Армагеддон

Глава 82

— Спамоеды говорили, что «Сивулфы» быстрые, но не рассказывали, что настолько, — капитан Филлипс оторвал взгляд от карты, в его голосе звучало раздражение. — Мы постоянно все сильнее отстаем. Сколько нам до побережья Тартара?

Лейтенант-коммандер Майкл Мерфи слегка поморщился.

— Мы не так плохо справляемся, старые лодки «С»[717] и «Т»[718] не могут поддерживать и такую скорость. Но даже при этом ожидаемое время до Тартара — тридцать часов. Конечно, если не придется идти в обход. Сейчас мы в глубоких водах, но я не знаю, как долго сможем этим пользоваться.

Капитан Филлипс побарабанил пальцами по экрану с картой.

— И мне не нравится такое движение вслепую. Мы не знаем местной топографии и можем налететь прямо на подводную гору. Как лодка спамоедов несколько лет назад. А это случилось в довольно тщательно картографированном районе. Мы и понятия не имеем, что тут творится. И даже не знаем, похожи эти места на Землю или нет.

— У вас ощущение, что мы подопытные свинки для идущих следом больших парней?

— В точности как я думаю. За нами где-то тащатся «Флорида»[719] и «Джорджия»[720], и держу пари, что мы прокладываем им курс. И все подлодки — первопроходцы для авианосцев и десантных кораблей. Одно хорошо, лодки спамоедов уже хотя бы на месте. Так что, если там есть угроза, нам сообщат.

Мерфи кивнул, полностью соглашаясь со своим капитаном. План для «Сивулфа»[721] и «Коннектикута»[722], чьи боевые отсеки заполняли ракеты «Томагавк», был оставаться в открытых водах, пока «Джимми Картер»[723] подходит и десантирует группу сил особого назначения. Они исследуют берег и подготовят путь для идущих следом десантов. Если Белиал еще жив и планирует продолжать лавовые атаки, «Томагавки» послужат первым эшелоном атаки. Не все ракеты несли обычные боеголовки; балдрики могли считать свои твердыни крепкими, но они не видели, на что способен наземный атомный взрыв. Высаживающиеся на пляж морпехи станут вторым эшелоном устранения угрозы городам Земли.

— Значит, тридцать часов. Давайте просто надеяться, что никуда не налетим.

Врата Дита открывались с мощным скрипом, распахивающиеся створки скрежетали на огромных бронзовых петлях. Они медленно поворачивались, приводимые в движение выбивающимися из сил группами орков. Скоро их труды закончатся. Как быть с орками? Вопрос хороший, никто из человеческих политиков над ним еще не задумывался. Орков нужно вызволить из тысячелетнего рабства, безусловно, но что дальше? Никто не знал, и это была просто еще одна из растущего час за часом кома проблем.

Все казалось таким простым. Ворваться в Ад, смести все на пути и освободить томящихся в муках людей. Но список проблем рос час от часа. Хотя солдатам на поле боя об этом переживать не полагалось. Их работа — выиграть войну, что они и сделали. Распахивающиеся перед ними врата служили доказательством победы. Они бросили вызов древнейшему, изначальному врагу, и сокрушили его. И теперь врата города раскрывались в знак почета победителей.

Полковник Чисхолм махнул рукой в традиционном кавалерийском жесте, и его командирский «Страйкер» тронулся вперед. По подкрепленной данными разведывательного самолета информации Абигора улицы Дита были узкими и плохо мощеными. Слишком узкими для «Абрамсов» и «Брэдли», так что честь стать первым американским подразделением в Дите выпала 28 дивизии механизированной пехоты Национальной гвардии Пенсильвании федерального подчинения. Вместе с прочими пехотными дивизиями Америки 28-ю реорганизовали в три бригады «Страйкеров» и одну бригаду бронетехники, и она идеально подходила для занятия Дита.

Город напоминал Чисхолму фильмы в средневековом антураже. Те же здания, мощеные улицы, большие подозрения насчет санитарии. «Страйкеры» медленно продвигались сквозь беспорядочные переплетения дорог и улочек, экипажи держались настороже. Возможно, Дит и сдался, местные власти могли поднять руки, но это не значило конец войны. В 56-й было много ветеранов Ирака, хорошо знавших, что «окончание основных боевых действий» — не то же, что «мир». Слишком многие про это забыли и не вернулось. Если тут начнется перестрелка, «Страйкеры» держались в готовности сурово за это покарать.

— Есть что от русских?

— Есть, сэр. Они тоже не встречают сопротивления.

Чисхолм кивнул. Это была тонкая, деликатная операция. Люди шли как завоеватели, они хотели, чтобы их воспринимали как освободителей, тех, кто сможет сделать жизнь лучше. И сравнять полгорода с землей — не лучшее начало. Именно по этой причине израильтян вежливо, но твердо отстранили от начального этапа оккупации. Для данной ситуации их доктрина немедленного ответа являлась слишком резкой. В других случаях эта доктрина годилась, но не здесь и не сейчас.

Отовсюду на них смотрели балдрики. В основном женщины и детеныши; последние иногда стеснительно и быстро махали проходящим войскам. Это беспокоило — махание запросто могли ошибочно принять за бросок, могло оно и с легкостью стать настоящим нападением. Несмотря на видимое спокойствие, в животе у Чисхолма все сжималось. И это несло реальную опасность: нервы будут натягиваться и натягиваться, пока не лопнут, и кто-нибудь не совершит большую глупость.

— Сэр, вон там! — Чисхолм услышал крик и чуть не совершил большую глупость со своим гранатометом «Марк 19». Но крик оказался не предупреждением о нападении; вместо этого рядовой указывал на женщину с розовой кожей и светлыми волосами. Человеческую женщину. Чисхолм поднял руку, и колонна встала. Затем он поманил женщину. Та вышла из теней и встала на колени перед «Страйкером», глядя в землю.

— Кто ты? И что здесь делаешь? И вставай, прекрати унижаться.

— Балтехильдис, благородный сир, — женщина неуверенно и неловко поднялась на ноги. Даже стоя она продолжала глядеть вниз, избегая смотреть на мужчин в бронемашинах.

— Почему ты здесь? — Чисхолм постарался смягчить голос. Кто знает, что довелось пережить тут этой женщине? — И я не «благородный сир». Я полковник. Полковник Джеймс Чисхолм.

— Я служанка, бла… полковник. В доме Антрапиксикатиса. Меня забрали сюда сразу после прибытия.

— Есть другие вроде тебя? Слуги балдриков… демонов?

— Есть, полковник, желавшие человеческих слуг забирали нас после появления.

— И как давно это было? Откуда ты?

— Я не знаю, как давно, полковник. Я была женой во франкском селении в Дании. Я умерла при родах.

— Этот Антра-как-его-там. Он хорошо с тобой обращался?

— Да, полковник. Меня хлестали не очень часто.

Чисхолм хотел что-то сказать, но передумал. Это могло вызвать слишком много проблем.

— Хорошо, Балтехильдис, ты ему больше не принадлежишь. Выходи из города и иди вдоль машин ко вратам. Там есть люди, которые тебе помогут. Ты теперь свободна.

Женщина послушно направилась в указанном Чисхолмом направлении. Сержант рядом с полковником очень тихо проговорил:

— Он хорошо с ней обращался, нечасто хлестал. Что это за место?

— Вы знаете, сержант, это Ад. И, думаю, стокгольмский синдром актуален и здесь. Подумайте об этом с ее точки зрения: быть тут служанкой — лучший выбор в сравнении с творящимся во Впадине. Двигаемся дальше, — он переключил радио на канал командования дивизии. — Это «Солнечный Луч — Альфа». Передайте всем, в Дите есть люди, слуги и прочие. Высматриваем их и отправляем к приемным командам, как заметим.

Сообщение ушло, и через несколько секунд радио ожило снова.

— «Солнечный луч — Альфа», это «Солнечный Луч — Прайм». К вашему сведению, доклад подтвержден. Русские, британские и чешские подразделения докладывают о нахождении людей на явных позициях прислуги, — голос на том конце звучал так, словно говорящий пытался остановить смех. — Передовые отряды французской кавалерийской дивизии докладывают, что они обнаружили нечто, похожее на бордель с персоналом из людей.

— Ищешь бордель, спроси французов, — один из бойцов в командирском «Страйкере» задумчиво оглядел грязные улицы Дита. — Это нам должно было повезти.

Процессия машин снова двинулась вперед, экипажи сканировали растущее число смотрящих из строений лиц. Со временем они вышли на большое открытое пространство, за которым находилась вторая стена, тоньше и ниже внешней. Из-за нее поднимались столбы дыма, слабые, но различимые. Ощущался жар, не опаляющий лицо, но дающий чувство как от слишком долгого пребывания на солнце. Чисхолм посмотрел на карту, чтобы убедиться в том, что видит.

— Вот оно, народ. На той стороне стены Адская Впадина. Отсюда у нас начинаются настоящие проблемы.

Белиал пребывал в приподнятом настроении. За пять дней с демонстрации его новых Больших Трезубцев мастерские сделали еще полдюжины, каждый с приданной к ней нагой. Может, катастрофа со вторым порталом в итоге обернулась благом; она оставила много покалеченных наг, едва ли годных на что-то большее, чем источник энергии. Всех их можно использовать для запитывания нового оружия. Войдя в Большой Зал крепости, Белиал заметил нечто, заставившее его застыть на месте. Фигуру лишь чуть меньше его собственной, с распахнутыми огромными крыльями. Большинство придворных простирались перед ней на полу.

— Белиал, — пророкотал мощный голос, поколебав каменные стены крепости.

— Я здесь, Посланник Сатаны, — в том, что это за существо, ошибки быть не могло. Один из выживших Великих Герольдов, из Корпуса Дьявольских Герольдов.

— Нет, Белиал. Не Посланник Сатаны. Внимай мне. Сатана мертв. Вместо него теперь правит Абигор. Велением моего Лорда Абигора война с людьми закончена. Город Дит сдался, и прямо сейчас его занимают люди. Мой Лорд Абигор приказывает тебе сложить оружие и сдаться людям. Война проиграна, боевые действия должны прекратиться. Так говорит мой Лорд Абигор.

Великий Герольд ударил жезлом по полу, выбив каменные осколки.

— НИКОГДА! — прогрохотал по залу голос Белиала, встревожив собравшихся придворных.

— Такова воля Его Адского Величества Абигора, — Великий Герольд говорил очевидную и неопровержимую для него истину.

— Абигор — предатель и трус, который сдался ради спасения собственной жизни. А теперь он бездумная марионетка людей. Я говорю, что он не способен править. Я плюю на его волю и его приказы. Если наш полноправный владыка Сатана мертв, тогда я, кто был его фаворитом, я, кто единственный сумел нанести по людям удар, я займу его трон.

— Можешь заявлять так. Но трон занимает Абигор, и он провозглашен правителем Ада. Он бросил вызов всем несогласным оспорить это не с ним, но с людьми. Теми людьми, что мизерной ценой для себя сокрушили все армии Ада. Они стоят за Абигором. Я заметил, что Адамантиновая Крепость уже познала их гнев. И выглядит слегка поврежденной. Покорись, Белиал. И помирись с людьми. Мое послание окончено.

Белиал посмотрел на Великого Герольда, а потом на стоящий рядом буквально только что доставленный Большой Трезубец, заряженный и с сидящей на месте нагой. Ударом ноги герцог пнул его, наведя ствол на Герольда. Один замкнутый контакт — и вспыхнул разряд, в упор поразив Великого Герольда в грудь. Создание рухнуло с разодранной грудной клеткой, его кровь уже начала воспламенять плоть. В огромном зале установилась ошеломленная тишина: никто не смел убивать Великих Герольдов. Кроме людей, конечно; на своем пути они убивали всех, включая Герольдов. Но демоны никогда не убивали личных представителей владык Ада. Белиал осмотрел присутствующих и ощутил свою власть. Она быстро росла, и это только что подтвердилось.

— Так сгинут все предатели Ада. Сдаться? Никогда. Сатана приказал мне разрушать человеческие города, и я выполню приказ. Этот вестник Предателя Абигора получил ответ на свое оскорбительное послание. А теперь ответ получат и люди. Их города сгорят. Юлапки, хор готов?

— Да, сир, хотя еще два дня…

— Два дня слишком долго. Мы начинаем завтра на рассвете. Алтари на Октуура Джоркастрефас готовы?

— Это так.

— Тогда нет смысла ждать. Первым деянием в качестве нового правителя Ада я поставлю людей на колени. Я снова повторю, их города будут гореть. Таково их наследие от Сатаны, как моя верховная власть — его наследие для меня.

Белиал снова оглядел большой зал, упиваясь новообретенной властью и статусом. Его планы и схемы сработали лучше, чем он смел ожидать. С мертвым Сатаной и предавшим Абигором под ним сплотится весь Ад. Из жалкого и забытого графа к Верховному Владыке, Его Инфернальному Величеству Ада. Во многом он должен поблагодарить людей. Хотя, конечно, Белиал не собирался высказывать им признательность за труды.

По улице в центре колонны из пяти машин двигался «Хамви». Передняя пара несла бойцов (П.) О. В. А. Р., четвертая была связной, а в пятой ехали еще солдаты. Центральная машина везла Джули Адамс и массу электронного оборудования. Время от времени ее усиленный электроникой разум протягивался и касался слишком хорошо знакомого ей сознания.

— Он тут, Джек. Вот это здание.

— Принято, мэм, — конвой остановился. Бойцы начали высадку, с привычной легкостью беря наизготовку свои М4 калибра.50. Казалось, что жалким калибром.223 карабины М4 стреляли давным-давно.

Джули тоже вылезла, потрогав шапку и убедившись, что стоящий между ней и безумием экран из фольги на месте. Теперь все продаваемые головные уборы, от бейсбольной кепки до британского котелка, имели фольгированную прокладку — и давно минули дни, когда можно было встретить мужчину или женщину с непокрытой головой. Строительные подрядчики озолотились, перестраивая дома, апартаменты и офисные комплексы и встраивая в стены непрерывные металлические прокладки. Это стало частью реакции человечества на новую реальность.

Солдаты без труда выбили дверь дома. Она была тонкой, не способной выстоять против стальных ботинок. Внутри находилась группа демонов мужского и женского пола, сжавшихся при виде людей с оружием. Они уже знали, что такое оружие; не осталось в Дите семьи, не потерявшей многих мужчин от вооруженных людей.

— Домиклесфарату. Где он? — зло и нетерпеливо бросила Джули. Она держала пистолет «Дезерт Игл», переделанный под боеприпасы.50АЕ. В последнее время это оружие стало весьма популярным среди поклонников полуавтоматических пистолетов. Любители револьверов склонялись к «Смит энд Вессон 500»[724].

Девушка оглядела жилище. Совсем не то, что она ожидала. Джули думала, что Домиклесфарату принц, живущий в каком-нибудь большом дворце, но никак ни в хижине едва лучше лачуги. Чуть лучше, чем стоящие вокруг, да, но все равно лачуга. Одна из женщин на другом конце комнаты охнула, другая показала на прикрытый занавеской дверной проем.

Джули прошла туда, сдвинув грязную занавеску.

— Помнишь меня, Домиклесфарату? Помнишь, что…

Она умолкла. Да, это был Домиклесфарату, но с ним получилось так же, как с ее ожиданиями насчет этого дома. Демон съежился у стены и дрожал в ужасе, взгляд уже стекленел. На глазах Джули он потерял контроль над внутренностями и в полной панике обмочился на пол. И это вряд ли удивляло. Домиклесфарату оказался едва подростком.

— Это была игра, просто игра, — он в ужасе хныкал, пытаясь пасть на колени и пресмыкаться перед ней, но уже перестал контролировать нужные для этого мышцы.

— Просто игра, — Джули с отвращением разглядывала его. Все годы ее страданий — «просто игра». — И ты считаешь, что это оправдание.

Она подняла «Дезерт Игл», ощущая в руках его удобную тяжесть. Джули мечтала об этом с тех пор, как фольгированная шапочка вернула ей разум.

Домиклесфарату смотрел на ствол, в его сознании тот с каждой секундой становился больше.

— Мой отец сказал, что все в порядке. Он дал мне тебя поиграть. Пожалуйста, я не знал, что…

— Ты не знал, что я приду сюда. Ты не знал, что встретишься с тем, что причинил мне.

Сработало. Домиклесфарату потерял остатки самообладания и разразился детским плачем. Джули смотрела на него, продолжая держать взведенный пистолет уверенной двуручной хваткой. «Это была просто игра», звучали слова у нее в голове. Как будто это оправдание.

Затем она подумала еще — о людях на Земле, считающих, что все можно оправдать фразой «я просто пошутил», и неважно, как грубо или оскорбительно они себя вели. Или о людях в интернете, думающих, что вправе творить с жизнями других что угодно, потому что никогда не встретятся с жертвами своих «игр». Есть ли разница между ними и Домиклесфарату? Если она его убьет, то должна ли убить и их тоже? Джули подумала о своем друге, чью жизнь почти разрушил один интернет-пользователь, заставивший провести нелегальные поиски на сервере ФБР. Разве он не такой же плохой, как Домиклесфарату?

«Дезерт Игл» все еще смотрел на хнычущую на полу развалину. Один из солдат (П.) О. В. А. Р. тихо встал позади Джули, глядя, как она целится в балдрика из пистолета.

— Он правда этого стоит, мэм? Как по мне, так немного расточительно.

— Он не был в твоем разуме все эти годы, Джек. Он не терзал тебя, не мучил. Если бы Джеймс и другие не разобрались с этим, оно бы продолжалось до сих пор, — затем девушка вздохнула и опустила ствол. — Но ты прав. Он того не стоит.

Джули Адамс подошла и плюнула на Домиклесфарату.

— Мы победили, мелкий ты говнюк. Как я тебе и говорила — мы пошли за тобой, не остановились и победили. А когда победили, ты оказался не достоин трудов тебя убить. Просто запомни это. Ты не стоишь усилия двинуть моим пальцем и размазать твои мозги по этой стене.

Джули повернулась и вышла из дома, сев в переднее пассажирское кресло «Хамви».

— А знаешь, Джек, это было здорово.