетами. Сатана об этом даже не задумывался, в Аду противовоздушного оружия не имелось.

А еще человеческие лодки. Они больше, чем ему доводилось видеть; в Аду, куда ни отправься, везде есть дороги, а на случай недоступности места имелись виверны Белиала. У человеческих лодок на борту были орудия, и они тоже пускали ракеты. Некоторые даже несли самолеты, а другие умели плавать под водой, чтобы стрелять ракетами или охотиться на другие лодки. Абигор подумал об окружающих огромный континент Ада морях и представил, как в них попадают человеческие лодки. Весь Ад окажется в их власти, ведь с воды его защищают лишь несколько Дагоновых легионов кракенов.

Столь многое нужно понять. Абигор тряхнул головой. Большинство бомб, ракет и артиллерийских снарядов взрывались подобно раненым летунам, но некоторые состояли из цельного железа. Часть выстреливалась из пушек, другая выпускалась или сбрасывалась с самолетов. Подробности этих новых фактов оставались весьма смутными, но в целом он начинал понимать действия людей. Они сражались, чтобы побеждать, это он уже вполне осознал. Но они не боролись с врагом хитростью… Абигор одернул себя. Неверно, человеческие армии умели маневрировать так, как демонам даже не снилось. Для людей маневры являлись просто способом обрушить на врага ошеломительную огневую мощь с целью уничтожить его волю или способность сражаться. Или, в некоторых случаях, все вместе.

Просмотренные им DVD стали озарением. Он не представлял, насколько свирепо люди относились друг к другу, масштабы прокатившихся по человеческому миру за последний век (а для него всего за последние несколько дней) сражений парализовали Абигора. Как они сумели так скоро продвинуться настолько далеко? Он видел тянущиеся на мили ряды колесниц, «грузовиков», единым залпом отправляющих в воздух снаряды. Звук был ему уже знаком, грохот артиллерии и вой входящих ракет и снарядов. Они возвращали его на поле боя в человеческом мире, где он наблюдал за своей гибнущей армией; генералу это все еще снилось в кошмарах.

Он видел ряды траншей со снующими в них и между ними людьми, похожую на Впадину обожженную, грязную, изрытую пустошь. Этот маленький ад усеивали мотки колючей проволоки, грохотало и трещало оружие, обменивалась ударами артиллерия. Как-то он увидел выплескивающийся из одной траншеи поток людей, ринувшихся в этот ад в атаку, лишь чтобы быть скошенными. В траншею вернулся только один.

Абигор видел покрытый колючей проволокой берег, защищаемый мощными орудиями. Рассвет принес море железа, лодок, на сколько хватало взгляда, и все они одновременно стреляли, а люди храбро шли под перекрестный огонь, спрыгивая с ползших к берегу, как жуки, лодок.

Он наблюдал вид сверху на джунгли, до пределов видимости покрывавшиеся кратерами по мере продвижения по экрану цепочки взрывов. Деревья казались травой, а бегающие кругом люди муравьями.

Абигор снова тряхнул головой. Уму непостижимы мириады изобретательных способов людей уничтожать врагов. К нему пришла странная мысль о том, что люди внезапно изменились от примитивной толпы, ходячего мяса для армии демонов, до безжалостных убийц, против которых не устоит ни одна демоническая армия. О, Абигор слышал грохот орудий в десятках лиг отсюда, там, где людская армия стояла против ударов кузнечного молота объединенных армий Асмодея и Вельзевула. Мысленным взором он видел, что там творится. Орда демонов кричит и гибнет под бомбежкой человеческих пушек. Одна из его книг это хорошо описала: «Артиллерия — король войны, пехота — королева поля боя. А что король делает с королевой, отлично известно».

Он снова тряхнул головой. Все произошло так внезапно. Три столетия от беспомощных жертв до Богов Войны. Неестественно быстро. Постарался кто-то еще? Над тем, как сражаются люди. Каждый цикл войн продвигал вперед их технологии и готовил условия для следующего цикла. Как будто людей тренировали воевать, выращивали для уничтожения Сатаны и Яхве. Теперь Абигор видел, почему умыл руки Яхве. Людьми двигала жажда знать, заставившая их отвергнуть его установления и готовые ответы в пользу поиска собственных. Они даже смеялись над словами Яхве и требовали от его пророков «доказать» свое учение. А когда пророки и истинно верующие повторяли утверждения Яхве, то встречались с боевым кличем людей «докажи» и высмеиванием пророков доказательствами истины. Существовал даже применяемый в таких спорах лозунг, замеченный где-то Абигором. «ЭнЭф[497], наука и насмешка над глупцами». Он не знал, что такое «ЭнЭф», но вполне понимал, кого, среди прочих, имеют в виду под глупцами — самого Яхве. Неудивительно, что они его утомили.

Люди ведь не могли справиться сами, правда? Им явно помогли. Кто приложил к этому руку, может, другие, правившие некогда Землей, но изгнанные Яхве и Сатаной? Они еще оказывали влияние, Абигор знал, что существовало немного людей под их защитой. Те жили в Аду, но свободными от мучений. Это другие сделали из людей Богов Войны, способных выбить с Земли и Сатану, и Яхве?

Над этим стоило поразмыслить. Но его тревожила одна вещь. Все это впечатляющее разрушение, его он уже узнал. Все, кроме самолетов, но они не творили существенно больше разрушений, чем артиллерия. Но что имел в виду полковник, сказав, что Абигор еще и не представляет, на что способны люди, если захотят? Справа лежал один диск. Он поднял коробку, аккуратно раскрыл когтями и вложил DVD в проигрыватель. Экран перед ним из синего стал черным, с белыми буквами «Манхэттенский проект».

Первую часть видео Абигор не понял. Она была о чем-то под названием «Адамы»[498]. Разве Адам — не первый из попавших в Ад? Если Абигор помнил правильно, тот еще содержался в небольшой клетке в замке Сатаны.

Затем появились первые картинки того, что люди делали с этими Адамами, и Абигор весьма заинтересовался. Да, весьма.

Часом позже Абигор сидел на диване с раскрытым ртом, уставившись в прокручивающиеся на экране титры. Что за боги эти люди, раз они могут уничтожить целый город единственной бомбой? Он захлопнул рот, тряхнув головой. Единственная бомба, способная стереть целый город. Превратить в ничто целую армию. Они с ним играли, ведь могли легко уничтожить и его, и всех вокруг.

Внезапно та часть его разума, что не давала покоя с момента сдачи, постоянно винящая в предательстве часть, стала меньше и тише. Гораздо меньше и тише. Не осталось сомнений, что люди победят, совершенно никаких. Теперь он видел: они разворачивали достаточную для полного уничтожения всего посланного против них силу, выжидая, придерживая карты, наблюдая за врагом и его реакцией. Так просто, так логично, так непривычно.

В дверь постучали, и Абигор поднял взгляд. Дверь открылась, вошел невзрачно выглядящий человек в сопровождении двух солдат с опасно выглядящим оружием — дробовиками, Абигор их уже узнавал. Лампы на потолке, кажется, слегка замерцали, испуская тускловатое свечение. Мужчина выглядел знакомым, Абигор узнал его: тот приходил несколько дней назад, допросить генерала о Дите и возможных военных целях.

— Генерал Абигор, рад новой встрече, — голос звучал ровно, без эмоций, почти безразлично.

— Взаимно.

Посетитель достал из подмышки толстый кусок свернутого пергамента и развернул его на столе.

— Генерал, подойдете взглянуть?

Фраза прозвучала как просьба, но, несомненно, являлась приказом.

Абигор встал, подошел и посмотрел на стол. Там лежала копия уже виденной им карты Дита, но теперь на ней были нарисованы концентрические красные фигуры, похожие на странно изломанные окружности. Интенсивность цвета фигур последовательно усиливалась к центру, но взаимоположение выглядело странным, искаженным, цвет в местах наложения был темнее, иногда гораздо темнее. Некоторые из фигур располагались аккуратными треугольниками. И в центре всего находился темно-красный район — ужасно большой и жутко красный.

Генерал смотрел на карту, и его волосы вставали дыбом. Фигуры и узоры продолжались и продолжались, так что круги целиком накрывали весь город. Дворец Сатаны на укрепленном выступе в сторону Впадины скрылся под треугольниками перекрывающихся окружностей. Что они означают? Имелось только одно объяснение, и его предоставил только что просмотренный фильм. Абигор внезапно понял, для чего они дали ему диск. Тот расставил все по местам. Люди умели единственной бомбой уничтожать целые города, и показали, что сотворят это без малейших угрызений совести. Дит — не единственный город Ада, но самый большой, и он административный центр всего Ада. Почему бы не сделать город целью? Разве Белиал своими ярмарочными фокусами не уничтожил только что человеческий город? Это возмездие? С подступающей к горлу волной желчи Абигор начал понимать, что значат фигуры и цвета.

— Генерал Абигор, что вы думаете об этой карте? — спросил посетитель.

— Кажется, это… карта разрушений, причиненных Диту взрывами атомных бомб.

Человек поднял бровь.

— Очень хорошо, генерал, хотя мы называем их не «бомбами», а «устройствами», и они не «взрываются», а «инициируются». Технически ядерная инициация взрывом не является. Эти круги показывают радиус зон избыточного давления каждой отдельной инициации, они, кстати, возникнут все и одновременно. Как вы, я уверен, уже узнали, одним из способов разрушения нашими устройствами их целей является вызванная инициацией ударная волна. Волна измеряется уровнем повышенного давления. Там, где рисунки накладываются, сверхдавление многократно растет. Также крайне важен ландшафт, какие-то его элементы направляют волну, другие отражают. Там, где она направлена, волна распространяется дальше в одном направлении в ущерб прочим. Где отражается, за точкой отражения разрушений не будет, но до нее они вырастут во много раз.

Визитер продолжил.

— Мы, как и всегда, нацеливаемся только на военные объекты — казармы, производственные центры, командные и контрольные пункты, административные здания и прочее. Но вы видите, что концентрация этих объектов в черте города плотна настолько, что атака уничтожит его целиком. Ни одна часть Дита не подвергнется сверхдавлению ударной волны силой ниже ноль целых тридцать четыре сотых атмосферы. Эта сила гарантирует разрушение всех целей, кроме самых укрепленных. Большая часть города пострадает от многократно более сильной волны, под нее попадают свыше девяноста процентов строений.

— Чтобы уничтожать цели наземными ударами, нам приходится использовать весьма высокомощные устройства. Вот это валы и окружающие город стены. Мы считаем, что конструкция зданий слаба, и порожденное разрушением стен землетрясение в любом случае уничтожит город. Конечно, взрыв — не единственное, чем уничтожает цель ядерное устройство. Будет также мощная вспышка, которая ослепит каждого незащищенного в радиусе десяти миль, и огонь. Вот еще одна карта, на ней показаны ожидаемые огненные бури. Вы видели в тех фильмах, на что могут быть похожи городские огненные бури? Вообразите достигающие двухсот миль в час ветры, настолько сильный жар, что он плавит сталь, не говоря уже о бронзе. Пламя вытянет из воздуха весь кислород, и те, кто застрянет в руинах Дита, задохнутся. Наконец, есть прямая радиация, но для тех, кого взрыв, огонь и обломки сжали до размера, формы и вида гамбургера из Макдоналдса, она уже не фактор, их облучение — просто формальность. Конечно, это не отменяет и осадки. Наземные взрывы создадут ужасный уровень заражения. В обычной ситуации мы бы не особо переживали насчет осадков от воздушных инициаций, но атмосфера здесь настолько запылена, что даже воздушные произведут множество радиоактивных осадков, — закончил человек.

— Значит, — ровно произнес Абигор, — вы разрушите Дит.

— Нет, нам требовалось создать план по разрушению Дита, но он чрезвычайный.

— Тогда зачем мне это показывать?

— Потому, генерал, что вы должны знать, на что мы способны — и что желаем совершить. Разрушение Дита унесет жизни практически каждого живущего там демона. Оно не оставит ни одного целого здания, а после будут гигантские радиоактивные огненные бури. А когда пламя уляжется, от Дита не останется ничего, кроме кратеров. То, что некогда было городом, превратится в обугленную радиоактивную пустошь. Десять тысяч лет там не сможет выжить ни демон, ни человек. Мы можем сделать это, генерал. И после всего того, как вы раньше терзали нас, мы вправе. Демоны тысячи лет порабощали людей, обращались как со скотом, пожирали и мучили. Я профессионал, не мне судить о морали тех, план уничтожения кого мне поручено создать. Но впервые я хочу оправдать себя. Быстрая смерть в ядерном огне — меньшее, чего заслуживает ваша раса. Но как вы знаете, генерал, мы великодушные победители. Мы сражаемся, чтобы победить, но после победы стремимся к миру. Если найдутся другие варианты, которые сделают план лишним, как и другие, что я создал за эти годы, мы предпочтем их. Но предупреждаю, мы можем зайти очень далеко. Эта карта, — он ткнул в нее пальцем, — не худшее, на что мы способны. Генерал, если вы нас реально разозлите, мы постараемся принести вашему миру демократию, — мужчина умолк.

— Я вижу, — Абигор хмуро смотрел на карту, пытаясь представить знакомый ему тысячи тысяч лет суетливый город в виде обожженной, дымящейся пустыни, пытаясь вообразить, как он исчезает в серии невероятно ярких вспышек. И кроме всего, что это за новая таинственная угроза? У генерала возникло странное чувство, что он чего-то не понял, поскольку последнее замечание заставило двух солдат широко ухмыльнуться. — Кто вы. Что вы такое.

— Люди зовут нас разными именами. Наводчиками, Подрядчиками, Бизнесменами, Творцами Армагеддона[499]. Последнее должно было стать насмешкой, но нам понравилось. И, конечно, оно стало гораздо более точным описанием, чем мог вообразить его автор.

Абигор вздохнул.

— Значит, вы должны быть великим генералом.

— На самом деле я вообще не военнослужащий, и никогда им не был. Я гражданский, нанятый на аналитическую должность консалтинговой компанией, мы называем ее мозговым центром. Я занимался этим более 25 лет.

— Занимались этим столько лет. Тогда, я полагаю, ваши планы… полноценны.

— Значит, вы понимаете, — не вопрос, утверждение. «Наводчик» принялся сворачивать карту. — Благодарю за уделенное время, генерал Абигор. Уверен, мы еще встретимся.

Пара солдат проводила его из комнаты, и волосы Абигора начали ложиться. Грохот артиллерии снаружи не ослабевал, но теперь генерал понимал его подлинное значение. Он был лишь бледной тенью того, на что способны люди, если пожелают.

Он посмотрел на закрывшуюся за человеком дверь, и снова огляделся. Абигор мог поклясться, что до прихода того растения были зелеными и цвели.